Раз Два Три

Раз, два, три… - считает он вслух – Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…
Почему-то этот счет всегда начинается с «Раз» (причем даже и с большой буквы), а заканчивается всегда на «три»… Как будто бы за этим самым «три» быть ничего не может, ну если только многоточие… Которое совсем не звучит – само по себе, зато (вслушайтесь читая) насколько усиливает отзвук этого самого «три», как бы придавая ему очертание, переводя его из мира букв в мир света контуром тени постепенного приглушения.
Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три… - этот ритм, словно пульс, тарабанит в его голове, от виска к виску… От уха к уху… От завтра к сегодня… От мгновения до вечности… Из крайности в крайность… Он стучит пальцами по столу, пытаясь попадать в ритм этого самого «Раз, два, три…» и кажется, что в этот миг весь мир (внутри и снаружи) заключен в этом ощутимом пространстве – от подушечки пальца до поверхности стола. Получается, что сейчас весь мир находится в его руке. И стоит ему только сжать ее посильнее, эту руку, как сразу можно будет повернуть землю, сдвинуть ее с центральной оси и зафиксировать так, как будет удобнее ему, только ему, ему одному. Но он не делает этого. Он продолжает считать … Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три… И каждый раз этот счет начинается с «Раз»… как уже отмечалось… и заканчивается на «три»... И получается настоящий капкан, с настоящей металлической цепью неопознанности – капкан для слова «два». Ограниченность. С неопознанным пределом. Для этого маленького и неприметного слова… «ДВА»… Оно остается незамеченным, но тем не менее именно оно выполняет столь важную и значимую функцию координации и связи этих самых «Раз» и «Три»… Ведь без этого «два» их бы не было, и вся последовательность не имела бы никакого значения. Значит, и мира в пространстве между пальцами и столом тоже не существовало бы… Что уж там говорить о возможности его, этот мир, потрогать…
Его зовут Фил. И он тоже целый мир. Можно заделаться неопытным молодым автором и намекнуть английскими буквами (FEEL) на суть значения его имени, но, пожалуй, не будем этого делать, ибо читатель много опытнее и хитрее начинающего надменного автора, автора так и не сумевшего пока еще перерасти юношеский максимализм, сам обо всем догадается. Читатель. Господин «Ч».
А Фил продолжал выбивать ритм. «Раз, два, три…». Этому не было конца… Каждый раз за «три…» снова следовало нелогическое «Раз». И никакие законы физики не могли остановить этот маятник. Этот маятник – жизнь, в ее циклическом проявлении. Хотя, «Ч» сам уже догадался, что речь идет о жизни, потому что писать столько строк про простые банально расшатанные нервы Фила не было бы интересно. Все люди – люди, и у всех трясутся руки. Это уже неактуально.
Фил смотрел в потолок. Потрескавшаяся побелка очень походила на линии на ладони. Пытаясь провести аналогию между своим кожным покровом и росписью неизвестного маляра, Фил не заметил, как прошло четверть часа… И сколько раз за эти четверть часа его правая рука отмерила наши любимые «Раз, два, три…»? Не будем даже и думать об этом.
Раз, два, три… Фил начал вспоминать то время, когда он был маленьким. Вспомнил, как ходил пешком под стол, садился там же на пол и долго размышлял, зачем люди строят дома, если можно жить и под столом… Та же самая крыша… И еда всегда рядом. Вспоминал, как мама доставала его из-под стола и засаживала уже за стол пить чай с печеньями и малиновым вареньем, а потом они шли гулять. Ходили чаще всего к реке.
Раз, два, три… Фил вспомнил запах прибрежного воздуха, цвет Неба над рекой и звук течения… Настолько это все было свежим и близким… Он держал это все в своих руках… И никто не мог отнять у него этих воспоминаний.
Раз, два, три… Он вспомнил детский сад, своего приятеля Алекса, зеленую машинку и даже тихий час. А потом началась школа. Раз, два, три… прозвенел первый звонок… а за ним и второй, и третий… и вот уже и выпускной… и Фил очень отчетливо увидел себя в компании (показательней даже будет сказать – держась за руку, переплетаясь пальцами) девушки Афелии.
Раз, два, три… ударило по вискам воспоминание о первом невинном чувстве… Тогда Фил еще не умел любить (ему так казалось), но тем не менее за Афелией, подчиняясь порыву душевного ветра, он мог бы отправиться хоть на край света… И он отправился в Лондон. Расправил свой флаг, бросил якорь и поступил в университет, и уже через каких-то полгода ходил за руку (лучше будет сказать – целовался в университетских коридорах) с девушкой Теоной. Афелия, надо отметить, была весьма рада сложившейся ситуации, и, называя Фила своим лучшим другом, после занятий уходила тусить с парнями из соседнего квартала. В подробности их времяпрепровождения Фил не вдавался. Ему было достаточно Теоны, которая целиком и полностью заняла вакуум душевного пространства Фила и его юношеских желаний. Теона страстно любила Фила. Любила его больше, нежели он любил ее. Наверное, смело можно сказать, что Теона любила Фила, а Фил позволял себя любить. И оба были счастливы. Фил рос и взрослел, а Теона его растила, словно мать. Мать, которую можно было целовать везде, где только вздумается. Так Фил стал мужчиной. И спустя определенное время, наверное, около полугода, стал и сам испытывать страстные порывистые чувства к Теоне. Стал очень ее ревновать и стараться проводить как можно больше времени в ее компании, рука в руке… щека к щеке… Их разделяли только длинные ночи. И в эти самые длинные ночи (непременно под луной) Фил научился писать стихи. Он посвящал их Теоне и всем минутам, проведенным с нею – как рядом, так и врозь. Да, Фил стал настоящим поэтом. Конечно, никто ему таких оценок не давал, да и не важно было ему чье-то постороннее мнение. Главное – что Теона, его самая любимая и родная Теона называла его уже чаще не по имени, а ласково и нежно - «мой поэт». И в этот самый момент происходило настоящее солнечное затмение в душе у нашего Фила. Слова «Мой» и «Поэт» встречались, словно земля и небо, огонь и вода, белое и черное, молния и громоотвод и дарили Филу такую гармонию и счастье, что он готов был носить целый мир на руках и подкидывать его высоко-высоко от переизбытка эйфории…
А что же происходит сейчас? – Раз, два, три… - ведь сейчас тоже весь мир в руке у Фила… Да? Или все же нет? А лучше сказать – не совсем. Потому что в руках-то в руках, но только мир сейчас какой-то не тот… не совсем тот… не родной… и подкидывать его как-то не очень хочется… хочется просто сжать и держать… чтобы просто было… Вот и все.
Но нет. Раз, два, три… Вернемся к Теоне… Они любили друг друга нежно и трепетно… Гуляли, изучали карту города и масштаб вселенной, рисовали планы на вечность и познавали границы – путем перешагивания через них. Они были счастливы. Но в один прекрасный (точнее ненастный) день они поняла, что оба выросли и переросли друг друга. Оказавшись на развилке судеб, они поцеловали друг друга четное количество раз, расцепили руки и каждый пошел своей отдельной дорогой, возжелав всех самых лучших, добрых и нежных (неважно кого) другому. Очередное «Раз, два, три…» подошло к своему логическому завершению. Поэтому оно должно начаться сначала. Опять нужно было ждать наступления этого самого «Раз». С большой буквы. Да.
Раз, два, три… Началась работа. Фил всецело посвящал себя каким-то проектам - каким и сам толком не понимал. Главное – это было чем-то себя занять, куда-то себя вложить, что-то получить на выходе, причем получить куда больше, нежели вкладывал. Таким образом он работал на заводе – сортировщиком, параллельно играл в КВН, сочинял песни и исполнял их на домашних концертах (сборищах друзей-корешей), научился ночевать в лесу в спальном мешке и даже оказывать первую медицинскую помощь. В общем, это «Раз, два, три…» имело социальную значимость, что не могло не нравиться Филу, не могло не цеплять душевных струн его благотворительного начала. Так он жил около года, а может, даже и двух лет…
Раз, два, три… Фил завел собаку. Мальчика. Мохнатый друг заменил Филу и завод, и КВН, и даже гитару… Отдавая все свободное время воспитанию собаки, Фил осознал, каково это – жить с кем-то вместе, готовить обед на двоих, думать о двоих, возвращаться домой, зная, что тебя кто-то преданно ждет и рад тебе любому, вне зависимости от твоего настроения и цвета галстука. Так Фил познал настоящую мужскую дружбу. Дружбу с псом. Ведь так тоже бывает.
Раз, два, три… Фил вспомнил, как учил пса плавать, а в результате чуть было не утонул сам. Вспомнил, как пес вытащил его на берег и стал громко лаять, привлекая к ним внимание и людей. Филу оказали помощь, ту самую – первую медицинскую, которой недавно он сам обучался. Вспоминая это, он подумал о том, что возможно все то, чего мы умеем сами, все то, чему мы когда-то худо-бедно учились, распространяется и на других людей, пропитывая их как бы ауру своими этими самыми навыками. Так что, может, и пес обладал начальными знаниями оказания этой первой медицинской помощи, а значит и работы на заводе и игры в КВН.
Раз, два, три… Фил учился на последнем курсе университета. По-прежнему дружил с Афелией, иногда созванивался с Теоной. Имел множества случайных знакомых, так или иначе входивших в его судьбу, дом, постель… Но ничего серьезного. Это просто люди- эмоции, люди-впечатления, люди-знания, люди- спасательные круги. И прочие просто люди. Ничего серьезного и никаких обязательств. Сначала легкость бытия привлекала Фила. Но в какой-то момент он понял, насколько он одинок во вселенной, не считая пса. Ему захотелось привязаться к кому-то, влюбиться в кого-то, отдавать себя всего целиком кому-то и получать это самое «целиком» взамен. Не требуя, нет, а просто-навсего по третьему закону Ньютона. Просто-навсего.
Раз, два, три… Он вспомнил, как он начал искать сознательно любовь, опять натыкаясь, а впоследствии и напарываясь на этих самых случайных безупречных лиц, словно на шипы от роз… которые отцветали, увядали и исчезали, оставляя следы от уколов и медленно заживающие шрамы на сердце. Да, это было тем самым случаем, когда сама рана незначительна, а вот заживает долго. Заживала долго, главным образом, потому, что с каждой такой потерей и расставанием умирала мечта… Умирала мечта Фила в великую вечную любовь…
Раз, два, три… А ведь в таком поиске прошло целых два года…
Раз, два, три… Вдруг посыпалась побелка с потолка, Фил на мгновение отвлекся от своих мыслей и понял, что он сейчас сидит у себя дома на кухне, сидит в позе режиссера данного рассказа. Он уже знает все наперед, знает, что с ним случилось в последующие 4 года. Он знает, что ему сейчас 28 лет, что у него замечательная жена, которую он встретил совершенно случайно в кафе «Storm», когда даже и не пытался ее там найти, когда по статусу отношений встречался с совершенно другой девушкой и даже пытался довольствоваться этим. Он вспомнил тот теплый, нежный день заходящего лета и все последующие дни, связавшие их. Он вспомнил, как боролся за нее… А она позволяла ему за нее бороться. Он вспомнил то ощущение, когда впервые задумался, что добиться ее возможно, хотя и не понимал до конца, каким образом она, такая совершенно неземная, доставалась именно Ему. Доставалась… во времени паст континиус. И вот …Раз, два, три… Досталась. Это судьба. Это паст симпл. Хотя и фьюче онтиниус. Вперемешку с презентом.
Раз, два, три… неожиданно он вспомнил, как умер пес. На мгновение ему даже показалось, что пес тем самым шагом уступил место рядом с Филом его жене. Ведь пес, как никто другой, как единственный верный и преданный друг, знал, что Фил отдает себя целиком и полностью только одному человеку… точнее одному живому существу. И вот пришло время для свадьбы. Они женились скромно и без всяких там фуршетов. Они оба сошлись на мнении, что настоящая любовь не требует салюта и фанфар. Они заключили брак на небесах. И знали, что пес был на их свадьбе, пес был самым почетным гостем.
Раз, два, три… Фил любил свою жену, как никого и никогда до… Опираясь на опыт предыдущих отношений, серьезных и мимолетных, он понимал, что ждал в правильном направлении и наконец-то дождался. Никого лучше не могло бы быть. Он никого лучше и не хотел. Казалось, что лучше просто и быть-то не могло…
Раз, два, три… такой хеппи-энд… Фил посмотрел в окно и увидел птицу. Он летела, вернее даже сказать просто парила в пространстве неба. И Фил поймал себя на мысли, что думает сейчас о том, сколько всего было в жизни у этой птицы сложностей и опасностей до этого самого момента… До этой, можно сказать, точки опоры… До этой сладостной минуты, когда она с такой легкостью подчиняет себе облака и ветер?..
Раз… Два… Три… И между каждым словом есть многоточие. Каждое слово – это неотъемлемый компонент последовательности. А каждый ряд этой последовательности – это самое словосочетание молекулярных явлений «РАЗДВАТРИ» - переплетение жизненных моментов, «Времени, места и случая». Да, именно так оно и есть. Если рассмотреть каждое отдельно стоящее «РАЗДВАТРИ» - то каждое из них - это определенная жизненная волна. И каждое сепаратное Раз, или Два, или Три – это момент неотъемлемой детали, формирующий эту волну. И гребень, как раз таки приходится на ДВА. Хотя, конечно, бывает и так, что волны разбиваются – когда пик приходится на ТРИ.
Каждый человек, каждое живое существо, каждые предмет, каждая вещь, каждая встреча и так далее – все неспроста. Все имеет свою оговоренную ранее суть, свое предназначение. Другое дело – то, что люди порой не умеют читать. Читать эти самые барашки волн, сюжеты и значение каждого блика. Ведь каждая череда РАЗДВАТРИ заканчивается не просто так. Она подводит нас к новой волне РАЗДВАТРИ. И даже если новое значение является полной противоположенностью предыдущего, это вовсе не означает, что оно вступает с ней в противовес. Нет. Просто нужно научиться читать.
Так, например, Афелия явилась мотивом изменить что-то в своей жизни, принять первое взрослое решение переезда, поступить в университет. Теона научила любить и писать стихи, сгорать от страсти и отличать любовь от простой механической связи. Научила ждать. Научила отпускать. Работа. Благотворительность. Помощь. Стоит ли говорить о собаке? Думаю, излишне.
И все девушки «до» - были последовательной нитью встреч, клубком Ариадны, ведущей к одной, единственной и неповторимой. Теперь уже кажется, что она была рядом с Филом всегда… С самого рождения и детства. Даже тогда там, под столом, кажется, что они сидели всегда вместе и мечтали о своем отдельном доме с крышей… Ведь дом-то и был тогда именно под столом, потому что именно там тогда Филу удобней и комфортней всего было мечтать. Дом – это то место, где ты можешь свободно мечтать. Дом – всегда рядом с теми, кто позволяет тебе мечтать вслух…Именно так. И какими вкусными были те печенья с малиновым вареньем… ммм… Казалось, что уже тогда они пили чай вместе.
Раз… Два… Три… многоточия реальности… которые уводят нас далеко-далеко и за ее пределы, границы. Этому ведь тоже когда учились они вдвоем. Рука об руку. И казалось, что именно их пальцы всегда были переплетены друг с другом. Ничьих больше здесь не было.
Раз… Два… Три… Он открыл окно и увидел ее, возвращающуюся от врача.
-Я беременна! – сказала она.
Раз… Два… Три… отдышался он. И ему вдруг показалось, что и ребенок уже давно живет вместе с ними. И даже, наверное, он тоже был тогда там под столом.
Фил молча поцеловал жену в висок. Прижал к себе крепко-крепко и думал, что никогда не отпустит ее. Никуда. Прошло по меньшей мере 2 часа, как они неподвижно стояли на кухне, молча обнимая друг друга. За окном уже стемнело и на небе появились звезды. Стоит ли дальше рассуждать о времени и расстоянии, если все сейчас застыло на этой кухне?… Все замолчало, боясь и не решаясь встать между ними, отделить их хотя бы на миллиметр друг от друга и попытаться намекнуть на ужин. Нужно учиться не чувствовать расстояние, а раздвигать границы. Время ничтожно, ведь так? Может быть, теперь самая пора именно ЕМУ научиться ждать? Так что пусть оно подождет.

Не нужен больше счет времени.

Сколько его прошло? – какая разница?

«Раз… Два… Три…» - пересчитал Фил своих детей. Два мальчика и одна девочка.
И неожиданно он понял, что научился жить не конкретно одним человеком, а одним целым с семьей, с друзьями и даже с врагами. Он научился жить одним целым с собой и со своей жизнью. И именно это важно.
«Раз…» - сказал он, сжав Ее руку в своей. И вот он – целый мир. Теперь наконец-то тот самый, тот, что нужно, столь преданный мир оказался в его руке. Да, в это мгновение Фил обладал всеми живыми существами и всеми живыми эмоциями, которые только известны этому миру… Миру внутри и миру снаружи…
«И пусть это не заканчивается». – сказал он Ей вслух.
«Пусть «два» в этой последовательности никогда не наступает. Ведь любовь – она сильнее времени. А границы – уже изучены…» - подумал он про себя, переступив дверной порог и оказавшись в толще неба, ощутил себя той самой счастливой птицей. Он чувственно понял, что он и есть та самая центробежная ось земли… И сжимать и выстраивать всегда нужно было себя, а не мир в кулаке…
Фил поцеловал жену и отправился вместе с детьми покупать собаку.

Через неделю ОНИ побелили потолок.

3 авг 2010