100 километров пляжей. Гоа

Когда едут в Индию – так и говорят: еду в Индию. Если едут в Гоа – так и говорят: еду в Гоа. Это правильно: хотя Гоа уже 42 года как является полноправным индийским штатом (пусть и самым маленьким из двадцати восьми), но это по-прежнему совсем другой мир, или, если хотите, мирок. Гоа, который уже четыре тысячи лет назад был известен древним шумерам, который пятьсот лет был частью Португалии, который в шестидесятых годах прошлого век заново «открыли» хиппи - какой он? Многие говорят, что завораживающий, притягательный; возник даже специальный термин – гоанский синдром.
- Я приехал сюда шесть лет назад, - рассказывает наш бывший соотечественник, ныне гоанский предприниматель Сергей, симпатичный тридцатилетний парень с сугубо славянской внешностью, - приехал просто отдохнуть, а уехать не смог. Я был риэлтором в Москве, и достаточно успешным. Позвонил начальнику, сказал – увольняйте… Он в шоке, а про родителей вообще молчу! Но уговорить себя я не дал. Деньги какие-то были, около года прокантовался просто так, язык узнал, с народом познакомился, потом принялся за дело… Сейчас живу не бедно, жена ко мне приехала, ждем второго ребенка. В Гоа сейчас очень активно развивается туризм, и я понимаю, что через десять лет здесь будет вторая Турция… Но за эти десять лет я на всю жизнь обеспечу себя и детей!
Честно говоря, мы на себе действия этого таинственного синдрома не ощутили. Но ведь и то сказать, для россиянина моего поколения отдыхать на берегу в фанерном домике - самое обычное дело, нормальный пионерлагерь. А вот для европейцев – конечно, потрясающе: почти дикий берег, добродушные и непритязательные аборигены, кокосы, падающие с пальм прямо на песок пляжа, роскошные закаты над морем (ведь, как и Португалия, Гоа смотрит на запад); что еще нужно для того, чтобы сесть на песок и запеть хором что-нибудь из ранних «Биттлз»? Такие сценки можно и сейчас наблюдать порой на пляжах северного Гоа, хотя культура «гоа-транс», родившаяся здесь почти полвека назад, уже уходит в прошлое, так же, как и сам облик гоанских пляжей: не те они уже в северном Гоа, не те…. Приехав на Калангут, один из «знаковых» пляжей северного Гоа, с нашего благословенного Палолема, мы болезненно остро почувствовали и запах бензина от воды, и мелкий мусор в песке, и избыточную плотность толпы – почти как на черноморском берегу советских времен… Крабы, конечно, на веранде-ресторанчике были очень вкусные, но ведь не в крабах счастье!
Нет, если уж Гоа, то юг, только юг, где еще почти нет отелей, где все ярко, хаотично и ничем не напоминает вылизанные цивильные курорты! Мы прибыли сюда в апреле, поселились в гест-хаусе сначала на Патне (это пляж), потом перебрались на Палолем (это тоже пляж). Ведь здешняя местность географически делится не на районы, а на пляжи, ибо именно в них заключается ее, этой местности, суть и душа.
Вообще-то в апреле добрые люди в Гоа не приезжают, напротив – в это время подавляющая масса туристов отсюда уезжает. Становится слишком жарко, к тому же усиливается волна: когда входишь в прибой, тебя просто обдает паром, будто открыли посудомоечную машинку… Но я люблю это время пустеющих пляжей, в нем есть какое-то особое очарование. Еще вчера пляж был устлан расслабленными телами разной степени загорелости, между ними сновали торговцы с фруктами, сувенирами и прочими товарами; бродячая цирковая труппа перемещалась по пляжу, то тут, то там устанавливая свои хлипкие шесты, непонятно как выдерживающие вес девчонки-канатоходки (ни дать, ни взять сцена из «Зиты и Гиты»!). А сегодня пляж полупуст, пляжные магазинчики сворачивают свои тряпичные навесы, последние торговки-индианки впаривают последним туристам цепочки-перстенечки и прочую мишуру за бесценок…
- Потом! Потом! - по-русски отмахивается от назойливой продавщицы моя подруга. Та отступает, смотрит с обидой и вдруг произносит:
- Потом? Потом – сюп с котом!
Ай да молодец! Впрочем, местные говорят понемногу на всех языках. Вспомнить хотя бы водителя такси, который, проникшись ко мне доверием, попросил, пока едем, поработать над его произношением. Оказалось, его запас русских фраз не так уж мал, а к концу нашего тренинга он уже произносил их вполне внятно. Благородный индиец расплатился за урок, сделав мне приличную скидку в оплате проезда. Взаимозачет, однако!
А пляжи пустеют помаленьку… Особенно деревенская, тихая Патна, где на рассвете медитируют в диких позах смуглые йоги, где пляжные собаки (желтые, веселые дворняжки) копают себе целые городки из песка; из домиков, прячущихся в тени кокосовых пальм, осторожно выходят на пляж куры и цесарки, а потом наступает день, когда, прикинув ничтожно малую численность интуристов, и местные коровы решают, что пришло их время…
На Палолеме еще довольно людно. Владельцы лодок (больших и очень тяжелых деревянных лодок очень остроумной конструкции, с выносным направляющим бревном, которое позволяет легко выйти из зоны прибоя) заманивают туристов на морскую прогулку: «Долфин гэренти!». Не верьте им. Под Геленджиком увидеть дельфина гораздо проще. Рыбалка – тоже фикция, для туристов. С серьезным, умным видом несколько взрослых мужиков в открытом море забрасывают с лодки такую драную (но зато двухсотметровую!) сеть, что и ребенку ясно: единственный улов, на который они рассчитывают – это по 70 рупий с человека. Потом с таким же умным видом эту гигантскую сеть расстилают на пляже и выбирают несколько неудачливых крохотных рыбешек, которых тут же съедают пляжные собаки. Но этот рыболовецкий спектакль придает берегу колорит, надо признать.
А еще колоритнее индианки из горных районов, в национальной одежде, сплошь украшенной маленькими вшитыми зеркальцами… Как не подойти полюбоваться на них! А раз подойдут туристы – так чего-нибудь и купят, примерно такая логика.
Вдоль берега тянутся кафешки, магазинчики, фанерные «гостиницы»… В одной из таких мы и жили: из дырки в полу сквозь потолок тянется к небу могучий пальмовый стол, гигантская розетка его листьев прикрывает домик от полуденной жары. Нас «сосватал» в этот домик Радж - официант здешнего кафе, который потом – видимо, в благодарность за согласие – явно выделял нас среди других туристов. Радж – красавец: юный, чернокудрый, белозубый, он неизменно одет в строгие черные брюки и белоснежную рубашку с галстучком.
- Я студент, из Дели, - рассказывает он, - подрабатываю здесь, деньги нужны.
- Сезон кончается, скоро домой вернешься?
- Зачем? В Ладакх поеду, в Гималаи, там как раз сезон начинается, - отвечает Радж, заставляя усомниться в том, что он действительно студент (когда же ему учиться-то?)
Как-то рано утром я углядела, каков ночлег Раджа и его товарищей по работе: оказывается, парни спят прямо на полу кафешки-веранды, между столиков, практически без спальных принадлежностей… Откуда же в таких условиях неизменно отутюженные брючки? Рубашка, белизне которой позавидует пресловутая рекламная тетя Ася? Ай да индийцы…
Но хватит сидеть на Палолеме! Автомашину без кондишна можно арендовать на весь день за полторы тысячи рупий.
Гоа устроен просто: сто километров побережья, с запада омываемого водами Аравийского моря, с востока окаймленного отрогами Западных Гат. Столица Панаджи и аэропорт Даболим расположены примерно посередине, чтоб ни северному, ни южному Гоа не обидно было. Самый большой город штата называется Васко-да–Гама: ведь именно этот неутомимый португальский путешественник, обогнув Африку, 20 мая 1498 года ступил-таки на вожделенный берег сказочной Индии, страны пряностей… А внук его, Франсиско да Гама, был впоследствии вице-королем Гоа – его портрет можно видеть в галерее вице-королей и губернаторов, что во Дворце архиепископа в Старом Гоа, напротив Кафедрального собора. Оба эти великолепных памятника колониальной эпохи настолько сохранили дух былого португальского Гоа, что кажется – время остановилось в этих стенах! К тому же здесь покоится католический святой Франциск Ксавьер, соратник Игнатия Лойолы и самый «результативный» христианский миссионер, за исключением разве что апостола Павла… Да, колонизаторша Португалия много, наверно, взяла с этой земли, но ведь - и дала ей много? И, прежде всего – жизни и судьбы своих сыновей и дочерей…
Неповторимые улицы Старого Гоа и Панаджи – не европейские, не индийские, а именно гоанские. Старый могучий Агуада-форт, былая твердыня португальцев, защищавшая берег от агрессии с моря. А еще здесь есть такое место…
Дом-дворец бывшего гоанского вице-короля. Еще полвека назад вице-король действительно правил, и в доме, сохранившем следы былой роскоши, живут до сих пор его потомки. Дом, достойный стать памятником культуры и истории, разделен на две половины, вход – две скромных двери с лестничной площадки второго этажа, как в коммуналке. Вы можете войти внутрь, и потомки гоанских королей за символическую плату проведут для вас экскурсию по своему жилищу. Под этой, нуждающейся в срочном ремонте, крышей собраны сокровища, которые династия Браганза собирала по всему миру – севрский фарфор и богемское стекло, драгоценные изделия из Южной Америки и китайские вазы, изящная мебель из редких пород дерева, старинные хрустальные люстры и паркет с инкрустациями. Ну, паркет не унесешь, а вот за любую безделушку из дома Браганза на каком-нибудь аукционе, я думаю, немало дали бы. Огромные (до самого пола) окна огромного дома открыты – залезай кто хочешь, бери что хочешь… В стенах сбоку от окон – сквозные наклонные отверстия, идеальные для ружейных дул: вариант нападения извне при постройке дома предусматривался. Только отстреливаться-то теперь некому. На одной половине дома, по крайней мере, живет целая семья. А вот на другой – одиноко доживает свой век синьора Браганза; вице-принцесса, одряхлевшая, иссохшая, но не потерявшая чего-то такого, трудно определимого словами… На мои изумленные вопросы – а разве государство никак не поддерживает это великолепный памятник? Не выделяет дотаций? Даже охраны? – синьора Браганза грустно качает головой:
 – Нет, лишь Бог охраняет меня… Но мне трудно поддерживать дом в порядке, ведь когда-то мы держали двенадцать горничных, теперь их у меня только две, на большее нет средств, тем более нет средств на ремонт. Иногда по ночам я не сплю и думаю: я старая, скоро умру, что будет тогда с этим домом?
Ее дочь, зубной врач по профессии, живет далеко отсюда нормальной современной жизнью, и ни она, ни ее дети, конечно же, никогда не вернутся сюда…
А я-то по наивности своей думала, что только у нас могут бросить на произвол судьбы историко-архитектурный памятник… Нет, гомо сапиенс везде одинаковы!
И снова на Палолем. Спускаются ранние тропические сумерки. По обочинам дороги тянутся то пальмовые рощицы, то влажные рисовые чеки. Белые цапли, которые во множестве разгуливают по ним днем, лакомясь лягушками, взлетают на вершины деревьев – пора подумать о ночлеге. А у нас впереди еще одна палолемская радость –ночное купание. У южной оконечности пляжа, где мы живем, в море вдается скала с трогательной надписью «Рекха + Мунеш = любовь». Она ослабляет волны прибоя, и преодолеть их здесь совсем не трудно, а за полосой прибоя вода такая ласковая… Над темными волнами носится, звонко щебеча и почти касаясь воды острыми крыльями, один из индийских брэндов - кингфишер, а по нашему –просто зимородок.
Мое одиночество нарушает парень на каяке:
- Мадам, ночью опасно плавать в океане!
- А почему опасно? – интересуюсь я, - ведь океан одинаковый, ночью такой же, как и днем… Почему?
Серьезно подумав, мой собеседник приводит сильный аргумент:
- Потому что ночь!
Но и у меня есть козырь:
- Не волнуйтесь! Мы – русские!
Услышав это, он, действительно, перестает волноваться, и дальше мы разговариваем на отвлеченные темы… 
Ночь, сон под москитным пологом, и сквозь сон – могучие раскаты прибоя… Но к утру море отступает, и оказывается, что широкая полоса плотного прибрежного песка вся испещрена норками крохотных - меньше ноготка – розовато-сиреневых полупрозрачных крабиков… Эти существа выглядят почти призрачными, но их трудолюбию можно позавидовать: каждую ночь они заново раскладывают в виде аккуратного конуса вынутый при строительстве норки грунт, предварительно скатав его в идеальные маленькие шарики, и каждый день море разрушает эту дивную симметрию… Зачем они делают это? Не знаю. Но знаю, что не напрасно: ведь в природе нет ничего напрасного и бессмысленного…
И снова день – безоблачный, беззаботный, синий гоанский день. Можно проплыть вокруг вон того острова – целое путешествие. Можно нанять лодку и покататься по реке, пока прилив: там на карягах черные бакланы сушат расправленные крылья, а из зарослей вдруг раздается низкий могучий рев:
- Манки! - с улыбкой поясняет лодочник. Он и не надеялся сегодня на заработок, и вдруг эти двое! Правда, денег с собой нет, но лодочник согласен, чтобы я принесла 200 рупий потом. Если разминемся, вот сюда, под навес лодки, подсуньте, я найду…
Где еще можно услышать такое?
Вариант – съездить на Колу, это тоже пляж, но маленький и непригодный для купания: сквозь сокрушительный прибой из крутого песчаного берега торчат острые черные камни. Зато здесь есть пресноводная речка без устья – зеленая лагунка, из которой вода просачивается в море сквозь песок; есть гамаки под кокосовыми пальмами – ложись в любой, никто денег не попросит. И почти нет людей… В отличие от серповидного душного Палолема, Кола вся продувается морским бризом, ветер течет, покачивая гамак, и время течет мимо…
Вариант – посетить заповедник Бхагван Махавир. Правда, он сейчас серый: ведь самый конец сухого сезона. Вот придет муссон, тогда все расцветет, а сейчас насекомых, ящериц, птиц почти не встретишь. И все-таки производят впечатление и огромные раскидистые деревья, и толстые шипастые лианы, и термитники, похожие на замки злодеев из фильмов фэнтези… А веселые мартышки, которые берут еду из рук – это просто праздник!
Конечный пункт маршрута – водопад Додх-Сагар («молочное море» на языке конкани), основной поставщик пресной воды в Гоа. Протяженность этого, действительно белого от пены, потока – 600 метров, высота свободного падения – 300 метров. Но больше всего поразило не это, а то, что ровно на середине водопад пересекает… железная дорога! Рельсовый путь отодвинут от скалы, чтобы не портить водопад, и висит над бездной на каких-то невразумительных держалках… Нет, вы как хотите, а я по такой дороге не поеду!
Вот искупаться под водопадом – пожалуйста. Какое счастье эта вода - чистая, прохладная, пресная… Горячая соль океанской волны вспоминается чуть ли не с отвращением. Об этом же говорят и другие купальщики… говорят по-русски! Начинаю прислушиваться: точно, ни слова ни на каком ином языке. Ага, иностранщина, слабо вам в апреле в Западные Гаты под водопад! А мы еще и гигантских карпов бананчиком покормим – едят! А мы еще и на салатово-алых (тоже гиганских!) головастиков полюбуемся!
А потом пора и в путь. Ведь жизнь короткая, а у нас еще столько стран не объезжено!

А также см http://www.stihi.ru/2008/04/20/3173