Берег надежды

БЕРЕГ НАДЕЖДЫ

Миражи в Белом море

Тёплым июльским утром, когда багровый диск солнца поднялся над горизонтом, красно-белая яхта тихо причалила к пирсу яхт-клуба Архангельска. На борту яхты красовалась чёткая надпись – «Грей». Уставшие, обросшие щетиной яхтсмены пришвартовали яхту к пирсу и скрылись в кубрике.
– Ну, что, мужики! Половину пути, считай, одолели, с чем и поздравляю. Осталось совсем немного: горло Белого моря пройти, Чёшскую губу пересечь и в Баренцевом море не сгинуть, – сказал, улыбаясь, капитан яхты.
– Фёдорыч, надо бы карты найти! Одно дело – с Петрозаводска по рекам да каналам шли без них, а вот в море выходить без карт, – это чистая авантюра.  Хоть географическую купи, тогда, может, и не сгинем, – предложил капитану черноволосый голубоглазый штурман.               
– Точно, без карты мы будем плутать, как без компаса, – поддержал штурмана механик. Всего на борту яхты «Грей» было три человека, и каждый выполнял свои обязанности. Механик – Борис Семёныч, отвечал за исправность подвесного мотора и за кухню, а штурман – Андрей, – за точность маршрута. Он должен знать, где находится яхта и в любую минуту вычислить её координаты. Валерий Фёдорович верил в штурмана, как в самого себя, поэтому, никогда не проверял расчёты. Он разлил по металлическим кружкам чай и, посмотрев на Бориса, сказал: «Тогда так! Мы с Андреем пойдём в киоск за картой, зайдём к пограничникам, чтоб маяки нанести, а ты, готовишь обед и заправляешь баки топливом». Механик кивнул головой и улыбнулся.
– Чего улыбаешься? Плавать так и не научился, а если за борт волной смоет? Так что хочешь или не хочешь, а в спасательном жилете ты у меня будешь ходить днём и ночью. Я надеюсь, ты меня понял? Заодно, поднимешь шверт;».

1. Шверт – подвижная стальная пластина, являющаяся килём яхты.               
– Фёдорыч! Вода в море плюс четыре градуса, если смоет, то
и жилет не поможет. Пока разворачиваетесь, да вылавливаете, любой окоченеет.
– Надо жить надеждой, а то может произойти всякое, – напомнил капитан. – В этом году весна запоздалая, льда в море много. Корабли до сих пор в Нарьян-Мар пробиться не могут. Нам придётся идти вдоль береговой линии по ледовым лабиринтам. Конечно, это опасно, но другого пути нет.
В кубрике воцарилась тишина. Через два узких иллюминатора пробивался дневной свет, в лучах которого покачивался почерневший примус, издавая с постоянным интервалом слабые металлические звуки. 
– Ну, вот и хорошо, тогда за дело, – сказал Фёдорыч. Он надел капитанскую фуражку и вышел на палубу…
– Лето. Какое прекрасное и тёплое лето в Архангельске. Комаров и оводов почти нет, облака в небе гораздо выше, деревья высокие – не то, что в Нарьян-Маре. Разумеется, в таких условиях и жить легче, – рассуждал капитан, рассматривая набережную, по которой к городскому пляжу стекался народ…
Прошло несколько часов, и команда, в полном составе,  снова собралась в кубрике.
– Ну, чем порадуешь, кормилец ты наш? – спросил капитан, вытирая руки.
– Супчиком из говядины, а на второе – картошечка на сале, с лучком и малосольным огурчиком, – незамедлительно ответил Борис.
– Картошечка – это хорошо! В море некогда будет варить да жарить. В сильный ветер придётся управлять яхтой вдвоём. Капитан достал из пакета три бутылки пива.
– Это для снятия внутреннего напряжения, – сказал он.
– А что с картой?  – поинтересовался Борис,  – купили?
– Да, осталось дождаться утреннего тумана и проскользнуть мимо пограничников, которые стоят у правого берега, – ответил капитан, – у нас официального разрешения на переход нет, но командир обещал помощь оказать. В это время Андрей, который был выше всех ростом, укладывал купленный провиант, проверяя его по списку. Он часто стукался головой о низкий потолок рубки, выкрикивая при этом единственное слово: «Блин!»
– Штурман! Давай за стол. Без тебя в рот ничего не лезет, – поторопил Андрея Борис и, постучав ложкой по столу, принялся открывать пиво. Светловолосый механик был небольшого роста, коренастый и спокойный. Он доверял в морском деле товарищам больше, чем себе и никогда не кричал, не приказывал, а только просил:
– Андре! Надо бы посуду помочь помыть.
–  Андре! На палубе румпель; по тебе скучает...
– Может, в баню сходим? – обтерев руки и пристроившись к столу, предложил Андрей.
– Нет. В баню пойдём, когда до Неси доберёмся, – и капитан улыбнулся, – там у меня знакомый врач работает. У него своя банька и в больнице места много, есть где переночевать. А сейчас лучше всего нам отдохнуть хорошенько, выспаться. Утром рано отчалим. А тебе – штурман, задание – сделать трафарет и нанести надпись с обеих сторон яхты: «Петрозаводск – Архангельск – Нарьян-Мар. 50 лет округу». Я  звонил  в редакцию нашей газеты и сказал, что мы завтра выходим в море. Обещал, по возможности, сообщать им наше местонахождение.   
– Хорошая идея, сделаю, – ответил Андрей.   
Рано утром яхта, набирая скорость, легла на заданный курс. Фёдорыч спокойно и уверенно управлял парусом, подтягивая или ослабляя шкоты;. В это время Андрей закрепил стаксель;, и капитан, поймав всеми  парусами  ветерок,  опустил  шверт до упора. Из рубки появился механик. Он передал капитану кружку крепкого горячего чая и бутерброд, потом сделал сэндвич и для Андрея.
 – Просто, и вкусно! – спасибо, Боря. Такими специалистами в море не бросаются, Фёдорыч! Пусть до Нарьян-Мара бутерброды делает, у него здорово получается.
– Весь фокус, в умелом сочетании толщины компонентов, –

1. Румпель – рукоятка кормового руля для управления яхтой.
2. Шкоты – капроновые фалы, для управления парусами.
3. Стаксель – дополнительный парус.
откусив бутерброд, ответил Фёдорыч.
– Какой плотный туман, мы, как морские призраки, – Андрей отпустил немного шкот стакселя. – Может, взять чуть-чуть                левее, а то наткнёмся на пограничников, и тогда – приехали.
Длинный путь от Петрозаводска до Архангельска был лишь лёгкой тренировкой перед опасным морским переходом, и это капитан понимал. Он также понимал, что времени на отдых нет, и поэтому торопился выйти в море. Яхта шла вдоль левого берега Северной Двины и своими плавными обводами корпуса тянула за собой небольшую волну, на которой оставался извилистый фарватерный  след. Вдруг, впереди по курсу, из тумана появилось   что-то   тёмное   и   большое,   похожее   на  корабль. Это был пограничный, серого цвета, катер.
– Приплыли! – вырвалось из уст Федорыча.   
На палубе катера стоял лейтенант и худенький молодой матрос. Бросив недокуренную сигарету за борт, офицер подал рукой знак, чтоб причаливали яхту. Фёдорыч послушно выполнил манёвр и ветер, вырвавшись из плена, принялся трепать паруса.
– Куда и с какой целью идёте? Приготовьте документы, – спросил очень серьёзно пограничник и ловко спрыгнул на яхту.
– Идём домой, а цель наша на борту написана, – ответил, чуть заикаясь, капитан яхты и постучал по рубке.
– Матрос! Что там написано, прочитай! – приказал офицер.
– «Петрозаводск – Архангельск – Нарьян-Мар. 50 лет округу», – ответил тот. На стук открылся передний люк рубки и из кубрика появился механик, он передал офицеру, толстую красного цвета, кожаную папку. Пограничник долго изучал документы, после чего закрыл папку и отдал капитану. 
– Ясно, значит домой. Вы хоть знаете куда идёте? – покачав головой, спросил он. – Там же кругом лёд. Подождали бы недельки две и тогда в путь. В общем, так, яхтсмены! Ваше передвижение по морю будут отслеживать пограничники и если потребуется, они вам обязательно помогут. В Несь зайдёте, капитану Матвееву передайте от меня – Кочеткова Виктора – привет. Это мой товарищ, вместе учились. Потом офицер заглянул в кубрик, поморщился, увидев закопчённый примус, потрогал руками старый морской компас и поднялся на свой катер.
– Счастливого пути! Идите правым берегом, так безопасней, – крикнул лейтенант, и матрос, по команде,  сбросил швартовые концы в яхту. Её медленно понесло по течению. Боря спустился в кубрик, но через минуту его испуганное лицо, появилось снова.
– Фёдорыч, спичек нет!?
Забегали шкоты по блокам, натягивая паруса, потом яхта резко развернулась и снова причалила к катеру.
– Виктор! Спичками не выручишь? Всё вроде бы взяли, а вот про них забыли, – озадачил офицера Федорыч. Лейтенант посмотрел на голубоглазого матроса, тот рысью сбегал в каюту и принёс несколько коробков спичек.
Пришедший с запада влажный, но тёплый ветер, гнал яхту к таинственному Белому морю.  Плотные светлые облака затянули небо, волны на реке стали выше и стрелка компаса, покачиваясь вправо и влево, показывала не очень точное направление курса.
– Странно, ветер хороший, а туман не разносит, – задумчиво произнёс Андрей, – берега не видно, одна надежда на компас.
– Ты у нас штурман, тебе-то чего волноваться, – поддержал начатый разговор капитан.
– Как чего, вы тут такой маршрут мне нарисуете, потом разбирайся, куда нас занесло. Вы же скорость на глаз определяете, так и ошибиться можно.
– Андрей, смотри на вещи проще: идём на север, пока во льды не упрёмся, а там уже по обстоятельствам будем действовать.
– Авантюрист ты, Фёдорыч, или что-то не договариваешь? Давай, колись, может, спокойнее на душе будет.
– Ты лучше подтяни шкот стакселя. Во! Другое дело. Люблю, когда паруса поют, настроишь их, как гитарные струны, и скользит яхта вслед за песней, словно по маслу. Помнишь, что майор сказал, когда ты схему срисовывал, а? На полуострове Канин льды вплотную стоят, поэтому у нас один выход – пересечь его, а сделать это можно только, если мы перетащимся из речки Чижы через озеро в речку Чёшу, а та в Чёшскую губу впадает. Разумел?
– А разве это возможно? На карте эти реки не соединяются.
– Три года назад я был в Чиже и мне местные мужики рассказывали, что раньше в большую воду они ходили рыбачить в Чёшскую губу, а это значит, что связь рек существует.
– Фёдорыч! Но мы же не лодка! Осадка плюс ширина, кто нас потом оттуда вытащит? Ну, авантюрист!?   
Ветер вздувал белые паруса, металлический гик; грота; угрожающе покачивался на уровне головы, и Андрею всё время казалось, что яхта уходит вправо. Он часто недоверчиво посматривал на компас и сообщал данные капитану. Капитан подправлял румпелем курс и говорил: «Не верь своим глазам и чувствам, верь компасу, а не то будешь по кругу ходить». И это было, действительно, так. Они вышли в Белое море,  хотя оно было совсем не белым, а светло-синим. Висел слабый туман, и поэтому вера в компас была сильнее, чем в собственные ощущения.
– Пойду сушиться, – сказал капитан и, скинув с себя намокшую куртку, скрылся в кубрике. На вахте остался штурман, одетый в оранжевый рыбацкий костюм. Вместо перчаток – меховые кожаные рукавицы, которые он приобрёл на всякий случай в Архангельске…
Андрей рассматривал потрёпанные временем паруса, и мысленно изобретал новые их формы. Каждый из них – своего рода крыло, создающее под напором ветра  силу тяги. Она-то и тянет за собой яхту.   
Погода менялась,  стали  слышны  странные  глухие  звуки, похожие на взрывы. Из рубки выглянул капитан, он достал морской, бывший не раз в походах бинокль, и посмотрел вдаль.
– Хрень какая-то. Андрей! Давай – вправо, а через полтора часа снова на курс ляжешь, – скомандовал он и оставил приоткрытым  люк.  Штурман  молча  развернул  яхту, и стал внимательно всматриваться в туманное море.
– Что, у вояк стрельбы? – поинтересовался Борис. Капитан, посмотрев на схему, кивнул головой и, ткнув пальцем в

1. Гик – упор для растяжки и крепления основного паруса.
2. Грот – основной парус.
заштрихованный квадрат, испуганно сказал: «По-моему, мы в самом центре полигона! Так и накрыть могут»…
Изменив маршрут, яхта приближалась к правому берегу. Нарастающий шум встревожил Андрея, он развернул яхту на прежний курс, но налетел сильный боковой порыв ветра и положил яхту на правый борт. Справившись с управлением, штурман оцепенел, увидев огромную, с белым гребнем, волну. Она была высотой более двадцати метров…
– Фёдорыч! Что это? – крикнул Андрей и, вцепившись двумя руками в румпель, развернул яхту навстречу волне.
– Матерь божья! – произнёс капитан, рассматривая в бинокль волны, – держись за фал! Он скрылся в рубке и закрыл люк. Шквальный ветер, потрепав паруса, стих. Огромные волны растворились в воздухе, оставив на поверхности моря мелкую рябь. Штурман открыл глаза и выпрямил спину, он не мог поверить, что это был мираж. Паруса стояли на месте, слегка шевелясь от слабого ветра.
– Всё! С меня на сегодня хватит! Боря, принимай вахту! Запускай мотор, а я скручу паруса, – громко сказал Андрей. Из кубрика послышались радостные крики, потом открылся люк и на палубу выползли «спасённые от цунами» капитан и механик.
– Смотрите, опять мираж, – крикнул капитан, – берег Кольского полуострова! Как чётко всё видно, это всё из-за тумана.
– Фёдорыч! Как ты? А я струхнул малость. Ладно бы одно видение, но тут ещё  шум волны. Он-то откуда?
– А я откуда знаю? Может, берег рядом, а мы его не видели, а может, от взрыва волну на туманном экране к нам принесло? 
– Я ещё так близко и чётко не наблюдал миражи.
Снова где-то громыхнуло, и Фёдорыч взял в руки приёмник.
– Штурман, маяки, которые ты отметил на карте, не работают, а только шипят. Как определять точные координаты? А?… 


Капитан

Мотор гудел, временами потряхивая всю яхту, капитан всматривался в приближавшийся пологий берег, где вырисовывались какие-то строения.
– Это Койда, заходим к воякам, топливо на пределе, – сказал Фёдорыч, и механик развернул яхту в сторону берега. Бросив якоря и прихватив с собой канистры, команда выгрузилась на каменистый берег. По тропинке к ним подбежал молодой радостный лейтенант. Он поздоровался, крепко обняв каждого, и со слезами на глазах, стал быстро, быстро говорить: «Я, в этой дыре, думал, сойду с ума. Не с кем поговорить, нормальных людей год не видел. Спасибо, что зашли, вот счастье-то. Нам передали, что яхта идёт в Нарьян-Мар, приказали следить за вами, а как следить, если радар вашу яхту не видит. У меня всё есть, сейчас солдатики вам канистры наполнят и принесут прямо к яхте, а вы заходите, будьте как дома». Они зашли в старый, давно некрашеный, дом, помыли руки и сели за стол. Фёдорыч, обнял лейтенанта, и спросил: «Тебя как звать?»
– Алексеем.
– Слушай Алексей, у тебя же два солдатика есть. Они, что –  не люди?
– Сами увидите, всё поймёте. Русского языка не знают, и знать не хотят. Впервые дни я думал – застрелюсь. Делать ничего не хотели, даже себе обед не готовили. Полгода назад обещали смену прислать, не прислали. Тут у любого крыша съедет. Вы уж не торопитесь, я вам баньку истоплю, и веничек найдётся. 
– Алексей! Баньку топить не надо, мы через два часа должны отплыть, время поджимает, – перебил его капитан.
– Как через два? Вы что? – выдохнул лейтенант и, подкосившись, сел на стул. Спасительное для лейтенанта  застолье продолжалось ровно два часа. На вопрос: «Как же вы живёте?» офицер отвечал: «День прожили и ладно».
Под конец короткой встречи из-за стола поднялся капитан и,  взглянув на часы, сказал: «Всё, мужики, медлить нельзя. Нам пора, начался отлив»...
На берегу, прощаясь с яхтсменами, крепкого телосложения лейтенант, не сдерживая слёз, повторял: «Что ж так мало? Что ж так мало?.. Заночевали бы, а?..»
Но якоря подняты, мотор запел свою песню, и капитан, ещё раз попрощавшись с борта, развернул яхту курсом на Несь.
– По-человечески мне его очень жалко. Действительно, от такой службы крыша съедет, – прервал молчание Борис.
– Вот такие у нас границы, что есть они, что их нет. Никакой разницы, – ответил Фёдорыч.   
Капитан яхты был небольшого роста, крепкого телосложения, настоящий морской волк. Он – первый в Ненецком округе, кто из лодки построил настоящую маленькую яхту и на ней ходил вверх и вниз по Печоре.  К тому же он – врач, а это важно, так, как надеяться на постороннюю помощь в море не приходится.  Капитан читал любые морские карты, прокладывал курсы, он знал время морских приливов и отливов, определял погоду не хуже, чем метеорологи. Он умел всё, даже летать! И часто, когда дул сильный ветер, Фёдорыч кричал: 
 Надейся друг на паруса,
Они, как крылья самолёта,
Помогут нам во время взлёта
Понять о чём поёт душа.
У него была мечта – уйти в кругосветку. К этому он давно готовился и ушёл бы, но стоял вопрос – на чём? Он знал, что для такого похода яхта «Грей» не подходила, её надо было переделывать…
Капитан задумался. – Ветер! Молись – не молись на него, он всё время дует почему-то навстречу. Из-за этого приходится делать частые смены галсов, а это – усталость, нервозность, ошибки по курсу, в подсчете пройденного расстояния и так далее, но ничего, дойдём!..
Тем временем ветер усилился, Мезенская губа осталась позади, а в утреннем тумане перед глазами яхтсменов, замаячила деревня Несь. На штормовом стакселе яхта удачно вписалась в русло реки и только потом, сбавив ход, остановилась в тридцати метрах от берега. Сбросив в воду якоря и резиновую лодку, ребята переправились на сушу.
– Что-то нас никто не встречает, – справедливо заметил Андрей, – опять пограничники прозевали. Федорыч! Иди, разберись, пусть на ночь выставят пост, а то утром  яхту не найдём. Они подошли к длинному одноэтажному серому дому, над дверями которого крепилась рамка с надписью – «Медицинский приёмный пункт». Капитан постучал в окно и на порог вышел заспанный, высокого роста человек. Он протёр глаза, широко зевнул и, узнав знакомое лицо Фёдорыча, выпалил: «Привет Валера! Как я рад! Заходите, заходите, только сапоги скиньте, тут одна девушка работает и за уборщицу и за нянечку».
– Здравствуй, дорогой! Тебя с усами и не узнать, –  ответил на приветствие приветствием капитан. – Знакомься с моей командой: Борис – повар, механик. Андрей – штурман, мой брат, правда, двоюродный.
– Виктор Иванович.
Они прошли в длинную комнату, заставленную металлическими койками.
– Ночью мы вас ждали, пока Семёныч – командир части, не сказал, что горизонт чист, ждать, мол, нечего. Анечка! Вставай, гости приехали. Смотри, какие голодные, так глазами и шарят по полкам. Готовь на стол всё, что есть, а я спирт разведу. Что, девок не видали? Да не пяльтесь на неё, работать не сможет, совсем девку в краску вогнали…
После долгого застолья к ним постучались. На пороге появился  Игорь Семёнович Матвеев.
– Иваныч! Ну, разве так с друзьями поступают? Ну, проглядели мои орлы яхту, я с ними ещё разберусь, а ты-то что меня не разбудил? 
– Прости Семёныч, было очень рано. Ты проходи. Знакомься…
Познакомившись с яхтсменами, Семёныч расплылся в улыбке, узнав, что его друг – Кочетков – передал ему привет, потом подошёл к старинным часам, которые висели на стене, прислушался. Чугунные чёрные гирьки вздрогнули, и стрелки на часах совместились. Из часов выглянула маленькая кукушка и, прокуковав двенадцать часов, скрылась за дверцей.
– Уже двенадцать! Виктор, как хочешь, а в баньку ко мне пойдём. Банщик массаж парням сделает, веничками отхлопает, долго помнить будут.
– Что, прямо сейчас?
– А что тянуть? У меня всё готово, и стол накрыт. За яхту беспокоиться не надо, за ней солдатик присмотрит…
Ночь, слабый туман, солдат нервничает. Ему кажется, что по яхте кто-то бродит. Он подплывает на лодке к яхте, поднимает дальний якорь, и подтягивает к берегу. Яхта бульбой; упирается в илистый грунт.
– Здесь гораздо надёжней, – отмечает про себя караульный и уходит…
Ранним прохладным утром, когда пришло время морского отлива, на мелководье оголилось дно, на котором застыли различные лодки. Вокруг одной, самой большой, с лопатами суетились военные. 
– Что ж ты наделал, а? Им же утром отплывать надо. Чего стоишь? Рой! Надо же, как замыло песком! – кричал старший по званию.
– Я хотел, как лучше, я не знал, что какой-то киль есть, – не переставая копать, оправдывался молодой тёмноволосый пограничник.
– В том-то и дело, не стащишь её буксиром, киль отломить можно. Дождались. Капитан идёт…
Поздоровавшись, Фёдорыч покачал головой, обошёл яхту и, посмотрев на большую яму, серьёзно сказал:
– Так вам киль не выкопать, там его нет, – и еле сдерживаясь от смеха, пошёл обратно.
– Товарищ капитан, товарищ капитан, – залепетал солдатик, догоняя Фёдорыча, – а нам-то что делать? Где копать...? 
К полудню вода поднялась, яхта всплыла и, пополнив запас пресной воды, попрощавшись с друзьями, экипаж отправился в путь вдоль береговой линии курсом на север. Свежий ветер гнал по волнам яхту, как бумажный кораблик. За кормой, как за кораблём, с криком летели серые чайки. Сжимая деревянный румпель, Андрей сидел на корме и наблюдал за парусами. На какое-то мгновение ему показалось, что время остановилось, и яхта не движется вперёд.  Он  оглянулся  но,  увидев  на  воде  след, успокоился. На горизонте показался берег…

1. Бульба – тяжёлая, обтекаемой формы, болванка (балласт).               
– Мелко. Фёдорыч, куда приставать будем? – глядя на сплошное черное поле, за которым виднелся берег, спросил Андрей.
– Где упрёмся, там и встанем, только шверт подними. Ты такое где-нибудь видел? Самое противное место, всё кругом дышит, – бурлит, парит. Такое ощущение, что мы на другой планете. Чёрный пугающий ландшафт был полуметровым слоем ила, по которому невозможно было двигаться.
– Как будем добираться до берега, а?
– Как, как? Вплавь, вот как. Надень химзащиту и вперёд! Из этого комплекта ценность представляли высокие до груди, штаны. Они были герметичны и сделаны заодно с тонкими бахилами. Первым спрыгнул капитан и, погрузившись по пояс в ил, стал, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, продвигаться к берегу. За ним, прихватив, пустую канистру и багор, спрыгнул Андрей.
– Фёдорыч, у меня сил не хватит дойти до берега.
– Канистру не потеряй. Скоро прилив, Борис  к берегу на яхте подойдёт.
– Могли же подождать, чего торопиться.
– Ты шевелись, времени в обрез, если засосёт, будешь вечным указателем служить. Выбравшись на берег, они скинули с себя химзащиту и отправились в деревню.
– Купим бензин, найдём проводника, который знает выход в Чёшу, и отправимся по большой воде, – сказал уставшим голосом капитан.
– Фёдорыч, а в какой дом заходить будем?..
– Да в любом можно спросить… 
Во время прилива Борис подогнал яхту к берегу, штурман загрузил топливо, и они, договорившись с проводником, отправились в устье реки Чижа.   
Яхта шла под мотором и тащила на буксире лодку, в которой  лежало деревянное весло, одноствольное ружьё, а на корме – мотор. Кудрявый лет двадцати пяти коренастый парень, сидевший в лодке, был проводником. 
– С одним веслом и в такую даль? А если мотор сломается? У него, кроме свечного ключа, ничего нет, – возмущался безответственностью проводника, Борис.
– Штурман! Достань мне ружьё, оно где-то в заднем отсеке, – попросил Фёдорыч, – а сигареты, спички и ружьё с патронами, это тот минимум вещей, Борис, чтоб прожить в тундре несколько дней. Так что наш проводник в любом случае домой вернётся. Гриша! Давай к нам, чего один в лодке сидишь? Супчик сварим, обедать будем, давай подтягивайся…
– Фёдорыч! Гусь справа! – крикнул Андрей. Капитан, ловко вскинув ружьё,  выстрелил, и птица упала в яхту.
– Вот так стрелять надо! – похвастался Фёдорыч, перезаряжая ружьё.
– Фёдорыч! Утка слева! – снова крикнул штурман, и опять  прозвучал выстрел. Утка упала рядом с яхтой. Капитан умело подхватил её и, не скрывая радости, уточнил: «Всего два патрона, и вот вам обед и ужин». Проводник посмотрел на капитана расширенными глазами и произнёс: «Я думал, что городские мужики стрелять не умеют, надо же…».
Постепенно река превратилась в узкую глубокую протоку, на берегах которой рос дикий лук. Из кубрика через открытый люк пахло свежим гусиным супом, и этот жирный запах тянулся вслед за яхтой.  Ребята сделали остановку и нарвали к обеду свежего лука.
– Фёдорыч! Может он радиоактивный, смотри какой высокий. Я такой в первый раз вижу.
– Нет, Борис, лук не радиоактивный, дозиметр показывает норму, а у гуся чуть больше, но тоже в норме. Так что, ешьте на здоровье…
Ровно работал мотор, яхта всё чаще цеплялась бортами за высокие берега протоки, а капитан, не замечая этого, рассказывал анекдоты. На какое-то время выглянуло солнце, стало по-летнему тепло. Борис снял спасательный жилет и, облегченно вздохнув, посмотрел на капитана.
– Если выпаду, то на берег, тонуть здесь негде. Скоро пешком пойдём.
– Боря! Я яхту не брошу! Если что, дождёмся  помощи с воздуха. Григорий через три дня позвонит на метеостанцию мыса Микулкин и  всё будет ясно – спасать нас или нет.
– Сворачивайте влево, – подсказал проводник, и капитан резко развернул яхту. На своей волне она влетела в протоку и остановилась.
 – Ну, всё мужики! Дальше по течению, через озеро и в речку, а оттуда в губу попадёте, а я – обратно, в деревню. Григорий отвязал лодку и, попрощавшись, запустил мотор…
– Капитан, мы, кажется, на бортах повисли?
– Андрей замерь глубину под швертом.
– Фёдорыч, нормальная глубина, только очень узкая протока.
– Выгружаем всё на берег, будем проталкиваться…
Закончив разгрузку, они завели под днище резиновую лодку. Яхта качнулась и стронулась с места. Такую операцию им пришлось выполнять ещё несколько раз. Добравшись до мелкого заросшего травой озера, капитан дал команду на двухчасовой перерыв. Отдохнув и выгрузив всё, что могло поместиться в резиновую лодку, они наклонили яхту за мачту, и побрели на другую сторону озера, таща за собой караван.
– Бурлакам на Волге было легче, те шли по берегу, а тут – по колено в траве, – ворчал штурман, выдёргивая из ила бахилы.  Наконец мелкое озеро перешло в  глубокую протоку, такую же узкую, что была до озера, левый берег которой  облюбовала ива, а правый – высокая трава.
– Вот вам и речка Чёша!  Борис! Запускай мотор! – крикнул капитан и, определив направление ветра, заметил, – как всегда встречный, северный, а нужен западный…
               

                Шторм

Ветер усиливался, ватные облака затянули небо и скрыли от глаз солнце. Речка становилась шире, и яхта уверенно дошла до той точки, откуда хорошо просматривалась Чешская губа. Огромные серые волны с белой пеной, перекрывали путь. В такую погоду выходить в море никому не хотелось. 
– Что делать будем? – задал вопрос Фёдорыч.
– Ты капитан, тебе решать, – ответил механик.
– А ты что скажешь, штурман?
– Ветер встречный, скорость будет почти нулевая, только вымотаемся. При худшем варианте может выбросить на скальный берег. Я бы переждал денёк.
– А если и завтра не успокоится? Так можно неделю просидеть. Борис, ты в яхте всё закрепи, на всякий случай, а мы на вахте будем до самого Микулкина.
– Авантюрист ты, Фёдорыч, – возмутился штурман, там же пятиметровые волны, перевернёт, и будем рыб кормить.
– Андрей! Нет у нас времени отдыхать. Если не придём домой к пятнадцатому числу, грош нам цена…
Бросая яхту с высоких волн, сильный северный ветер пытался сорвать единственный штормовой стаксель. Андрей, управляя шкотами, чётко выполнял команды капитана. Маленькая яхта с романтическим названием «Грей», как поплавок, металась по хмурому морю, меняя галсы. Гребни волн, холодной пеной, прокатывались по рубке, пытаясь смыть смельчаков за борт. В какой-то момент, при смене галса, яхту развернуло и опрокинуло на бок. Андрей ощутил невесомость и молниеносно освободил шкоты, он упал на борт яхты и посмотрел на капитана.
– Ты что делаешь? 
– Румпель заело!
Вырвав из морской пучины мачту и парус, яхта вернулась в вертикальное положение. Из кубрика выглянул Борис.
– Что это было, а?
– Всё нормально, небольшой аверкиль;, – ответил штурман.
– Кашу по кубрику размазало. Фёдорыч, посмотри мотор, не сорвало ли? Капитан отмахнулся рукой, выполняя очередной манёвр. Он был напуган не меньше, чем остальные члены команды. После этого, когда яхта в очередной раз ложилась на борт, слышался металлический скрежет.
– Доберёмся до метеостанции, осмотрим всю яхту, – крикнул капитан, заметив на лице штурмана вопросительное выражение… 
  Справа показался очередной мыс, на котором просматривались

1. Аверкиль – переворот яхты.
очертания каких-то строений.
– Это, точно, Микулкин! Видишь, высоко на берегу рубленый дом, а рядом ветряк лежит, – сказал радостно капитан, – тут самые сильные ветра дуют.
– Я это почувствовал, – ответил Андрей, разглядывая в бинокль мыс. Они сменили галс и направились к берегу…
Оставив яхту в небольшой бухте и спустив резиновую лодку, команда выгрузилась на берег.
– Привет, бродяги! Мы вас заждались, думали, что прямо на Индигу пошли, – поприветствовал ребят светловолосый мужчина лет сорока, – Давайте, помогу, а то, вижу, вас ещё качает. Ребята поздоровались, и устало побрели следом. Их, действительно, покачивало из стороны в сторону, но они этого не замечали. Виктор Сергеевич был начальником метеостанции на мысе Микулкин. Под его руководством работало всего два специалиста, – две молоденькие девушки, одна из которых не уберегла лицо от весенних солнечных лучей. Также на метеостанции жили: кот, несколько собак, поросята, петух и куры. Целый год на одних консервах прожить сложно, поэтому осенью и зимой дружный коллектив ставил петли на зайцев и куропатку, а весной и летом охотился на уток и гусей.
   На другое утро ребята осмотрели яхту, но ничего подозрительного не нашли. Они присели на лавочку возле дома и молча всматривались в морскую даль.
– Но что-то скрипело, Фёдорыч? – спросил Андрей, ожидая положительного ответа.
– Если это «что-то» скрипело, то оно сдвигается с места. Мы проверили крепёж и бульбу, всё нормально. Возможно, якорь на переднем ограждении был слабо закреплён.
– Загрузимся и тронемся дальше? – спросил Борис.
– Надо газовый баллон доставить на метеостанцию Индиги. Сергеевич говорит, что там давно газ кончился.
– Фёдорыч, а как же компас? Он же, чёрт знает, что показывать будет, – не унимался штурман.
– Постараемся настроить, думаю получится.
В это время к ним подошёл полосатый кот и запрыгнул капитану на колени. Федорыч погладил его, а кот, проведя хвостом по подбородку капитана, спрыгнул. Потом подбежали две собаки, тоже поласкались немного и убежали. Следом две курицы изъявили желание пообщаться с незнакомцами. Они подошли к самым ногам, и капитан взял одну из них на колени.
– Надо же, какие они умные, – сказал Фёдорыч, поглаживая курицу. Но курица закудахтала и слетела, а на её месте появился большой красный петух. Смеясь и поглаживая очередного гостя, Фёдорыч смотрел ему прямо в глаза. Никто не знает, что петуху не понравилось, но то, что он приревновал свою курицу – это факт. Замахав  подрезанными крыльями, петух клюнул четыре раза в лицо капитану и слетел на землю. Фёдорыч, прикрыв ладонями лицо, вскрикнул от боли. Сквозь пальцы сочилась кровь.
– Вот, зараза, чуть глаза не выткнул. Неси аптечку!
– Одну минуту, Фёдорыч, – ответил Андрей и вбежал в дом. Он принёс аптечку, и Борис ловко залепил пластырем четыре рваные раны.
– Фёдорыч, если бы он хотел попасть тебе в глаза, то вряд ли бы промахнулся. Это говорит о том, что он за свою жизнь боится, раньше времени голову терять никому не хочется. Выходит, что и у петухов мозг есть, – высказал своё умозаключение Андрей. 
– Надо же, лучше бы обгадил, зараза! Был бы мой, я б ему..
– Да ты и так, Фёдорыч неплохо смотришься. Впредь, к чужим тёлкам не приставай, иначе – кирдык! – подвёл черту Борис.
Загрузив газовый баллон и настроив компас, ребята,  попрощавшись с гостеприимными метеорологами, тронулись в путь. Обещанный ветер восемь метров в секунду быстро превратился в штормовой. Небо потемнело, и пятиметровые, с белыми гребнями волны, швыряли яхту, испытывая её на прочность. Тросы мачты стонали, а порывы ветра становились всё сильнее и сильнее.
– Надо основной грот заменить на штормовой, – крикнул капитан.
– Поздно, Фёдорыч! Лучше встать против ветра и смотать наполовину грот, а иначе за борт смоет, – успел ответить штурман. В тот момент, когда яхта была на волне, налетел сильнейший порыв ветра. Он сорвал мачту с парусом, оборвав крепёжные цепи, и повалил её в море. Ситуация оказалась критической. Парус течением затягивало под яхту, это грозило переворотом. Из кубрика в жилете выскочил Борис и принялся помогать Андрею скручивать парус. Потребовалось несколько часов невыносимых усилий, чтобы этот кошмар закончился.  Мачту надёжно привязали к борту. Борис завёл мотор, и началось долгое путешествие по Чёшской губе в сторону Индиги.  Вместо двенадцати часов ходу, они находились в штормовом море почти сутки. Всё чаще и чаще стали появляться огромные серые льдины, похожие на маленькие айсберги, которые с шумом выныривали из воды перед яхтой.
– Штурман, ты мне нечего не хочешь сказать? – спросил капитан сидевшего за столиком Андрея.
– Цвет воды другой стал, льды появились, однозначно, нас сносит течением в Баренцево море. По вашим данным, мы давно должны быть в Индиге. Я тут маршрут свой нарисовал, ещё не поздно свернуть, думаю, если прислушаетесь то, часа через три всё прояснится. 
– Ладно, говори Боре, каким курсом дальше идти, а я лягу, немного поспать надо. Сообщив механику новый курс, Андрей тоже задремал. Перед его глазами из памяти всплывало разорванное звено цепи и падающая, со скрежетом, мачта.
– Вот он скрип, который вчера озадачил команду. Мачта! Как же они не смогли заметить это надорванное звено, что ослабило её крепление, – догадка осенила  Андрея и он открыл глаза. 
Курс – сто двадцать градусов, а потом шестьдесят, был, действительно, спасительным. Ровно через три часа яхта пристала к песчаному берегу туманного полуострова Святой Нос.
– Капитан пусть отдыхает, а мы сходим на берег, проведаем, что за место, – сказал штурман, вылезая из кубрика. Ребята спустили резиновую лодку и отправились к берегу. Дул холодный северо-восточный ветер, который издалека доносил шум прибоя. Побродив по узкой полоске земли, на которой громоздились льдины, они вернулись в яхту.
– Часика три надо поспать, а когда туман рассеется, в Индигу тронемся, – сказал, залезая в спальник, Андрей. В голове у него не было никаких мыслей, кроме одного желания – спать, спать…
Утром, протерев глаза, капитан выглянул наружу. Он долго смотрел на берег, прислушиваясь к прибою. Туман рассеялся, и вдалеке, слева от яхты, появились очертания маяка, а справа метеостанции Индига. 
– Вот он какой, берег надежды. Всего-то, узкая полоска родной земли, а сколько судов и лодок спасла она от ледяного плена, – тихо сказал капитан. Потом,  надышавшись свежим прохладным воздухом, он запустил примус и поставил чайник.   
– Мужики, подъём! Выспитесь на метеостанции, –          скомандовал Фёдорыч и пошёл умываться. Раздались стоны, ахи и спальные мешки зашевелились. Приведя себя в порядок, ребята сели за стол. Всем стало ясно, что Святой Нос и для них стал святым.
– Борис, сколько же раз ты двигатель ремонтировал? – спросил Андрей.
– Раз восемь.
– И какой вывод сделал?
– Катушки и свечи не при чём, морская соль виновата, искра на массу уходила.
– Двигатель часами не работает, компас врёт, течением сносит, и вы хотели попасть точно в Индигу? Авантюристы! Капитан, а ты что скажешь?
– Через два часа будем там.
– В дальнейшем надо учитывать, что скорость яхты в сильное волнение не четыре мили в час, а где-то полторы. Если ещё вычесть скорость встречного течения, то может получиться даже с минусом. Они закончили трапезу и вышли на палубу.
– С таким штурманом можно без компаса обойтись, – сказал Борис и, посмотрев на капитана, добавил, – была бы карта глубин и течений, тогда был бы другой расклад.
– Будут у нас карты, и не только Печорской губы и Печоры, но и любого района плавания, но не сейчас. Капитан понимал, как важно в пути иметь всю информацию, касающуюся глубин, течений и погоды. Именно сейчас он понял, что без надёжной радиостанции в море лучше не выходить…

Лабиринт

Но уже подняты якоря, убран шверт, и яхта, урча восьмисильным мотором,  идёт по мелководью к метеостанции Индига. На берегу несколько человек машут руками.
– Фёдорыч! Похоже, нас встречают? – прервал молчание штурман.
– Как-то странно машут, – ответил капитан и, взяв багор в руки, принялся измерять глубину. – Андрей! Сбавь ход! Мель!  Но яхта проскочила опасное место, не зацепив дно. При встрече выяснилось, что метеорологи подавали знак, чтоб яхта свернула с курса, так как впереди была песчаная кошка;. Ребятам помогли выгрузить баллон и отремонтировать мачту. После был обед и долгие расспросы, рассказы о трудном путешествии и сложном возвращении домой.
День был солнечный и тихий, начинался отлив. Море уходило, оголяя на мелководье илистое дно. Из воды появились сети, в которых поблёскивало несколько морских рыбин. 
– Андрей! Сходи, собери урожай, – предложил Николай Михайлович – начальник метеостанции, – вам в дороге
пригодится. Через некоторое время на пороге появился Андрей, весь перепачканный илом. Он бросил в угол мешок с рыбой и пошёл переодеваться.
– Ну, как? Собрал? – посмеиваясь, спросил Фёдорыч.
– Собрал, только не ожидал, что так много будет камбалы. Её
в иле не видно, а белым брюшком лежало всего несколько штук, я и приподнял сеть. А она вся как затрепещет, зараза, только успел глаза закрыть. Ещё пальцы исколол, пока не нашёл – где растёт у неё единственная колючка.
– Умнее стал. Теперь можешь камбалу ловить… Самостоятельно! 
– Фёдорыч, ты лучше скажи, как мы ледовое поле за мысом будем преодолевать?
– Михалыч обещает на завтра западный ветер, вот он нам и

1. Кошка – мель, которая появляется в период отлива.
поможет. Лёд от берега отгонит, а мы – вдоль берега, по лабиринту пройдём.
– Это авантюра, Фёдорыч? Яхту потерять не боишься?
– Другого выхода я не вижу.
– Понял, остаётся надеяться на Бога. Главное – не бриться, а то удачи не будет.
Утром, простившись с начальником метеостанции и его коллегами, ребята отправились в путь. Сначала они зашли на несколько часов в посёлок Индига, потом встретили корабль, который  из-за ледовой обстановки не смог пробиться в Нарьян-Мар, и повернул обратно. Капитан корабля пожелал ребятам удачи, и корабль длинным гудком проводил яхту в неизведанный путь.
Когда огибали Святой Нос, из-за сильного встречного течения, скорость яхты снизилась до одной мили в час. Словно привязанные невидимой нитью к маяку, они были не в силах покинуть его несколько часов. А дальше, – по ледовому лабиринту пошли курсом на Вельт, Табседу и только напротив посёлка Ходовариха, зажатые льдами, сделали остановку… 
Среди ледового нагромождения, в лучах летнего солнца,  красная мачта яхты медленно продвигалась на север. Впервые за всё путешествие ветер был попутным и тёплым. 
– Всё! Фёдорыч! По-моему, приплыли. Лабиринт завёл нас в тупик. Дальше сплошной лёд, – с грустью в голосе сказал Андрей, вглядываясь в ледовый горизонт.
– Не паникуй, не бывает безвыходных ситуаций, дай бинокль, – громко сказал капитан. Он долго смотрел по сторонам, потом тихо и совершенно спокойно сказал:         
– Зато побываем в Ходоварихе, топливо на исходе. Борис, готовь пустые канистры, а мы лодку спустим на воду. Они переправились через торосы на берег и направились к ближайшему дому пограничников.
– Странно, никого нет? – разводя в стороны руками, заметил Борис, – даже охраны. Ребята вышли из казармы и направились к жилому дому, рядом с которым возвышался маяк. 
– Фёдорыч, смотри, вроде, мужик с ружьём за маяком прячется, – в полголоса сказал Андрей, – ты кого-нибудь тут знаешь?
– Нет.
– Смотри! На песке детские босые следы.
– Лучше детские, чем медвежьи. Пляж здесь неплохой, я бы сам искупался.
– Что-то мне не по себе, какая-то странная тишина.
Обросшие четырёхнедельной щетиной, яхтсмены постучали в дверь, и  зашли в дом. В комнате сидела средних лет светловолосая женщина, а  из-под стола с любопытством выглядывали детские глазки.
– Добрый день хозяюшка, – поздоровался капитан, и попытался объяснить: кто они и куда направляются. Разговор явно не клеился, хозяйка слушала с недоверием,  изредка со страхом поглядывая в глаза капитану. 
– Ага, на яхте, да по льду, – тихо повторяла она, – так мы и поверили. Сейчас Васильич придет, и мы узнаем с какой подводной лодки вы. В это время из второй комнаты вышла тёмноволосая женщина и цепким взглядом осмотрела гостей.
– А я вас знаю. Вы Галина Семёнова, качгородская, – узнав женщину, много лет назад уехавшую с мужем на побережье, радостно вскрикнул Андрей. И он прикрыл ладонью щетину, – Вы меня не узнаёте? Я Андрей! Вокуев, раньше, напротив школы, жил. После короткой паузы, на лице женщины появилась улыбка. Резко открылась дверь, и в коридор вошёл человек с ружьём.
– Василич! Свои! Раздевайся, – сказала светловолосая женщина, – обедать будем. За столом завязался долгий, но приятный разговор о нелёгкой жизни, о знакомых, о том, как кто живёт и чего нового в  городе.
– Значит, пограничники рыбу ловят, а вы нас за шпионов приняли, – усмехнулся Борис.
– А что думать, если среди льда красная труба появилась, точно как перископ, – оправдывался бородатый Василич. 
– Андрей, я маме рыбки приготовила, завези, пожалуйста, и передай привет от меня, – попросила Галина.
– Как доберёмся, сразу же передам. Как помню, дом прямо за школой?
– Да, за школьной котельной…   
Провожая ребят, Василич сказал: «Кругом сильные подвижки льда, я вам не завидую. Сейчас отлив, попытайте счастья. Если не получится, то от знака на Русском Завороте можно до нас пешком дойти. А топливо вернёте, когда навигация откроется»…
И снова заработал двигатель, натуженно звеня поршнями. Тёплый свежий ветер, пойманный стакселем, помогал мотору толкать вперёд яхту. Вооружившись биноклем, штурман прокладывал путь по ледовому лабиринту…   


«Кошачий» капкан

– Капитан! Что это? Вроде, парусник? – спросил Андрей, передовая бинокль капитану.
– Вижу. Но это же морские створы на мысе Русский Заворот! Как здорово, действительно, они очень похожи на большой парусный корабль.
– Вот тебе и «Летучий голландец». В лучах вечернего солнца, высокие береговые знаки, напоминали древний парусник, который под всеми парусами с попутным ветром шёл тем же курсом.  Но ледовый лабиринт стал сужаться, и вскоре яхта остановилась.
– Фёдорыч! Дальше дороги нет. Впереди первая Гуляевская кошка.
– Придётся рисковать: идти между  мысом и кошкой.
– Но там же по карте отмель!
– Должны пройти, утром на приливной волне уйдём.
Цепляя дно, яхта села на мель и покачиваясь с бока на бок, медленно повалилась на правый борт. 
– Может, лучше вернуться, пока совсем не обсохли?
– Андрей, сейчас время отлива, утром всё ясно будет. Так что выносим якоря и ложимся спать…
  Настало тихое облачное утро, яхта неподвижно лежала на песчаном островке, а в двадцати метрах от неё чернели якоря.   
– Фёдорыч, воды сантиметров пятнадцать. Это что? Прилив?
– Да, милый мой штурман, это прилив, но если к вечеру не задует северо-запад, то проблема будет серьёзная. В поисках глубоководных мест ребята обошли несколько песчаных островков и, установив вешки, вернулись назад.
– Капитан, по идее ночью был отлив, как нас занесло на островок, а? – спросил Борис.
– Наверное, ветер отливную волну сдерживал, вот мы и попались в этот капкан. В этом месте местонахождение и количество  островков каждый год меняется. Здесь где-то должно быть русло, давайте искать.
Они направились в сторону створов, и наткнулись на узкий, но глубокий ручей, который вплотную огибал мыс Русский Заворот.   
– Штурман, ты об этом знал? – и капитан грозно посмотрел на Андрея.
– Никак нет, товарищ капитан, – по-военному ответил штурман, – но самый кратчайший путь через отмель.
 – На карте он, действительно, короче, а если песком к утру заровняет, а? Тогда что?
– Если верить в хороший исход, не заровняет. Вечерний прилив не принёс желаемого результата.
– Молитесь, чтоб ночью ветер задул, – сказал капитан и приказал выгружать тяжёлые вещи из яхты в лодку. – Приём отработанный, чёшский, тянем за мачту, если будет ветер, волны помогут…
Утром, когда ветер раскачал яхту, ребята прошли отмель и, подняв штормовой стаксель, в тумане, поплыли через Кузнецкую губу, минуя остров Долгий. А когда остался позади остров Ловецкий, они вошли в Средний шар Печоры. Проплывая мимо буровой – Кумжи 9, – яхта напугала прачку, которая, полоская бельё, выпустила из рук полотенце, и долго смотрела ей вслед. Ровно в полдень, пятнадцатого июля яхта подошла к морскому причалу города Нарьян-Мара. 

Так закончится тридцатитрёхдневный морской переход из Петрозаводска в Нарьян-Мар, в 1979 году. Первое судно,  прибывшее в Нарьян-Мар, которое открыло морскую           навигацию, пришло спустя неделю, после прибытия яхты «Грей».