Ельцин и табуретка

 

В ноябре 1997 года, когда Ельцина вывели из политбюро и сняли с поста первого секретаря Московского горкома КПСС, трудящиеся Свердловска вышли на главную площадь, чтобы узнать, спросить и высказать возмущение. Туда же приехали и снегоуборочные машины, но людей было так много, что снегоуборочные машины так ничего и не убрали.
Это был первый в истории Свердловска «несанкционированный митинг». Впервые в истории города кто-то распространил листовку, объявляющую, что в ближайшую субботу снова надо собраться и узнать, что же сказал Ельцин.
В эту же самую субботу из Челябинска вернулись назад экспонаты авангардисткой выставки. В те времена я был художником-абстракционистом, и из Челябинска вернулась моя табуретка «а ля Кандинский». Я поставил табуретку на плечи и пошёл домой, завернув на площадь Пятого Года посмотреть несанкционированный митинг.
Когда я прошёл здание горсовета, ко мне подскочила  энергичная, но не очень интеллигентная девушка, и крикнула:
- Вы позорите Советский народ!
- В смысле? – переспросил я.
После этого подскочили двое молодых людей и стали ещё более энергично отбирать у меня табуретку…
Тут я понял, что они по ошибке меня приняли за организатора митинга и начал им объяснять их ошибку.
- Я просто иду домой. Это моя табуретка, разрисованная под Кандинского. Сегодня нашу авангардистскую выставку привезли из Челябинска вместе с моей табуреткой, и я несу её домой.
Меня вместе с табуреткой тащили к автобусу, не обращая внимания на мои разъяснения. Я понял, что мои разъяснения тщетны. Ребята не в теме. Я отпустил табуретку, пустился во всю прыть и бочком-бочком по добру, по здорову ушел быстрым шагом с площади. Дома говорю:
– Табуретку отобрали оперативники, на площади  - демонстрация.
– Куда ты лезешь! –раскудахталась Ольга. – Говорила тебе,  не носи табуретку на  выставку.
Она расстроилась. Всё-таки мебель.
В понедельник звонит Бурштейн, зовет к себе по важному делу. Прихожу, он говорит:
– Мой знакомый из парткома по секрету сказал, что ты в списке главных смутьянов-подстрекателей.
– И сколько их  там в списке «главных»?
– Пять человек.
– Мамочки! – воскликнул я и рассказал Бурштейну про табуретку. Он засмеялся.
– Они Кандинского, эти ребята, конечно, не знают, так что ты сейчас главный антисоветчик.
             Бурштейн посоветовал мне, так сказать,  осудить Пастернака за «Доктора Живаго». Но я подумал-подумал, подумал-подумал и в следующее воскресенье пошёл на митинг записываться в демократы.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙ ЗДЕСЬ:
http://www.proza.ru/2010/12/25/428