Мизинцы

Ты спрашиваешь, какая разница, в каком месте жить? Да, действительно. Люди сами делают свой выбор. Только ты в ответе за самого себя. Только ты выбираешь время и место. Только ты выбираешь свою широту и долготу. Вот и я выбрала – раз. Вот и я выбираю – два. То место, которое действительно мое – пахнет ранним утром, свежей росой и нежным солнцем. Помнишь, как мы бегали там по утрам? А потом шли домой, умывались и пили кофе? Помнишь, как мы целовались и прикрывались своей юностью? Помнишь, как мы, смущаясь, сплетались мизинцами и гуляли так до самого вечера? А вечером долго обнимались под фонарем, рассказывали друг другу сказки и шли спать? Помнишь? Вот и я помню. И не надо делать вид, что ты все забыл. Я-то все помню. Живо лишь сердце. Из всего нашего организма, из всех этих миллиардов клеток, живо лишь сердце. Потому что только лишь оно имеет память. Память общего числителя и одного на двоих знаменателя. Сколько прошло с тех пор секунд и вдохов? Сколько было случайных встреч и чарующих взглядов? Какая разница? Ведь для нас двоих это совершенно неважно. Важны лишь мы. В квадратных скобках общего прошлого. Квадратных – потому что есть начало и есть конец, очень логичные, надо отдать должное. Я меняю свои маршруты, меняю квартиры, города, миры. Ты скажешь мне, что других миров не существует? Мне бы, конечно, тоже хотелось в это верить. Да только это, увы, не так. Другие миры = другие МЫ. Другие миры = другие люди. Другая жизнь = жизнь НАС в этих других. Чужеродных организмах. Мы прорастаем их запахами и становимся иными. Приходим вечером домой. Завариваем чай. И лишь тогда вспоминаем, что когда-то были «МЫ» - те. Когда-то действительно существовал тот единственный, неделимой на НОЛЬ мир. Вообще – неделимый ни на что и никогда. Да только время привнесло свои краски. И мы уже не отличаем одно от другого. Мы уже не отличаем себя от лже-чего-угодно. Интересно, а ты вообще в курсе, как я живу сейчас? Ты в курсе, что я пишу стихи? В курсе, что я уже давно не девочка? А ведь девочкой я была только с тобой. Так странно. Так удивительно странно это осознавать. Ты так меня хотел. А в результате отдал на съедение другим. Но я не далась. Я не оступилась. И осталась верной самой себе. Какая разница, в каком месте жить? Главное – продолжать жить внутри себя, не изменять себе и не меняться = не сдаваться обстоятельствам. Я многое поняла. Я многое простила. Самое главное, что я простила все то, что между нами не сбылось. А значит, можно просто перевернуть лист и начать писать новую главу своей жизни. Приглашать в нее, в эту жизнь, новых читателей. Или по_читателей? Главное – соучастников всех этих строк и межстрочий. А межстрочия – эмоции сердца, унисоны созвучий и флажолеты эйфории. Спросишь, хочу ли я вернуться? Хочу. Когда езжу по вечерам на автобусе домой, смотрю на туман над рекой и кучу московских огней – ХОЧУ. Вернуться. Но когда просыпаюсь утром и выхожу на работу – делаю новый шаг в новый день, делаю новый вдох новым ожиданием – тогда нет, НЕ ХОЧУ. Я сама не понимаю, чего я хочу. Хотя, быть может, в этом и есть вся сладость и прелесть моей жизни – не знать, чего хочу. А значит – подсознательно ничего не ждать, не программировать свой шаги и не включать компас поведенческой реакции. Если ты (ну предположим, успокойся) встретишь меня за углом, как ты любил это делать, я не буду опускать голову, смущаться, краснеть, выкручиваться, робеть и задавать тупых вопросов: «а что ты тут делаешь»? Я просто подойду и поцелую тебя. Как раньше. Как прежде. И даже, наверное, позволю себе дотронуться мизинцем до твоего мизинца. И мы сольемся в единое целое. Единое целое нашего прошлого. Ведь соитие происходит только на эмоциональном уровне – всегда. А для нас с тобой вся ценность нашего «МЫ» - в общем эмоциональном знаменателе прошлого, к которому и приведут нас эти самые мизинцы. С их помощью мы сложимся в одну целую единую дробь. Опять тавтология - «целая дробь». А ты только попробуй вдуматься в сказанное и почувствуй электричество нежности. У меня от нее распирает гортань. И сахарная вата растекается по нёбу. Или по небу? Но когда я открою глаза – тебя уже не будет рядом. Ты по-прежнему будешь спать в чужой постели, в чужих объятиях, с другой. И я почувствую горечь лука, от которого мы плакали. Опять же в детстве. Но за следующим углом и я встречу другого и сольюсь с ним уже другим миром. Других воспоминаний. – Наших с ним. А нас с тобой смоет дождем. Как ты думаешь, зачем я столько лет занималась плаванием? - Чтоб не бояться дождя и слез. Чтобы вообще не бояться слякоти. Душевной. Помню, что осью каждого дня для меня была тренировка. До тренировки я разрешала себе все, любые слабости, сладости и похоти. Я ехала на тренировку, развалившись на сидении метро, я ела булки и конфеты, пила газировку, я даже разрешала себе проспать все утро, забив на школу. Тренировка – это было все. И она все меняла. После тренировки я не разрешала себе слабости ни в чем. Я заставляла себя ходить пешком по эскалатору – на Проспекте Мира, поверь мне, он длинный. Я не разрешала себе сидеть в метро. Я никогда (почтииии) не ездила от метро до дома на автобусе – я делала пробежку. Наперевес с ластами. А придя домой – отжималась 50 раз. И делала всякие упражнения на растяжку. Думаешь, это голые факты? Хех. Если б они были бы просто голыми – это не было бы никому интересно, в первую очередь – мне самой. Тут нужно смотреть в корень. Нужно что-то иметь внутри. Простая обнаженка не имеет ценности, даже эстетической, ну по крайней мере, для меня. В этом кроется секрет всей моей жизни, в общем-то. Тренировка = проблема. Тренировка = нестандартная ситуация. Тренировка = перемена. До всего этого я живу в обычном нормальном ритме среднестатистического человека, который просыпается утром, и ни о чем не думает. Просто живет и просто наслаждается, при этом расслабляясь и не напрягаясь. Но когда вдруг случается такое, что накрывает, – то ВСЕ. После этого я уже не могу просто жить. Просто сидеть и смотреть в окно. У меня заводится пропеллер. Я просто не разрешаю себе остановиться. Я делаю все. Только бы не сидеть на кухне и не курить в открытое окно, наблюдая за полетом ворон слева направо. Или справа налево. Не суть. Я просто не разрешаю себе останавливаться. Я просто не разрешаю себе думать. О факте. Я просто продолжаю бежать. Я ускоряю бег. После какой-то нагрузки не нужно давать послабление. Нужно давать еще большую нагрузку. Тогда мышцы будут расти. И не будут болеть – если правильно сделать растяжку. И массаж. Ну это – если только есть кому доверить свое тело) Ты ваще ферштейнишь, зачем я это все шрайбен тут тебе? Ты меня спрашиваешь в каком городе жить? Ты меня спрашиваешь, вообще чем заниматься по жизни? – Спрашивай не меня. И вообще никого не спрашивай. А просто расслабься и слушай. Слушай пение птиц и шум деревьев на ветру. Просто расслабься и живи. Потому что, когда тебя накроет – тогда ты этого всего уже не услышишь. Ты просто будешь бежать без оглядки, пытаясь заглушить стук сердца болью мышц. И даже не будешь пытаться понять, куда ты бежишь и куда бежать следует. Ты просто не сможешь остановиться. Как и я не могла остановиться после всех моих тренировок. Именно тогда я научилась делать известные тебе уже упражнения на пресс. И он у меня очень ровненькими кубиками теперь отражается в зеркале, ммм) Знаешь, ты беги. И не бойся, если однажды встретишь меня за углом. Я как всегда тебя остановлю, обниму и поцелую. А потом дотронусь мизинцем до твоего мизинца. И ты опять поверишь в то, что жизнь продолжается. Откроешь глаза и проснешься с той, другой. К которой я тебя уже давно не ревную. Потому что возращаешься ты всегда ко мне. В этих своих снах. А я просто иногда скучаю. Я умею скучать. По тебе.

Я скучаю. Опять. И именно поэтому – я опять беру ласты и иду плавать.