Интифада хикикомори на пустых улицах

Нет не то что стимула, нет даже мечты. Они ни к чему не стремятся. Так чего требовать с … чуть было не назвал их калечными.

Таким людям очень сложно, гораздо сложнее нежели ‘нормальным’, устанавливать дружеские отношения, любовные контакты. Им достаются лишь грубое неприятие, укоры в лени и вселенская боль, выплескивающаяся через край мирового сосуда.

Родители требуют, чтобы дети постоянно говорили ‘спасибо’. Но за что? За то, чего никогда не имели? Общество заклинает детей культивировать в себе ‘похожесть’. Но разве это не ’поглощенность’?
Это? Разве? Не? Шаг? Назад?

Почему человека сразу причисляют к шизоидам, если он просто равнодушен? Если он просто равнодушен?! Почему если человек сам, своими собственными руками, потом и кровью, выстроил приватный мир, место, где при звуках мыслей Создателя распускаются цветы, то почему, я спрашиваю, он должен покинуть это чудесное место? Место, полное основ постоянства и истины. Почему люди заставляют выглядывать в окно? Ведь там более чем отвратительно!  Там люди, братья и сестры, по сути, обманывают, убивают друг друга. Но разве вредить родственнику не значит вредить частице себя?  И если это так, то почему от розы остались одни шипы, а лепестки давно оборвали на сладости? Это невероятно.

Господи, да отстаньте вы наконец!
Позвольте мечтателю – мечтать, спящему – спать!
Ведь сказано было: “Кесарю – кесарево.”

Кто им дал право, им, этой беснующейся многоглазой толпе, указывать одиночкам, что и как нужно делать. А если одиночка не слушается, то разрывать его на куски. Ведь люди же не морские огурцы…

Не реют гордо знамена революции в заскорузлых умах; на улицах и задворках сознаний не вершатся перевороты; не слышно шума неудовольствий и беспорядков. Старомодный конный патруль (читай, догмы) прочесывает закоулки вечернего города, в зародыше удавливая младенцев-реформаторов, сея, с добродушной самаритянской улыбкой, зерна безликости и неведения.

В головах звонят телефоны, в трубках слышен один и тот же недовольный голос: “Могу ли я попросить вас всех о полной тишине?”
И кто-то находит в себе силы ответить: “Без этой крови мы оба были бы давно мертвы”.


25.12.2010