Глава третья Операция

     С лечащим врачом мне просто повезло. Но ведь должно же было хоть когда-то повезти. Им оказался молодой, симпатичный и очень приятный в общении человек. Зовут его Олег. Отчество и фамилию я опускаю по известным причинам. С первых же минут нашего общения я проникся к Олегу доверием. И не ошибся.
Меня  сразу впечатлил его внешний вид. Одет он был предельно аккуратно. Медицинская светло-зелёная униформа была тщательно выглажена и сидела на нём прекрасно. У нас сразу же возник контакт. Мне понравилось, как тщательно он меня осмотрел. В заключение  первого осмотра Олег сказал, что подумает, как меня лучше оперировать.
И я стал ждать. Ждать результатов анализов - соскоба с раны на шее, который у меня взяли на биопсию  накануне помещения в клинику. Ждать, в принципе, пришлось не долго – всего неделю. За эту неделю Олег меня ещё два-три раза смотрел. В итоге он мне подробно рассказал, как и что он будет вырезать, а главное – как зашивать. За время ожидания я попривык к обстановке в больнице, немного справился со своими эмоциями и был готов к операции.
Волновался ли я? Конечно, да. Но меня успокаивала НАДЕЖДА - надежда на успешный результат. Да и деваться было не куда. Но об этом потом.
Когда, наконец, в 12 часов дня Олег пригласил меня в операционную, я пошёл почти спокойным.
В операционной хозяйничала врач-анестезиолог. Пока я раздевался, Олег стал облачаться в операционные одежды. Мне предложили забраться на стол и лечь на правый бок, что я и сделал, но без особого удовольствия. Волнение всё-таки овладело мной, что мешало сосредоточиться на командах и советах хирурга. Затем меня долго укладывали, чтобы и мне и хирургам было удобно. В операционную вошла ещё одна молодая женщина-хирург, которая стала ассистировать Олегу.
Операция проходила под местным наркозом. Олег долго пояснял коллеге-ассистенту, как он собирается убирать ненужное и вредное и закрывать всё это лоскутками моей кожи. Иногда они спорили, но Олег всегда одерживал победу. Запомнились мне его слова ассистенту: «Ну, как ты не понимаешь? Ведь ему же надо иметь возможность вертеть головой. Как он будет, например, парковаться на машине, хотел бы я тебя спросить? А если мы сделаем так, как ты предлагаешь, то…». Они замолчали и не стали дальше развивать эту тему. Ассистент согласилась. В конце операции она весело сказала Олегу: «Ну, вам надо соорудить памятник…». Я понял, что она была довольна его «произведением» на моей шее. Не скрою, меня это обрадовало и успокоило.
Я не буду утомлять читателя подробностями моих ощущений. На мой взгляд, я держался вполне прилично, отдав себя полностью в руки Олегу. Самое  противное чувство  было ощущать, как зашивали лоскуты моей кожи и завязывали узлы на каждом шве, а таких швов Олег наделал на моей шее более двадцати. Иногда он говорил:
- Потерпите немного – а сам шил и шил мои лоскутки.
Операция, как мне сказали, длилась всего 70 минут.
Но всё, даже самое неприятное, когда-то заканчивается. Я встал со стола с забинтованной и упакованной в сетчатый фиксирующий чулок головой и пошёл отмывать руки. Дело в том, что в мои ладони накапала и застыла моя же кровь, которая из операционных разрезов стекала то с одной, то с другой стороны шеи. Олегу в этом смысле было легче, он снял перчатки и всё, а мне пришлось долго отмываться. Грело то, что всё, наконец-то, закончилось, и можно идти в палату.
Коллеги по палате встретили меня радушно. Немного порасспросили и успокоились. Те, кто ждал операции, а таких было большинство, ушли каждый в себя, а Серёга, улыбнувшись, поднял руку, сжатую в кулак, выражая тем самым своё пожелание мне держаться. А я полежал минут пятнадцать, затем встал, взял сигарету и пошёл в курилку перекуривать это дело.
В курилке я застал ту же женщину, которую видел там же накануне своей операции, Увидев меня в упакованном виде, она удивилась.
  - Ого! Уже? – сказала она.
- Да уж – ответил я.
Так мы поговорили…
Я заметил, что в этой клинике общение больных друг с другом не бывало многословным и весёлым. Да причин-то для веселья, увы, не находилось. Каждый запирался в своей скорлупе, из которой высовывал только один глаз, чтобы видеть и продолжать молчать.
Через неделю с меня сняли эту фиксирующую повязку. Стало намного легче спать, и вообще жить.