Бронепоезд 2. Часть 1. Глава вторая

Глава вторая

Ближе к осени  у меня созрел план, как выбраться из этого страшного коммунистического болота.

На  найденном в мастерской случайно уцелевшем клочке бумаги, с трудом вспоминая забытые буквы,  я написал записку о том, что знаю,  как   можно выйти из кризиса, и через охранников передал её в Верховный совет.


 Я рисковал. Для многих любые попытки общения с властью заканчивались плачевно. Если мой план не понравится руководству Коммуны, то меня ждёт смерть. Всё зависело от того, как я смогу преподнести себя и свои идеи. Я возлагал большие надежды на моё природное красноречие и те нехитрые приёмы телепатии, которыми когда-то владел.

 Через несколько дней меня вызвали к председателю Верховного Совета, где состоялась первая беседа.

Весь мой план сводился к одному тезису: для возрождения и процветания Коммуны нужна война и захват новых территорий. Только  раскрыв перед народом заманчивые перспективы военных действий, можно избежать назревающего социального взрыва.

 Для этого надо прежде всего поставить  перед коммунистами цель: подготовка к войне и переселению на «материк» -  на плодородные, полные живности и съедобных растений южные земли. Необходимо внушить народу ненависть ко всем другим расам появившимся на клон-заводах, гордость за своё рождение из женской утробы и веру в свою исключительность. 

Следующей задачей была  постройка мощного бронепоезда и неожиданный, сокрушительный удар по противнику, не ожидающему нашествия с севера. Железнодорожные пародвигатели, подходящие для переделки в бронепоезд, можно найти в городе, находившемся  под Большим Светящимся облаком.   Необходимо срочно отравить туда  экспедицию, для оценки ресурсов, находящихся под Облаком и разведки вражеских территорий.

Я одержал свою первую маленькую победу в Коммуне. Президиум НКВД одобрил план и приняли решение немедленно отправить меня в разведку. Мой триумф омрачился только одним обстоятельством –  в виду нехватки рабочей силы экспедиция будет состоять только из двух человек. Тут же мне представили человека, с  которым я должен был идти в разведку.  С трудом я скрыл своё возмущение – вместо нормального здорового коммуниста мне выделяли в помощники крошечное женское существо, весом не более пятидесяти килограммов,  по имени  Ева Браун. Толку от такой попутчицы не было никакого. Решив при удобном случае избавиться от неё, я смирился с неизбежностью…

 Ещё коварные коммунисты оставляли в заложниках  мою новую семью: двух жен-амазонок и  малолетних детей. Если через год я не вернусь -  их будет ждать казнь. В случае успеха экспедиции мне разрешат жить с ними в отдельной комнате общежития.

На этом же заседании Президиума я предложил текст воззвания, который был одобрен и озвучен на следующий день всеми агитаторами:

«Молодой и старый - мужчина за мужчиной - вперёд на материк! Взмахнём мечом и молотом. За Коммуну, за свободу, за работу и мясо! Конец нужде! Народ к оружию!
Коммунист, проснись, и  встань в ряды. Мы шагаем навстречу победе! Труд должен быть свободным, мы хотим быть свободными, мужественными, упрямыми и отважными. Мы сжимаем кулаки и больше не будем робеть. Больше никто не свернёт назад. Мы решимся на это! Народ к оружию!»

 Не скрою, эти слова были не мои. Что-то подобное я слышал в молодости, когда   мой учитель-генетик, с красным от возбуждения лицом, взахлёб рассказывал мне о фашизме и культе личности. Его пьяную болтовню я тогда плохо понимал, но усвоил основные правила о том, как надо готовиться к войне и работать с массами. В очередной раз, благодаря своему Учителю я чётко знал, как мне взять власть в Коммуне в свои руки.


*  *   *

Ранним осенним утром, подгоняемые ледяным северным ветром мы вышли в путь.
Из снаряжения у нас с собой была только палатка из лёгкой синтетической ткани, два спальных мешка и мой верный старый карабин с оптическим прицелом. В качестве еды несли лишь небольшой запас прессованной крысятины.

Выпуск этого уникального продукта, по моему предложению, недавно освоили в Коммуне. Свежие тушки крыс, выращенных на фермах, сжимались в мощных прессах под огромным давлением.  Выдавленные кровь и мясной сок шли на приготовление питательных противоцинготных напитков, а практически обезвоженные компактные мясные брикеты в условиях вечного холода могли храниться неограниченно долго и служили универсальной пищей. Из них можно было варить похлёбки, каши или просто есть сырыми. Мелкие косточки при таком способе приготовления перемалывались в муку и становились съедобными, что в условиях   полуголодного существования в Коммуне было весьма существенно.

Миновав  безжизненные развалины городских окраин и  последние заградительные кордоны, мы оказались на краю огромной снежной пустыни, уходящей снежными барханами за горизонт. Ветер с заунывным шелестом нёс мимо ног змеящиеся струи позёмки. Звук снежных крупинок, трущихся о снежную корку наста, напоминал зловещее змеиное шипение. Всё это создавало мрачное и тягостное впечатление.  Мы на несколько минут остановились, чтобы определиться с направлением движения.

Это был важный и ответственный момент. Любой неопытный человек, оказавшийся в зимней тундре, сбитый с толку белой мглой,  постоянно меняющимися очертаниями застругов и  ударами ветра теряется, ходит по кругу и как правило погибает. Я не боялся заблудиться потому что знал  тайну о том как не сбиться с пути.  Это был простой и мистический способ, которому нас научили в школе выживания на Великих Болотах.

 Кусок особого металла, называемый магнитом, несложно было добыть из большинства старых механизмов. Главное - знать где. Его подвешивали на тонкой длинной нити или волосе и  после недолгого вращения один из концов этого обломка всегда показывал только одно, но всегда неизменное, направление!  Идя под любым углом к нему, несложно было держать правильный курс.

Недовольно покосившись на спутницу, я произвёл манипуляции со своим магическим приспособлением и, не оглядываясь, решительно зашагал туда, куда показывала часть пластины, на которой я традиционно выцарапал букву «Ю». Нам предстоял долгий и самый трудный участок пути по безжизненной тундре.  Не раньше чем через неделю безостановочного пути мы должны подойти к лесной зоне,  где растут деревья и куда на зиму откочёвывает всё живое, чтобы пережить полярную ночь.

По лесу, или как его ещё называют старинным красивым словом – «тайга», я надеялся через несколько зимних месяцев подойти  к Большому Светящемуся облаку – главной цели нашего путешествия. До весны нам предстояло перейти по льду несколько больших рек, через которые переплыть летом было проблематично. В лесной зоне ориентироваться было легче лёгкого – солнце, ветви деревьев, мох  -  всё это даже младенцу позволяло не потерять направление, хотя мне   приходилось слышать рассказы о том, как некоторые умудрялись заблудиться даже здесь.

Я не пытался скрыть своего недовольства навязанной мне спутницей. Меня в ней раздражало всё. Меховой комбинезон, туго перетянутый в талии широким ремнем, делал её похожей на странное насекомое, ползущее по снежной пустыне следом за мной. Крошечные ботиночки, закованные в массивные крепления коротеньких лыж, вызывали усмешку, а мелкокалиберная винтовка за плечами и складной нож на поясе могли напугать разве только полярных зайцев или крыс.

 Я не стал делать скидку на её пол и субтильное телосложение и весь наш груз разделил поровну. Сейчас, изредка оглядываясь, с удовольствием наблюдал как она, придавленная тяжеленным рюкзаком, старалась не отстать от меня.

 Размеренным шагом мы шли по снежной пустыне. Однообразное движение завораживало. Временами я, прикрывшись от ветра полой куртки, сверял курс по магниту и продолжал путь дальше. Когда подкрадывалась усталость, мы жевали мёрзлые брикеты крысятины, запивали из фляжек, сохраняемых за пазухой чтобы вода не замёрзла, и шли дальше.  Иногда дремали лёжа прямо не снегу, пока холод не будил нас.  Во время одной из таких остановок Ева, виновато посмотрев на меня, неожиданно молча пошла в сторону.
- Ты куда? -  ничего не поняв, крикнул я ей вслед.
- Мне надо…по нужде…
- Совсем одурела сучка! – вся злоба и раздражение выплеснулись в моём крике:
- Заблудиться хочешь? Делай свои дела прямо здесь. Очень нужно смотреть на тебя!

Такие странности поведения взбесили меня. Принципиально не отворачиваясь,  я пристально смотрел как она, смущаясь, присела, и, вся красная от стыда, исполнила естественные потребности своего организма.

Смутные подозрения одолевали меня.  Не подавая вида, молча одел рюкзак, подтянул лямки,  сверил курс и мы пошли дальше,  разрезая лыжнёй снежную равнину напополам.

Во время очередного привала я,  стараясь быть как можно непринуждённей, подошёл к Еве. Сделав обманное движение, вывернул ей руку и рывком расстегнул молнию комбинезона до пояса.   Разорвав сорочку, оголил левое плечо и увидел там то, что ожидал: татуировку из трёх букв «ТЖП» - Тайная Женская Полиция. Не сдержавшись, ударом в челюсть сбил её с ног. Некоторое время смотрел на  барахтающуюся на снегу жалкую фигуру, запутавшуюся в лыжных креплениях, и затем, не оглядываясь, пошел дальше. На душе было сумрачно и гадко. Моя спутница оказалась не коммунисткой, а бывшей амазонкой! Причем не простой амазонкой – сотрудницей Тайной полиции,   той самой полиции, которая занималась преследованием мужчин.

Спустя какое-то время я взял себя в руки и успокоился. Остановившись, подождал торопливо догонявшую меня женщину. Вид её был жалок.  Левая щека и губы распухли,  что  придавало её лицу немного трогательный, комичный вид. Под  расстегнутым комбинезоном мелькали крошечные груди, неприкрытые разорванной рубашкой. Прерывистое дыхание вырывалось из окровавленного рта. Не обращая ни на что внимания, придавленная тяжёлым рюкзаком, Ева старалась из последних сил не отстать от меня.

В душе шевельнулось что-то вроде жалости к этому никчемному и слабому существу.

«Всё равно, как  только попадём в лесную зону, придётся съесть её» - подумал я…

Когда, наконец-то, мы достигли густой тайги, меня ожидал неприятный сюрприз. В осеннем лесу ещё не было наста и я, нагруженный тяжёлой поклажей, по колено начал проваливаться в снег. Широкие лыжи не помогали. Неожиданно Ева легко обошла меня и, оставляя неглубокую лыжню, не оглядываясь, пошла вперёд. Снежный покров совершенно не проваливался под её лёгкими шагами. Мне оставалось только медленно ползти по её следу  и чертыхаться.

В сумерках, я, весь в поту, дошел до небольшой уютной лесной полянки, где уже горел костёр.  Женщина стояла ко мне спиной возле огня и, наклонившись, что-то помешивала в котелке. Снег на крошечном бивуаке был заботливо утоптан и не проваливался под ногами. Это почему-то взбесило меня больше всего и я неожиданно для себя принял решение тут же убить её и пустить на мясо. Понимая, что это нерационально  при имеющихся в достаточном количестве запасах продовольствия,  я ничего не мог поделать с собой. Злоба и ненависть к этой бывшей амазонке переполняли меня.

 Чтобы не терять крови, которую можно использовать в пищу, я решил просто задушить её. Резко развернув к себе, схватил за горло, уверенный в том,  что мне ничего не стоит одной рукой лишить жизни  это никчёмное существо. Ну а дальше случилось то, что привело меня к такому плачевному состоянию, в котором я сейчас находился.

Продолжение :  http://www.proza.ru/2010/12/27/186