Итоговый полет

Итоговый полет.
Участник конкурса "Звезды ВнеЗемелья" 2008-2009

Посвящаю своему старому другу.
Мы начинали с тобой дружить с ковбоя из "Салуна" и продолжаем многоточьем...
Это мой странный тебе подарок на Новый, 2009 год.

От автора.
Все написанное ниже является исключительным вымыслом автора, навеянным наивной впечатлительностью и фантазией. Совпадения случайны. Автор затрудняется определить жанр написанного и предлагает считать это, по справедливости, набором случайно связанных предложений, не претендующих особо на участие в конкурсе. Он так же крайне положительно относится к критике, так как считает, что любой, кто привнес в его текст мысли, слова, сомнения и правки (особенно по русскому языку :)) ) считается родственником... А родственникам по русской традиции можно все...
Поклон вам, если дойдете до последней точки в тексте.

***

Этой ночью на семнадцатой площадке было жарко. Я лежал на спине и смотрел на звезды. Каждый хочет быть к ним ближе, но ценят это, кто хоть раз уже был. Я не был. Понять смысл этого парадокса, оброненного одним орбитальщиком, я не мог. Позади остался длинный путь к моему небу. Он оставил много часов "отсидки", постоянные хлопоты множества людей и память на спине красными точечками, странно напоминающими со стороны звездную карту.
– Что, Володя, не спишь?
– Нет. У меня, сам знаешь: и первый, и итоговый. А ведь и ты, Михалыч, перед третьим тоже не спишь!?
– Понимаешь, это всегда, как в первый раз: ощущения те же, мысли – разные. Спи давай. Завтра не до вопросов будет.

Утро среды. Земные волшебники готовились в очередной раз перенести нас ближе к Солнцу. Внутренне для себя я понял, что все началось только тогда, когда моя рука оставила замысловатую закорючку на двери рядом с размашистым росчерком Михалыча. Командир усмехнулся и сказал, когда мы сели в автобус:
– Через одну остановку лифт на старт.

Она была прекрасна – наша лесенка в небо. Кто-то заботливой рукой оставил родное уже для всех граффити на ее боку.
Во время подготовки вокруг все обязательно разговаривали и шутили. Михалыч, вообще, анекдоты смаковал. Делали все практически автоматически. Но внутри все было напряжено, душа волновалась, и подсасывало под лопаткой. Когда пошел отсчет, я тихо на секунду прикрыл глаза, вздохнул, приготовился. Еще утром командир попросил удержаться от произношения вслух известной фразы "Поехали!", но мысленно она вырвалась и украсила все вокруг простым и родным.
Отделившиеся боковушки страха не вызвали. Он появился после взрыва, когда возникло ощущение пинка, а потом кто-то невидимый отпустил нас. И уже не понять: летишь ты или падаешь. На мгновение хочется домой, обратно. Потом кровь приливает к голове, как на тренировках – постепенно, все сильнее и сильнее. Тело становится легким и, кажись, вот уже душа-то и вышла. Но тошнота возвращает в реальность пониманием: вот оно – свершилось. Чудо. Ты – в космосе. Но сейчас тебе это уже безразлично. Выдавливаешь: "Чувствуем себя хорошо. Приступаем к проведению регламентных работ".

Космос – внеземная тоска по привычному. Понять и описать это невозможно. Приходится просто привыкать ко всему. За скорлупой станции нет границ и меток, которые тебе дарят ощущение контроля пространства. Я чувствовал себя вначале неуклюжим и выглядел похожим на игрушечного медвежонка, висевшего рядом с оборудованием для связи. Алексей, которого заменял Михалыч, долго матерился и напущено злился, когда я сходу сбил закрепленный им прибор, не успев войти на станцию. После маленького корабля станция показалась мне дворцом. Свежий воздух – лекарством.
Тогда я впервой посмотрел на Землю со стороны, откуда обычно Солнце смотрит на нее. Я вновь почувствовал, как сосет под лопаткой. Казалось, все, нет цивилизации, людей, хитроумных машин. Только облака, океаны и материки. Ощущение беспомощности – это второе чувство, которое запоминается на уровне кожи и заставляет быть осторожней.

– Ну, с прибытием! – Алексей подал тубу.
– Ух, ты. "Столичная"? Неужели и тут есть водка? Михалыч, что, правда, можно?
Михалыч посмотрел на Алексея и кивнул как-то уж через чур серьезно.
Я открыл тубу. Оказалось мясо. Алексей и Михалыч демонстративно-ехидно уставились в приборы и притворились озабоченно-занятыми. Я же честно смеялся над собой.

Постепенно я научился справляться с раскачкой. Но появилась другая беда. После еды я ебе казался воздушным шариком с тяжелым желудком, и меня просто укачивало. Михалыч то ли шутил, то ли нет, но посоветовал разогнаться и как культурному человеку затормозить резко в другом конце станции подальше от всех. Я в начале сомневался в таком лечении, особенно после предыдущей шутки. Но потом попробовал. Помогло. Выполнив программу работ, которую мне было положено сделать, я снова прильнул к иллюминатору.
Теперь, смотря на Землю, я отчетливо видел, как бурлила на ней жизнь. Как волной вспыхивали электрическим освещением страны, а ветер гонял облака, сбивая их местами в грозы. И на секунду мне даже показалось, что я отчетливо, почти как на ладони, увидел свой дом. Очень подробно, в деталях. Я изумился и, отведя глаза от иллюминатора, тоскливо посмотрел в сторону. Михалыч заметил это, но ничего не сказал.

Очередной шок для меня случился, когда Михалыч и Алексей спокойно залезли в спальники и посоветовали мне тоже поспать. Я не понимал: как так – все спать? А кто будет управлять станцией-то? На этот вопрос они саркастически хмыкнули и синхронно перевернулись верх ногами относительно меня, пожелав спокойных снов. Я волновался, но усталость взяла свое, и вскоре я уснул.

Время шло своим ходом. Я выполнял предусмотренную работу и постепенно свыкся с невесомостью. Она даже стала меня забавлять. Только с одним мне не свыкнуться – с безмолвием. Когда ты в каком-нибудь отсеке остаешься один. Так и хотелось услышать шум леса, реки. Однажды мне показалось, что меня отчетливо позвал женский голос, нашептывая слова прямо на ухо. Но в отсеке никого не было. Михалыч потом объяснил, что это бывает почти с каждым. У космонавтов природа требует дани.

Вскоре пришло время мне и Алексею возвращаться. Закончился "туристический билет". Моя мечта сбылась. Я побывал в космосе, а он побывал во мне. Изменил, дал шанс стать другим. Михалыч на наше возвращение смотрел глазами станции.

Первое в возвращении – это пуск. Двигатель должен работать, как часы. Основной двигатель дал почувствовать свою тягу, но потом вдруг резко стух. Я молча проверил запасной. Не работает. Такая ситуация была уже с другими. Алексей, тихо сказав: "Пережгло цепи", машинально снова пустил основной. Отработал. Встал. Отработал. Встал. Снова и снова. Неожиданно двигатель вошел в режим. Мы выдохнули. Хотя пришлось держать контроль. Постепенно наваливалась тяжесть. Корабль, подскакивая, снижался.

Непорядок с двигателем дал о себе знать – система не удержала равновесия. Нас закрутило, и казалось, что перегрузка просто меня раздавит. И опять страх. Вокруг горящий воздух со скрежетом и шумом пытался выцарапать нас из тонкой скорлупы и раздавить в своих объятьях... А потом рывок, и как спасительное эхо – сообщение: "Вижу вас. Парашют нормальный". И уже не так боязно, что боковой ветер и слегка крутит. Посадка будет не мягкой. Но будет.

Удар пришелся на правый борт. Алексей и я смогли выбраться наружу сами. Я сделал шаг и, упав в снег, почти выкрикнул: "Дом!". А к нам уже бежали поисковики и врачи. И тогда я подумал: "Каждый хочет быть к ним ближе, но ценят это те, кто хоть раз уже был"...

Послесловие.
Заслуги космонавта – это подвиг. Полет космонавта – это концентрация труда огромного числа людей. И я горжусь, что живу в одной стране со всеми этими людьми.

© Ветер Сергеевич Слободин (Veter) Dec 28 2008