конечная

   Вы когда-нибудь обращали внимание на руки бомжей? Красные и опухшие. Как, однако, бесцеремонно я лишил своего читателя единственной интриги. Зима была. Декабрь, ровно по середине своего длинного костлявого от мороза хребта, обнажил миру душу. И зачем меня тогда понесло на улицу, одному Богу известно. Забыв, про то, что зима, про то, что зимой холодно, что от холода у меня сразу воспаляется и не даёт мне жить мой хронический бронхит и много всего другого хронического, я вышел на улицу. Я тогда с трудом добежал до метро.  Вдруг, на меня подуло тёплым, даже, кажется, горячим воздухом. Не замедляя шаг, я направился к его источнику. Прошло около пяти минут, когда я снова мог чувствовать мои руки, тогда я посмотрел вокруг. Рядом со мной стоял бомж. Одетый в огромное количество разного рода расфуфаек, он стоял и смотрел на свои руки. Не думаю, что объектом его наблюдения были конкретно руки, скорее всего он просто устремил свой взгляд в них и пытался уйти в нирвану.
   Было видно, что он сильно замёрз. В моей голове постепенно начала образовываться картина, как сегодня утром этот человек проснулся на какой-то богом забытой помойке, откинул в сторону картонку, с трудом открыл дверь старого ржавого «жигуля» без двух задних колёс. Как он посмотрел на небо. Подышал на воздух. Не утруждая себя отходить далеко от машины, отвёл нужду прямо на неё. Снег падал. Обматерив эту машину на чём свет стоит, он перегнулся через стекло, ведомый надеждой найти бутылку с остатками вчерашнего вискаря. Но таким образом, он только совсем отломал дверь . Виски, оказывается, закончился. Он отошёл от машины, не переставая материться. Ну конечно это обидно, когда последняя бутылка закачивается. Почему я сказал виски? Я сам на самом деле не знаю, хотя позвольте, знаю. Только вчера пил, в гордом одиночестве. Но вернёмся к бомжу.
   Вот он уже зашёл в какой-то переулок. Снова снег. Холодно. От переполняющего его одиночества он заводит разговор сам с собой. Проводит ещё тёплой рукой по лицу. Заросшее, а когда же он брился в последний раз? Тогда он ещё помнил, как выглядит бритва и какая на ощупь горячая вода, помнил так же и какой по вкусу бутерброд, сделанный любимыми руками, или пирог, а может даже и омлет. Когда-то, он определённо это помнил. Вот, он уже выходит на другую улицу. Тихо, все в своих офисах, и кажется, что для этого бездомного бомжа домом является весь этот город. Есть люди, у которых никогда не будет дома. Возможно, им будет, где жить. Но дом - это совсем другое. Для кого-то, может, даже тот старый «жигуль» мог стать домом. Медленно, еле переставляя свои усталые ноги, словно вот-вот упадёт, он выходит на новые виражи московских дорог. Вот мимо проехал трамвай, а он всё идет… говорит о чём-то. Наверное, снова проклинает этот мир. А, может, и наоборот, радуется, что скоро новый год, может, он ещё верит в чудо. Он ведь даже чем-то похож на деда мороза. Только если тот красный с белым, это чёрный с чёрным грязным. Вот, мимо пробегают дети, уже из школы.
   Значит, уже около трёх дня. Наверное, сегодня среда. Можно предположить, что скоро лето. Хотя для этого человека ещё долго будет зима, и он, как никто другой, понимает это. Ничего, в новом году, что-нибудь обязательно поменяется. Вот, он уже идёт вдоль «садового кольца». А вот и метро. Не знаю, как долго он тут стоит.
   Глядя на него, я даже успел подзабыть, куда я ехал. Благо, в кармане был телефон, по которому можно было созвониться с другом. А нет, это не телефон был. Это пачка сигарет, купленная около четырёх дней назад. В последний раз я посмотрел на бомжа и его руки. Надолго запомню его. После длительных и бездумных рассматриваний карты московского метрополитена, я таки двинулся дальше. Оказывается, мне нужно было просто проехать по прямой четыре остановки. Медленно я начал припоминать в соей голове, докуда мне нужно было доехать. Когда же я приехал, меня уже ждали. После нескольких часов проведённых в кабинете шефа, я был отпущен. Я побежал домой. Вот я уже в метро, вот я уже и вышел. Бомжа не было. Ну и хорошо. Темно.
   Я пошёл к трамвайной остановке. Трамваи ночью какие-то другие. Да, наверное, и глупо говорить, что всё ночью другое. У меня не было проездного билетика. Пришлось подлезать под турникетом, так как денег тоже не было. Я сел на самое последнее сиденье.
   «Следующая остановка…». За окном трамвая падал снег. Снизу, на стекле была нацарапана небольшая аббревиатура «F.C.». Я подумал, что было бы хорошо запомнить. Трамвай с каким-то мягким, почти бесшумным шепотом, проезжал по улицам. Я закрыл глаза…
   «Следующая остановка…». А вот где-то тут, может, проходил сегодня бомж. Начальник в том большом кресле просто идиот. Глупые люди и те, кто заставили меня выходить сегодня из дома. Я не люблю подписывать бумаги, я не понимаю больше половины из них. Я люблю рисовать. Вчера я рисовал горы, хотя нет. Это было неделю или месяц назад. Вчера я пил. Вот наступит лето…  смотришь в окно – а оно уже наступило. Вот, кажется, выхожу из трамвая, а мне не холодно, совсем-совсем не холодно. Мне хорошо и спокойно. Бегу в поля, а там ёжики крутят хороводы, курят гашиш и манят к себе, так ласково. И вот смотрю на себя, а я тоже ёжик. Вот у меня из пальцев колючки растут, из ног..
   «Конечная».
   Нет. Не ёжик.  Ну вот, угораздило меня проехать мою остановку. Ничего, побегу пешком, тут не далеко. И вот бежишь, холодно, ветер в глаза, а ты всё вспоминаешь тех ёжиков, и вдруг замечаешь, что, у одного, лицо в точности как у того бомжа. А вокруг, травы разной видимо- невидимо. Красота. Вот и дом видно. Отряхиваешь ноги.
   Залезаешь в свой «жигуль» и накрываешься картонкой... Есть люди, у которых никогда не будет дома. Ведь, очень мало тех, кто действительно знает, что это.