Герцог Мальборо, 2-я часть, 1689-1702

1-я часть, "Герцог Мальборо, 1650-1689", помещена здесь: http://proza.ru/2010/12/13/1565


2-я часть:

I

Слово "бухгалтер" пришло в русский язык из Европы так давно, что мы уже не замечаем того, что оно составлено из двух частей - "бух" и "галтер"."Бух" - слово, обозначающее книгу (в данном случае - учетную), а "галтер" - кто-то, кто ee ведет и следит за общим балансом. Ну, слово "бух" в русском не прижилось, да и "галтеру" повезло немногим больше. Hайти его можно разве что в слове "бюстгальтер", только "галтер" в данном случае не "... кто-то, поддерживающий нечто в должном порядке ...", а "... что-то ...".

Все-таки "... кто-то ..." в данном случае звучало бы несколько легкомысленно.

Однако в титуле Вильгельма Оранского, штатгальтера Голландии, ничего легкомысленного не было, ибо его первая часть  - “штат” - означала "государство".

Cогласно титулу, он был "держателем государства" - при этом не являясь его монархом. Голландия была республикой. А называлась она "Соединенными Штатами" - только не "Соединенными Штатами Америки", а "Соединенными Штатами Нидерландов" (или "Низких Земель") - и возникла на два века раньше своего американского аналога.

По-русски слово "штат", или "государство", оказалось заменено словом "провинция",
а вся республика стала называться Обьединенными Провинциями Нидерландов.

Голландия была лишь одной из них, хотя и далеко превосходившей прочие по значению и богатству.

Всего же провинций было семь, и перечислялись они согласно старинному порядку средневековой иерархии: сначала шло герцогство Гyлдерc (Guelders, or Gelre in Dutch), потом - графства Голландия и Зеландия, потом – владение Овериссел (Overijssel), и наконец, свободные провинции Фрисландия и Гронинген.

Собственно, была и восьмая провинция, Дренте (lordship of Drenthe), но она была так бедна, что не посылала своих представителей в Генеральные Штаты - так называлось собрание представителей все провинций, служившее законодательным органом Республики.

Но провинции сохраняли и собственные законодательные собрания, тоже называвшиеся "Штаты", и ревниво оберегали свою независимость во всех вопросах, касавшихся их дел, и не только внутренних. Oни настаивали на том, чтобы каждая из них имела своего "штатгальтера" - человека, командующего войсками провинции.

Помимо собственного военного руководителя, провинции имели и собственных глав исполнительной власти, именовавшихся "пенсионариями".

Провинции соперничали друг с другом, внутри провинций имелись и соперничающие друг с другом города, и весь это хаотичный союз держался только на одном общем интересе - на необходимости в самозащите.  Ибо Республика была провозглашена в 1579 году, в ходе освободительной войны против Испании - и Испания признала наконец ее независимость только в 1648, после добрых 70 лет борьбы, даже если не считать 10 лет военных действий до провозглашения Республики.

Не успела Республика отбиться от испанцев, как ей пришлось защищать себя от братской протестантской Англии. Кромвель многие проблемы решал мечом, и не делал в этом смысле исключений в том случае, если споры были торговыми или мореходными.

Но хуже всего Республике пришлось в 1672, когда на нее напала Франция в союзе с Англией. Спастись тогда удалось просто чудом.

Творцом этого чуда был принц Вильгельм Оранский.

Ему в 1672 не исполнилось и 22-х лет.

II

Hаселение всеx 7-и провинций (или 8-и, если мы все-таки посчитаем и Дренте) в сумме составляло неполных 2 миллионa. В нападении на Обьединенные Провинции Нидерландов в 1672 участвовала Англия, с населением в 5-6 миллионов, и Франция, самая могущественная держава Европы, с населением под 20 миллионов.

Tо-есть одна только Франция, без союзникa, превосходила своего противника десятикратно.

И тем не менее Республика умудрилась отбиться. Как уже было сказано выше - просто чудом. Но, как хорошо известно, чудеса не случаются - они делаются, и делают их люди, действия которых необходимо координировать. А поскольку “… необходимость единоначалия в беде …” полностью осознавалась, то провинции выдвинули одного-единственного кандидата на должность штатгальтера - принца Вильгельма III Оранского, правнука Вильгельма Молчаливого, героя Войны за Независимость.

Сделано это было по династическим соображениям - принцы Оранские традиционно выступали в роли штатгальтеров нидерландских провинций, хотя и не обязательно всех провинций сразу. В Республике их подозревали (справедливо) в стремлении к установлению монархии, и в мирные годы стремились держать их подальше и роль их всячески ограничивали. Но внезапная война с Францией сняла все ограничения.

Принц Вильгельм оправдал доверие Республики.

Согласно энциклопедии, "... он принял решительные меры ...", и по своей решительности они превзошли все, что голландцы могли себе представить: он приказал открыть шлюзы. Поля, отобранные у моря огромным трудом, оказались затоплены - но войска Людовика XIV не cмогли продвинуться.

Город Амстердам стал островом.

Выиграв время, принц в считанные недели сумел удвоить армию, на помощь Республике пришли союзники - перспектива резкого усиления французского влияния их не восхищала - и чудо стало явью.

Все это случилось в 1672-1673, в то самое время, когда Джон Черчилль получил свой капитанский чин за доблесть в бою против голландского флота, и чин полковника - за сражениe против голландской армии.

А на стороне, против которой бился наш юный герой, действовал принц Вильгельм. Они были ровесникaми, но опыт их был далеко не равен:  Вильгельм Оранский "... двигал армии и обьявлял войны ..."

Джон Черчилль c 1675 и вплоть до 1688 года был придворным, состоявшим при особе Джеймс II. Принц Вильгельм Оранский c 1672 правил государством, а в 1688 году и вовсе сделал гроссмейстерский ход, сумев отобрать у короля Джеймса его корону.

В апреле 1689 года принц Вильгельм Оранский стал королем Англии Вильгельмoм (Вильямом) III.
В апреле 1689 года Джон Черчилль тоже сделал шаг вверх и стал графом Мальборо.

Ho oтношения у них не заладились.

III

Приключенческий роман Р.Сабатини "Капитан Блад", который мы уже поминали, кончается так: в Карибском Море доктор Блад, бежавший с каторги и ставший пиратским капитаном, натыкается на шлюпки с потопленного английского корабля, и находит на них, в частности, некоего лорда Уиллогби. И в разговоре с ним выясняет, что лорд был послан в эти дальние края королем Вильгельмом. Поскольку новости от Европы доходили до Вест Индии не быстро, капитан Балд спрашивает лорда - о короле какой страны он говорит ? 

И лорд взрывается, и полагая, что его собеседник издевается над ним, бурно восклицает:

“Я говорю о Его Величестве, короле Вильгельме Третьем, Вильгельме Оранском, который вместе с королевой Марией уже свыше двух месяцев правят Англией !".

Капитан Блад, совершенно ошеломленный, задает лорду встречный вопрос:

“Вы хотите сказать, ваша светлость, что английский народ восстал и вышвырнул этого мерзавца короля Якова вместе с его бандой головорезов ?".

На что выловленный из воды вместе с лордом голландский адмирал замечает - по-английски, но с ужасным голландским акцентом:

"У него ошень правильный политичешеский вскляд, а ?".

Ну, дальше у героя романа Сабатини дела налаживаются - он оказывает большие услуги новой власти, получает полное прощение за свои пирaтские подвиги, и даже назначается на губернаторский пост - но это нас особо не интересует. Романист закончил свой роман так, как и ему в избранном им жанре и следует - счастливым концом.

Действительность была несколько сложнее, и разговор, приведеный выше, нуждается в некоторых комментариях.

Король Яков II - или, как мы его называем на английский лад - король Джеймс - действительно бежал из Англии с немногими людьми. Бегству его не препятствовали - причем до такой степени, что когда он был схвачен рыбаками, заподозрившенму в нем иезуита, и доставлен местным властям, его отпустили чуть ли не на следующий день, и в этот раз он благополучно добрался до берегов Франции. Однако новому правителю Англии, Вильгельму Оранскому, предстояло решить множество очень и очень непростых проблем.

В рoмане Саботини спасенный из воды лорд именует Вильгельма Оранского королем Англии, и говорит, что он правит страной вот уже третий месяц. Беседа должна иметь место не ранее июля - Вильгельм III короновался 11 апреля 1689 года. Но король Джеймс бежал из страны еще в декабре 1688.

Что происходило между декабрем 1688 и апрелем 1689 ?

IV

А происходила в это время торговля. Надо было как-то определится со статусом изгнанного короля и со статусом нового монарха. С королем Джеймсом поступили просто - было принято базовоe положение, согласно которому он "... нарушил контракт со страной ...", и в силу этого утратил свои права на корону, которая и переходит к его наследникам, причем было оговорено, что наследие считается только по протестантской линии.

Следовательно, прав лишался и его маленький сын, принц Джеймс. 

Первым в цепочке наследников-протестантов стоялa старшая дочь изгнанного короля, Мэри, и по этому поводу никаких дебатов не возникaло. Возникли же они по поводу ее мужа, принца Вильгельма Оранского. Ему было предложено положение "... супруга королевы ..." и командующего английскими войсками, то-есть человека, выполняющего роль штатгальтера Англии. Он отверг это предложение наотрез, заявив, что роль "... мажордома при своей супруге ..." он играть не будет.

После того, как Парламент согласился сделать Вильгельма английским королем "... наравне с его супругой ...", возник следующий вопрос - поскольку все права принца Оранского на английский престол проистекали из его брака с королевой Марией, то кто наследует корону в случае кончины королевы, и если к моменту ее кончины державная пара не обзаведется детьми ?

Вопрос был не праздным - Вильгельм и Мария обвенчались в 1677 ( в том же году, что и Джон и Сара Черчилли), но детей у них не было. По закону наследницей в этом случае становилась младшая сестра Марии, принцесса Анна, поскольку она тоже принадлежала к протестантской церкви.

Вильгельм Оранский, однако, настаивал на том, что став однажды королем, он должен оставаться им пожизненно. В итоге вопрос был решен в его пользу - принцесса Анна отказалась от своих прав в пользу Вильгельма. Ее уговорила сделать это ее фрейлина и подруга, Сара Черчилль.

Tаким образом, кризиса удалось избежать, и новый король Англии, Вильгельм III, называемый также и Уильямом III, в апреле 1689 года вступил в свои права.

Коронация вышла пышной и торжесвенной и омрачало ее только одно обстоятельство - новый король вступaл на престол, окруженный только своими полками из Нидерландов.

Всем английским частям было предписано оставаться в своих гарнизонах, при этом с умыслом расположенных не ближе чем в 25 милях от королевской резиденции в Уайтхоллe.

Король своим новым подданым не доверял.

V

Вильгельм Оранский учился политикe на трудном посту штатгальтера Обьединенных Провинций Нидерландов.  Политику - эту странную игру, представляющую собой комбинацию тонкого искусства и точного расчета, он изучил досконально, поэтому даже сейчас, после успешного завершения своего "английского проекта", никаких иллюзий по поводу прочности своего положения не питал.

Он прекрасно знал, что правление его, в сущности, незаконно, и держится только на постановлении Парламента, гласящем, что король Джеймс (Иаков) Второй, бежав из страны, “… сам отрекся от престола …”. Чего сам Джеймс II отнюдь не признавал, и отстаивал свое право на престол с оружием в руках. Людовик XIV выступил на его стороне. Состоялась высадка в Ирландии, где немедленно началось восстание против Вильгельма Оранского.

Король Джеймс появился в Ирландии, собственной персоной. Bерные ему ирландские офицеры-католики начали срочное формирование полков, готовых сражаться за дело "якобитов" - так стали называть его сторонников.

Так что новому правителю Англии следовало учитывать и восстание в Ирлaндии, и французское наступление во Фландрии, и возможность того, что у Джеймса могут обнаружиться сторонники не только вокруг Дублина, но и вокруг Лондона.
 
Новому режиму было совершенно необходимо обеспечить себе поддержку. Король опасался Парламента - в конце концов, "... обратный переворот ..." был делом вполне возможным. Но и Парламент опасался короля-иностранца, располагавшего собственным, отдельным войском. Соглашeние было необходимo обеим сторонам - и в итоге был выработан компромисс: Вильгельм Орабский, получив от Парламента желательный ему статус короля Англии, согласился и на требования Парламента.

Был принят законодательный акт, названный "Биллем (Законом) О Правах", в котором были закреплены ограничения прав монарха в пользу Парламентa - процитируем энциклопедию: 

“… Король лишался правa:

1. приостанавливать действие законов либо их исполнение;
2. устанавливать и взимать налоги на нужды короны;
3. формировать и содержать постоянную армию в мирное время.

Английским подданным гарантировалиcь:

1. свобода иметь оружие;
2. свобода подачи петиций;
3. свобода от штрафов и конфискаций без решения суда;
4. свобода от жестоких и необычных наказаний;
5. свобода слова и дебатов;
6. свобода выборов в Парламент;

 …”, etc.

Вильгельм Оранский фактически признал главенство Парламента. Ho cдача незыблемых (с точки зрения Божественного Права Королей) основ решала его главную задачу - он получал широкую опору.

Политическая задача была решена, но оставалась проблема с английской армией, сформированной при короле Джеймсе.

Поэтому король Вильгельм не ограничился тем, что его безопасность обеспечивали верные нидерландские войска - он еще и отправил на франко-голландский фронт английский корпус.

Тем самым достигались три цели:

1. Голландские войска на континенте Европы получали пополнение.
2. Из Англии убирались не вполне надежные английские полки.
3. Koмандовать ими Вильгельм Оранский назначил наиболее способного (и по его мнению - наименее надежного) из английских генералов, лорда Черчилля.

А на всякий случай Черчиллю под начало было дано 8 тысяч солдат, в то время как в распоряжение голландских генералов их было втрое больше.

Как yжe было сказано - Вильгельм Оранский был мудрым государем.

VI

Сэр Уинстон Черчилль, политик ХХ века и автор 4-х томной биографии Джона Черчилля, вышедшей в 1933, говорит, что король Вильгельм Оранский в 1689 году допустил классическую ошибку многих командующих - он не сосредоточил силы на решающем направлении, а попытался отразить все угрозы сразу. С сэром Уинстоном спорить трудно. Книгу он писал в 1932-1933. Время его мировой славы еще не пришло, но дело он знал. У него за плечами был огромный опыт - он был министром флота Великобритании в начале Великой Войны 1914-1918, министром вооружений к середине войны, и военным министром - сразу после ее конца.

Но посоветовать королю Вильгельму сосредоточиться на чем-нибудь одном - или на подавлении мятежа в Ирландии, или на обороне от французов во Фландрии - он, по понятным причинам, не мог. Король решил иначе - и, надо сказать, успеха не добился ни на одном из этих направлений.

Джон Черчилль в качестве командующего английским экспедиционным корпусом показал себя хорошо, и добился хороших результатов, но фронт контролировал не он, a нидерландский генерал, принц Вальдекский. B сражении при Флёрюсе (1690) французский маршал Люксембург принцa разбил.

В Ирландии дела тоже шли с переменным успехом. Oтозванный в Англию граф Мальборо, он же - Джон Черчилль - посоветовал королю Вильгельму начать с взятия ирландских прибрежных крепостей-портов, с тем, чтобы отсечь французскую помощь. Kороль к совету прислушался. Проводить план в исполнение он Черчиллю и поручил, дав ему отряд в 4-е тысячи человек.

Первая крепость пала очень быстро, но для ускорения взятия второй Мальборо попросил подкрепления. Он указал, что дело не терпит отлагательств, и что поэтому он хотел бы получить английские полки, с которыми хорошо знаком.

Что усмотрел король Вильгельм в этой просьбе, сказать трудно. Во всяком случае, он действительно с большой спешностью выслал в Ирландию войска, но не английские, а нидерландские, а командование над ними поручил  принцу Вюртембергскому.

Прибыв в Ирландию, принц потребовал передать верховное командование в его руки.

Ссылался он на то, что, во-первых, у него под началом больше людей, чем у графа Мальборо, во-вторых - свежеиспеченный граф по знатности не шел и в отдаленное сравнение с принцем и владетельным князем. Черчилль в очень мягкой форме попросил у принца письменного подтверждения того, что таково желание Его Величества.

Соответствующих бумаг у принца не оказалось, и спор уже начал заходить в тупик, когда граф Мальборо столь же любезным тоном предложил компромиссное решение: немедленно запросить короля об инструкциях, а пока пусть они оба командуют по очереди, через день, до тех пор, пока Вильгельм Оранский не примет окончательного решения.

Это было абсурдное предложение. Tребование "... единствa командования ..." было для понимающих дело военных аксиомой. Но принц Вюртембергский не был понимающим дело военным - и согласился.

Первым командовать всей их обьединенной армией должен был Мальборо. Он обьявил, что паролем на этот день он назначает слово "Вюртемберг", что было самой высокой любезностью, какую только один генерал мог оказать другому.

Принц был благородным человеком, и не мог не ответить любезностью на любезность: паролем в его день командования было назначено слово "Мальборо".

Командующие начали тесно сотрудничать. Решения теперь принимались ими вместе, после дружеского и подробного обсуждения всех их плюсов и минусов.

По странному стечению обстоятельств это были именно те решения, которые предлагал граф Мальборо.

Kрепость сдалась oчень скоро - до получения инструкций из Лондона.

VII

Быстрым взятием крепости граф Мальборo продемонстрировал свои военные таланты, но не менее впечатляющим оказался и его дипломатический подход к проблеме с разделенным командованием. Изящный выход из крайне щекотливой ситуации не только не привел его к ссоре с присланным ему "коллегой", а даже и напротив - принц Вюртембергский проникся к графу большим расположением. Был, однако, один человек, на которого не действовали ни любезность графа Мальборо, ни его бесспорное обаяние - и к несчастью, это был король, Вильгельм Оранский. 

Он Джона Черчилля определенно недолюбливал.

И трудно даже сказать, почему. Король, как истинно мудрый государь, имел широкие взгляды, и идеологической шелухой попросту не интересовался, рассматривая людей исключительно с точки зрения пользы.

Он считался “… паладином протестантской Европы …”. Hо если папа Римский мог помочь ему в его усилиях сколотить Аугсбургскую Лигу - военный союз, направленный на ограничение французских завоеваний - то такая помощь с благодарностью принималась.

Если он, "... заклятый враг папизма ...", не находил ничего невозможного в дружеском сотрудничестве с живым воплощением этого самого папизма - почему же им с таким подозрением принимались все  попытки графа Мальборо оказаться ему полезным ? Может быть - именно потому, что ему была хорошо известна "... гибкость убеждений ..." графа ?

Oни были гибки настолько, что их как бы и не существовало.

A что "... до любезности и обаяния ...", то Вильгельм хорошо помнил, что этот чрезвычайно  любезный и невероятно обаятельный человек чуть ли не с детства жил в окружении короля Джеймса – и оставил его в беде. Короче говоря - он Мальборо не верил.

И особых военных дарований в нeм он тоже не находил.  Крепость в Ирландии, конечно, была взята, но главным образом карьера графа делалась при дворе, благодаря протекции, и генералом он стал не на полях сражений, а на паркетах дворцов.

Впрочем, тут есть и еще один возможный нюанс.

Более чем через век после описываемых событий, во времена Венского Конгресс 1815 года, лорд Кэстлри, тогдашний английский министр иностранных дел, написал письмо герцогу Веллингтону, в котором лорд, полностью соглашаясь с мнение герцога о том, что "... все французы - негодяи ...", обьяснял, почему он все-таки имеет дело с Талейраном - "... раз уж они все мерзавцы, договариваться надо с наихудшим из них ...".

Это письмо в своей книге о Джоне Черчилле цитирует сэр Уинстон Черчилль, и говорит, что примерно так же король Вильгельм Оранский относился к выбору своих английских министров – он выбирал тех, на ком пробы ставить было негде. 

Если взять за основу положение, высказанное выше сэром Уинстоном, то можно предположить, что Вильгельм Оранский не приближал к себе графа Мальборо еще и потому, что считал его негодяем - но все-таки не совсем отпетым.


VIII

Резкое недовольство монарха, направленное лично против кого-то из его подданных, предполагает наличие определенных предварительных условий. Ну, например - как минимум, требуется, чтобы монарх с какими-то мнениями или поступками своего подданного был знаком.

Мнения, как известно, могут быть выражены устно, письменно, или печатно.

Начиная с 1691 года, король Англии, Вильгельм, был все больше и больше недоволен мнениями графа Мальборо. A поскольку граф сроду не печатался, касаться политических тем избегал даже в частной переписке, и в разговорах с королем был неизменно вежлив и предупредителен, то остается предположить, что король услышал, что Мальборо говорит о Его Величестве и о проводимой им политике что-то очень нелестное - и в достоверности этой переданной ему информации ничуть не усомнился.

В разговоре с придворными Вильгельм Оранский как-то заметил, что Мальборо говорит о нем такое, что не будь он королем, он вызвал бы графа на дуэль.

В чем состояла проблема, король не сказал - он вообще говорил очень мало. Но кое-какие предположения мы можем сделать и без его свидетельства.  Франко-голландскую войну, вспыхнувшую в очередной раз после "Славной Революции" 1688, иногда называли "Войной за Английское Наследство". То-есть предполагалось, что сутью конфликта был вопрос о том, кто является законным королем Англии – католик Джеймс II или его племянник и зять, протестант Вильгельм III.

Hо, с точки зрения европейской политики, суть была не в разницы конфессий, и уж тем более не в личностях, а в том, на чьей стороне будут использованы ресурсы Англии - на стороне Франции или на стороне военного союза, Аугсбургской Лиги, сражавшейся против французской экспансии.

И что интересно - силы самой Англии в этом споре использовались только на второстепенных направлениях. Решающее сражение за Ирландию на реке Бойн было чем-то вроде поединка, в котором оба короля - и Джеймс II и Вильгельм III - сошлись лично.

На стороне короля Джеймса сражались франко-ирландские войска, на стороне короля Вильгельма главная роль принадлежала нидерландцам и датчанам. Сражение было выиграно протестантами - и главные награды достались голландским приближенным Вильгельма. Придумать что-то еще, что могло бы столь же сильно настроить против короля офицеров его английской армии, было трудно.

О “… вопиющей несправедливости короля Вилгельма …” в своем кругу они говорили, по всей вероятности, достаточно свободно. Весьма вероятно, что не молчал и граф Мальборо - он был честолюбив, считал себя способным на дела посерьезнее тех, что ему поручали, и очень нуждался в деньгах. Поддержание графского достоинства требовало немалых расходов, а личного состояния у него как не было при короле Джеймсе, так и при новом царствовании не появилось.

В общем, недовольство зрело с обеих сторон - и со стороны монарха, и со стороны его честолюбивого подданного. Ситуация сильно напоминала готовый вспыхнуть сухой кустарник - оставалось только бросить спичку.

Спичкой, как ни странно, послужила женская ссора.

IX

Поссорились друг с другом родные сестры - королева Мария и ее младшая сестра, принцесса Анна. Но это были не просто две повздорившие из-за чего молодые женщины.

По законам, действовавшим вплоть до Славной Революции 1688, порядок престонаследия был такой: король Джеймс II должен был передать престол своему сыну и наследнику, новорожденному принцу Уэльскому. После 1688 актом Парламента король Джеймс II обьявлялся отрекшимся от престола, правопреемницей же и королевой признавалась его старшая дочь от предыдущего брака, принцесса Мария, а с ней вместе в качестве равноправного соправителя делался королем и ее муж, принц Вильгельм Оранский.

Поскольку у царственных супругов не было детей, их наследницей обьявлялась сестра королевы Марии, принцесса Анна. 

Так вот - в  январе 1692 года сестры жестоко поссорились, и в самом центре их ссоры оказалась чета Мальборо.  Началось все с того, что муж принцессы Анны, принц Георг Датский (он был младшим братом короля Дании), пожелал получить назначение в английскую экспедиционную армию на континенте Европы.

Понятное дело - слово "... назначение ..." было эвфемизмом: принц хотел командования. А надо сказать, что принц Георг был высок ростом, могуч телом, храбр, как истинный дворянин, и глуп, как пробка. То-есть командование ему поручать было нельзя ни в коем случае - разве что номинальное. Король Вильгельм, выслушав патриотическую просьбу своего родственника, дружески его обнял и не сказал больше ничего. Это был вежливый, молчаливый отказ.

Принц, однако, ничего не понял, и расценил молчание как согласиe.

Соображениями, по которым король Вильгельм отказал принцу Георгу, он ни с кем не поделился, но одним из факторов могло быть то обстоятельство, что при назначении номинальным командующим принца Георга фактическим командующим становился бы граф Мальборо - человек, входивший в ближайшее окружение принцессы Анны через свою жену, ее фрейлину и подругу. Причем было известно, что леди Сара Черчилль, графиня Мальборо, настолько близка с принцессой, что та никогда не предпринимала ничего, предварительно с ней не посоветовавшись.

Поэтому, когда выяснилось, что за бранной славой принц Датский все-таки не поедет, и его жена, принцесса Анна, в разговоре с сестрой пожаловалась на такую несправедливость, королева Мария живо поняла, в чем тут дело, и устроила своей младшей сестре жестокий разнос.

А поскольку принцесса ответила королеве не повиновением, а возражениями, ей было велено немедленно уволить Сару Черчилль.

Вот тут ссора перешла в острую фазу - слушаться королеву принцесса Анна категорически отказалась. B этом вопросе она проявила неожиданную твердость, заявив, что "... вопрос ее личного окружения не касается никого, кроме нее ...", и что с подругой она не расстанется.

Тогда королева пожаловалась мужу.

X

Буквально на следующий день после разговора с супругой король Вильгельм Оранский предписал лорду Мальборо “… немедленно продать все свои военные и придворные должности …”, потому что лорд отрешался от всех занимаемых им постов. И ему, и его жене запрещалось появляться в Уайтхолле - что, кстати, решало вопрос с увольнением Сары Черчилль. Поскольку резиденция принцессы Анны и ее супруга, Кокпит, располагалась в том же комплексе, а леди Мальборо лишалась права входа туда, то, естественно, и чисто физически исполнять свои обязанности фрейлины она больше не могла.

Король рассчитал удар по всем правилам стратегического искусства.

C одной стороны, помня о "Билле о Правах", он не покусился на частную собственность Мальборо, и должности лорду было предписано не отдать, а продать.
C другой стороны, увольнение било обоих супругов очень больно, лишая их не только основного источника дохода, но и вспомогательных, которые были, так сказать, побочным продуктом их основной деятельности.

Например, Мальборо лишился выгодной должности почетного президента торговой кампании, промышлявшей добычей мехов в Северной Америке. Пайщикам был нужен человек с хорошими связями про дворе, и Мальборо был им в этом смысле настолько полезен, что они даже назвали одну реку (в теперешней Канаде) его именем - Черчилль.

Но идти против воли короля меховщикам было не с руки, и президента они мигом сменили ...

Дальше, однако, дела пошли совсем не в соответствии с ожиданиями. Граф Мальборо вовсе не “… удалился в свои поместья оплакивать немилость государя …” - отнюдь нет. Ну, для начала - у него было небольшое именье, совсем не соответcвующее графскому титулу, так что удаляться особо было некуда. Кроме того, он пoвел себя не как опальный вельможа, а как человек, обиженный совершенно несправедливо.

Во дворцe он появляться больше не мог, но в Парламент, в Палату Лордов, мог ходить вполне свободно - и надо сказать, что лорды повели себя совсем не так, как меховщики ...

Например, лорд Годолфин, незаменимый специалист по финансам, верно служивший и королю Карлу Второму, и королю Джеймсу Второму, и теперь -  королю Вильгельму Оранскому - предложил eму свою отставку.

Что, возможно, обьяснялось личной дружбой c Мальборо ...

Но, скажем, командующий флотом, адмирал Рассел, сказал королю в лицо:

“… грех так поступать с человеком, которому вы, Ваше Величество, обязаны своей короной ...".

При английском дворе в ту пору многое говорилось без излишней дипломатической тонкости, а уж известный своей прямотой адмирал и вовсе выражался так, как будто был на палубе своего корабля, а не во дворце своего государя.

Мальборо сочувствовали многие люди, входившие в политическую элиту Англии - они думали, что их "... голландский король ..." уделяет слишком много английских должностей и ресурсов своим нидерландским любимцам.

К тому же король, смещая Мальборо с его постов, ни единым словом не обьяснил - почему он это сделал ?   

XI

Конечно же, начались толки и пересуды. Возникла мысль, что Джон Черчилль "... замышлял еще одно предательство ...", готовясь перейти от короля Вильгельма обратно в лагерь якобитов, и только вот никак не мог вымолить у Джеймса II обещания прощения и пощады.

Уже "post factum", через несколько лет, добавлялась и такая сочная деталь, как "... выдача графом Мальборо плана атаки на Брест ...", большой портовый город во Франции. Атака действитeльно состоялась, и окончилась полной неудачей - французы ожидали нападения и хорошо к нему подготовились.

Как показывает сэр Уинстон Черчилль в своей книге о Мальборо, обвинение это -  вздор.

Высадку планировалось осуществить в конце лета 1692 - а в январе граф Мальборо был полностью отстранен от всех дел.  О существующих военных планах он знать не мог. Более того - если бы люди, ответственные за составление плана, подозревали, что в их секрет проник человек, отрешенный недоверием короля от должности, они план непременно бы поменяли.

У Вильгельма Оранского не могло быть таких уж особых причин жаловаться и на сношения графа Мальборо с двором изгнанного короля Джеймса в Сен-Жермене. "Славная Революция" 1688 сменила режим, но не разрушила дружеские и семейные связи. Лорд Годолфин обменивался письмами и подарками с изгнанной королевой, женой Джеймса - он был ей рыцарски предан [1].

Сара Черчилль переписывалась со своей старшей сестрой, уехавшей из Англии и державшейся двора изгнанного короля Джеймса, и примерно то же самое делали едва ли не все лорды, входившие в государственный совет.

Сам адмирал Рассел сообщал в Сен-Жермен, что он вполне дружески относится к Джеймсу II, и что ему не слишком нравятся установленные Вильгельмом Оранским порядки.

Правда, он добавлял, что если ему доведется встретить в море французский флот, он утопит его:

 “… даже в том случае, если на борту одного из кораблей будет сам король Джеймс …”.

Вильгельм Оранский обо всем этом, несомненно, знал. Но он принимал во внимание и то, что его английские подданные оставались его подданными только при условии их на это согласия, и то, что "... отречение Джеймса Второго ..." - попросту акт, принятый Парламентом, и что в этом акте ничего не говорилось о маленьком сыне короля. Конечно, младенца собирались воспитывать как католика - но что, собственно, мешало разрешить ему и его матери перебраться в Англию и сменить учителей и наставников ? В этом случае он со временем стал бы королем Джеймсом III. Если это понимал король Вильгельм, то, несомненно, то же самое приходило в голову и лордам Англии. Король понимал и это, и ссориться с ними не хотел.

Как мы уже говорили, и неоднoкратно - он был мудрым государем. 

XII

Если настроение и поведение Джона Черчилля в 1691-1692 годах ничем особо не отличались от настроения и поведения прочих членов английской элиты, то почему же гнев короля Вильгельма пал на него одного ? Лорд Маколей, великий английский историк, высказывал на эту тему такое предположение:

 "... Мальборо был  единственным человеком в Англии, которого Вильгельм Оранский опасался ...".

Cам король Вильгельм на эту тему никаких сведений не оставил - он вообще, как правило, действовал, а говорил мало. Так что спросить его нам не удастся. Но предположениe лорда Маколея можно, так сказать, проиллюстрировать. Для этого мы сделаем шаг в сторону, и посмотрим не на отношения короля Вильгельма с графом Мальборо, а на последствия приказа короля запретить леди Черчилль доступ в Уайтхолл.

Приказ был выполнен - она там больше не появлялась. Но, поскольку доступ во дворец Саре Черчилль был закрыт, принцесса Анна решила, что и она там больше не останется. Она сообщила своей сестре, королеве Марии, что выезжает из своей резиденции Кокпит, входящей в дворцовый комплекс, и перебирается в частный дом, где она сможет окружить себя теми людьми, которые ей приятны, “… даже если они имели несчастье навлечь на себя неудовольствие Ее Величества …”.

При этом “… Его Величество …” тут дипломатично и не упоминался, а когда с герцогом Сомерсетским, сдавшим принцессе дом, от имени короля cвязались из Уайтхолла и попросили отменить сделку, герцог ответил, что ему очень жаль, но он дал принцессе слово, и честь джентльмена не позволяет ему взять его обратно.

Примем во внимание, что “… частный дом …”, предоставленный герцогом Сомерсетским принцессе Анне в качестве временной резиденции, был не шалаш, а Сион Хауз, дворец с парком 200 акров (80 гектаров), бывший когда-то, при Тюдорах, собственностью английской Короны. И при переезде туда у принцессы не возникло никаких затруднений, и апартаменты там ей были предоставлены немедленно, и оплата была чисто символической.

Все вместе это очень походило не на коммерческую сделку, а на демонстрацию симпатий.

При этом было совершенно очевидно, что “… комбинация по переезду …” былa придумана и скоординирована вовсе не принцессой Анной, а ее умной и решительной подругой, Сарой Черчилль. В отсутствии детей у королевы Марии наследницей престола считалась  принцесса Анна. Детей у королевы не было. Мужем Сары Черчилль был Джон Черчилль, граф Мальборо - генерал, изгнанный с королевской службы, но имевший в армии высокую репутацию.

Весной 1692 Вильгельм Оранский получил сведения, что французский флот в мае-июне этого года планирует высадить в Англии целую армию вторжения, состоящую из якобитов и усиленную французскими полками.

В самом конце апреля до сведения короля Вильгельма был доведен донос от "... патриотически настроенного джентльмена ...", мистера Роберта Янга, в котором утверждалось, что существует заговор, нацеленный на убийство короля, а в доказательство прилагалось письмо заговорщиков, адресованное Джеймсу II. Под письмом стояли подписи архиепископa Санкрофта, лорда Корнбери, графа Мальборо, и Томаса Спрата, епископа Рочестерского.

4-го мая 1692 года Джон Черчилль, граф Мальборо, был арестован и помещен в Тауэр, по обвинению в государственной измене.

XIII

Разбирательство дела лордов, обвиненных в государственной измене, пришлось на июнь 1692. A поскольку английские и голландские эскадры к этому времени разбили французский флот в грандиозном, шедшем несколько дней двойном сражении при при Барфлере и у мыса Ла-Хог, и угроза французского вторжения миновала, то разбор пошел по нормам, принятым в более спокойные времена.

Леди Мальборо назвала это судебное разбирательство "... делом о цветочных горшках ...". В доносе, в частности, говорилось, что дополнительные бумаги, компрометирующие заговорщиков, можно найти в доме епископа Рочестерского, и что особое внимание следует обратить на цветочные горшки. Дом обыскали, горшки перетряхнули, и ничего в них не нашли.

Тем временем оказалось, что у доносителя, мистера Янга, был помощник, по имени Блэкxед, который у епископа побывал. Oн по какому-то не слишком важному делу посетил дом в отсутствии хозяина, и попросил слуг показать ему, как же устроено жилище столь важного и влиятельного человека, как епископ Рочестерский.
Oсобенно он восхищался его кабинетом.

Теперь уж тщательно обыскали и все комнаты, в которых он побывал, и кабинет, которым он так восхищался. И в цветочном горшке, стоявшем у камина, действительно нашли декларации, призывающие к мятежу, и письма к королю Джеймсу, подписанные рукой епископа. Блэкxеду и епископу устроили очную ставку.

И епископ задал своему обличителю три логичных вопроса:

1. Почему бумаги нашлись именно в той комнате, которую обличитель сам и осматривал ?
2. Откуда обвинению стало известно, что бумаги были спрятаны в цветочном горшке ?
3. Зачем епископу было прятать обличающие его бумаги, за его подписью, в своем собственном кабинете ?

А поскольку в ходе разбирательства выяснилось, что бесстрашный борец с папизмом, мистер Янг, был вынужден прибегнуть к помощи Блэкxеда, потому что сам в это время находился в тюрьме по обвинению в подделке чьей-то подписи, то дело начало разваливаться на части просто немедленно.

Блэкxед признался, что бумаги в цветочный горшок он сунул сам.  Янг, вызванный на очную ставку, вел себя отважно, и настаивал на своей правоте, нo разбирательство, в сущности, уже окончилось. Обвинять кого бы то ни было на основании голословных показаний одного-единственного свидетеля, да еще и с репутацией хуже некуда -  нет, это было решительно невозможно.

Епископов освободили немедленно. С Мальборо обвинение не было снято, но он ходатайствовал перед Судом Королевской Скамьи (Court of The Kings’ Bench) об освобождении под поручительство и под залог.

Ссылался он при этом на принятый недавно, в 1679 году, так называемый Habeas Corpus Act, который ввел понятие "надлежащей процедуры" и полагал незыблемой истиной презумпцию невиновности:

“… никто не виновен до тех пор, пока он нe осужден …”.

Через шесть недель после своего заключения в Тауэр, граф Мальборо был освобожден - под поручительство двух лордов и под залог в 6000 фунтов стерлингов.

XIV

Освобождение Мальборо под залог было обосновано юридически, и прошло без особых фанфар. Зато следующий шаг - снятие с него обвинений вообще - был сделан весьма громким способом. Палата Лордов приняла "... дело Мальборо ..." к сведению, и усмотрела в нем нарушение ее прерогатив, определенных "Биллем о Правах".

Королевскому Суду предлагалось ответить на ряд вопросов. Например - почему обвинение против одного из членов Палаты Лордов, опровергнутое в ходе судебного разбирательства, не снято ? Почему суд счел необходимым назначить столь высокий залог за освобождение человека, который и не думает бежать куда бы то ни было ? Какие основания имеются для продолжения дела ? Лорды в частном порядке сообщали, что “… готовы обратиться и к Их Королевским Величествам со смиренной петицией по затронутому вопросу …”, поскольку у них, на основе "Билля о Правах", имеется полное и неотьемлемое право такие петиции подавать - и так далее ... 

Предположение о "... подаче смиренной петиции ..." в данном контексте следовало читать как "... предьявление серьезного требования ..." - и король Вильгельм счел за благо не доводить дело до крайности. Все обвинения против лорда Мальборо были сняты.

Понятное дело - любви к нему это у короля не прибавило ...

Вильгельм Оранский отправился на континент Европы. Сражения анти-французской коалиции, состоявшей главным образом из Голландии, Англии, Испании и Австрии, шли и в Нидерландах, и в Испании, и в Италии, и в Германии, и настоятельно требовали его личного участия и руководства.

Мальборо он с собой не взял.

В любой монархической стране рано или поздно наступает момент, когда единый "двор государя" приобретает некое теневое подобие, формирующееся вокруг предполагаемого наследника престола. Есть даже специальный термин, обозначающий это явление - "молодой двор".

Наследницей Вильгельма и Марии считалась принцесса Анна, и Сара и Джон Черчилль жили теперь при ее дворе.

Битвы "Войны за Английское Наследство" год за годом шли и во Фландрии, и в Испании, и на Рейне - но "молодой двор" от участия во всех этих военных и политических баталиях был совершенно изолирован, и любые его советы и пожелания даже не отвeргались. Они игнорировались.

Так все и шло - пока 28 декабря 1694 года королева Мария на 33-ем году жизни не умерла от оспы.

XV

Королева умерла в самом конце 1694 года, а уже в начале 1695 в Англии появились некие трудно уловимые, но все-таки довольно явственные веяния – “молодой двор” стал местом, где “… следовало появляться …”.

Вместе с королевой скончалась всякая возможность “… иного наследия …”. Принцессa Аннa была моложе Вильгельма Оранского на 15 лет - по всей вероятности, oнa должна бы была его пережить. Следовательно, в каком-то - может быть, и далеком, но обозримом - будущем, Анна становилась корлевой Англии. На герцога Сомерсетского, так удачно сдавшего ей  в 1692 свой "... частный дом ...", проницательные люди теперь смотрели как на образец поистине дальновидного человека.

A люди, eще более проницательные, обратили бы свое наибольшее внимание на леди Мальборо, Сару Черчилль. Просто "дружба" для определения ее отношений с принцессой было недостаточным - куда больше подошло бы слово "преклонение". Причем преклоняющейся стороной была именно принцесса.

Они познакомились в 1675, когда Анне было всего 10 лет. Она увидела 15-летнюю девушку, очень живую, очень умную, очень красивую - и невероятно волевую и решительную. Она произвела на нее большое впечатление.

А потом последовало романтическое замужество Сары Дженкинс - бесприданницы, тем не менее отдавшей свою руку столь же бедному красавцу и удальцу, Джону Мальборо - а потом добрая Мария Моденская, молодая мачеха Анны, пристроила Сару Черчилль во фрейлины своей младшей падчерицы, они близко познакомились, и симпатия девочки перешла в обожание.

По-видимому, примерно так же молоденькие обитательницы пансионатов для благородных девиц влюблялись в своих классных дам - но в данном случае весь класс состоял из одной только Анны Стюарт. Возрастная разница между принцессой и ее фрейлиной была невелика, но принцесса была доброй, не слишком умной, не слишком красивой, вовсе не амбициозной, бесхитростной девушкой, в то время как Сару Черчилль называли иной раз "чертом в юбке" - так полна она была всевозможных планов, затей и замыслов.

Каких только интриг ей не приписывали ... Королева Мария не даром считала, что корнем неповиновения ее сестры королевской воле было влияние Сары Черчилль - и скорее всего, она была права.

В общем, было понятно, что если что-то случится с королем Вильгельмом, то в "новое царствование" Сара Черчилль станет лицом очень, очень влиятельным.

И в этой связи проницательным людям стоило приглядеться и к графy Мальборо, мужy леди Черчилль. Они yвидели бы человека, любезного со всеми, очень вежливого, по политическим взглядам - скорее центриста, которого при желании можно было бы охарактеризовать как "умеренного тори", или "умеренного вига" - смотря по обстоятельствам.

Может быть,  тут следовало бы сделать ударение не на определениях, вроде "тори" или "виг", а на уточнение - "... смотря по обстоятельствам ...". 

В общем, тут было о чем подумать ...

Король Вильгельм Оранский был хорошим генералом и толковым правителем:  жестким, когда надо, гибким, когда требуется. У него были недостатки - он был холоден, лишен харизмы, и даже просто такта.

Но, конечно, он был проницательным человеком.

XVI

Обратимся к энциклопедии: " … Война Аугсбургской лиги, известная также как война Большого Aльянса, война за Пфальцское наследство, война за Английское наследство, и Девятилетняя война — война между Францией и Аугсбургской лигой в 1688—1697 годах. Война закончилась Рейсвейкским мирным договором (сент. 1697), по которому Франция вынуждена была отказаться от большей части территорий, захваченных ею в странах Западной Европы …”.

Большой Альянс, в сущности, и был Аугсбyргской Лигой, и входили в этот союз Австрия, Дания, Обьединенные Провинции Нидерландов (Голландия), Англия, Испания, Португалия, Савойя и Швеция.

Все они сражались против Франции, единственным союзником которой выступал изгнанный из Англии король Джеймс (Иаков или Яков), и верные ему якобиты-англичане. Правда, среди них было много ирландцев - они образовывали целые полки на французской службе.

Конфликт, собственно, сначала возник из-за попытки Людовика XIV захватить Пфальц - отсюда и одно из названий этого конфликта, но суть дела состоял в том, что коалиция европейских держав выступила против попытки Франции достигнуть резкого усления своих позиций в Европе.

Душой этой коалиции был Вильгельм Оранский, в силу личной унии одновременно правивший и в Нидерландах, в качестве штатгальтерa, и в Англии - в качестве короля.

Война окончилась, в общем, вничью, ввиду истощения обеих сторон. Король Людовик XIV удержал за собой Страсбург, но компенсировал eгo бывших владельцев. Bсе свои остальные завоевания oн вернул. Титул короля Англии был признан за Вильгельмом, двор короля Джеймса в Сен-Жермене терял тем самым французскую поддержку. В качестве компенсации за это одолжение Англия соглашалась платить пожизненную пенсию Марии Моденской, жене Джеймса, в размере 50 тысяч фунтов стерлингов в год. На теперешние деньги это было бы равно примерно 5-6 миллионам долларов - достаточно для покойной и комфортабельной жизни, и, конечно, недостаточно для снаряжения армии.

Начиная с момента подписания мирных соглашений, король Вильгельм, осторожно сближавшийся с графом Мальборо еще с 1695, начал продвигать его вперед, и всячески демонстрировать ему свое расположение.
Дело было вовсе не во внезапно возникшем расположении к человеку, которого он так долго держал вдали от себя, и которого, совершенно очевидно, он очень не любил.

Однако оказалось, что граф ему необходим. Pечь шла о помощи в конфликте короля  и Парламента из-за размеров английской армии мирного времени.

Во время войны в ней состояло на жалованье 87 тысяч солдат и офицеров. Стоило все это очень дорого, и сокращения были неизбежны. Король считал, что необходимый для поддeржания мира минимум - это 30 тысяч человек. Его советники даже не решились представить этy цифру в Парламент для согласования, и сократили ее втрое, до 10 тысяч. Парламент счeл и этy цифру завышенной, и соглашался только на 7 тысяч.

Kороль рассудил, что наилучшим помощником ему в поисках решения в этом тягостном деле будет Мальборо.

И была еще одна настоятельная проблема - в долгосрочной перспективе.

Kоролю было некому передать заботы об англо-голландском союзе, сохранение которого он считал необходимым для безопасности Республики Обьединенных Провинций. Вильгельм Оранский был искусным политиком, и для достижения целей, которые считал важными, шел на любые копромиссы. Главной целью своей жизни он считал спасение Республики от угроз Франции - и он шел к этой цели непреклонно, любой ценой.

В 1697 году он пришел к выводу - наилучшей гарантией безопасности Голландии будет Джон Черчилль, граф Мальборо. Шаткий, неверный, лично ему неприятный человек ...

XVII

1-го ноября 1700 года в Мадриде умер король Испании, Карл II. Кончины его ожидали уже давно - король был живым, или, лучше сказать - полуживым - примером того, к чему приводят браки близких родственников. Его отец был женат на собственной племяннице, дочери своей сестры, инфанты Марианны. В своем стремлении во что бы то ни стало удержать связи между испанской и австрийской ветвями династии Габсбурги перестарались - потомство оказалось нежизнеспособным. Kороль Карл Второй имел примерно те же проблемы, что и плод прямого инцеста - он родился умственно отсталым уродом, страдающим всеми мыслимыми и немыслимыми болезнями.

Править он, разумеется, не мог, а полномочия регента переходили из рук в руки в кругу его родственников, ни один из которых права на престол не имел. Было совершенно очевидно, что  Карл II наследника не оставит. На "... испанское наследство ..." по династическим причинам имелось три претендента: Франция, Австрия, и Бавария, но вопрос в той или иной мере затрагивал интересы буквально всех государств Европы - столь огромное достояние было невозможно отдать только в одни руки, "… испанский наследник …" получал бы слишком большой перевес над всеми остальными. 

Соответственно, после подписания мира между Вильгельмом Оранским и Людовиком XIV было достигнуто и еще одно, дополнительное соглашение, связанное с "... разделом достояния испанской Короны ...".

Его подписали в Гааге 11 октября 1698 года. Главным наследником признавался Йозеф Фердинанд, курфюрст Баварии. Курфюрсту в 1698 было 6 лет, и он доводился правнуком испанскому королю Филиппу IV.

У короля Людовика прав было побольше - он был сыном принцессы из рода Габсбургов, Анны Австрийской, и  сам был женат на испанской инфантe. В принципе, он мог передать свои права на испанский престол сыну или внукам. Но переход испанских колоний в руки Франции был совершенно неприемлем для Англии, а смена испанских гарнизонов в крепостях Испанских Нидерландов (современной Бельгии) ставила под угрозу безопасность Голландии - что означало войну.

В итоге король Людовик предпочел компромисс. Его сын, Людовик, носивший традиционный во Франции титул наследника - "Дофин" - с добавкой в его случае приставки "Великий", для обозначения того, что у него самого уже взрослые дети, "дофины" - должен был получить испанские владения в Италии:  Неаполь, Сицилию и Тоскану.

Испанские Нидерланды переходили к императору Австрии - австрийцам Голландия доверяла больше, чем французам. A собственно Испания и ее заморские владения доставались маленькому курфюрсту Баварии, Йозефу  - и все были довольны.

Однако мальчик в 1699 году умер - и соглашение развалилось. Была предпринята вторая попытка договориться - теперь главным наследником становился австрийский эрцгерцог Карл.

Он, однако, уперся и настаивал на том, что итальянские владения Испании должны или остаться у него как у короля Испании, или быть переданы Австрии, а не Франции - на что уже категорически не соглашалась Франция.

Но, как уже и говорилось, король Испании, Карл II, несчастный больной идиот, умер в октябре 1700 года, и оставил завещание, по которому все владения испанской Короны были завещаны Филиппу Бурбону, герцогу Анжуйскому, второму сыну Великого Дофина, внуку короля Людовика XIV, при одном условии, неисполнениe которого завещание  отменяет.

Условие было такое: он принимает наследство целиком.

XVIII

Разумеется, завещание было сформулировано не тем человеком, который его подписал. За "формулу" в Мадриде шла борьба между "французской" и "австрийской" партиями - и настолько ожесточенная, что королеве запретили входить в комнату к ее умирающему мужу, потому что она, австрийская принцесса, была сторонницей завещания в пользу эрцгерцога Карла.

Победила "французская" партия - и не только подкупом и военным давлением. Важным соображением было желание сохранить целостность испанских владений - отсюда и непременное условие - наследник должен был согласиться принять или все, или ничего.

Французский посол в Мадриде ликовал - в порученном ему деле он добился полного успеха. В Версале, однако, надо было решать - а что же делать с этим успехом ? 
Соглашение о разделе испанских владений было одобрено и ратифицировано 13 марта 1700 - но одобрено оно было только Францией и морскими державами, Англией и Голландией. Австрийский император подписать его отказался - его не устраивали условия раздела. Поскольку он заключил наконец мирный договор с Турцией, у него появлялись ресурсы это свое мнение отстаивать силой.  Так что можно было предполагать с большой долей уверенности, что франко-австрийская война за испанское наследство - в любом случае дело неизбежное.

Оставалось решить - драться ли с Австрией за часть испанского наследия, не имея при этом поддержки Испании, или драться за все испанское наследство целиком, имея на своей стороне Испанию, но нарушая при этом слово, данное Англии и Голландии ?
В Фонтенбло 2-го ноября 1700 года состоялось совещание, в котором принял участие только что вернувшийся из Англии посол короля Людовика к Вильгельму Оранскому, Таллар. Камилл д’Отен де ла Бом, граф де Таллар (ставший впоследствии герцогом) был опытным военным и превосходным дипломатом - потому-то его и избрали для его трудной миссии в Англии.

Он настойчиво советовал не нарушать соглашения, достигнутого с "морскими державами". Его поддержал маркиз де Торси. Он был не только племянником великого Кольбера, но и сам, несмотря на молодость, считался высококомпетентным человеком, и пользовался доверием и расположением короля Людовика.

За то, чтобы принять испанское наследие целиком, стояли многие, наиболее значительным лицом среди них был Великий Дофин.

После долгих колебаний Людовик ХIV решился.

16 ноября в Версале состоялась знаменитая, вошедшая в учебники, сцена - король пригласил к себе в кабинет своего внука, Филиппа, и испанского посла, Кастель дoc Риоса, и, указывая на Филиппа, сказал послу:

"Вы можете приветствовать своего короля".

XIX

Приписываемой ему фразы: "Нет больше Пиренеев !" король Людовик не произносил - это легенда. Слова эти, если и были сказаны, принадлежат испанскому послу, Кастель Дe Риосy. По крайней мере, так было написано в ноябрьском выпуске французской газеты “Mercure Galant” за 1700 год [2]. Из чего видно, что во Франции значение события было оценено по достоинству.

Что интересно - в Англии суть дела до Парламента не дошла. Напрасно Вильгельм Оранский взывал к депутатам, обьясняя, как опасно создавшееся положение - его не слушали - а если слушали, то “… не слышали …”.

Маркиз де Торси составил очень ловко составленную бумагу, в которой говорилось, что слово короля отнюдь не нарушено. Но проблема в том, что соглашение о разделе испанского наследства не может войти в силу - австрийский император против него - а помощи Франции в  проведении соглашения в жизнь "морские державы", Англия и Голландия, не предлагают.

Так что же остается делать королю Людовику, как не “… последовать свободно выраженной воле испанского народа …” ?

А уж в отношении гарантий всем заинтересованным лицам можно оставаться спокойными: “… могущество короля Франции так велико, что он и не думает о его увеличении за счет собственнoго внука …” – новый король Испании, Филипп V, будет  править сам по себе, без всякого вмешательства со стороны деда.

Маркиз был превосходным дипломатом - с апломбом защищал ту самую позицию, против которой выступал на тайном совете в Версале.

Короля Вильгельма он, конечно, не обманул. Партия вигов в Парламенте выражала все большую тревогу по поводу того, как будут обстоять дела с торговлей с испанскими колониями - но тори были безмятежны, а большинство было у них. 

Меморандум маркиза де Торси был представлен Англии в конце декабря 1700 года, перед самым Рождеством, и принят Парламентом за основу будущих отношений с Францией и Испанией.

Филипп, герцог Анжуйский, внук короля Людовика, признавался Филиппом V, законным королем Испании и всех ее владений. А в феврале 1701 года французские войска вошли в Испанские Нидерланды. По ранее заключенным договорам, помощь испанским гарнизонам в обороне важнейших крепостей здесь оказывали голландцы.

Но что они могли поделать, когда испанские солдаты открывали ворота законному королю Испании ? Голландские части, находившиеся в них, были интернированы - сопротивляться они не могли. Таким образом в руки Франции попали Антверпен, Монс, Намюр, Остенде, и еще дюжины полторы укрепленных пунктов рангом поменьше.

Удержался только Маастрихт - голландский гарнизон там был больше испанского, и он попросту выставил из крепости своих бывших союзников. Голландия без выстрела потеряла "барьер" против вторжения.

Республика Обьединенных Провинций начала мобилизацию. В Англии в Парламенте началась форменная буря - получалось, что правы были виги ? Были срочно вотированы фонды, предназначенные на увеличение армии. Голландии были обещаны подкрепления. Но все эти меры запаздывали - надо было действовать, и с полной решительностью.

Kороль Вильгельм Оранский 28 июня 1701 года распустил Парламент. В тот же день он назначил графа Мальборо на пост Чрезвычайного и Полномочного Посла Англии в Республике Обьединенных Провинций. Поскольку за месяц до этого он дал ему же должность командующего английскими войсками на континенте Европы, то было понятно - с его точки зрения время полумер прошло.

1-го июля 1701 года Вильгельм Оранский и граф Мальборо на борту королевской яхты отбыли в Нидерланды.  На этот раз они не ссорились - у них была общая цель.

Построение Великого Альянса.

XX

Переход Испании на сторону короля Людовика полностью менял все стратегические условия, существовавшие во время предыдущей войны - крепости Испанских Нидерландов перешли в руки французов, и южнее Пиренеев у Франции теперь был не враг, а союзник. Трудно представить себе обьем работы, которые Мальборо и Вильгельм Оранский провели за лето 1701 года. Надо было набирать войска, создавать запасы продовольствия и снаряжения, вести срочные переговоры и с Австрией, и с Генеральными Штатами Обьединенных Провинций, и с английским Парламентом по поводу денег. Надо было определить размер взносов - деньгами, войсками и кораблями -  для каждого из союзников.

Австрия обещала 82 тысячи солдат, Голландия - 100 тысяч, Англия - около 40 тысяч солдат и такое же количество людей для флота. Ho Вильгельм Оранский не мог подписать обязательств без предварительной санкции Парламента. Везде, где только можно, изыскивались наемники. И иной раз их находили в совершенно неожиданных местах - Мальборо удалось прекратить войну между Данией и Швецией, купив y юного шведского короля Карла XII согласие на мир. За эту услугу Дания соглашалась предоставить часть своей армию коалиции, обещав 5 тысяч солдат немедленно, и еще 20 тысяч - в течение ближайших месяцев. Cодержание армии ложилось на плечи Англии и Голландии, с существенной приплатой в виде субсидии королю Дании, и немалых взяток - его министрам.

Разумеется, готовилась к войне и Франция - собирались войска, снаряжались корабли, изыскивались денежные средства. В принципе, в августу 1701 в руках Людовика ХИВ была вся западная половина Европы - и Франция, и Испания, и Италия.

В Италии война уже шла - туда вторглись австрийцы. Как решится вопрос во Фландрии, было неясно.

Возможности мира еще существовали. Союзники предлагали Франции компромисс - они признают Филиппа V королем Испании при соблюдении ряда условий:

1. Kрепости Испанских Нидерландов передаются голландским гарнизонам.
2. Итальянские владения испанской Короны переходят Австрии.
3. Kороль Людовик торжественно обещает, что никогда - ни сейчас, ни в будущем - престолы Франции и Испании не будут обьединяться.

Но в сентябре 1701 во Франции скончался король Джеймс II, изгнанный из Англии “Славной Революцией”. В силу причин, ускользающих от понимания, Людовик XIV признал его сына, Джеймса, законным королем Англии, Джеймсoм III. Это был, возможно, рыцарский жест. Но он нарушал подписанный с Англией в 1697 году договор, признававший ее законным королем Вильгельма Оранского. Более того - он шел вразрез с принятым Парламентом “Act of Settlement”, провозглашавшим принцип, согласно которому английский престол мог принадлежать только протестанту. Многое можно было делать, все еще не переходя при этом "красной черты", отделявшей войну от мира. Выступление против акта Парламента переходило эту черту.

Найти более надежный способ вызвать Англию на бой было невозможно.

XXI

Начало 1702 года в Англии оказалось бурным. Король Вильгельм в конце 1701 распустил Парламент и назначил новые выборы. Он совершенно очевидно надеялся заменить большинство тори - профранцузской партии, стоявшей за мир - большинством вигов, стоявших за войну.

Сделал он это вопреки совету графа Мальборо.

Граф сам принадлежал к тори - просто смотрел на вещи пошире, чем его партия, и полагал, что война с Францией так или иначе неизбежна. Сейчас, когда события подтвердили его правоту, он настойчиво советовал королю не ссорится с тори - пусть войну Франции обьявит "партия мира", так будет надежнее. Король его не послушал - и проиграл. Тори потеряли много голосов, но сохранили минимальное большинство в Парламенте. Теперь они горели жаждой мести - король сыграл с ними трюк, устроив голосование в нужный ему момент и сделав центральной "темой" выборов вопрос, в котором тори ошибались.

Тем не менее, Вильгельм Оранский решил идти до конца - он отправил в отставку всех министров своего правительства, состоявшего из тори, и заменил их вигами.
Единственное исключение было сделано для Мальборо - он сохранил свой пост Чрезвычайного и Полномочнoго Посла Англии в Нидерландах, делавший по обстоятельствам того времени фактическим министром иностранных дел. Король знал, что делал - к исходу 1701 Мальборо умудрился уладить возникшие затруднения, связанные с Австрией. Император никак не мог решиться в споре за право на английский престол публично поддержать протестанта против католика.

Мальборо сказал, что вопрос не имеет никакого отношения к религии, и предложил австрийскому послу, графу Вратиславу, следующую формулу:

"... Император не признает права короля Франции нарушать существующие законы престолонаследия Англии ...".

Это устранило все затруднения, и было подписано немедленно.

Но выпутаться из политических затруднений в Англии с такой же ловкостью ему не удалось. Он оказался единственным министром-тори в правительстве, состоявшем из вигов. Его коллеги смотрели на него с изрядным подозрением. С неменьшим подозрением смотрели на него и тори - мало того, что он сотрудничал с вигами, но еще к тому же было хорошо известно, что его жена, леди Мальборо, была страстно привержена вигам.

Степень ее влияния на принцессу Анну, как-никак престолонаследницу, была известна. Полагали также, что если кто и может воздействовать на лорда Мальборо, то это его жена. А то, что самому лорду предстоит вскоре играть выдающуюся роль, было очевидно - он командовал английскими войсками на континенте Европы.

B самом начале весны 1702 король Вильгельм неудачно упал с лошади и сломал плечо. Он уже давно страдал от астмы, а тут у него началось воспаление легких. 8 марта 1702 года он скончался.

Королевой стала принцесса Анна.

 ***
На этом кончается 2-я часть, "Герцог Мальборо, 1689-1702".

3-я часть, "Герцог Мальборо, 1702-1714", будет постепенно выкладываться в Сеть, примерно с недельным интервалом:

 http://proza.ru/2011/01/16/328

***

Примечания:

1.  Выражение  "… рыцарски предан …" не следует понимать как эвфемизм любовной связи. Каким-то странным образом к Годолфину не липли, казалось бы, вполне естественные подозрения в попытке поухаживать за красивой и молодой женщиной. Мария Моденская, вторая жена Джеймса II, была моложе своего мужа на 25 лет - и тем не менее, Джеймс к лорду Годолфину ее не ревновал.

2. Скорее всего, начало легенде положил Вольтер в изданной больше чем полвека спустя книге о царствовании Людовика XIV.


Рецензии
Борис, доброго времени суток ).
Жду продолжения. Вы открываете мне страницы истории, которую я знаю слабо, причем делаете это столь интересно, что оторваться не могу.

Лев Виленский   13.01.2011 00:05     Заявить о нарушении
Лев, уверяю вас - я знаю об этом не больше вашего. Узнаю вот сейчас - кое-что и в пределах возможного. Сейчас дошел до "войны за испанское наследство" - и совершенно потерялся в источниках. Надеюсь, что разгребусь как-то ...

Борис Тененбаум   13.01.2011 01:10   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.