Книги о ГПУ

Книги о ГПУ
Я, вот, все хочу разобраться, что же, все-таки, происходило в нашей стране  (СССР – РФ) в т.н. «советский» период? Сейчас, по этому вопросу, море литературы. В отличие от прошлых лет, стали появляться публикации, в которых авторы оправдывают и даже превозносят до небес все то, что происходило тогда: репрессии, «перегибы», ошибки.
Вот две книги на, примерно, одну тему: госбезопасность в СССР. Первая озаглавлена «Спецслужбы Первых Лет СССР 1923-1939». Автор Игорь Симбирцев. Подзаголовок: На пути к большому террору, а внизу на обложке нагрудный знак работника НКВД с добавленными аббревиатурами В.Ч.К.  О.Г.П.У. Вторая книга озаглавлена «Секретная Агентура». Автор Эдуард Макаревич. Подзаголовок: Штатным и нештатным сотрудникам посвящается.  И тоже, знак работника КГБ под грифом Щит и Меч. На нем все тот же щит и меч, прикрытый пятиконечной звездой, и лента, окаймляющая жетон, с надписью: почетный сотрудник госбезопасности. Книги — разные и по содержанию, и по «пафосу», так сказать. Но обратимся к ним самим.
«Спецслужбы…» — сухой, но страшный, наводящий ужас, отчет о деятельности ВЧК-ГПУ-НКВД в период, предшествующий Великой Отечественной Войне 1941-45 гг. Резко негативная, критическая позиция автора звучит с первых строк: «В 1923 году в мире появился … СССР. Он пришел на смену существовавшей в революционное лихолетье Советской России, … как временное государство мирного периода, раз уж мировая революция немедленно не случилась, а экспортировать социализм в Европу тоже не удалось». Вот так: была Россия, неважно какая — плохая или хорошая, прогрессивная или реакционная, процветающая или загнивающая, — просто огромное (одна шестая часть света) государство с развитой инфраструктурой и всеми тогдашними признаками великой капиталистической державы, ничем особенным не отличавшаяся от других монархий Европы (так ли это?). И вдруг, откуда ни возьмись (с Запада!), как цунами, накатилась на эту страну волна «революционных преобразований», в одно мгновение (Истории) разрушившая сами устои монархического строя. Новая, Советская власть (люди, в общем-то, случайные и совершенно не подготовленные к управлению страной) сразу  же стала возводить «оборонные укрепления», понимая, что борьба со «старым миром» предстоит «не на жизнь, а на смерть».  Борьба шла на два фронта: внутри страны (хотя была ли тогда страна, как неделимое целое?) и  снаружи, против Антанты. На самом деле все тогда перемешалось: Гражданская война против Белого движения и интервентов была одновременно борьбой за идеи коммунизма, а стало быть, против всех, кто их не поддерживает.
Вот, для защиты себя от внутренних и внешних врагов и была создана ВЧК, которая в 1922 году была преобразована в ГПУ.
Книга распадается на две неравные части: в преддверии Большого Террора и во время Его. И сразу же, в самом начале повествования о ГПУ,  при перечислении её первых руководителей, идет приписка, которая будет зловещим рефреном возникать на протяжении всей книги: «почти все руководители ГПУ 20-х годов … были перебиты после 1936 года во время Большого Террора».
Наказаны будут все: и правые и виноватые, и противники Советской власти, и её защитники, борцы «за» и «против». Их судьбы будут развиваться по «накатанной» схеме: участие в становлении Советского государства, восхождение по карьерной лестнице, арест,  расстрел.
Расстреляны будут:
• идейные враги Советской власти (эсеры, меньшевики, народные социалисты, кадеты, анархисты и т.д.
• переметнувшиеся на сторону власти «попутчики»
• эмигранты, поверившие посулам власти и вернувшиеся на Родину
• «вредители» в промышленности из числа технической интеллигенции
• члены небольшевистских партий («Промпартия» и др.)
• военные из бывших царских офицеров, выдвиженцы времен Гражданской войны.
• националисты
• «мистики», основавшие союзы франкмасонов или розенкрейцеров
• бывшие политзаключенные
• деятели православной церкви
• противники коллективизации
• люди, попавшие под подозрение в ходе «странных смертей» видных политических  деятелей и деятелей  культуры (Киров, Слуцкий, Камо, Горький, Жданов, Есенин и т.д.)
• сами чекисты.
В живых останутся единицы из числа профессиональных разведчиков, действовавших под прикрытием за рубежом, и сумевших «уйти на Запад»  от неизбежной расплаты.
Репрессиям подверглись и сами руководители ГПУ-НКВД.
Только двое первых руководителей — Дзержинский и Менжинский — избежали открытой расплаты. Они, как говорят, умерли своей смертью. Начальник ВЧК Ф.Э. Дзержинский скончался летом 1926 года. Его заместитель Вячеслав Менжинский уже к тому времени был чисто номенклатурной главой наркомата: он часто болел и все дела вел за него его первый заместитель Генрих Ягода (Иегуда) Назначение Ягоды главой НКВД в 1934 году было, по сути, началом его падения. После убийства С.М. Кирова в декабре 1934 года Ягода был обречен. Его сместили со всех постов и арестовали. На суде по делу группы «правых» Ягоду вместе с Бухариным и Рыковым сделали главным участником заговора. Вместе с Ягодой полетели со своих постов его ближайшие заместители: Агранов, Молчанов, Гай, Прокофьев, Паукер, Бокий, Волович и др. Все они были впоследствии расстреляны. На суде, до которого он все же дожил, Ягода покорно признал и свое участие в «банде Бухарина-Рыкова» и свою роль в организации убийств Кирова и Горького.
Правление следующего наркома НКВД Н. Ежова было недолгим, но, пожалуй, самым кровавым. Именно на этот период  падает самая кровавая кампания чисток в СССР. С его именем связана т.н. «ежовщина» — синоним беспощадных и бессмысленных репрессий 1937-1938 годов.
На июльском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. Ежову, как главе НКВД, были предоставлены «особые полномочия», которые он закрепил печально известным приказом №00446, регламентирующим операцию по зачистке и устрашению всей страны. За два неполных года страна узнала, что такое «ежовые рукавицы», испытав на себе и расстрельные «тройки», и ночные аресты, «черные воронки», ускоренное следствие, приговоры  к «десяти годам без права переписки», и многое другое. Сейчас, даже по самым приблизительным подсчетам за 1937 год  по «ежовскому» приказу было арестовано почти миллион граждан (из них более 300 тысяч расстреляно), а в 1938 году  — почти 650 тысяч ( и опять из них более 300 тысяч расстреляно). Отстреляли и уже не служивших на Лубянке знаменитых ветеранов ЧК Петерса, Лациса, бывших сотрудников первой ЧК, ставших известными писателями Исаака Бабеля, и Артема Веселого. Ежовские палачи — Фриновский, Лазарь Коган, Лев Бельский (Левин), Лев Заковский — действовали и по указанию своего шефа и по своей инициативе. Помощник Ежова Ефим Евдокимов стал главным идеологом ежовщины. Уже на следствии обреченный и избитый экс-нарком попытался свалить главную вину в ежовщине на Евдокимова, но это его не спасло: кровавый нарком и его не менее кровавый советник  были расстреляны. Ежов был арестован 10 апреля 1939 года, при этом будто бы издерганный страшным ожиданием быв. нарком НКВД сказал своим оперативникам: «Наконец-то вы пришли, я вас ждал». Отстрел Ежова и его команды закрыл для советской истории ее кровавые 30-е годы. Очень устойчива версия о том, что Сталин якобы предлагал после принятия решения о снятии и «списании» Ежова из НКВД поставить туда наркомом знаменитого летчика Валерия Чкалова, и даже предложил кумиру советской молодежи этот пост, но Чкалов отказался. За это, якобы, он и поплатился жизнью, и кровавое место занял «английский шпион» Л.П. Берия.
Такой самоубийственной зачисткой самой себя, когда периодически по плану и целыми обоймами зачищали собственное руководство и целые пласты рядового состава, советская система спецслужб завершила свой первый довоенный период в 1940 году.
                ;
Во второй книге меня, признаться, озадачил сам подзаголовок: «штатным и нештатным сотрудникам посвящается». Что значит «нештатным»? Это что: осведомители, сексоты, стукачи? Так оно и есть: все эти людишки, снующие в наших компаниях, втирающиеся к нам в доверие, вытягивающие из нас разные интимные подробности нашей жизни, и не только, а потом несущие в клюве «куда следует». Оказывается, донос не считался на Руси чем-то зазорным. Петр I создал «институт фискалов», Сталин ввел уголовное наказание за недоносительство. Агент-информатор (начальная стадия карьеры) — это человек, добровольно, или в силу обстоятельств, но осознанно, связавший себя со спецслужбами, взявший обязательство (давший подписку!) информировать органы безопасности об определенных процессах в той или иной среде (общества). Благодаря профилактике, проводимой на основе агентурных данных осведомителей, в 1985 году КГБ практически парализовало и разгромило антисоветские, диссидентствующие группы по всей стране.
Все это хорошо, но вопрос в другом: «могут ли органы политического сыска, опираясь на агентуру, сами остановить смену общественно-политического строя в стране, и наряду с этим, смену власти»? Как мы уже смогли убедиться, это с успехом было достигнуто.
Интеллигенция во все времена активно сотрудничала с «органами». Как пишет автор: интеллигенты — лучшие агенты.
Гений русской литературы А.С. Пушкин 11 лет был в тесных контактах с Третьим отделением личной канцелярии императора, т.е. органом, занимавшимся политической безопасностью государства. Служба в 3-ем отделении не унижала. Н.В.Гоголь работал там на низшей должности, поддержку от 3-его отделения получали баснописец И. Крылов, историк Н. Карамзин. С писателями и литераторами, выступавшими против монархии, проповедовавшими нигилизм, западничество, а то и откровенную русофобию, неприятие русских национальных традиций, 3-е отделение работало жестко. Это касалось таких выдающихся личностей, как Чаадаев, Герцен, Огарев, Белинский. Письмо Петра Чаадаева, в котором он обличал отсталость России и деспотизм престола, вызвало гневную реакцию русских патриотов, особенно такие его строки: «Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его, не внесли никакой идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили. С первой минуты нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей; ни одна полезная мысль не родилась на бесплотной почве нашей родины; ни одна великая истина не вышла из нашей среды; мы не дали себе труда ничего выдумать сами…». В результате, с подачи 3-его отделения автор был объявлен сумасшедшим, журнал, напечатавший сочинение, был закрыт, его редактор сослан на север. А Пушкин, написавший критический ответ на письмо, выступил достойным партнером 3-его отделения.
В сложных отношениях с 3-им отделением находился и Ф.М. Достоевский. На допросах по делу «петрашевцев» Достоевский переосмыслил свои революционные воззрения и превратился в убежденного православного монархиста. Его роман-покаяние «Бесы», разоблачавший бесчеловечность и нигилизм революционеров, стал своеобразной программой борьбы с «бесовством». Идея всеобщего разрушения и разложения под маской борьбы за человека, за справедливость, за грядущий лучший мир, воплотилась в этом романе под влиянием его «бесед» с замом шефа 3-его отделения Л. Дубельтом, и поэтому может считаться детищем этого ведомства.
Агенты бывают разные, от простых осведомителей до «агентов влияния», людей, формирующих общественно-политический настрой в государстве. Таковыми являются большинство политических деятелей настоящего времени. Такими были революционеры, поднявшие народные массы на борьбу против самодержавия. Когда большевики пришли к власти, первыми, кто оказал им сопротивление, были их соперники по партийным делам, т.е. те же интеллигенты. Это уже потом от них пошли кругами волны сопротивления  от бывших офицеров, церкви, крупных промышленников и казачества. И все боролись за влияние на «пролетариат».
Одним из таких агентов влияния был С.П. Мельгунов, потомок известного русского масона. В 1923 году в эмиграции он написал книгу «Красный террор в России», который послужил А.И. Солженицыну прототипом его «Архипелага Гулаг».  Но это уже было «потом». А до этого — деятельное участие в создании «Союза возрождения России», взявшего на себя роль координатора и стратега политической борьбы с советской властью. Был ли Мельгунов настоящим «борцом», или агентом влияния большевиков? Ведь он прошел четыре ареста большевиками и каждый раз выскальзывал из лап Лубянки  и, в конце концов, был выдворен за пределы России. Не слишком ли мягкое наказание для того времени? Ведь «Союз» был настоящей пятой колонной в тылу большевиков, поставляя Деникину добровольцев и тем самым подбрасывая поленья в пожар Гражданской войны в России. Правда, всякий раз при аресте за его освобождение ратовали известные личности: Бонч-Бруевич, Луначарский, поручался сам Дзержинский. В последний раз в тюрьме он пробыл полгода и был освобожден по ходатайству Академии Наук, писателя В. Короленко, известных революционеров П. Кропоткина и Веры Фигнер.  Яков Агранов  (Янкель), видный чекист, который вел дело, решил, что улик для его ликвидации недостаточно. Или что Мельгунов будет полезнее ВЧК за рубежом? Ведь именно таким стал другой блистательный агент влияния, А. Якушев, запущенный в белогвардейскую среду талантливым чекистом А.Х. Артузовым (расстрелян) в рамках операции «Трест». Это была настоящая находка для ВЧК. Человек, сумевший дурачить белоэмигрантские центры в течение стольких лет(!), Якушев «ходил по острию ножа». И благодаря ему, ОГПУ получало сведения о планах, конфликтах, готовящихся диверсиях на территории СССР, агентах, направлявшихся в Россию в разведку. А главное, когда все кончилось, белоэмигрантские вожди остались, если не навсегда, то надолго скомпрометированными участием в чекистской операции.
Другим известным агентом из противников большевиков был Николай Гумилев, выдающийся русский поэт, зачинатель акмеизма, который, в иных обстоятельствах, мог бы повторить судьбу Якушева и стать незаурядным агентом ВЧК-ГПУ. Летом 1921 года Петроградская ВЧК раскрыла деятельность подпольной контрреволюционной организации, в которую входил Гумилев. Чекисты пришли к выводу, что Гумилев — убежденный противник Советской власти. Но было ли так на самом деле? Этот «бывший дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Изд-во Всемирной литературы», беспартийный, бывший офицер, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов». … Приговор суда — расстрелять.
Следующая часть посвящена двум агентам: «агенту-герою» Николаю Кузнецову, и «агенту-предателю» Николаю Хохлову. Первый был легендарным диверсантом (давайте называть вещи своими именами), действующим в тылу врага (т.е. на территории, оккупированной фашистами), второй «сделал ноги» на Запад во время операции по ликвидации одного из наиболее одиозных лидеров Народно-трудового Союза (НТС) Околовича. Н. Кузнецов (если не ошибаюсь) получил (посмертно) звезду Героя Советского Союза, а недавно на Украине был обличен, как «москаль, засланный в наш край для убийств тыловых немецких офицеров и распространения провокационных слухов … за что были расстреляны тысячи наших героев нации». Ищите истину!
НТС на протяжении многих лет вел активную борьбу с Советской властью, как практически, так и на идеологическом фронте. Согласно своей первой программе, НТС стремился к установлению народно-трудового строя (!), к превращению России в правовое государство, где основа экономики — рыночное хозяйство, где социальная справедливость основана на принципе солидарности, т.е. в понимании «энтеэсовцов», на взаимной поддержке, и «соборности», противостоя «тоталитарным учениям о классовой и расовой борьбе». Среди его идейных руководителей выделяется русский философ И.А. Ильин, которого в 1922 году по указанию Ленина в составе целой группы ученых выслали из России. Ильин очень сблизился с НТС. Для Ильина зло олицетворялось советским режимом и в отличие от Л.Н.Толстого, он призывал бороться с ним всем мерами. По Ильину, именно агрессивность зла и необходимость для него выливаться во внешние поступки делает недостаточным столько внутреннее сопротивление  и объясняет необходимость внешней борьбы с ним. И в этой борьбе нравственный человек вынужден совершать неправедные поступки, в том числе и убийство — крайний случай в силовом одолении зла. Человек берет на себя неправедность, но не для себя, а во имя Бога. Идеологи НТС приняли философию Ильина на вооружение в их борьбе против большевиков. Ильин  способствовал сближению НТС с германскими нацистами. В 1938 году офицеры германской Генштаба предложили специалистам НТС сотрудничать с ними в деле добывания информации об СССР. Конечно, все это было просто предлогом для усиления борьбы с Россией, ибо согласно нацистской идеологии, СССР должен был стать «удобрением для процветания немецкой расы».  Необходимо было привлечь русских к участию в войне на стороне немцев. По мнению Генштаба, солдаты армии русских должны были идти в первых эшелонах наступления, расчищая своими трупами дорогу немецким захватчикам. И тут — подарок судьбы: позорная сдача 2-ой ударной армии под командованием А.А.Власова. Власов стал активно работать над созданием добровольческой армии. Как известно, кончил он плохо: в августе 1946 года он и его помощники были повешены. А НТС, советчик и наставник Власова продолжал действовать. Лидер НТС Г. Околович, занимался созданием подпольных групп НТС на оккупированной территории. Он понял, что эти группы должны быть автономными и действовать в изоляции друг от друга, по принципу ненависти к советскому режиму. После войны НТС высылал им сигналы — литературу, листовки — с помощью воздушных шаров. Эти люди жили после войны, затаившись, и по мысли Околовича, представляли собой третью силу, для борьбы с диктатурой либо Гитлера, либо, в случае победы Сталина, с ним. К этому времени НТС уже находился под колпаком английской разведки. Если бы не измена Хохлова, карьера Околовича окончилась намного раньше. … 
Другой энтеэсовец, шеф Околовича, некто Поремский, разработал т.н. «молекулярную» теорию подрыва Советской власти. Его идея (стара, как мир!) сводилась (и сводится до сих пор!) моральному разложению советских граждан внутри страны, к их постепенному превращению в «молекулы», в «вирусы» антисоветской заразы, которые так или иначе должны «инфицировать» людей из их окружения. Что, собственно, с успехом делалось все последние 50 лет постсталинской эпохи!
Сейчас понятно, что предтечей распада общественного строя в СССР был распад в духовной сфере, в общественном сознании, в «культурном ядре». «Молекулярная» система пропагандистской обработки умов перекочевала из «кухонных споров» на улицы, на акты открытого неповиновения. (Люди понимали, что все это сразу станет достоянием западных СМИ!). В этом плане симптоматична записка Ю. Андропова под названием «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан». Вот некоторые выдержки: «Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи». Дальновидный Андропов этим письмом подводил руководство партии к решению о снятии запретов на разработку руководящих кадров. Однако, судьба записки оказалась трагичной. ЦК партии предупреждению КГБ не внял. И тогда в СССР пошел, уже не останавливаясь, процесс зарождения «пятой колонны». В ней «тусовщики-молекулярщики» соседствовали с «номенклатурными» коммунистами — недоброжелателями режима. Теми, кто, не устраивая акций, делал карьеру внутри режима, презирая его, чтобы в некий час предать его окончательно.  У этих было два идейных ориентира — англоязычный Запад и «свои» — диссидентствующая интеллигенция, заражающая публику ядом идей о «свободе и правах человека». А главный враг, — партийная номенклатура — как опухоль, точил страну изнутри. И скальпель КГБ бережно обходил эту опухоль, пока её метастазы не умертвили страну под названием «Советский Союз».