розовые кони

ЛАГУНОВ


1.

Боинг 747  Внуковской авиакомпании вырулил на взлетную полосу аэропорта Дюсельдорф.
Легкая вибрация, шум турбин, переходящий в режущий свист создавали атмосферу напряженности, скованности и дискомфорта.  Спасали огромные, мягкие, роскошные кресла современного, европейского дизайна, расположенные свободно и удобно.  Свет в салоне стал мягким и не ярким, словно в кинотеатре перед началом фильма. Огромная машина,  словно легкий спортивный автомобиль  развернулась на  ровной поверхности  бетона и остановилась в начале полосы.
Дрожь усиливалась. Каждый сантиметр супермощной машины напрягся к предстоящему прыжку. Свист перешел в монотонный, мощный гул и,  через несколько секунд самолет легко и резво начал разбег, мгновенно набирая скорость, отталкиваясь своими четырьмя мощными ракетными двигателями,  отрывая  белую громадину от многокилометровой, идеально ровной, бетонной полосы, унося ее в молочную пелену тумана.
Плавный переход в состояние полета несколько успокоил пассажиров и самолет, задрав нос, начал резко набирать высоту, вдавливая тела пассажиров в  кресла, оставляя позади ровные кварталы  и окрестности красивого, сказочно зеленого и удивительно чистого немецкого города.
Мягкий женский голос,  доносившийся из динамиков, представил экипаж,  предупредил  о правилах во время набора высоты, расположение баров и туалетов, о времени полета, температуре в Шереметьево и пожелал всем доброго пути.
Лагунов приходил в себя от определенного возбуждения начала полета, пытаясь внешнее выразить абсолютное спокойствие.  Женщина, сидящая рядом с ним, достала какие-то таблетки и предложила Лагунову:
- Возьмите, они успокаивают, - она подала таблетку и стаканчик с водой.
Лагунов равнодушно принял и проглотил таблетку, запив ее минералкой и,  поблагодарив соседку, повернулся на бок,  намереваясь расслабиться и, возможно, поспать. Он повернулся в сторону соседки, чтобы не показаться ей не корректным. Женщина держала в руке стакан и время от времени преподносила его к своим губам и небольшими глотками попивала воду.
Лагунов закрыл глаза, но возбуждение не проходило, лишь мысли о доме, о жене, о дочери теплой волной накатывались воспоминаниями и радостью предстоящей встрече.  Поездка показалось ему полезной.  Разговоры с деловыми партнерами проходили на редкость быстро и удивительно конструктивно, остальное время занимали отдых, экскурсии, частные поездки.
Германия поразила его своим порядком, размеренностью, деловитостью, красотой архитектуры и чистотой улиц и домов, парками и добротными дорогами. Все проникнуто было здесь заботой о человеке. Обилие скверов,  в которых кругом аккуратные и удобные скамейки, навесы, детские аттракционы, богатейшая палитра красок различных реклам и информационных щитов, уютнейшие кафе и пивные, в которых не слышно громких возгласов, приятные и улыбчивые люди.  Даже странно слышать,  когда древние Римляне назывались немцев дикарями.
Женщина допила воду и достала журнал. 
Лагунов открыл глаза и начал рассматривать свою соседку. Ему показалось, что ей за сорок. Большие глаза, чуть на выкат, пышный бюст, темные, волнистые  волосы выдавали в ней еврейку. Ухоженные руки, чистое лицо без лишнего макияжа, очки в тонкой темной оправе придавали ей вид интеллектуалки.  Лагунов пытался понять,  кем и чем могла зарабатывать эта дама себе на жизнь, если позволяет себе  поездки в Германию в первом классе Боинга.  На ум ничего не приходило,  и он  снова закрыл глаза.
- Вы пытаетесь заснуть? – женщина смотрела на него с интересом.
- Нет, я разглядываю Вас и хочу понять,  кем вы работаете, -  ответ явно был для нее неожиданным.
- А версии, что я не работаю, у вас как бы нет?
- Нет, такой версии у меня, действительно, нет. Вы, достаточно, коммуникабельны и используйте любой случай для знакомства, а значит вы практичный человек. Вам нужен тонус, очевидно, для зарабатывания денег. Вы не бедно одеты,  значит,  вы хотите иметь достаток и удовлетворять себя. И, наконец, вы сексуальны и вам нужны партнеры.  У домохозяйки вряд ли много вариантов для удовлетворения всего, что я вам назвал.
- Вы начитались Конан-Дойля. В таких случаях говорят: наблюдения точны, но выводы наивны.  И все же, вы с высокой достоверностью нарисовали мой социальный портрет, я бы даже заметила с нежелательной откровенностью.  Наверно, это у вас от перевозбуждения, - женщина явно хотела ответить Лагунову тем же,  заменив слово «страх» на «перевозбуждение».
- Есть немножко, - признался Лагунов, давая понять, что он не против знакомства.
- Вы домой? -  женщине явно было грустно без собеседника.
- Да, домой.  Целую неделю  отсутствовал.
- Как Вам Боинг? – Лагунов полулежал в кресле,  повернувшись к ней.
- Сюда я летела тоже Боингом.  Красавец, что сказать. Но те же тряски при попадании в турбулентность, но бары хороши, - она явно знала вкус хороших напитков.
- Она как-то кокетливо улыбнулась и продолжала:
- А Вы философ.
- Это вам показалось, - пытался отнекиваться Лагунов: -  с чего вы решили?
- Вы смотрите на людей  как бы  во внутрь, а не ограничивайтесь  рассматриванием его внешних данных, например, моего   бюста.
- Но я и этого не лишен чувства, так что еще не вечер, как говорят у нас на Руси. И,   поддерживая откровенную тональность беседы,  без смущения заметил:
- А он, действительно, заслуживает мужского внимания,  и, надеюсь, не обделен им.
- Меня зовут Елена, можно звать Лена.  Если хотите, можно пойти в бар. Кстати, я бы выпила хороший коктейль или немецкого пива, которого в Москве уже не найдешь.
- Предложение хорошее, я с удовольствием его принимаю, но давайте подождем разрешения стюардов. Насколько я помню правила, встать можно с кресел только после набора высоты, а пока мы, как мне кажется, набираем ее, - он сделал короткую паузу и, через несколько секунд продолжил:
- Меня зовут Евгений. Женщина протянула руку.  Лагунов взял ладонь и долго не отпускал, как бы проверяя Елену на лояльность. Ему показалось,  что между ними устанавливаются вполне хорошие доверительные отношения.
- Мне представляется, что вы Водолей.
- Лагунов не отвечал. Его заинтриговала наблюдательность собеседницы, ее умение замечать детали в поведении человека, а главное правильный анализ  характера.
- Вы меня приятно удивили  я, действительно, по знаку зодиака Водолей. Только астрологи или психологи обладают столь редким и верным наблюдением.  Вы случайно не из них? – Лагунов уже с нескрываемой симпатией смотрел на собеседницу.
- Елена быстро почувствовала приятные для нее перемены и была готова  с удовольствием общаться с этим симпатичным молодым человеком, явно выделяющимся своим отношением к окружающим. Почти у каждого психолога замечается предательское пристрастие  и склонность к общению с уравновешенными людьми.
- Мягкий, поставленный  голос стюардессы объявил, что набор высоты выполнен,  и пассажиры могут вставать со своих мест.
- Надо идти в бар, сейчас там набьется народ, вы готовы? – Лагунов начал убирать лишние вещи.
- Да, конечно, я готова и с удовольствием жду этого момента, когда на столе у нас будет стоять кружка золотистого пива, -  с нескрываемым восторгом ответила Елена и начала готовить себя к выходу в свет.
- Спустившись на нижнюю палубу лайнера,  они прошли в уютный, полутемный бар. Устроившись за столиком, Лагунов  заказал подошедшему официанту кофе, коньяк, коктейль, фрукты, соки. Заказ подали быстро.  Зал начал заполняться. Лагунов налил коньяк в изумительно маленькие рюмочки и предложил выпить.
- Вы часто бываете в Германии? – спросила Елена.
- Нет, в Дюссельдорф я впервые, но при первой же возможности с удовольствием повторю поездку.
- Здесь у вас бизнес?
- Да, это вопросы права и как бы уточняя,  добавил – международное право.
- Я думала, вы коммерсант.
- Нет,  Бог не дал мне такого счастья, - с нескрываемой иронией ответил Лагунов.
- А вы,  в каком качестве в Германии? – в свою очередь полюбопытствовал Евгений.
- Я проходила курс лечения в частной клинике. Отношение к лечению у них строгое:  сами знаете, немцы. Ну, а режим - основа всему. Так что особенно город не пришлось увидеть. Но что-то, конечно, я наблюдала.  Особенно меня поразили парки.  Только там по настоящему оцениваешь, как много делает государство для людей.
Лагунов налил еще по одной рюмке.  Коньяк на удивление был приятным, но крепким. Напряжение уходило,  оставляя место комфорту, покою, удовлетворенности, благодарности, наслаждению.  Елена заметила, что не ощущает своего превосходства перед этим молодым человеком, как это бывало с ней часто при общении с мужчинами моложе ее. Она призналась себе, хотя сначала и неохотно, что есть существа равноправные с ней, а значит,  в общении с ними следует соблюдать по отношению к ним ту же стыдливость и тонкую почтительность, какую она соблюдает по отношению к самой себе.
- Вы довольным лечением?
- Я довольна самой поездкой, своим мужем, который организовал мне отдых и лечение.  Общение с людьми, для которых обязательства и нормы поведения выше всего.  Это  меняет и нашу психологию, корректируя ее в лучшую сторону.  Здесь в России мы думаем только о деньгах, лицемерно скрывая это от окружающих, оправдывая свою бедность и ущербность какими-то неживыми понятиями доброты, порядочности, любви, долга.  Зачем и кому это надо? Нам грозит опасность задохнуться от ложного  сострадания.
- Ну, вам она уже не грозит, - Лагунов улыбнулся,  приглашая Елену к более ироничному тону беседы.  Он не хотел сейчас обсуждать проблемы расы и все, что с ней связано.  Его научные работы содержали достаточно много материала,  который можно было использовать как опровержение,  так и аргументацию позиции сказанного этой интересной женщиной, считающей себя компетентной в области социологии. Лагунов понимал, что приятная беседа это компромисс позиций, все другое лишь раздор.  Не хотелось ни того, ни другого.
- Евгений, у вас поразительная сдержанность ко всему.  Я отношу эти качества не только к хорошему характеру, но и к сильному интеллекту, который как бы разобрался в ценностях и выступает в роли этакого невозмутимого и хладнокровного эксперта.  Не так ли?  -  Елена еще ближе подвинулась к Лагунову. Она явно заводила его,  и не слишком смущалась своей назойливости. Через  каких-то  пару часов  они расстанутся,  растворясь в этом огромном мире.   Это и служило  подовом ее раскованности.
- Вы почти спрашивайте меня,  почему здесь в Германии так, а у нас в России совершенно по-другому.  При этом еще хотите,  и понять причину? – Лагунов надеялся, что Елену не затронет эта тема, но ошибся. Она учтиво сделала позу самой благодарной ученицы и,  выждав немного.  добавила:
- Я хотела лишь услышать ваше мнение. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь ответим себе на эти вопросы.
- Я думаю, совершенно невозможно, чтобы человек не унаследовал от своих родителей и предков их качества и пристрастия. Если мы знаем кое-что о родителях, то позволительно сделать заключение о детях.
- И что нам известно о детях?
- Я вас огорчу, но скажу: отвратительная невоздержанность, затаенная зависть, грубое самооправдание. Все эти три качества, служившие  во все времена неотъемлемой принадлежностью плебейского типа, -  все это должно перейти  к детям столь же неизбежно, как испорченная кровь. И с помощью самого лучшего воспитания можно достигнуть лишь обманчивой маскировки такого наследия,  - Лагунов вновь разлив коньяк. Тихая музыка добавляла спокойствия и уверенности. Елена уже не хотела разговоров о проблемах, к которым у нее пропал интерес. Она смотрела на Лагунова и видела рядом с собой симпатичного, спортивного  мужика и хотела представить,  как растворяется  в его крепких и нежных объятиях, ощущает трепетные прикосновения его красивых губ к своему телу, груди, губам…
От возбуждения ей стало душно, тело ее  стало горячим и липким от выступившей влаги. Она взяла руку Лагунова,  и ее трепет усилился. Лагунов положил на ее ладонь другую руку и спросил:
- Что-то не так?
- Все прекрасно, - почти шепотом произнесла Елена,  начиная успокаиваться.
- Когда наворуешь много денег, уже нельзя выдавать себя за нравственную девственницу.  Хочется только одного: продолжать дальше получать удовольствия от жизни и находить оправдание своим похотливым страстям.
- Вы слишком откровенны, людей пугает это, - Лагунов сказал это так равнодушно, что сам оскорбился  от своего тона. Когда человек открывает тебе сокровенное, наверно, надо показать ему, что ты тронут его доверием. Он нутром ощутил неловкость.
- Знаете,  Женя, жить, сохраняя чудовищное и гордое спокойствие, как пытаетесь делать это вы, всегда по ту сторону.  Для меня это – тошнота на десерт. Я так не могу.  Значит,  я искренней вас, честнее, менее  лицемернее.
Лагунов не спорил, не отрицал.  Он спокойно пил кофе, ел фрукты.
Полет продолжался,  и время было достаточно,  чтобы и поспорить и поболтать о разных пустяках.
- Вы там что-то говорили о деньгах, может по-дружески, поделитесь опытом как их можно зарабатывать? – Лагунов усмехнулся,  и хитро поглядывая на Елену, которая уже достигла состояния полного комфорта, взял со стола стаканчик с холодным кофе.
- Нет, я не занимаюсь добыванием денег.  Для этого у меня есть муж. Как ему это удается, я не интересуюсь, но поверьте,  это ловкий парень. Мимо него ничего не проскочит.
- Я вижу,  Вам тоже не плохо перепадает?
- Женя, неужели я этого не заслуживаю. Нынче в состав понятия «величие» входят знатность, желание жить для себя, способность быть отличным от прочих, самостоятельность, необходимость жить на свой страх и риск.
- Чем же вы рискуете? - Лагунов как бы допускал наличие всех других названных Еленой признаков величия.
- Рискую потерять равновесие в этом мире вседозволенности и доступности, боюсь увлечься кем-то и чем-то.  Мне никогда не хватало тяжеловесности и перпендикулярности в выборе своей жизненной позиции.
- Значит Вы вся в поиске истинных ценностей?
- Я часто устаю от этих поисков,  и тогда мне очень хочется быть с мужчиной. Я даже иногда думаю, что для женщины это и есть та единственная ценность.
Лагунов слушал и удивлялся, что время прошло  на редкость быстро и приятно. 
- Нам, наверное, пора, -  Лагунов рассчитался,  и они пошли на свои места.


Даша. 

1.


Даша стояла в оцепенении.  « Неужели это Евгений Михайлович?»
Годы не изменили его. Все такой же спортивный, легкий, красивый он галантно вел женщину по салону лайнера. Его улыбка, движения, походка, все волновало Дашу,  и память о матери резкой болью пронзила ее.
«Какая бы эта была пара!  Мать сходила по нему с ума. Если бы она не думала о них с Максимом, возможно, это была бы одна из счастливейших семей на свете. А впрочем, кто его знает? Мама, мама, зачем ты  прошла мимо своего счастья?». Даша от удивления и неожиданности присела в  свободное кресло.  Воспоминания  лавиной хлынули в сознание, мощно раскручивая лопасти мельницы прошлых лет.
Впервые мама познакомила Дашу с ним,  когда ей было четырнадцать лет. Даша помнит прекрасно первую встречу с Ним. Они пришли на теннисный корт, куда мама пригласила Дашу якобы посмотреть  теннис.  Когда одна пара закончила игру, к ним подошел  мужчина и мама на виду у всех,  обняла его.  Затем она смущенно представила его Даше, назвав по имени отчеству.  Даше помнит, как мама взяла из его рук полотенце и заботливо, с нескрываемой  нежностью вытирала ему лицо.  Он держал ее руку и, как показалось Даше,  наслаждался ее присутствием, движением, голосом…  Как убедительно  и восхитительно все это было видно. Никто из них даже не пытался скрыть своих чувств  друг к другу. И было в этом соприкосновении какая-то чистоплотность, возвышенное влечение, человеческая опрятность. Даша не понимала, что происходит, но видеть двух взрослых, влюбленных  людей было удивительно приятно.   Когда он оделся и вышел, мама пригласила его в машину,  и они поехали втроем.   
Даша не решалась подойти к Нему.  Ей захотелось выкурить сигарету, чтобы не задохнуться от воспоминаний. Она пошла в салон для курящих,  и торопливо устроившись в кресле,  закурила.
С первыми глотками сигаретного дыма ее сознание вновь возвращалось к первому дню их знакомства. Она помнит,  как они заехали в картинную галерею,  и мама попросила Его побыть здесь вместе с Дашей, а сама на некоторое время отъехала.  Даше было стыдно признаться, что она впервые здесь. Но признаваться никому не надо было.  Лагунов ни задавал ни каких вопросов. Они ходили по залам и рассматривали картины.  Когда Даша останавливалась возле какой-нибудь понравившейся ей работы,  Лагунов подходил, становился позади нее  близко, касаясь ее, и ей передавалось то состояние трепета,  когда человек испытывает при соприкосновении с очарованием.
Даша уже не понимала, что ее так волновало: искусство, атмосфера творчества или ощущение партнерства и легкого кокетства, что она здесь, сейчас не одна, а с мужчиной.  В эти минуты ей хотелось, что Он взял ее за руку и держал так. Даша пыталась высказывать Ему свои переживания от увиденного,  и он без всякой иронии внимательно слушал ее, делая удивительно точные акценты о сюжетах, технике и манере письма, времени написания работ, состояния художника, его философском взгляде на жизнь.  Даша впервые, благодаря Его взгляду,  увидела и рассмотрела в работах мастеров не количество красок и размеры рамки, а чистый воздух, прозрачное небо, шум деревьев, искрометные танцы, сухой горный воздух.  Безличные, яркие картины вдруг начали говорить, дышать, пахнуть, возбуждать, любить и ревновать. Даша как пустой сосуд, давно ожидавший наполнения, вдруг начала ощущать заполнение удивлением, душевной комфортностью, внутренним  ликованием.
После расставания с Ним, мама рассказала,  при каких обстоятельствах познакомилась с Ним,  о из взаимной влюбленности, о совершенно безнадежном будущим для них, о предстоящей разлуке.
Не долго сохранялась тайна их отношений. Мама не могла и не хотела скрывать своего счастливого состояния.  Она вся светилась как яркая звездочка. Звонила,  и долго разговаривал с ним по телефону, пропадала вечерами, приносила цветы, подаренные им, читала его письма, иногда плакала.  Отец видел перемены в поведении мамы и становился все более раздраженным, угрюмым.
Однажды Лагунов появился в их квартире. Он вел себя совершенно спокойно и уверенно, ожидая встречи с отцом.  Когда пришел отец, разговор был откровенный.
Через неделю мама уехала с Максимом в Волгоград, а через два месяца, они,  продав квартиру,  уехали к маме.  В Волгограде они купили квартиру. Переезд изменил всю их жизнь. Не стало больше дружной семьи. Мама была уже совсем другая.  Постоянные упреки отца, грубость по отношению к ней, агрессивная его ревность сломили эту тонкую, чувствительную женщину. Она открыто говорила, что любит только Его, отчего  отец свирепел, наливался дикой злобой.. 
Даша понимала, что мама все терпит ради них с Максимом.
Через два года она погибла в результате дорожно-транспортного происшествия.
После смерти мамы они ничего не знали о Нем,  и вот сегодня она видит Его в самолете.
«Узнает ли он ее? Тогда, пять лет назад, ей было уже четырнадцать. Какое чудесное это было время! Мама находилась в состоянии восторга, счастья, уверенности, полная надеж, новых желаний и стремлений.  В доме было шумно и торжественно. Это был праздник для всех. Кроме отца».
Подошла Вера.
- Даша, надо разносить обеды, - но,  увидев растерянную девушку, тревожно спросила:
- Что с тобой, красавица?   Вера присела на корточки и посмотрела ей в лицо.
- Ты выглядишь как-то странно, может тебя укачало.  Давай я тебе принесу таблетку, - доброжелательный тон девушки  тронул  Дашу. 
С Верой, которая была значительно старше,  они уже работали около полугода в одном экипаже. Вместе устраивались в гостинице, доверяли друг другу.  Не было случая, чтобы  они поссорились,  и казалось, что знали все друг о друге.  Даша поняла, что должна рассказать Вере о Нем.
- В нашем самолете находится очень близкий мне и моей маме человек, а я не решаюсь к нему подойти, - Даша вдруг подумала, не оговорилась ли она, сказав сначала: «Близкий  мне», а уж потом « ..и моей маме». И как бы испугавшись своей фразы, растерянно посмотрела на Веру, ожидая ее поправки или дополнительного вопроса.
- Даша, какие проблемы, давай я  приглашу его сюда,  и вы поговорите, - легко предложила Вера.
- О чем, Верочка? Я должна буду ему сказать, что моя мама, а его любимая женщина  умерла.  Я это должна сказать ему?  - Даша нервно расстегнула пуговичку на не нежно белой кофточке и достала платочек, лежавший в шашечке бюстгальтера. «Так всегда носила их моя мама»- с нежностью подумала Даша.  Как много она переняла от мамы!
- Вера, это слишком жестоко. Не его вина в том, что они были вынуждены расстаться, -  Даша  замолчала, поднося платочек к глазам.
- Может ему ничего не знать?  Может его сберечь? – Даша смотрела на Веру, как бы спрашивая ее, правильно ли она поступает сейчас.  Голос ее уже дрожал.
- Даша, он тебе дорог?  -  Вера приблизилась к ней, пытаясь уловить каждое движение расстроенной девушки.
- Дорог? – Даша молчала. Она пыталась найти слова, чтобы Вера поняла всю глубину нахлынувших на нее этой неожиданной встречей чувств.
- Верочка, милая, этот человек мне  чрезвычайно дорог. Это память о маме, о ее прекрасной, чистой и нежной любви. Эта часть ее судьбы, думаю самая лучшая.   Яркая вспышка женского счастья.  Я виновата во всем. Тогда я не поняла маму и встала на сторону отца, осуждая ее.  Какая я была глупая,   наивная и чрезмерно эгоистичная.  Отец тогда не жалел для меня ничего и я просто поддалась на его уловки.  Мама не посмела переступить через меня. Они расстались.  Слезы уже душили Дашу. Она начала всхлипывать и,  не выдержав нахлынувших переживаний,   зарыдала. 
- Дашенька, милая, успокойся, - Вера прижала девушку к себе.
- Мы с тобой на работе и на нас смотрят пассажиры. Я прошу тебя, успокойся, что подумают люди, может возникнуть паника, - Вера понимала, что говорила сейчас  совершенно не то, что нужно было сказать этой совсем юной, лишенной суровыми обстоятельствами жизни самого главного – материнского внимания.  Сейчас бы вместе с Дашей залиться горькими слезами, повыть на луну, выплеснуть накопившее горе из сердце.  Даша начала успокаиваться. Вера помогла вытереть ей лицо от разводов туши.
- Сходи умойся и нам надо работать.  Прими сама решение, Дашенька.
Через минуту девушки уже шли на свои рабочие места.



- 2.


Даша почти в полузабытье разносила подносы с обедами пассажирам, казенно улыбаясь им и не впопад отвечая на их вопросы.  Все мысли сейчас у нее были о Нем и о маме. 
Одна пожилая женщина , внимательно наблюдавшая за бортпроводницей, взяла Дашину руку,  когда та подошла к ней  и очень по доброму посочувствовала:
- Доченька, ты устала.  Тебе надо полежать.  Дашу тронула необычная забота женщины, она на минутку остановилась возле ее кресла и также мягко ответила:
- Спасибо, я на работе.  Нам нельзя уставать. 
Через  некоторое время, освободившись,  Даша подошла к этой женщине и спросила,  как она переносит полет, не нужна ли ей какая помощь.  Женщина поблагодарила за внимание,  и совсем неожиданно предложила Даше выслушать ее.  Даша присела на свободное кресло рядом с женщиной, приготовившись слушать.  Она хотела отвлечься от мыслей, которые разрывали ее на куски.  Женщина начала сразу интриговать:
- У вас мягкое, русское имя и сейчас Вы думаете о двух очень близких Вам людях, одного из которых уже нет в живых.  Даша хотела вскрикнуть от неожиданности и попросить женщину не продолжать этот разговор.  Она сильно сжала поручни кресла, но не решилась произнести ни слова.  Женщина  положила руку на плечо Даши и продолжила:
- У тебя будет яркий и очень короткий роман с человеком, который обожжет тебя своей нежностью.  Не стыдись этого и иди навстречу своей судьбе.  Кто боится любить, его жизнь протекает в стороне.  Будь госпожой своих чувств, но не их рабой.  А теперь ступай, делай свою работу спокойно, честно и не сомневайся в том, что ты задумала.  Он ждет тебя.
Даша чувствовала,  как дрожит ее тело.   Смерч мыслей начал угасать,  и буквально через минуту ясно был виден горизонт ее действий.  Она прошла на кухню.  Девчонки весело закусывали бутербродами, запивая  из маленьких пластмассовых чашек для кофе шампанским.  Каждый рассказывал какие покупки он везет из Германии,  своим близким. Полет подходил к концу,  и все благодарили Бога, что опять он прошел нормально. 
Прогноз погоды Шереметьево был благоприятный,  и ничего не предвещало чрезвычайных событий. 
Даша откинулась на спинку и погрузилась в размышления.  Голос женщины звучал как набат.  «Кто она?  Пророк?  Психотерапевт? Психоаналитик, а может, просто, сумасшедшая? Как она угадала  мои мысли?  Зачем ей говорить мне о любви и кто ее ждет.  Насчет Ждет, здесь она, возможно, права:   ей надо подойти к  Лагунову.  Но что за роман яркий и короткий? Ну и события!  Скорей бы домой.  Выспаться, забыться».  Даше захотелось снова выкурить сигарету.
- Вера, я схожу покурю в салон.  Если, что - я там, - Даша вспомнила по этому случаю анекдот: «Кошка коту предлагает: давай поиграем в прятки, если ты найдешь меня, я твоя;  если нет,   я в шкафу».  Стало чуть теплее. «Надо брать себя в руки и обязательно подойти к Лагунову.  Он должен знать все.».
Шло время, но мужество не приходило.  «Дашенька, соберись», - успокаивала она себя.  «Если не сейчас, то тогда никогда?  Если не ты, то у кого хватит духу на это?…  Ну, так, что же?  Он живет, думая о ней иначе, по-другому, может, о ее слабости, может, о  ее благородстве? Ни то, ни другое неверно»  Но был и  вкрадчивый, коварный, едва различимый шепот и шушуканье, каждый звук которого лип от обсахаренной нежности: «Не ходи к нему, ты для Него причина трагедии».  «Даша, Даша, ты не разобралась тогда и, осознав сегодня, не желаешь признаться в этом себе. Что это: бессилие, трусливость, подлость, смирение? А может, это безобидное, слишком ладное наименование – «терпение».   И когда ты взяла себе в компаньоны этот плутоватый и веселый порок – учтивость?»  Давно погасла сигарета.  Даша выпрямилась как перед прыжком с вышки,  посмотрела в зеркало, поправила прическу и уверенно направилась в салон бизнес-класс.


3. 

Лагунов увидел бортпроводницу сразу, как только она вошла в салон. Высокая, стройна, изящная униформа,  она шла уверенно и красиво. 
Даша не сводила глаз с Лагунова.  Ей казалось, стоит лишь отвлечь взгляд,  и ноги дальше не пойдут.  Она не понимала,  какая сила вела ее к нему. Можно было лишь выдумывать мотивы: чувство вины,  личной обязанности, человеческой гордости, иронично объясняя свой поступок, но это таинство нельзя было разгадать.
Теперь Лагунов уже не спускал с нее глаз.  «Господи, да она идет ко мне!  За что мне такой приятный гонорар?» – шутливо думал Лагунов. 
Даша подошла к нему, смущенно улыбнулась и,  выждав,  когда Лагунов будет готов слушать ее, сказала:
- Евгений Михайлович, я Даша  Королева.  Вы меня, наверное,  меня не узнаете?». 
… Весь внутренний мир его напрягся.  Лагунов смотрел на эту девушку и плохо понимал, из какой сказки она явилась к нему.  «Даша Королева!  Это дочь Наташи!  Моей прекрасной Наташи, самой загадочной из  Его женщин. Наташа, где ты сейчас?  Ему  бы хватило  ее  взгляда: теплого, нежного, преданного.   Он помнит запах ее губ,  мягкость ее рук, жар поцелуев.  Ее голос, волосы, грудь.  Отчаянная, сумасшедшая, до самозабвения верная женщина.  Зачем ты ушла от меня, любовь моя? Куда ты ушла?» Лагунов молчал. Он не находил тех слов, чтобы выразить свое удивление событием,  восхищением этой девушкой, которую он помнил юной девушкой, ради которой он отпустил Ее от себя.  Он помнит как Наташа, расставаясь с ним,  сказала: «Я не могу переступить через детей».  В этом было все:  и благородство любящей матери и безрассудство любящей женщины, высокая нравственность и дикость нравов, гнев и благоговение. Женя не смел тогда сказать Наташе, что не пройдет и трех лет и ее дочь, познав мужскую близость,  будет смотреть уже на мать как на соперницу, как на помеху для утешения своих страстей.  Но это было не своевременно и жестоко.  Разве может он сегодня упрекнуть это еще юное создание за безусловное утверждение и отрицание.  Юность есть сама по себе уже нечто искажающее и вводящее в обман.
Люди редко совершают одну неосмотрительность. В первой неосмотрительности всегда делают слишком много. Именно поэтому совершают еще вторую – и на этот раз слишком мало.
- Ты очень изменилась, Даша, -  Лагунов встал.
- Если желаете, можно пройти в салон, где и поговорим.
- Да, конечно, - Лагунов явно волновался и делал все неуверенно.  Они прошли в конец салона и сели  за столик.
Лагунов не знал с чего начать спрашивать.  Мысли были  только об одном:  «Где сейчас Наташа». 
Даша знала, что хочет спросить он и начала сама.
- Вы хотите узнать,  где сейчас моя мама?  - она смотрела на него с  мучительной тревогой и мысль, что она сейчас причиняет ему страдания, пробует на нем  свои жестокие шутки, острой болью отдавалась в сердце.
- «Если бы эта девочка знала, что для него значит знать,  где ее мама».  Женя молчал.  Небо над человеком мрачнело всегда в зависимости от того, насколько возрастал стыд человека перед человеком. Он не находил ни слов, ни той совершенной интонации голоса, каким можно было сейчас  произнести: «Да, да  я хочу знать,  где Она».  Не давая ему поверить в чудо, чтобы потом жестоко  разочаровать, Даша собралась,  и тихо произнесла:
- Мама умерла, она погибла в автомобильной катастрофе год назад.
Душа, измученная сплошным рядом разочарований, наконец, становится недоверчивой к самой себе. Она терзает себя, мстит за свое долгое  самоослепление,  словно это балы добровольная слепота.  И первая  гадкая мысль,  которая притаилась и долгие годы терпеливо и усердно  ждала своего часа,  была: «Ну что, Лагунов, теперь ты доволен своей гордостью, ученостью, мудростью которую ты проявлял, утешая себя капризной дамой, которую принято называть человеческим словом мораль!   Не с твоего ли молчаливого согласия эта безумно любящая тебя  и безумно любима тобой женщина,   вынуждена была уехать от Тебя, совершенно по никчемным и ложным мотивам: любви к детям.  Ничтожная моральная наивность. Эта вера, есть глупость, делающая нам мало чести.  Чувства самопожертвования, принесения себя в жертву за ближнего нужно безжалостно привлечь к ответу и суду.  Слишком уж много очарования и сахару в чувствах под вывесками «для других», «не для себя» чтобы не явилась надобность удвоить здесь свое недоверие.
- Где похоронена мама? – Лагунов начинал приходить в себя и успокаиваться от раскаленного самоистязания.
- Даша смотрела на Лагунова,  и видела как быстро и с болью он пролистал свой светлый и счастливый период жизни.
- Ее могила дома, в Волгограде.  Она там родилась, - Даша с трудом произносила слова.
- «Зачем судьба распорядилась вновь прикоснуться к не заживаемой ране и рассказывать о смерти мамы Ее любимому.  Видеть  глаза мужчины,  наполненные слезами,  слышать голос, готовый сорваться в безумное рыдание. И чувствовать его боль сердца.  Даша понимала, что Она уже однажды умирала  для него.  Какая необходимость в этой жестокости? Даша, ты опять поступила не так. Лучше бы он больше ничего не спрашивал. Скоро закончится полет,  и они расстанутся навсегда».
- Ты очень похожа на маму,  - Лагунов вдруг улыбнулся, пытаясь успокоить и себя и Дашу.
- Дай мне свой адрес,  и мы обязательно побываем на могиле мамы.
- Я живу в Волгограде и оставлю вам свой телефон. Она достала лист бумаги и,  сделав запись, передала ее Лагунову.
- Мне надо идти, я на работе, - Даша смутилась, расстроившись, что скоро они расстаются
- Даша, - Лагунов взял ее руку и поцеловал. – Ты прости меня.  Я никого так в жизни не любил как твою маму.  Но я отпустил ее. Мне не следовало было  так поступать.  Мама боялась, что ты ее не поймешь и осудишь.  Она все сделала ради тебя и только тебя. Лагунов молчал.  Он держал ее руку и о чем-то думал.
- Ты нужна мне.  Я должен тебя увидеть, - его уверенный, твердый голос,  теплый и очень нежный взгляд, легкое прикосновение его рук к ней вызвали заметный трепет и волнение. 
- Я пойду, уже не так уверенно повторила Даша.  Она повернулась и пошла, унося в себе память о Наташе, восхищение, надежду, женственность и, как показалось Лагунов, взаимность…
- Лагунов вернулся на свое место.
- Лена, увидев возбужденного Лагунова, тут же спросила: «У вас все в порядке?»
- «Да, я очень надеюсь. Жизнь продолжается» – как-то странно закончил Лагунов.
- Лена более не задавала вопросов.
- Вскоре бортпроводник объявил о начале снижения и дежурную просьбу оставаться на своих местах до полной остановки двигателей.
- Самолет начал рывками уходить с высоты.  И как бы не старались пилоты плавно  выдержать траекторию снижения лайнера,  «провалы» вызывали у пассажиров отрицательные ассоциации.
- Елена держала за руку Лагунова и молчала.  Болезненная чувствительность и восприимчивость к страху отразилась на ее изнеженном лице, блаженно рассеянном и погруженном в себя.   Немужественность  придавала  ей очарование. 
- Только после касание колес шасси лайнера о бетонную полосу аэродрома начало спадать напряжение.   Лайнер мощно несся по полосе, разрывая вечернюю мглу яркими прожекторами, снижая скорость и пугая пассажиров сильным ревом всех четырех двигателей, включенных в реверсионном режиме.
- В Шереметьево самолет прибыл точно по расписанию.  После полной остановки двигателей и затянувшейся паузой, пассажиры потянулись к выходу.
- Лагунов и Елена продолжали сидеть на своих местах, давая возможность выйти другим, спешащим к близким, родным.  Каждый переживал полет по своему. Лагунов не мог прийти в себя. Ему казалось, что это сон, который закончится с выходом из самолета.
- Расставались они друзьями, обменялись телефонами и договорились о встрече.


Лагунов.


1.


- Лагунова встречали.  Когда он прошел все процедуры осмотра багажа, на крыльце при выходе стоял Климов.
- С приездом, Евгений Михайлович.
- Спасибо,  Володя.  Ты, как всегда, во время, обрадовался Лагунов служебной автомашине.
- Машину нагрел, - приветливо и очень дружелюбно  спросил Лагунов ступая мокрому асфальту.
- Ну, скажите. Печка там – ураган. Десять секунд и захочется раздеться до плавок. Лагунов шутил, а в душе было пекло. «Не сейчас», - успокаивал себя он. Они прошли до темного СААБа  и Женя расположился на заднем сидении.
- А почему не впереди, Евгений Михайлович?
- Хочу развалиться, как барин, - пытался отшучиваться Лагунов, но голос выдавал его неподдельную скорбь.  Климов почувствовал  перемены и тактично замолчал.
- Вы не спешите? – очень корректно спросил водитель и решил более не донимать Лагунова пустыми вопросами. «Что-то стряслось» уже про себя подумал Климов, прекрасно зная этого человека, очень выдержанного, веселого и крайне корректного. 
- Мягкое трогание широкого автомобиля, шум колес, теплый салон и нежная, тихая музыка, все это походило на похороны, было навеяно скорбью и грустными размышлениями о Наташе.
- Он помнит их каждое прожитое мгновение.  Ее голос, руки, удивительно открытый взгляд ее больших глаз, радостная  до безумия улыбка при встречах и теплоту рук,  и легкое сжатие их при расставании.  Она всегда первая бросалась в его объятия,  и казалось,  для нее не было преград и помех на пути к нему. Все становилось в этот момент не живым, не воспринимаемым ей кроме Него.  Когда он снимал телефон и не спешил отвечать, она тотчас говорила ему: «Это ты, я знаю».  Ему казалось, что она всегда опережала его своим вниманием.  Часто его это огорчало, но он снова хотел, чтобы она первая целовала его, протягивала ему руки. Может он просто долго и нежно ее рассматривал при встрече?  Может,  не верил судьбе за бесценнейший подарок?  Сейчас ему уже все равно, кто больше любил, он или она. Он благодарит Бога за то, что Она была у него, была с ним.  И пусть это был короткий миг их счастья, но оно было полновесно.  Эта была великая, праздничная радость жизни!  Когда он больной, с температурой ездил с ней, она, узнав, что он болен, стремительно неслась в аптеку и,  накупив различных лекарств, забыв обо всем на свете трепетно объясняла ему как следует их принимать. Ее поразительная готовность к огромной ответственности, величие в поступках, восхитительная верность и склонность к великой справедливости заставляли забывать его о всех и обо всем.
- Она любила без шума и торжественности, с той стыдливостью и скрытностью доброты, которая запрещает устам произносить торжественные слова и формулы. Ему напоминало это музыку в нашей совести, танец в нашем уме.  Ее неэгоистичная мораль являлась подстрекательством к греху неисполнения своего долга.  Ради любви она пожертвовала многим: своей репутацией, отношениями с родными и близким ей людьми. Она дошла до той предельной черты,  за которой  смерть уже не кажется ужасом и даже более того – выходом.
- Володя, ты,  куда меня везешь?
- Домой, Евгений Михайлович, - водитель даже растерялся от неожиданного вопроса.
- Да, - задумчиво и совершенно равнодушно ответил Лагунов.
- «Да, что с ним?» – подумал Климов, - видимо, что-то серьезное, - решил спросить.
- Евгений Михайлович, вы извините, но у вас что-то случилось? Вы совсем сам не свой, - Климов не ждал откровенного ответа, но хотел отвлечь Лагунова от грустных мыслей.
- Да, Володя,  случилось, - Лагунов замолчал.
- Какая-нибудь трагедия, Евгений Михайлович?
- Да, трагедия. Но трагедия в том,  что я только, буквально час назад узнал о смерти любимого человека.  Климов видел в зеркало, как Лагунов нервно стучал сотовым телефонов по своей ладони.
- Всегда мы опаздываем: на похороны и  на день рождения, на свадьбу и на размолвку, благодарить и мстить, любить и ненавидеть.  Не знатные мы люди, Володя. Почти никакие, с моралью рабов: насилуемые, угнетенные, страдающие, несвободные, не уверенные в самих себе и усталые.
- Разве вы не знатный, Евгений Михайлович? – Климов был ошеломлен откровением шефа и вместе с тем подавлен и расстроен.  Ему нравился Лагунов своей сдержанностью и корректностью, строгостью и принципиальностью,  поразительной честностью в отношениях. Никто как он не относился с глубоким уважением к работникам фирмы и даже намеком не давал понять, что между руководством фирмы и простыми работниками может быть некая граница.
- Володя, останови где-нибудь на стоянке автомашину. Я хочу прогуляться.
- Хорошо, Евгений Михайлович.

- Лагунов вышел из машины.  Свежий, легкий ветерок встретил его как знакомого, доброго друга.  Он отошел от машины и,  найдя большой камень, присел на него. В этом мраке и одиночестве он только сейчас почувствовал и осознал весь ужас тех событий, которые ему поведала Даша, эта прекрасная фея из сказки, самый близкий человечек его любимой.
- «Как я мог, моя милая Наташа, тебя оставить? Почему я решил за тебя? Почему не убедил тебя в верном выборе? Лагунов, ты порой сдвигаешь огромные камни, а порой не перевернешь лист бумаги! Она просила тебя совсем о не многом. Эти слова сейчас как молот: «Подожди, Женя, дай мне время».   Но ты не дал ей выбора.  Сам предложил ей играть в эту смертельную игру – русскую рулетку.  Как ты будешь жить, Лагунов, с этим грузом? Да, отчет времени пошел в обратную сторону!» Слезы, как теплые, летние капли дождя, покрывали его мужественное и скорбное лицо.
- «Ах, куда девалось та изолгавшаяся  невинность? Как рано, Лагунов ты выздоровел.  Разве ты не понял, как оскудела твоя жизнь после отъезда Наташи? Эти жертвы не соответствовали  той желанной цели,  которую ты ставил!  Она же просила тебя: «Держи меня за руку».  Но ты отпустил ее руку. Не доверил ее чувствам, тонкой интуиции, глубине ее переживаний.  Стыдно, больно и ужасно!  Теперь ее нет. Само одиночество истлело и распадается, подобно могиле, которая распадается и не может больше держать мертвецов своих.  Всюду видны воскресшие…
- Любимой моей милой Наташки!.  Как это случилось? Прошло всего четыре года»

Даша.

1.

- «Ты нужна мне.  Я должен тебя увидеть».  Даша вспоминала эти слова Лагунова и плохо понимала их значение.  «Что он имел  виду, когда говорил мне так?.  Зачем я ему нужна и почему он решил меня увидеть? Какой-то загадочный мужик!.  Как ему сейчас плохо!».  Даша подошла к окну.  Рев моторов мощных лайнеров заглушал все.  «Нет, здесь не уснешь.  Надо было ехать, как предлагала Вера, в другую гостиницу, где-нибудь в городе». 
- «Зачем я оставила его одного?» Ее мысли вновь возвращались к Лагунову. И вдруг она испугалась своих мыслей.  «Что значит, зачем оставила?  Ты, что Даша могла предложить ему остаться с тобой? Где? Здесь, в этой гостинице? На ночь? Ну, ты подруга далеко уже зашла в своем сочувствии. Нет, нет, конечно, не так. Надо было после прилета пригласить его в кафе и побыть с ним час-другой.  Требовалось лишь всего несколько минут побыть вместе. Ему было бы намного легче. Где он сейчас? С кем?» Даша поежилась и потянулась за сигаретой.  «Как много я сегодня курю, надо бросать.  Господи, да у меня же есть его сотовый телефон».  Она бросила сигарету и побежала искать свою сумочку. Найдя клочок бумаги с записями телефона, Даша нежно стала разглаживать клочок.  «Что я ему сейчас могу сказать? Евгений Михайлович приезжайте ко мне. Нет, это нелепо.  Наверняка он уже дома.  Его тепло встречает жена и вот мой звонок.  Он лишь добавит беспокойства ему. Нет, Дашенька, не время. Угомонись, милая».  Она успокаивала себя как могла.
- Даша заварила себе кофе, принесла его в комнату и удобно усевшись в мягком кресле, взяла чашечку с кофе в руки.  «Лагунов, Лагунов, ты умеешь интриговать женщин». Даша вспоминала, как мама,  перед тем как уехать в Волгоград, говорила ей: «Дашенька, я уезжаю от своей судьбы, я бегу в другую сторону.  Моя совесть не спокойна. Я делаю что-то не так».  Отец, который насильно отправил ее туда, не дал бы ей жить. Все для Даши в тот момент было расплывчато и неустойчиво. Она слышала от отца самые гадкие вещи о матери.  Мать молчала. Она никому не рассказывала о своих чувствах, переживаниях, любви. Она жила в этом браке, который выделял уже лишь удушливое испарение, ложно предполагая, что живет ради них – Даши и Максима. Даша очень скоро поняла, что мама пожертвовала собой.  Но ее жертвы были принесены совершенно напрасно.  Не стало в ее поступках гордости, уверенности, глубокомыслия. Затравленная и оскорбленная постоянными упреками отца она уже не светилась и совсем мало радовалась.  Из дома исчезли праздники, восторг, восхищение, удивление.  Все стало бесцветно, затаскано, плохо, небрежно. Она умирала постепенно, как дерево: начиная от вершины и кончая корнями, которые обыкновенно также,  в конце концов погибают.
- Даша подошла к телефону.  «Что я ему скажу? Но мне так хочется ему позвонить».  Ее рука неуверенно набирала его номер. 
- Я слушаю.
- «Господи, это его голос. Надо же что-то сказать».
- Евгений Михайлович, это я Даша.
- Дашенька, солнышко, с тобой все в порядке?
- Да, да, конечно, я в гостинице.  Я хотела спросить вас то же самое. Я очень переживаю за вас, - она уже не могла врать и говорила то, что хотела сказать.
- Спасибо, ты умница Дашенька, ты такая умница, что позвонила.  Когда ты улетаешь?
- Наверно, через день.  Еще точно не знаю.
- Обязательно позвони мне завтра.  Я провожу тебя. Даша, пожалуйста, я тебя прошу.
- Да, хорошо, Евгений Михайлович, я позвоню вам.  Спокойной ночи. Она положила трубку. 
- «Как мне стало тепло!  Почему мы такие дряблые в отношениях? Почему мы не можем ладить с самыми тайными и самыми близкими нашему сердцу склонностями, с самыми жгучими нашими потребностями? Сомнения, неуверенность, ложная скромность, как много мы теряем и как много в этой короткой жизни пропадает даром».
- Даша вспомнила, как  Лагунов появился у них в квартире. Это было один единственный раз.  Он пришел к женщине, которую любил.  Ему было все равно, как отреагирует ее муж  на его появление в доме.  Даша намного позже поняла поступок Лагунова, в котором было и  мужества  и огромная ответственность.  Если бы мама тогда не дрогнула, не проявила слабости, все было сейчас иначе и для нее и для него.
- В дверь позвонили.  Даша открыла и увидела Настю с каким-то молодым человеком.
- Это Даша, моя подруга и коллега по работе, то же стюардесса, - обращаясь к своему новому другу,  представила она Дашу.
- А это, - она посмотрела на мужчину, словно вспоминая его имя, долго не называла его.
- Меня зовут Игорь, - не дожидаясь пока его имя вспомнить Настя.  Они оба были изрядно навеселе и наслаждались своим состоянием. 
- Даша, мы тебе не помешаем? – Настя откровенно намекала, что Игорь остается с ней.
- Нет, нет, Настя не беспокойся, отдыхайте, я пошла спать.  Она  прошла в другую комнату, разделась и легка в постель.
- «Мамочка, мамочка.  Как рано ты ушла от нас.  Мне так не хватает тебя. Максим совсем стал без тебя другим.  Если раньше только и был слышен его звонкий смех, сейчас он стал замкнутым,  тихим, словно это его тень, а не он сам.  Как он там сейчас? Завтра обязательно позвоню ему». 
- В соседней комнате был слышен смех Насти. «Веселая девица», - тепло про подругу подумала Даша.


2.

- «Он  завтра мне позвонит!  Он так сказал, что обязательно позвонит! И может завтра его увидит! Мама, я нашла его, твоего Лагунова, которого ты безумно любила.  Я снова его видела, слышала, он дотрагивался до меня. Господи, и я ощущала трепет.  Я не могла не сказать ему о твоей смерти. Я причинила ему ужасную боль, я это видела и чувствую  сейчас. Прости меня, мама». 
- Даша поняла, что не уснет  долго.  Она встала и,   включив настольную лампу, подошла и села к столику перед зеркалом.  «Какой наверно ты, мама, была красивой, что тебя полюбил такой мужик! А может, он любил тебя за  твою нежность, преданность ему, изящество и мягкость во всех жестах! А за что вообще мужики любят  своих  избранниц?»   Она трогала свои волосы, разглядывая себя в зеркало.  «А меня он может полюбить?»  Даша с долгим напряжением и осторожностью ожидала морального страха за свои мысли, но с удивлением почувствовала, что не вздрогнула от стыда. «Можно сделать  преграду этим надвигающимся неведомым чувствам, но это будет лишь запруда, они обязательно и независимо от тебя, Даша, накопятся, сделаются бурными и внезапно прорвутся.  Нет, не создавай искусственных преград. Пусть течет все естественным образом». 
- Стало немного душно и Даша, накинув халат,  вышла на балкон.  Огни большого города, небо, усыпанное яркими звездами,  и рокот мощных лайнеров  заставляли затаить дыхание перед мощным сплавом природы и человеческого разума. 
- Какой-то запоздалый прохожий, увидев ее на балконе, помахал рукой. Даша улыбнулась. «Нет, надо учиться протягивать руки к людям».



ИРА.

1.

- Ирина встретила как всегда нежно и трогательно. Женя позвонил из аэропорта и предупредил, что скоро будет дома.
- Женя,  у тебя очень усталый вид.  Ты не болен?
- Нет,  не болен. Как дома? Вера звонит? – Лагунов не мог прийти в себя и спрашивал что-то не впопад.
- Звонили многие.  Я всем говорила, что ты сегодня прилетаешь. Как, кстати, прошел полет?  Лагунов не мог принять решение, говорить или нет жене о встрече с Дашей.  «Бедная Ирка, она уже столько от меня слышала и снова я буду ее терзать воспоминаниями о Наташе.  Но я не могу не сказать ей, то что для меня слишком важно и дорого.  Мои воспоминания она примет за что-нибудь другое,  и все равно будет также переживать, но на сей раз гадать.  Это гораздо больней».
- Ты мне не ответил, Женя.  Она подошла к нему. –Мне, кажется, что  что-то стряслось. На тебе нет лица. У тебя какие проблемы?
- Нет, нет,  успокойся, по работе все в порядке.  Поездка была на удивление конструктивная и очень полезна. Но есть новости. Они плохие, Ира. Ирина затаила дыхание: - Какие плохие?
- Я встретил Дашу. Она сейчас работает стюардессой.  Мы вместе летели из Дюсельдорфа.  То есть одним рейсом.
- Какую Дашу? - настороженно переспросила Ира.
- Да, ты ее, конечно, не знаешь. Я тебе зря это сказал, - он повернулся и хотел выйти из комнаты. Ирина догнала его и,  держа за руку,  спросила: - В чем тут плохие новости?
- Женя молчал. «Для кого они плохие? Вряд ли для нее. Может, не стоит говорить с ней на эту тему.  Вдруг в порыве ревности она позлорадствует над памятью моей любимой женщины? Стоит ли давать ей для этого повод? Прошло четыре года. Ира не давала повод для таких грустных мыслей. Но я уже начал говорить.  Нет, надо еще раз поверить в ее порядочность, ответственность»
- Наташа погибла в автокатастрофе три года назад.
- Ирина молчала. «Эта та Наташа, с которой у них был роман,  и затем она уехал в Волгоград. Как Женьке сейчас трудно. Нет, нет, у нее нет ни капли ревности или злости на него».
- Женя, ты же любил ее? – она смотрела ему в глаза.
- Теперь молчал Лагунов. Она чувствовала,  как он сжимает ее руку. «Зачем я спрашиваю его об этом? Но я не могу никак не отреагировать на события, значительны своим трагизмом для него».  – Мне плохо, Ира. Я чувствуя себя виновным в ее смерти. «Зачем я говорю ей о своих чувствах к Наташе? Я вызываю тем самым у Ирины мучительные ощущения.  Что мне дает на это право? Я не знаю и не понимаю смысл и значение своего состояния.  Но жить почти без воспоминаний нельзя…»
Давай ужинать, - Ирина подошла к нему и взяв его  руку повела к столу.
Ира, у нас есть красное вино?
Да, Женя, вот оно стоит на столе.
Ты тоже выпьешь? – Женя уже наливал ей бокал.
Женя почти не ел.  Он отпивал маленькими глотками вино и держал бокал в руках.
Она похожа на маму? – Ирина убрала со стола лишние тарелки и внимательно смотрела на мужа.  «Наверно, он хорошо помнит эту женщину. И еще будет помнить долго.  Теперь вот снова его заполнили воспоминания».  Стало обидно и горько.  «Иногда лучше умереть, но чтобы о тебе вспоминали  с потрясающей нежностью».
Да, очень, - Женя ответил сразу, словно только и думал о Даше.
Где она сейчас?
Наверно, в гостинице.  Я точно не знаю.
Ты собираешься ее снова увидеть?
Да, хотел бы.
Зачем тебе это нужно, Женя? – в ее голосе уже звучала тревога.
Даша многого не знает.  Я бы хотел ей объяснить очень важные вещи. И вообще, Ира не надо меня тестировать по этой теме. Давай считать, что она закрытая и не подлежит объяснению.
Ты сам всегда мне говорил, что надо правдиво смотреть на вещи.  А теперь ты хочешь скрыть от меня истину, чтобы я снова переживала жуткие минуты, - Ира срывалась почти на крик.
Успокойся для начала. Правдиво, да, но не любопытно.  Это мое личное и я  сам определяю границы допустимого. Почему я опять в роли оправдывающего?
Хорошо,  Женя, поступай,  как считаешь нужным.  Но помни, для меня опять наступили беспокойные дни.
Спасибо за вкусный ужин, Ира, - Женя встал и ушел в свой кабинет.

Ира опустила голову и заплакала.  «Этот кошмар ни кончится никогда!  Он уже смотрит не так, не так слушает.  С ним уже что-то происходит.  Я знаю это состояние.  Ох,   бедная девочка, ты запутаешься в его сетях,  если даже он того не желает».
Женя не выходил.  «Мы не виделись почти неделю, а он даже не подошел ко мне, как делал это всегда после даже короткой разлуки, не прижал к себе, как обычно он это умеет делать.  Женька, Женька, мне с каждым годом с тобой все трудней.   Я как дура, одела самое красивое белье. Нет, я пойду к нему.  Жена я ему или нет?». Ира встала,  и смело направилась в комнату. Женя сидел в глубоком кресле, положив ноги на стол и  о чем-то думал.  Она подошла к нему и начала снимать с себя кофту.
Тебе стало жарко? - он протянул руку и гладил ее голую спину.
У тебя красивое белье? – он трогал атласную ткать бюстгальтера, легко касаясь ее груди.
Что с тобой, Женя?  Ты не хочешь раздеть меня? – она  спустила брительки, освободив грудь.
Может ты снимешь и остальное? – он уже нежно целовал ее грудь.
Нет, тебе лучше будет в кресле, - Лагунов легко поднял Иру и усадил ее в глубокое кожаное кресло, отбрасывая свалившуюся  на пол одежду.
«Женька, Женька, завтра делай,  что тебе угодно, а сегодня ты мой».

2.

Просыпаться не хотелось.  Лагунов видел сон, что он пристегнут ремнями к креслу в салоне самолета и после посадки он не может подняться. Не знакомый замок не отрывается. К нему подходит молодая стюардесса и пытается помочь ему. Они очень близко наклонилась к нему. Он ощущает ее запах и вдруг узнает в ней Дашу. Он протягивает руку,  чтобы убедиться в том, она ли эта и трогает ее тело. «Даша, это ты?».
Ира вздрогнула от прикосновения и произнесенного имя.  «Господи,  Женя, ты уже ей бредишь».  Лагунов проснулся.    Ира гладила его волосы:
Это я, Женя. Тебе кто-то снился?    Лагунов обнял Иру: 
Не волнуйся, это всего лишь сон.  Дорога, постоянно дорога, она меня доведет до чего-нибудь.  Я думаю,  что умру в дороге. Когда же это случится?
Что ты говоришь, Женя, - Ира поднялась на локтях,  заглядывая мужу в глаза, - Тебе не нужно так шутить.  Но то, что увидела в его газах, заставило ее сжаться.   «Вот он, одинокий человек, прошел, проплыл, пролетел свое пространство,  и нет в его взоре ликования, лишь страдание.  Плохо тебе живется Женька, сам сжег ты ступени и просишь ты милостыню у бездны. Все, кому не лень тебя используют: дай денег, дай совет на завтра, отведи врага,  а сам сгинь поскорей и не смущай наше пищеварение мыслями о материальном.  Нет, все это не твое.  Ты созидатель и творец подобно орлу, высоко парящему. Только в широком полете спадают пыль и сор тления.  Не в это время ты родился, слишком рано!»
Да, я всем делаю плохо.  И тебе, и им.  Ира не стала спрашивать:   «Кому им?»
Лагунов молчал. Он понимал, что сказал, о чем постоянно думал, что мучает его и он не находит объяснение своим поступкам. Если для него это было естественным, нормальным, для других он причинял боль и только боль.
«Надо вставать.  Хватит хныкать». 
Ира, какой сегодня день? – Лагунов приходил от своих грустных мыслей, настраиваясь на работу.
Сегодня, Женечка выходной, - нараспев ответила Ира и попыталась встать.
Как выходной? - он потянулся к ней и взял за руки.  – Значит, мы еще поваляемся, - он уже снимал с нее белье.
Женя, Женя,   пора вставать, - она не пыталась сопротивляться…
«Снова эти желанные, нежные поцелуи, теплые и крепкие его объятия, от которых предательские мурашки по телу.  Какая я глупая, пытаюсь его чему-то учить, говорить о нравственности, упрекать его. Пора давно понять, что семья – есть борьба исподтишка, чаще всего с помощью малых доз ядовитого порошка, булавочных уколов, коварной мимики страдальца, громких жестов, разыгрывающих благородное негодование, кусачая лживость.  Все мы в браке источенные червями существа, целый вздрагивающий пласт подземной мести, неистощимый, ненасытный на извержения против счастливых.  Он, сильный телом и духом не стыдится своего счастливого состояния и никогда не скажет: - это просто срам».
Мы сегодня куда-нибудь с тобой сходим? – она ласково гладила его лицо.
Да.  Куда бы ты хотела?
Можно что-нибудь посмотреть  в доме художником. Мы не были слишком давно, - добавила, -  с тобой.
Я редко хожу один на такие мероприятия.
Будем вставать?
Да, теперь уже будем. Ты иди первая в душ, а я еще поваляюсь.
Ты провожаешь меня, чтобы  позвонить ей?
Иди, Ира, иди, - улыбаясь,  говорил он.

3.

День начался со звонков. 
Сначала Лагунов позвонил Егорову, затем всем,  кому считал нужным.  Коротко рассказал о поездке и назначал деловые встречи на следующую неделю.  Егоров долго пытал, как встретили немцы, заинтересовались ли проектом,  и когда услышал все положительное, поблагодарил, назначив встречу в первой половине дня в понедельник.
Завтракали вдвоем.  Ирина светилась от счастья.  Лагунов дома, никто из его поклонниц пока не звонит,  он не нервничает, не торопится.
На столе стояла большая хрустальная ваза наполненная свежей клубникой.
Откуда у тебя столько клубники? Ты, что закупаешь ее оптом?
Елена Дмитриевна угостила.  Лагунов вспомнил про Елену, с которой летели в самолете.  Он встал и пошел смотреть свои записи убедиться записал ли он ее телефон.
Ты, что-то вспомнил?
Да, в самолете я познакомился с этой интересной дамой. Говорит, что жена советника нашего президента.
И как далеко она вхожа в круг президента?
Если судить по его разговору, то это высокий уровень общения. Как я понял, ее муж курирует деятельность силовиков.
Что это такое, силовики?
Военные и правоохранительные структуры. Прокуратура, МВД, ФСБ.
Вы обменялись телефонами? – в ее голосе звучали нотки ревности.
Да, как все обычные люди, - Лагунов не спеша ел клубнику, заливая ее сливками.
Налей мне вина, пожалуйста.
Ты решила день начать с вина?  - он достал из холодильника  начатую бутылку Каберне и, взяв в руки фужер,  налил.
Нет, у меня во второй половине дня теннис.
Ты звонил Сергею?
Да,  он очень обрадовался.
Когда ты все успел?
Как там говорят мудрые: у дня много карманов.  Да, кстати, Вера знает, что я прилетел?
Я еще не звонила.
Время будет, позвони.  Может, они заедут  к нам.  Они звонили в мое отсутствие?
Олег звонил почти через день.
Что у него нового?
Что может быть нового у военного человека? Служба. Чечня, дом и снова Чечня.    Вера уже скоро поседеет от его командировок.
Пусть привыкает к режиму военного.  Знала , за кого выходила,  - Лагунов встал и подошел к телефону.  Он набрал домашний номер дочери. К телефону долго не подходили.
Может,  на дачу с утра уехали? – не выдержала Ира.
Заспанный голос дочери выдержанно спросил:    - слушаю вас.
Привет дочь.
А, папа, ты из дома?
Да.
Как поездка? Как Германия? – она засыпала вопросами.
Приедешь к нам, все расскажу.
Где Олег?
Пошел в гараж. Мы хотели сегодня съездить на дачу. Ты, знаешь, ему скоро снова на войну.
Надо что-то с этим делать, - словно для себя отметил Лагунов.
Да, пап, если есть возможность, надо поставить точку в этом.  Так жить нельзя.
А что сам Олег думает по этому вопросу.
Он  относится к командировкам как к своему долгу, к сожалению.
Правильно и делает.  Он же у нас военный.
Папа это не телефонный разговор, - заканчивая эту тему, спросила: -   Вы сегодня где?
Мы дома, может сходим  куда-нибудь.
Мама дома?
Да.
Ей привет. Ну,  до вечера, мы позвоним.  Он положил трубку и снова сел за стол.
Как у них там? – Ира подошла ближе.
Говорит, все в порядке.  Волнуется за Олега. Он снова готовится в Чечню.
Этому будет конец, Женя? – она присела на диван.
Ты о чем?
Он, что не может уйти с этой работы? Тогда бы не женился,  пока не навоюется.  Мне это все уже давно не нравится.  Вера молчит. Другая бы на ее месте такую истерику закатила у начальства.  А наша только терпит. Ну и бабы пошли! – она нервно налила себе вина и залпом выпила.
Мы будем пить кофе?   - Лагунов   думал, как позвонить Даше.
Ирина встала и начала готовить кофе.
«Почему не звонит Даша? Может,  она передумала? Может она видит во мне причину смерти Наташи? Как там Максим? Этому малышу выпало суровое испытание в жизни и, главное, невосполнимое. Мать для ребенка в жизни все:  музыка и свет,  любовь  и красота,  изящество и мягкость, радость и утешение. Ему ничего этого не досталось.  Если бы не Дашенька.  Милая Даша, ты стала матерью слишком рано.  Судьба,  и обстоятельства жизни сделали из тебя удивительную женщину – как бы выточенную из самого лучшего, самого твердого и драгоценнейшего дерева, какое только растет на русской земле».
Женя,  кофе остывает, - Ира подвинула ему чашечку, - Ты опять думаешь о ее смерти?
Да, и о смерти тоже.
Она сама тебе позвонит?
Обещала, что позвонит.  Но может, этого не случится. Вряд ли я ей уже чем-то помогу.
Она обязательно тебе позвонит, Женя.
Лагунов молчал.  Он  держал в руках чашку и дул на остывший уже кофе.


ДАША.

1.

На удивление ночь оказалась тихой.  Шум двигателей самолетов мешал лишь первый час, затем глубокий, прекрасный сон.
Она проснулась с чувством легкой новизны, ощущением прикосновения к чему-то новому. «Что это может быть? Какое приятное и совсем забытое чувство! Когда оно было? Да, она помнит это состояние.  Оно приходило часто при жизни мамы:  необыкновенная легкость,  возбуждение, наслаждение, желание, чувство полета. Так почему же хочется летать? Ах, Дашка, ты юная проказница.  Все ты знаешь, но не хочешь себе признаться».  Она крутилась в теплой постели, представляя себя… «Нет, нет, хватит фантазий».  Вера шумно вошла без стука.
Хватит валяться, Даша. На ней бала огромного размера футболка, одетая на голое тело.
Что у тебя за одежда, Вера. Ты откуда?
Я из той комнаты. Это все Игорь виноват, не дает мне одеться.  Ее приятный смех разбудил Дашу окончательно.
Ну, что будем вставать? На какое время  у нас сборы?
По-моему, в одиннадцать.
А сколько сейчас?
Уже, Дашенька, девятый час. Вера подошла к ней к шкафу и спросила:
Ты что-то из одежды привезла?
Да, почти ничего. Сколько мы пробудем в Москве?
Если погода не испортится, вылет в шестнадцать.
То есть мы никуда не успеем сбегать?
Наверно, нет. Конечно, можно с кем-то договориться, чтобы поработали за тебя, но даром никто не будет. А ты хотела по столице походить? Что-то купить или посмотреть?
Да, хотела Максиму купить что-то из одежды, зима скоро.
А что у нас дома в Волгограде вещей нет?
Есть, конечно, но здесь в Лужниках гораздо дешевле.
Отец зарабатывает?
Да, что он там зарабатывает, да еще и пьет.  Достается Верочка, Максимке нашему.   - Даша отвернулась, чтобы Вера не видела ее слез.
Даша, ты езжай, я командиру все объясню, а за тебя я отработаю, она подошла к ней о прижала к себе, - ну,  хватит. Деньги у тебя есть?
Да, спасибо Вера.  Максимка будет счастлив. Он мне постоянно говорит: Дашенька, не трать на меня деньги, одевайся сама, ты у нас молодая, красивая.  Вера, он такой взрослый, совсем не по годам. Я так редко его вижу веселым.  Все думает о чем-то.
У него не было другой мамы?
Отец приводил нескольких женщин, но мы с Максом их не принимали. Так и живем втроем.
Ты звонила новому знакомому?
Даша молчала.  Она не знала,  как ответить ей.
Вера, я не знаю, какую причину найти, чтобы позвонить. Мне это хочется сделать каждую минуту. Ну, что я ему скажу?
Он просил тебя позвонить?
Да, просил.
Даша, он хочет тебя видеть, но не может тебе позвонить,  потому что не куда. Он же надеется,  что позвонишь ты, неужели не ясно тебе?
Все мне ясно.  Давать советы тоже просто, а ты встань на мое место.
Ой, Даша, я бы с удовольствием. Такой импозантный мужик! Ну, что давай телефон, я пойду звонить, - игриво и уверенно настаивала Вера.
Вера, не кривляйся.  Да, я позвоню ему сама. Дай только собраться с духом.  Ой, Вера как мне все это не просто дается, - она вышла из комнаты и пошла к телефону.
Она набрала номер сотового телефона и ожидала ответа.  «Почему он не берет телефон? Может он сейчас в ванной и телефон возьмет жена.  Что я скажу? Нет, я не буду вешать трубку. Слишком долго я принимала решение, чтобы так легко ее бросить».
Она услышала его голос. «Господи, это он». У Даши пересохло от волнения горло,  и она долго не решалась начать:
Здравствуйте, Евгений Михайлович.
Здравствуй Даша.  Я начал волноваться.  Стал думать, может ты  передумала,  и улетела без звонка.
Нет, нет, я же обещала Вам. Вы не думайте плохо.
Да, что ты  я не думаю.  Как мне тебя увидеть? Ты где сейчас?
Я пока в гостинице аэропорта.  Собираюсь съездить в Лужники.  Хотела купить что-то из одежды Максиму. 
У вас нет мамы? - осторожно спросил Лагунов.
Нет, были какие-то, но с Максимом их не приняли.  Опять волна жгучего стыда накатила на Лагунова и окатила его с ног до головы.
Даша, чем я могу помочь?
Да, ничего не надо, Евгений Михайлович. Лагунов думал,  как реально он может увидеть ее сегодня.
Ты когда улетаешь и куда?
В шестнадцать вылет в Берлин.
У тебя мало времени, Даша.
Да, я знаю. Лагунов принимал решение.
В пятнадцать я буду в аэропорту.  Ты меня, пожалуйста,  там, найди.
Хорошо, будьте возле таможенного поста, я к вам подойду.
До встречи, Даша.
Она положила трубку и почувствовала,  как белье прилипло к телу.  «Как же я вспотела. Все надо бежать, иначе я, действительно,  не успею».  Она буквально бросилась в свою комнату и через минуту уже выбегала с большой сумкой на стоянку автобусов.  «Наверно, зря я так сегодня поступаю.  Надо было побыть с ним, спокойно посидеть в кафе.  А так все бегом, в спешке. Нет, Максимка должен чувствовать, что у него есть сестра, хотя бы сестра. Это важней всего на свете».
Экспресс Аэропорт - Лужники комфортно и быстро доставил пассажиров к месту назначения.  Взглянув на часы, Даша решила, что у нее всего час и быстро пошла по многочисленным палаткам, торгующими детскими вещами.
Даша купила Максимке теплый комбинезон, ботиночки и спортивный костюм. 
«Ну, Максим, не рассчитываешься ты со мной» - шутливо подумала Даша и поспешила на автобус.
Глубокие, мягкие кресла автобуса после рыночной толкотни показались раем. Вытянув ножки, она удобно устроилась и положив голову  на подголовник, закрыла глаза.  «Надо как-то отблагодарить Веру.  Это она молодец! Обязательно при встрече с Александром Петровичем  буду с ним разговаривать о ней.  Может и ей окажет помощь в поступлении в институт. Сейчас скажу ей  об этом». Даша открывала глаза, рассматривая красивые витрины магазинов, офисов.  «Да, Москва меняется на глазах и все хорошеет».
Через сорок минут она уже выходила в аэропорту.
Зайдя на несколько минут в гостиницу Даша захватила вещи и побежала на самолет.
Весь экипаж трудился, готовясь к вылету. Даша доложила командиру, что прибыла и приступила к работе.

2.

Ну, что Даша, удачно съездила?
Да, спасибо Вера.  Все Максимке взяла, что планировала.
Твой новый друг приедет в аэропорт?
Вера, во-первых,  это не мой друг, а во-вторых, я не могу ручаться за него. Но конечно, я выйду его встречать,  и очень бы хотела его увидеть, - Даша посмотрела на часы,  и с удивлением отметила, что пора уже собираться.
Верочка, я сейчас сбегаю в зал ожидания. У меня с ним встреча ровно в три.  Я буквально минут на десять.
Ну, Даша, закрутилась ты основательно в этот рейс.
Да, как-то мне уже перед тобой не очень удобно за хлопоты.
Ладно, не думай ни о чем.  Надо обязательно с ним встретиться. Иди, мы тебя, если, что отмажем, - с улыбкой провожала она подругу.
«Наконец дождалась» Даша вошла бытовку и начала переодеваться. Она торопилась, путалась в одежде.  «Что я так нервничаю? Как будто иду на первое свидание. Давай, Даша, еще белье нижнее переодеть» – она начинала злиться. «Ну, все надо успокоиться и идти».
Вбежав в зал,  она посмотрела на часы. «Я уже опаздываю. Как некрасиво».
Лагунов стоял в условленном месте и держал в руках ярко-красные гвоздики.  «Неужели это мне?» Даша смутилась и,  подойдя к нему, словно школьница, которая опоздала на урок, ожидала замечания.  Лагунов смотрел на нее, не решаясь  подойти ближе.
Вы извините, Евгений Михайлович, я немного  опоздала.
«Куда ты Даша могла опоздать? Это я уже опоздал». Лагунов любовался этой совсем юной женщиной.  «Как совершенствуется и продолжается этот прекрасный мир!  Уже нет Наташи, но есть это прекрасное создание, лишенное пороков, благодарное, искреннее.  Ей кажется, что мир обременен красотою, но она забывает себя как ее причину».
Какие свежие и яркие гвоздики!
Что-то я растерялся, - признался Лагунов, - это тебе. Он протянул ей букет.
Мне? – Даша осторожно взяла цветы, - Вы купили мне цветы.  Так здорово!  Девчонки мои сейчас умрут о  зависти.  Спасибо Вам.
Можно я вас поцелую, - она быстро подошла к нему вплотную поцеловала его в щеку.
Сколько у нас времени, Даша?
Я думаю, что-то около пятнадцати минут.
Тогда давай прямо здесь посидим, - он показал на мягкий диван, стоящий в зале.
Дашенька, расскажи немного о себе, о Максимке. Где вы живете, как живете? Даше показалось, что он хотел взять ее руку, но видимо, не решился.
Я вам расскажу о маме.  Она вам была очень близка и дорога.  Она любила вас и много мне рассказала, но уже там в Волгограде. А мы для вас чужие люди, я думаю, что вам не совсем интересно слушать,  как мы живем.  Она заметила,  как изменился Лагунов.
Ты Дашенька, не то говоришь.  Ты и Максим для меня очень дороги, а  теперь после смерти Наташи особенно.  Когда-нибудь ты поймешь это.  Он взял из ее рук одну гвоздику, поднял ее и,  любуясь этой красотой, произнес:
Эти цветы я подарил твоей маме, - и, помолчав,  добавил, - Моей Наташе. Даша видела,  как слезы выступили на его глазах.  Он как-то загадочно улыбнулся и продолжал: 
Я любил Наташу за ее чудесное и, как мне казалось, божественное отношение к своим детям, то есть Дашенька к вам, к тебе и Максимке.  За ее удивительную гармонию и женственность, которая лишь высочайшим образом проявляется в любви к детям. И в этом состоянии она была прекрасна, ответственна, горда, доверчива.  И когда я был с ней, я обжигался от ее нежности, источником которой и была любовь к вам.  Он держал цветок и смотрел на него с той удивительной и поразительной нежностью, словно эта была рука его любимой.  Даша отвернулась.  «У меня, наверно, ползет вся тушь». Взрыв эмоций обжег сердце.  Жар, пламя и слезы, слезы, слезы…
Они сидели молча.  Даша не могла собраться. То, что она услышала сейчас от этого человека,  поразило ее своей потрясающей откровенностью,  высокой эмоциональной памятью. «Как много он сохранил из того, что должно было погибнуть!  Прошло столько лет,  и он сейчас говорит мне о маме, словно держит ее за руку и любуется ей.  Он слишком богат благодарностью! Мамочка,  как бы сейчас я завидовала тебе!  Если бы все вернуть назад, я была кроткой кошечкой,  и скреблась возле его двери, чтобы он только обратил внимание на тебя  мама, и пришел к тебе.  Как поздно я это поняла!»
Лагунов подал ей свой платочек: - Дашенька, возьми. Тебе надо сейчас выглядеть бодрой.  Даша повернулась к нему, вытирая лицо платком,  и смотрела на него.  «Почему отец не сохранил даже сотой долю теплоты о маме,  с которой живет этот человек? Кто ты, Лагунов? Из какого ты мира? То золотое и холодное, что свойственно всем законченным вещам».
У мамы на могиле есть памятник?  - Лагунов напрягся, предчувствуя, что задел за живое.  Даша,  неожиданно уткнувшись ему в плечо,  зарыдала:
Какой памятник, если отец пьет.  Моих заработков с трудом хватает нам с Максимкой.
Даша, успокойся.   А бабушка помогает вам?
Да, конечно, чем может.
Простите меня, Евгений Михайлович.  Вы напомнили мне о маме,  и я не сдержалась, - она вытирала слезы, опустив голову, поглядывая на него.
Я тебе сейчас дам денег, а через некоторое время обязательно приеду к вам, и мы с тобой сходим на могилу Наташи и там что-нибудь придумаем.
Нет, что вы, что вы я денег от вас не возьму, - она даже отпрянула от него.
Даша, сейчас не время кокетничать, - он говорил строго, доставая из бумажника стодолларовые купюры.
Я даю тебе шестьсот долларов, больше у меня с собой нет.  Возьми и распорядись ими по своему усмотрению. Проблем у тебя не будет с провозом валюты? Даша не знала, что ответить.
Я вам не смогу быстро отдать такую сумму денег, - она соображала как себя вести в этой ситуации.  Отказаться она уже не пыталась.
Эти деньги теперь твои и их не надо мне возвращать.  Поняла? – он улыбался и говорил уверенно.
Да, - тихо и робко ответила Даша, беря доллары.
Наше время истекло, да? – он встал и подал ей руку.  «Какая теплота, уверенность, сила».  Ощущение избытка тонкого наслаждения легкой волной прокатило по телу.  «Евгений Михайлович, подай мне две руки, я брошу все,  что держу  и обниму тебя».  Она поднималась как во сне.  «Это чудесное мгновение!  Сейчас оно уйдет в бесконечность.  Нас щекочет именно бесконечное,  безмерное, перед которым мы бросаем поводья…»
Да, истекло, - Даша не слышала своего голоса. «Что с моим голосом? Услышал ли он?» Она стояла, держа в руке деньги, цветы и смотрела на него, плохо соображая, как ей жить дальше. Легкая дрожь тела выдавала ее сильное волнение.  Мягкий голос диспетчера, периодически доносившийся  из динамиков, шуршание пассажиров и тележек с багажом, периодический рев моторов, все  это было лишь фоном, совершенно не отвлекающим ее.  Она хотела лишь слышать его голос.
Даша, убери деньги куда-нибудь, - он уверенно расстегнул ей верхнюю пуговичку блузки и легко коснувшись пальчиком обнаженной груди, улыбнувшись,  сказал:
Лучше,  вот сюда.  Даша видела, как Лагунов заметно смутился.  «Если бы у меня было на одежде даже сотня карманов, я обязательно положу эти деньги именно сюда, куда ты мне показал».  Она сложила   купюры вдвое и положила их.  Затем начала застегивать блузку.  Лагунов дотронулся до ее руки и игриво мешал ей, поглаживая  каждый пальчик ее руки.   Теперь заулыбалась Даша:
Спасибо, Евгений Михайлович.  Мы с Максом будем вас ждать.  До свидания.
До свидания, Дашенька.
Даша повернулась, собираясь уходить, затем повернулась к нему вновь и словно, что-то вспоминая,  вдруг на мгновение застыла.
Поцелуйте меня, пожалуйста.  Лагунов на секунду растерялся. «Что значит, поцелуйте? Как ее целовать? Как женщину? Как друга? Как дочь?».  Даша подошла близко к нему и,  опустив  цветы на диван, положила руки на его плечи. Лагунов осторожно обнял ее, привлек к себе и поцеловал.   
Даша провалилась в состояние блаженства, восторга, легкого опьянения. Это восхитительная женская неспособность оставаться при этом просто зрителем.
«Не спеши, Лагунов. Дай искупаться  в этом маленьком ручейке счастья».
Она уходила, часто оборачивалась и махала  ему рукой, прижимая к себе яркие, сочные гвоздики.
Что оправдывает человека, так это его реальность, - она будет оправдывать его вечно.


ВОЛГИН
 
1.

Волгин нервничал.  «Как плохо начинается день. Добраться до работы стало проблемой.  Пробки, нервы, крики, чудовищные гримасы водителей и мелькание торопливых прохожих, снующих между плотными рядами автомобилей. Продуктивности от начала трудового дня не добавляется. Может ночью ездить на работу?»   Он достал телефон и набрал номер Лагунова.
Женя,  привет.  Ты где?
Привет,  Данил.  Я уже в офисе.
А я в дороге, - не совсем весело докладывал Волгин.  Ты, пожалуйста,  не уезжай дождись меня.
Конечно, Данил.
Все в порядке?
Да, все о,кей.
Ну, давай.
Они умели говорить коротко и для них предельно понятно. По голосу Данил понял, что у Лагунова все в норме и поездка была конструктивна. «Молодец, Женька. Спокойно, без помпы родил проект,  и сам же его осуществляет. Почти четыре года назад, он, Волгин, заурядный юрист из Свердловска  и Лагунов, провинциальный, подмосковный адвокат приехали в столицу.  Первые полгода они жили у Жени и ежедневно ездили работать в Москву.  Какое было трудное время! Оба уже не молодые, но одержимые воплощением идеей.  И сейчас! У каждого шикарная  квартиры в Москве, дорогие машины, респектабельный  офис и главное их детище фирма. Это все Женька откопал идею и внедрил ее: правовое обслуживание иностранных представительств и фирм.  А он такой же невозмутимый.  Словно его совершенно не интересуют деньги и,  тем не менее он их зарабатывает шутя, при этом максимально честно. С ним даже невозможно поссориться. В любом споре он обязательно проявит потрясающий компромисс. Если спор заходит слишком далеко, он мягко может сказать: «Давать остынем и вернемся к этой теме позже».
Автомобиль, то разгонялся, то снова останавливался, и начиналась процедура, похожая на похороны.  Два мощных кондиционера фильтровали московский смог улиц, но удушливая гарь все же проникала в салон, оставляя горечь в горле.
Алексей Петрович, что у нас кондиционерами? Ты чувствуешь гарь в салоне, - обратился Волгин к водителю.
Да, Данил Карпович, гарь проникает через кондиционеры.  Надо показать их мастеру.
В других наших автомобилях такая же история? – уже зло спросил Волгин.
Сегодня уж слишком тихая погода, нет ветра, и смог стоит почти без движения, - пытался оправдываться Кондаков.
Волгин понял, что разговор с водителем совершенно бесплоден.  «Во все нужно вникать самому.  Правильно говорят:  «Когда хочет сделать хорошо, сделай его сам».  Он снова достал телефон и начал звонить, давая распоряжения, слушая, перебивая,  и снова звонил.
К офису подъехали с небольшим опозданием.  «Наконец-то», - с удовлетворением подумал Волгин, энергично выходя из широкого автомобиля.
Здравствуйте, Данил Карпович, - Аня встала из=за стол, открывая дверь кабинета своему шефу.
Здравствуй,  Анечка.  Где Лагунов?
Он у себя.  Пригласить?
Да, обязательно.  Анна,  Анна, - обратился Волгин к секретарю.
Что такое, Данил Карпович.
Как  тебе удается приезжать на работу раньше меня.  Поделись маленьким секретом? – он подошел к ней близко.  «Этот очаровательный Волгин!  Ну, и утро!  Сначала приехал Лагунов.  Наговорил кучу комплиментов, принес букет цветов, поцеловал. До сих пор голова кружится.  Сейчас Волгин!  Какие у нас мужики!  Красивые, корректные, выдержанные, остроумные и наконец, просто умницы. Ох, повезло же их женам!   Если бы они знали, как хочется бежать на работу».
Вы что-то спросил? – поддерживая игривый тон,  переспросила Анна.
Нет, нет, проехали, -  и вдруг переходя на строгий, деловой тон, продолжил, - два душистого чая и приглашай Женю.
Анна подняла трубку и вежливо сказала:
Евгений Михайлович, вас приглашает на чай Данил Карпович.
Спасибо, Анна,  сейчас зайду.  А что у нас к чаю?
Все, что вы пожелаете, - не удержалась от комплимента Анна.
По какому поводу чай.
По поводу вашего приезда из Германии.
Меня здесь помнят.
Вас здесь даже любят.
Спасибо Анна, ты очень внимательная.   Он положил трубку.
«Ну,  умеет же этот Евгений сказать так, что невольно будешь полдня думать о нем. А может, и больше.  Да, после этого летать хочется».  Настроение поднялось.  Анна собрала поднос с двумя чашечками чая и заторопилась к шефу.
Ты что такая сияющая? Мужу зарплату прибавили? Или пронесло в очередной раз? -  Волгин почти не улыбался.
«Волгин, Волгин, ты конечно, хорош, но до  Лагунова  ох, как далеко. Тот бы сказал не более двух слов, по этому поводу, но каких!».  Анне стало совсем хорошо:
Я позвала Лагунова, Данил Карпович, - оправдывающим тоном доложила Анна.
Волгин оторвался от документов и вежливо спросил:
И где же он? Ты, наверно, Анна позвала его по проводам, а ты зайди к нему в кабинет и своим чарующим голоском попроси его.
Или вы не знаете,  как его можно из кабинета вытащить.  Сидит, когда читает что-то, ничего не видит и не слышит.
Вот поэтому ты к нему и зайди.  Он услышит шелест твоих колготок, запах прелестных духов, твой голос и тогда он оставит все дела и поднимет на тебя глаза.
У вас видимо очень хорошее настроение?  Я очень рада за вас, Данил Карпович, с легким  упреком спрашивала Анна.
Да, ты находишь в этом легкомыслие? Совершенно напрасно, наша юная коллега. Тебе следовало бы уже усвоить принципы нашей компании, а именно, что хорошее настроение делового человека,  это признак его респектабельности, уверенности. Партнер или клиент воспринимает это состояние как надежность и солидность фирмы.  Ясно?
Да, шеф, - игриво ответила Анна.
Вот поэтому иди и приглашай Лагунова ко мне, - почти строго закончил Волгин и начал снова читать документы.
«Что у них за отношения с этим Лагуновым? А я то же глупенькая.  Могла бы и сама догадаться,  как Лагунова вытащить из кабинета. Нет, уволят меня эти мужички.  Надо с ними ухо востро держать».  Она легко вошла в кабинет Лагунова.  Он сидел за столом,  и что-то внимательно читал, никак не отреагировав  на ее появление.  Анна  стояла и ждала,  когда он соизволит посмотреть на нее, не решаясь,  что-то сделать не так.
Что Анна, чай остывает? – он приветливо посмотрел на нее, отрываясь от своего ноутбука.
Нет, но вас  ждет шеф, - решила слукавить она.
Какой прогноз  на завтра? – совсем неожиданно спросил он.
Я не знаю, - не ожидая такого вопроса,   совсем растерялась Анна.
Анна, у нас завтра должны быть представители из Турции.  Я бы хотел максимально предполагать, что нам ничто не помешает встретить их во время. Люди приедут на один, ну, может на два дня. Мы должны быть готовыми к любым их вопросам и желаниям.  Вот увидишь, они обязательно это оценят по достоинству.  Мы не может полагаться на случай. Подумай сегодня об этом.
Хорошо, Евгений Михайлович. Я подумаю. Спасибо, - она стояла,  словно ее облили холодной водой.
Да, что с тобой, Анна? – Лагунов встал и,  подойдя дотронулся до ее руки.
Что-то не так?
Все так, - Анна начала приходить в  себя.
Анна, не закрывай дверь моего кабинета и если будет звонок, сними трубку.  Он встал, взял со стола объемную папку и вышел из кабинета.

2.

Женя, привет, - Волгин встал с кресла,  и они обнялись.
Как дорога? – проходя на свое место,  спросил он.
Дорога, дорога, - Лагунов словно вспоминал события и обстоятельства полета.
Ну, что там такого, что ты ни как не вспомнишь, - не выдержал Волгин.
Ладно, о дороге позже и отдельно.  Значит, лучше прямо о поездке.
Немцы встретили слишком настороженно, но провожали по другому.  У них огромный интерес к нашему проекту.   Я привез все адреса и реквизиты их представительств в Росси, - Лагунов отрыл папку и начал показывать документы.      
Разговор шел о наших гонорарах за услуги? – Волгин достал сигарету и закурил.
Да, конечно.  В конце концов,   их интерес один, это  прибыль.  Они мне много говорили, что теряют в результате плохой адаптации к нашему законодательству, особенно они не могут прогнозировать свои действия из-за нашего российского менталитета.
Чем ты их убеждал, Женя?
Ты, Данил не поверишь, но получилось, что во многом это они меня убеждали в нашем с ними сотрудничестве.
Ты привез какие-нибудь конкретные цифры? – Волгину  уже не терпелось узнать, насколько продуктивен визит Лагунова в Германию.
Лагунов достал из папки один лист и подал Волгину:
Текст требует перевода, но цифры ты видишь.
Это в марках?
Да. 
Волгин долго не отрывался от текста и когда поднял глаза на Лагунова, заметил:
Нам потребуются новые кадры?
Возможно, но можно задействовать и существующие правовые фирмы.
У тебя есть план?
Что-то есть, но все требует тщательного анализа и расчетов.
Ты сам будешь заниматься этим? Лагунов не ответил.  Он подошел к окну и что-то разглядывал на улице.
Женя, что с тобой? Я же тебя спрашиваю? Лагунов повернулся и спокойно сказал:
Данил, мне надо неделю на свои личные дела.
Какие дела, Женя?
Я тебе в начале разговора сказал, что о дороге расскажу позже и отдельно.
И что там,  в дороге, - очень осторожно, почти испуганно спросил Волгин, бросая окурок в пепельницу.
В самолете я встретился с дочерью женщины, которую когда-то любил.  Ее имя Даша.  Волгин заметил,  с какой трогательной нежностью Лагунов произнес имя «Даша».
Что в этом не обычного? – не понимая к чему клонит Лагунов,
Необычное то, что эта женщина погибла.
И при каких обстоятельствах? – Данил облокотился на подоконник, чтобы видеть глаза приятеля.
Даша рассказала, что гибель произошла в результате дорожно-траснпортного происшествия.
Где она жила?
В Волгограде. Там ее и похоронили.
Ты хотел бы навестить могилу?
Да и могилу то же.
Женя, сейчас нельзя уезжать, ты сам прекрасно понимаешь.  Ты начал осуществлять потрясающий проект.
У нас есть люди, которые смогут начать это дело без меня. Я подключусь позже.
Ты, что не понимаешь, что это проект твой,  и только ты сможешь сдвинуть его с места. А потом о каких людях ты говоришь? О Дроздове или о Лебединском? Одним словом, я не тебя не отпускаю. Перенеси свои личные дела на поздний срок.
Я уже однажды перенес, -  с грустью  ответил Лагунов.
Волгин взял  Лагунова за плечи и повернул к себе:
Женя, время уже ушло.  Ты сейчас ничего не исправишь, а потеряем все мы без тебя. Ты этого желаешь?  Лагунов молчал.  Волгин резко подошел к столу и,  нажав кнопку телефону, попросил:
Анна зайди.
Анна почти вбежала в кабинет.
Согрей чай.  Коньяку и лимон. И, пожалуйста, быстро.
«Ну блин, денек!. Что там Лагунов привез, какие новости.  Шеф весь белый. Да, дела» – думала Анна,  быстро выполняя поручения шефа.
Что за история, Женя? Ты мне раньше ни о чем не рассказывал.
Данил, это очень лично.
Ну, извини.
Я знаю, тебя деньги мало интересуют, но есть такие понятие, как обязательства. За нами, Женя стоят люди, которые надеются на нас. Без тебя начинать, значит подвергать нашу фирму высочайшему риску.
Я мог бы Данил все пояснить и разложить по полочкам Дроздову, - Лагунов еще надеялся уговорить  Волгина.
А как ты ему отдашь свою респектабельность, остроту мышления, эрудицию, юридическую практику, и, наконец, самое главное интуицию.
Ты хорошо меня ценишь Данил, спасибо тебе брат, но вдруг я завтра умру, что все остановится.
Нет,  не остановится, но и движения вперед почти не будет.
Оба молчали.  Каждый думал о своем.
Вошла Анна и быстро поставила на стол поднос с горячим чаем и коньяком.
Давай попьем чайку, - предложил Волгин, приглашая Лагунова сесть за столик.
Анна,  нас нет.  Все звонки и людей на Дроздова.
Хорошо, Данил Карпович,  - Анна также быстро вышли из кабинета.
Они сели в широкие, кожаные кресла.  Волгин разлил коньяк.
Как ее звали, Женя?
Лагунов не спеша,  взял рюмку и тихо произнес: - Наташа.
Пусть земля ей будет пухом.  Они выпили, закусывая тонкими ломтиками лимона.
Жень, давай вернемся к твоему вопросу через день.  Оба успокоимся, взвесим все за и против,  и завтра ты мне дашь свой ответ.  Я тем временем осмыслю твою возможную кратковременную замену. Идет?
Идет. Данил, я,  пожалуй, пойду. Дел много.
Ну,  давай, брат, трудись.
Лагунов вышел из кабинета.  Волгин продолжал сидеть, не притрагиваясь к чаю.
«Женька, Женька. Что за история с ним случилось? Какая Наташа? Почему она уехала  в  Волгоград? Как все не кстати».
Он набрал Анну:
Через час всех ко мне, на  совещание.


ДАША.


1.


«Это мамины цветы, но теперь и мои.  Мамочка, прости меня. Я поступаю по отношению к тебе, наверно, нечистоплотно».  Она бежала по летному полю, прижимая цветы.  «Я не хочу на этот самолет, я хочу бежать обратно…»  она вбежала на середину трапа и обернулась.  «Где тот теплый свет, который греет меня.  Где ты, источник этого желанного излучения?».  В проеме двери  показалась Вера:
Ну, где тебя носит? Рулько уже дважды спрашивал тебя, - ее голос выдавал некоторую тревогу, - Иди доложи, что ты прибыла и занимайся своими делами. Даша спокойно вошла в салон.
Ты я вижу,  не особенно  переживаешь? – удивленно спрашивала Вера, - А цветы какие яркие, нежные!  Она подошла вплотную к Даше: - А вы целовались?
А тебе  зачем знать? – Даша кокетливо дернула плечиками и добавила:
Может быть.
Даша, ты же еще маленькая. Как тебе не стыдно?
А вот представь себе, не стыдно, - Даша удивилась своей смелости.  «Зачем я ей призналась в этом? Как я могу ей такое объяснить?»
Вера взяла ее за руку, словно не поверив в услышанное: - Ты что, Даша, серьезно?
О чем ты, Вера, - словно не понимая вопроса, удивленным тоном спросила Даша, а сама подумала: «Ну,  спрашивай же, спрашивай меня о нем»
Дашка, ты меня не пугай своими поступками.
Это чем же я тебя так напугала?
Ну, ладно Даша потом поговорим, а сейчас иди, правда, чтобы не было разборок. Даша быстро прошла в салон.
Дмитрий Петрович, я на борту, - выпалила Даша.
В чем причина опоздания? – строго спросил командир корабля.
Человек один близкий приходил.  Вы извините. Рулько знал, что Даша выросла без мамы. На борту к ней все относились с особым вниманием и заботой,  и он не стал выяснять подробности опоздания.
Встреча прошла нормально? - уже дружелюбно спрашивал он с интересом поглядывая на букет гвоздик.
Да, спасибо, Дмитрий  Петрович.
Это от близкого человека?
Да, это от него.
Хорошо, иди занимайся своим делом.
Даша выскочила из кабины   и,  пошла помогать девчонкам.
«Мне не хочется их куда-то ставить. Я бы носила эти цветы по салону весь полет».
Даша, ты сегодня начнешь работать,  в конце концов? Что ты с этими цветами носишься?  Поставь их куда-нибудь, - голос Маргариты Михайловны отрезвил Дашу.
Сейчас, сейчас, поставлю цветы и бегу к вам, - извинялась она.
«Веду себя как дура.   Что обо мне подумают?»
Началась посадка.  Пассажиры входили в салон лайнера, размещали свои вещи, устраивались сами, готовясь к длительному полету.
Даша крутилась. Отвечала на вопросы пассажиров,  помогала разместить поклажу, объясняла,  как пользоваться бытовыми принадлежностями, предусмотренными в салоне.  Размещение пассажиров считалось самым тяжелым в работе стюардов и напряжение возрастало с каждой новой минутой.  Даша никак не могла привыкнуть к тревожному выражению на лицах пассажиров.   «Кто вас гонит летать самолетами, раз вы так боитесь полетов?»  Однако как только самолет отрывался от взлетной полосы, к ней тоже приходило это чувство страха.
Самолет начал выруливать на полосу разбега.   Шум двигателей менялся в зависимости от маневров  самолета и когда, застыв перед броском вперед, шум перерос в мощный рев и через секунду самолет резко, словно стрела выпущенная из лука,  рванулся вперед, придавливая пассажиров в мягкие кресла. 
Даша всегда чувствовала возбуждение, переходящее в волнение от этого короткого периода  от остановки перед взлетом, самим разбегом и отрывом от полосы.   Пассажиры тоже находились в состоянии оцепенения и возможного восхищения перед потрясающей мощью лайнера.  Как правило,  в этот момент все замирали, пытаясь ощутить перемены в состоянии.   Отрыв от взлетной полосы происходил плавно, но достаточно ощутимо, отчего холодело внутри.  Самолет резко начал набор высоты.  «Я снова взлетаю!» Даша восхищалась этим состоянием.  Она сидела  в кресле и наблюдала за пассажирами. «Пока без проблем» – отметила она про себя.  В динамиках мягко прозвучал голос бригадира стюардов Ольги Михайловны, которая предупреждала, чтобы пассажиры до полного набора высоты не вставали со своих мест. 
Даша заставляла себя не думать о Лагунове. «Нет, нет, я не буду вспоминать этот случай в аэропорту.  Это не честно.  Он, точно, не хотел меня целовать.  Я сама его просила об этом. Сама, сама и только сама» – почти истерично оправдывала поведение Лагунова Даша.   «Он ни в чем не виноват перед тобой,  мама.  Он по-прежнему любит только тебя.  Да, я видела его глаза, его движения.  То, что он так внимательно и нежно со мной обращался, только лишь потому, что он продолжает любить тебя.  Но почему я взлетаю? Нет, это взлетает самолет, на котором лечу я.  Что-то тебе Дашенька очень приятно сегодня и трепетно!  Нет, что-то не так. Надо разобраться и как можно быстрей.  У меня все мысли забиты встречей с ним». – Даша поежилась и энергично потерла себя обеими руками.  «Как же мне отвлечься от всего этого.  Я уже забыла,  чем должна заниматься в полете.  Нет, нельзя оставаться одной, надо идти к девчонкам, там и отвлекусь».  Она поднялась,  и осторожно ступая по мягким ковровым дорожкам, поглядывая на притихших пассажиров,  направилась в  другой салон.
Девушка, долго мы еще будем набирать высоту, - мужчина дотронулся до ее руки.
Нет, не долго. Вам обязательно объявят. Но если вам необходимо в туалет, вы можете пройти, - вежливо ответила Даша.
У вас все такие красивые, - мужчина приятно улыбался.
Да, все.  Вы же видели наших девушек.
Мне показалось, что вы слишком молоды для такой ответственной работы? – мужчина продолжал держать руку Даши.
Нет, я не слишком молода.  Я просто так выгляжу, -  пришлось слукавить Даше,  - Желаю вам приятного полета.
А если мне что-нибудь понадобиться, я могу пригласить вас, - не унимался он.
Да, конечно, - Даша не обращала внимание на навязчивость пассажира.
И как вас зовут?
Меня зовут Даша.  Я могу идти?
Да, спасибо вам, - мужчина отпустил ее руку.
Ну, что вы?  Она заметила, что рядом сидящие пассажиры наблюдали за их диалогом. 
Не успела она сделать и двух шагов, как одна из пассажирок,  пожилая женщина спросила ее:
У вас не будет что-нибудь успокаивающее.  Я  очень волнуюсь.
Да, конечно, сейчас принесу.  Капли валерьяны вас устроят?
Думаю, что устроят.  Лицо  у женщины было бледное,  и Даша поспешила  за лекарством. «Ну, вот и отвлеклась» – удовлетворенно подумала она.     Она вошла в служебное помещение и подошла к шкафу с лекарствами.
«Надо же доложить командиру, так положено по инструкции.  А что, собственно случилось? Женщина разволновалась.  Дам ей успокоительное,  и все пройдет . Нет,  не стоит поднимать шума». – Решила Даша,  выбирая  из шкафа нужное лекарство.  Она не спеша,  накапала валерьяны в стакан с водой и пошла в салон.
Спасибо тебе, деточка, - женщина приняла стакан и выпила содержимое.
Мамочке своей кланяйся, доброго ей здоровья.  А ты смелая.  Не боишься летать, - женщина подала пустой стакан Даше и увидела глаза девушки,  наполненные слезами.
Да, что с тобой, деточка.  У меня все нормально.  За меня не волнуйся, - почти испуганно, предполагая, что Даша готова расплакаться из-за нее, пыталась успокаивать девушку женщина.
Нет, нет, у меня все в порядке, - Даша взяла стакан и,  повернувшись, отошла от женщины.
После набора высоты, пассажиры расслабились и начали ходить по салону.   Напряжение спало.


2.

В комнате для стюардов было тесно. Даша вошла  удивилась, что почти все девушки находились здесь.
Вы что все здесь собрались? – Даша обратилась к Вере.
Прогноз плохой.  Опять будет болтать. Пассажиры нервничать, а нам мотаться. Ты давай приготовь  себе все необходимое для успокоения хлюпиков, Вера обращалась к Даше.
Девчонки, давайте доставайте все средства. Пусть будут на виду.
Даша начинала нервничать.  Она уже прислушивалась к ровному шуму двигателей и пыталась понять, не изменилось ли что-нибудь в состоянии полета. Не находя ничего необычного, Даша отвлекалась от неспокойных мыслей. Голос диспетчера заставил вздрогнуть. Всем пассажирам настоятельно было рекомендовано пристегнуться ремнями и не ходить по салону в связи с тем, что самолет в ходил в зону повышенной турбулентности. Буквально через три минуты после объявления самолет начал вздрагивать.  Появился посторонний шум от падающих предметов и ударов их друг о друга.
Девчонки, надо идти в салон. Будем успокаивать как можем, - Вера побледнела. Она подошла к Даше и предложила: - Если очень плохо, то сядь. Мы сами справимся.
Нет, Вера, я пойду тоже.
Ну, как хочешь.
Самолет буквально начало трясти. Идти было уже сложно.
Пассажиры сидели слишком тихо и напряженно. Даша проходила мимо них и до каждого дотрагивалась. «Как мне жутко.  Я не была еще в таком переплете».  Когда самолет резко дернуло вправо, Даша, не удержавшись упала на мужчину. Какая-то девочка закричала. Даша с трудом поднялась, но самолет не выравнивался. «Как же сейчас трудно мужичкам, там в кабине.  Лишь бы они удержали самолет. Почему не исправляется крен? Мы же не идем на посадку».  Она поняла, что ходить бессмысленно, села в свободное кресло.  Самолет продолжало трясти. «Главное не думать о плохом».
Дети начинали плакать. «Я не выдержу этого».  Даша думала о Максимке. «Бедный мальчик, если не будет меня, он останется сиротой. Отец не сможет заменить ему ни мать, ни меня.  За что ему такая судьба? Мимо, шатаясь от тряски прошел бортинженер Егоров. По его лицу было видно, что ситуация не исправляется. «Это конец! Мамочка, я иду к тебе». Даша вспомнила похороны матери. Ее красивое лицо, покрытое мертвой белизной, казалось выражало спокойствие.  У Даши возникла мысль, когда она разглядывала ее, что сейчас ей хорошо. Словно все стало на свои места. На ее место. Сегодня, когда она узнала Лагунова несколько ближе, Даша по-другому оценивала поступок мамы и к ее радости, она гордилась ей. «Все оправдано и логично» – думала она про смерть мамы. Но почему я должна уйти из этой жизни? Где здесь связь, где логика, где причина? Мама, да. Она не могла жить без него.  Это естественно и смерть ее обоснованна.  Но в чем моя связь? Нет, значит, я не умру.  Мне пока рано и не надо умирать».  Дашу начала успокаиваться.  «Значит все закончится благополучно.  Я буду жить. Я увижу Лагунова и обязательно ему расскажу про этот полет.  Нет, я позвоню ему из аэропорта.  Я позвоню и скажу, что я жива и хочу с ним встретиться».
Егоров шел обратно в кабину. Даша схватила его за руку:
Игорь, что с нами будет?
Дашенька, у нас все в порядке. самолет очень надежен. Мы попали в грозу и скоро выйдем из нее.  Успокойся.  Он пошел дальше.
Самолет выровнялся, и начал снижаться. Через две минуты тряска прекратилась. Даша встала с кресла и пошла в бытовку, где слышался уже смех девчат. «Им хорошо, они ко всему привыкли». Обиженно подумала Даша.
Через два часа самолет приземлился в аэропорту. «Какой ужасный полет. Нет, Даша, ты не имеешь больше права рисковать своей жизнью.  Все никаких полетов. Только земля, но связана с небом».
Земля встретила мягким, теплым дождем, переливом огней и необыкновенной тишиной. «Я снова на земле!» – Даша готова была прыгать от счастья и удачи. «Сейчас непременно выпью красного вина и выкурю хорошую сигарету».
При расставании девчонки целовались. Никто вслух не говорил об опасности, но каждый думал о ней.  «Какие это мужественные женщины!» – восхищалась Даша, расставаясь  с ними.




ИРА.

1.


Когда  Женя вошел в дом, Ира поняла, что с ним что-то не так.  Ни грусти, ни веселости, внешне ни как он себя не проявил.  Однако его взгляд, движения, разговор, все заставляло думать, что Женя сейчас готовиться ей т что-то сказать важное.  Он принял решение и сейчас мучается, как сказать ей об этом. Она не торопила его, но волнение росло. Начать самой задавать вопросы, все равно, что окликнуть путника, идущего по веревке над пропастью.  Оклик может нарушить его равновесие.  «И захочет ли он после этого быть честным? Что же он задумал?  Почему я ему все прощаю?  Потому что люблю? Да, люблю.  А он любит меня?  Да, любит. Но любит как жену, с которой прожил долгие годы вместе.  Нет, в наших отношениях с ним больше, наверное, уважения, обязательств, благородства. Ну, что тебя Ира не хватает? Тепла, нежности, откровенности? Все есть в достатке. Ну, почему всегда сомнения? Как мудрые говорят: легче носить змею на груди, нежели обвиться удавом сомнения».
Женя сразу ушел в свой кабинет,  задав свои дежурные вопросы.
Ира начала готовить на стол. «За столом он мне и все скажет» – решила она.
Когда стол бы готов, Ира вошла в кабинет. Женя сидел за столом и что-то чертил на бумаге.
Все готово, Женя пошли ужинать.
Да, сейчас, - он повернулся к ней и мягко улыбнулся, - Ира ты сегодня такая нарядная.  Я у тебя раньше такой чудесной блузки не видел.
Женя, не заговаривай мне зубки. Ты опять что-то придумал и готовишь меня как операционного больного для какой-то своей очередной забавы.
От не скроешь ничего. Ты у нас психоаналитик со стажем. Да, я хочу тебя сказать, что хочу съездить в Волгоград, - он замолчал, давая ей прийти и осознать, то что он сказал и продолжил: - И прошу тебя, не задавай мне каких-либо не совсем корректных вопросов.
«Нет, он убьет меня своими увлечениями».
Женя, объясни мне, зачем ты туда поедешь?
Женя встал и подошел к ней.  Он взял ее руку и поцеловал.
Прости меня Ирка за мой непутевый образ жизни.  Я всем  принес страдания: Андрею, детям, которые потеряли мать и, конечно, тебе.   Я должен перед ними извиниться и покаяться.  Я должен побывать на могиле Наташи, которую любил. 
Перед кем и за что ты должен покаяться? – Ира почувствовала,  как щиплет мелкой болью старые, зарубцевавшиеся временем раны.
Когда придете – приходите как навсегда. Так следовало мне поступить.  Я этого не сделал, - он держал ее руку,  легко сжимая.
Ты хочешь сказать, что жалеешь о том, что не остался Наташей? – страх заползал в ее сознание. «Значит, я жила иллюзией наших отношений. Он мне говорит это вслух, словно не боится потерять меня. Где так прелестная ложь, которая в нужное время украшает нашу жизнь. Никто не скажет человеку, что он не красив прямо в лицо.  Что с ним происходит?  Может у него накопилось слишком много обид на себя?  Почему он не щадит меня?»
Я сказал, что если ты не готов к поступку взять за руку эту женщину и увести ее, не ходи к ней, не соблазняй ее.  Не бери в долг ее сердце, если не готов отдать свое.
Но ты же не сделал этого? – Ира пыталась ответить ему той же суровой действительностью.
Да, не сделал, - Женя ответил неожиданно твердо, без тени изворотливости. «Ну, теперь держи Ирочка удар» – она напряглась,  ожидая слишком откровенного обоснования. Он не отпускал ее руки, но посмотрел прямо в глаза.
Ложь делает нас робкими и неуклюжими. 
Ты хочешь сказать, Женя, что сейчас ты уже другой и готов поступать достойно.
Ну,  как тебе сказать, Ира.  Конечно, другой.  Каждый получит свой заработок. Смелый, трусливый, ленивый – все придут за платою.  Это,  во-первых, в во-вторых, время другое, возраст. И надо уже считать часы, ибо теперь нельзя считать по дням. Поэтому я хочу покаяться перед ними.
Передо мной ты каяться не собираешься? – Ира поняла, что в своих претензиях уже перебрала, но обида накатывала новой волной, и разум отступал перед эмоциями.
Ирочка, мне надо позаниматься.  Я планирую там пробыть около недели.  Шеф требует подготовить документы.  Он отпустил ее руку, повернулся и снова сел за стол.
«Делай,  что хочешь» - обиженно подумала Ира и вышла из кабинета.

2.

Ира  набрала телефон Лены.
Лена, привет.  Ты мне нужна.  Приезжай ко мне, если возможно.
Что у тебя случилось? – Лена насторожилась.  – Опять Лагунов?
Да, опять.  Он собирается уезжать в Волгоград.
Когда?
Говорит, завтра.
В чем там проблемы?
Лена, я боюсь, что теряю его, - она осторожно посмотрела на дверь кабинета.
Ты опять паникуешь, Ира. Лагунов не такой. Он как елка, всегда одинаков и зимой и летом, - Лена пыталась успокоить подругу.
Нет, Лена.  Она стал другим и готов на самые нелепые поступки.  Я очень волнуюсь.  Мне нужна твоя помощь.
Хорошо, сейчас подъеду.  Я могу чем-то тебе помощь?
Думаю, да,  попробуем вдвоем отговорить его от поездки.
У тебя торт дома есть.
Нет, захвати,  пожалуйста.  Лучше бисквитный.
Ира положила трубку и пошла в спальню.
Заныло сердце.  «Когда это кончится.  Эти ненужные, лишние тревоги.  Он думает только о себе.  Его мучает собственная совесть, а я как предмет, без сердца и достоинства.  Мое здоровье его словно и не волнует.  Эгоист. Он останется один в этой жизни.  Один.  А может, он к этому и стремится? Трудно представить, что Женька заблуждается,  на сей счет.  Нет, он выбрал именно такой путь и не свернет с него».
Ира решила переодеться к приходу подруги. «Он даже не обнял меня.  Я так нарядилась для него.  Зачем? Думала, сейчас начнет мило, нежно, как он это умеет делать, приставать ко мне.  Медленно расстегнет блузку, поможет снять ее с меня» – Ира встала перед зеркалом и начала медленно расстегивать блузку основательно ощупываю каждую пуговичку.  Она представляла как это делает он, о она лишь остается пассивным зрителем. Сняв с себя блузку, Ира аккуратно повесила ее на плечики и убрала в шкаф. «Затем он начнет целовать шею, грудь». Ира поворачивалась, изображая, как она нехотя увертывается от его теплых поцелуев.  «И когда он осторожно спустит  бретельки бюстгальтера,   я возьму его голову и прижму к груди, чтобы он  целовал ее».  Ира проделала и эту процедуру. Она обнажила грудь,  и взяв их в ладони, стала нежно массажировать. «А  когда соски будут,  словно спелые вишни, он прижмет меня к себе и поцелует долго и трепетно.  И ты, Ирка улетишь в рай». Она стояла вся возбужденная с пеленой в глазах и с трудом видела себя в зеркало. «Я схожу потихоньку с ума.  Скоро я буду заниматься мастурбацией. И это при живом, здоровом и красивом мужике.  Что происходит в этой жизни!».  Ира поправила бюстгальтер и,  надев другую кофту,  вышла в зал.
Через полчаса в дверь позвонили. «Это Лена» – Ира вышла в переднюю.
Лена вошла и подала Ире торт.
Ты меня совсем скоро сделаешь нервной, - приветливо пошутила Лена и раздевшись они прошли в зал.
Где сам? – полушепотом спросила Лена.
У себя.  Сейчас я соберу стол и позовем нашего капризного и сентиментального мужичка, - Ира принесла тарелки и начала разрезать торт.
Ты пока разливай, я пойду позову Женю, - уже без всякой иронии и шуток распорядилась Ира.
Женя, - она вошла в кабинет,  - К нам пришла Лена. Пойдем посидим, попьем чай.
А, сестра скорой помощи, - съязвил он, вставая из-за стола. – Пойдем поздороваемся.
Женя, пожалуйста, без всяких своих шуток. Мне сейчас не до них, я тебя умоляю.
Женя вышел в зал.  Лена встала  увидев Лагунова и,  сделав шаг ему навстречу,  подала руку.
Женька, привет, мой золотой.  Ирку опять  расстроил.  Она меня завела.  Ну, когда ты угомонишься, Женя? – совсем бесцеремонно начала Лена.  Лагунов поздоровался и молча слушал Лену, зная, что перебивать ее бесполезно.  «Пусть выговорится.  У нее все равно должно все вывалиться из себя».
Вы о чем, девчонки? – делая вид, что он ничего не понимает,  спросил Лагунов.  Никто из них сразу не ответил.
Давайте пить чай, - предложила Ира.
Женя, давай начнем с того, что я ваш друг семьи и мне совершенно не безразлично дальнейшие ваши отношения с Ириной. Она сказала, что ты собираешься ехать в Волгоград?  Мне показалось, что Ира совсем не готова к твоей поездке туда? Может ты,  тем самым причиняешь ей боль, Женя?
Ты Лена хочешь,  чтобы я отказался от поездки и тогда Ире будет хорошо.  Что будет со мной, тебя не сильно волнует.  Тебе представляется, что  от такой комбинации наши отношения с Ирой не испортятся, что собственно ты и добиваешься.
Не совсем уверен в удачном выборе позиции, -   Женя отодвинул чашку с чаем, давая понять, что придется долго объясняться. – Моя цель проста и естественна.  Узнав, что Наташа погибла, я хочу побывать на ее могиле, поскольку эта женщина в силу жизненных обстоятельств стала мне близка и дорога.  Теперь уже была. Я хочу поговорить с ее мужем и детьми. Наконец, увидеть их.  Где здесь опасность размолвки с Ириной?  Я ее не усматриваю. Думаю, что Ира правильно оценить мой поступок.  Он замолчал, ожидая аргументов против его решения.
Ирка, ты что молчишь? Давай говори.  Мне столько высказала, а здесь замолчала.
Я слушаю, - Ира сказала это так тихо, что Женя внутренне вздрогнул.
Плохое у меня предчувствие. Что-то говорит мне: «Не пускай его туда».  Я не знаю,  как отговорить тебя, Женя не ездить в Волгоград, - она замолчала и встала из-за стола.
Жень, может тебе следует еще раз обдумать.  Стоит ли ворошить прошлое? Самому расстраиваться? Тревожить близких? – Лена почти упрашивала.
Милые мои женщины, только личный,  жизненный опыт дает право решать, правильно ли ты поступаешь или нет. Если я откажусь о  поездки ради благополучия другого, думаю это несогласие со своей душой будет во мне расти как зараза и прорвет там, где мы его не ждем, независимо от моего желания. Мы, к нашему стыду и невежеству  не придаем значения ответственности за наши мысли. Я постоянно думаю об этом после того как узнал о смерти Наташи и, конечно, мог бы не выражать своими конкретными действиями о чем думаю. Я выглядел бы очень пристойно,  и все внешне было бы спокойно. Ведь так? Я бы обманывал Иру тем самым, еще который раз.
Женя, ты или хочешь казаться совсем не земным, или нас дурачишь, - Лена вновь посмотрела на Иру и еще сказала:
Ну, Ирочка, скажи, что он не прав. Ну,  зачем он выдумывает эти сказки про мысли.
Я не уверена, что Женя выдумывает, - Ира помрачнела еще больше. Показалось, что она другого и не собиралась услышать.  Лицо ее покрылось пятнами.  На лбу выступили капельки пота.  Она достала платочек и начала вытирать лицо.
Ты Женя думаешь только о себе. Все твои аргументы оправдывают лишь твои желания и потребности, - Лена заметно разгорячилась,  и продолжала: - Кто тебя там ждет? Ее мужу ты напомнишь лишь о той трагедии, виновником который ты невольно стал. Как впрочем,  и детям, которые наверняка уже поняли никчемность романтических отношений своей непутевой мамаши.
Леночка, выбирай, пожалуйста, слова. Мне не совсем приятно, что ты обсуждаешь слишком горячо наши с Ириной личные проблемы, - Женя говорил это спокойно, понимая, что уже не до корректности.
Я высказываю лишь своем мнение, но не навязываю его тебе. Надеюсь, что лучше обсудить что-то за столом, чем принять решение, а затем сожалеть об этом.
Мудрые говорят, если замечаете длинный разговор о пустой скорлупе, остановите внимание собеседника на непрактичности ничтожности. Со многими людьми эта дисциплина необходима, - Женя обращался к Лене и говорил это невозмутимо и спокойно.
Нет, ты у нас,  правда полубог.  Это мы смертные бедолаги что-то кудахтаем там, - тон  Лены был явно обиженным.   - Каждому свое.
Можно я пойду заниматься? – Женя встал и ушел в свою комнату.
Ира, он уедет. Ты не пытайся его держать. Ох,  и упрямый же он у тебя, - Лена разгорячилась и ее крупное тело двигалось быстро и нервно.
Спасибо тебе, Ленка.  Ты у меня молодец.  Я бы не осмелилась и половину сказать того, что услышала сейчас от тебя.  Пусть он задумается.
Ира, ты самый близкий человек Жене.  Когда ты задумывалась, над тем, что для него жизнь, какие ценности он исповедует, может ли предать тебя? – Лена подперла рукой подбородок и приготовилась слушать.
С высоты наших прожитых совместных лет я не могу назвать причин чтобы назвать Женю предателем по отношению ко мне.  Так случилось, что мы встретились совсем юными, не знавшими и не понимающими ценности в жизни. Брак, рождение дочери стало для нас обоих святым обязательством. Бесспорно,  жизнь и годы развели нас в разны стороны духовно.  Женя всегда тянулся к духовному, я больше, наверно, к моему стыду к достатку, покою сытости.  Он никогда не отстаивал своего мировоззрения, в силу своей корректности.  Он даже всегда меня успокаивал и говорил, человек всегда поступает правильно.  Но его душа требовала других ценностей, я думаю более высоких.   Разве я могу его упрекнуть. Он и только он научил меня смотреть на вещи правильно, без лишних эмоций.  Да, мне трудно с ним, но и прекрасно, что я могу видеть человека, который слишком много в жизни понял.  Он никогда не упрекал меня ни в чем, чтобы я не сделала.  Когда он влюблялся, он менялся.  Его ум приобретал блеск, он обязательно брался за какой-нибудь необычный проект. Это надо было просто видеть и наблюдать.  Брак для него, пожалуй, больше обязательства, чем какое-то удовольствие.
Он как-то мне сказал, что мужчина, не имеющий сына, не имеет права заниматься политикой.  Он не поймет тех родителей, чьи дети, идут на войну и погибают там.
Он, что упрекнул тебя?
Да, вряд ли.  Он живет с этой болью и никому не жалуется.
Почему ты не родила ему сына?  Ирочка, ты извини, я,  может,  задаю не совсем корректный вопрос, - Лена смутилась.
Нет, ничего. Все  правильно.  Такой вопрос имеет место быть. Ответа нет.  никто ни я ни Женя не скажет тебе в чем причина. У меня есть своя версия, я тебе ее и предложу в качестве ответа. Ира откинулась на высокую спинку стула и глядя почтив потолок начала рассказывать:
После рождения Верочки, мы года три или четыре жили прекрасно, как говорят в таких случаях: душа в душу. Затем я почувствовала, что наступает некий кризис наших отношения. Появилась холодность и нервозность. Почему то я решила, что  дело может закончится нашим разводом.
Он, что нашел другую? – Лена внимательно слушала подругу.
Не знаю, он мне ничего не  говорил. Женя был чем-то увлечен и вел себя без должной, как мне кажется, теплоты ко мне.  Одним словом, я стала опасаться за разрыв отношений и отсюда последствия семейной жизни. Прошли годы. Я поняла, что совершенно напрасно опасалась, но время ушло.  Вот так и остались мы с Женькой без сына.  Последние годы, я знаю, Женя страдает от этого. Когда у них начался роман с Наташей, он изменился совершенно. Он ничего не скрывал. Он словно летал. Они часто и долго разговаривали по телефону и я понимала, что он любит ее. Я думаю, что если она не уехала, он бы ушел к ней и она бы родила ему. От безумно этого хотел.
Ира, ты все это видела и слышала и ничего не делала? – Лена приблизилась к ней близко и смотрела в глаза.
Знаешь, Лена, я боялась шелохнуться, чтобы не потревожить это его состояние.  Вот случай, когда можно сказать: когда слышишь поющую птицу, не тряси дерево.  Нет, я испугалась не за себя. Тебе странно будет слышать, но я радовалась его состоянию. Я увидела человека с его самыми прекрасными достоинствами. Это слишком редкое зрелище. Ира взяла чайник и пошла на кухню. – Лена, сейчас, я подогрею чай. А,  может,  мы с тобой по стаканчику доброго вина выпьем? А то у нас только Лагунов  пьет  вино пьет. 
«Она сумасшедшая, эта Ира. Другая бы такую тряску устроила этой стерве. А она любовалась, как они трахаются. Ну не дура ли? Еще и оправдывает его. как же, любовь. Он то хорош, все равно же не оценит ее благородство.  Сейчас снова в Волгограде роман закрутит. Опять наша дуреха рот откроет, боясь тряхнуть дерево. Ну, про дерево она здорово придумала. Как же, Женя все мудрости ее учит».
Ира принесла бутылку красного вина и два высоких бокала. – Чем ты хочешь закусить? -  расставляя посуду на стол,  спросила Ира.
Лена взяла бутылку, покрутила ее в руках и вольяжно ответила:
Ирка, к такому  вину лучше бы белую рыбу.
Найдем, - бодро ответила Ира и вновь вышла на кухню.
Когда рыба была на столе, а два бокала были наполнены темно-красным вином,  Ира подняла бокал :
Ну, Леночка, чтобы нас любили и не бросали в трудную минуту.
У твоего Лагунова хороший вкус, - Лена держала бокал двумя руками и отпивала небольшими глотками. 
Ты, действительно, думаешь, что он любил эту женщину? Мужики почти все похотливые и не следует считать, что ел и он с бабой переспал, то там уже обязательно любовь. Ты понимаешь, что это может быть от повышенной сексуальности у мужчин.
Я думаю, что он ее любил, причем необыкновенно сильно.  Мне трудно судить, чем она его так поразила. Наверно, когда-нибудь я у него об этом спрошу. Я думаю, что Женя расскажет мне правду и достаточно правдиво. Да, я сейчас тебе покажу письмо, которое он написал ей.  Мне,  кажется,  он его не отправил. Ира поднялась и ушла в другую комнату.  «Нет, Ирка, правда, сумасшедшая.  Хранит письма, который ее муж пишет чужой женщине.  Да я бы этим письмом надавала по морде своему, случись такое с ним. Ну, просто, мистика какая-то.  Живут же люди!  Черт с ними, пусть живут как хотят. Ирку, похоже, это забавляет все».
Ира вошла в комнату с листом бумаги.
Прочти, - она подала лист с текстом.
Лена взяла в руки письмо, отпечатанное на принтере и начала его читать.
Наташенька, милая!
Наши отношения, достигли тех высот доверия, нежности, влюбленности, трепета,  когда даже краткая разлука доставляет  душевную боль. Желание быть с тобой рядом, видеть твои глазки, трогать руки, губы становится высочайшей потребностью и заслоняет все, что стоит рядом.  Я вспоминаю те краткие мгновения высшего счастья и преображения человеческой жизни, когда ты находишься  рядом со мной. Эти чудесные мгновения,  ощущение  избытка тонкого наслаждения оставляют слишком яркий, эмоциональный след в моем сердце. И все же ты должна помнить, что твое чудесное состояние, твоя влюбленность, верность, способность к пожертвованию – это, прежде всего,  счастье матери. Твои детки, Максим и Дашенька, вот причина твоего совершенства.  И только с ними ты прекрасна, восхитительна, очаровательна, божественна, словно жемчужина в обрамлении. Я люблю тебя только в этой чуд1есной гармонии материнства.
Обстоятельства, которые сложились вокруг наших отношений и твоей семьи не позволяют вычленить тебя из этого узкого круга семьи.  Твои детки, оставшиеся  без отца, будут несчастливы, а значит и ты потеряешь то состояние целостности, женственности, которое и образует человеческое женское счастье.  Отделить тебя от семьи, значит, вырвать часть твоего сердца. Я представляю эту жуткую картину, когда у меня на ладони кусочки твоего сердца, и кровь сочится сквозь пальцы, которые никогда не срастутся,  и ты будешь обречена на медленную гибель. Я не могу допустить этого и не знаю, что мне делать. Я не палач.  Ты слишком дорога мне.
Лена дочитала письмо. Ее лицо покрылось пятнами от волнения. «Как же Ирке было тяжело читать его. Он что не ведает, что творит с ней. Если Женя отдал ей это письмо, он точно садист».
Как оказалось письмо  у тебя? – она держала лист перед собой,  и взглядом выхватывала из  текста отдельные строчки.
Он оставил его  на столе.  Я думаю, что он его не отправил.
Он знает о его существовании? То есть он знает, что это письмо у тебя?
Думаю, что нет.  Прошло более четырех лет.  Все забыто, как мне казалось, но вот видишь какая реакция на события, связанные с этой женщиной.
Ты раньше не рассказывала мне о его романе, точнее о таком страстном романе.  Ты Ира извини меня, но мне даже, кажется, здесь есть какая-то красота в отношении между ними, - Лена положила свою руку на плечо подруги и повторила: - Ирка, ради бога извини меня за такое сравнение.  Я вижу тебе очень больно, но поверь в этом, действительно, есть что-то благородное, достойное человеческих отношений. Все мы махровые эгоисты, чем и страдаем.  Я думаю, как только мы забываем, что за мужика надо еще и бороться, тут же появляется другая, которая обязательно возьмет инициативу в свои руки.  Их, Ира следует беречь, окружать заботами, охранять, щадить. Зачем я тебе все это говорю? Ты абсолютно правильно поступаешь, Ирочка.
Спасибо тебе, Лена.  Я ждала от тебя этого.  Давай выпьем за поддержку и понимание, - она наполнила бокалы.
Знаешь, Лена, мне кажется, что Лагунов живет всегда одной ногой уже в трагедии, которая терзает его, в то же время чаруя. И этому не будет конца. Надо смириться и сделать выбор.  Я сделала такой выбор и не жалею.
Хочу тебе сказать Ира, что у тебя нет оснований опасаться, что Лагунов поступит в данном случае подло. Судя по этому письму его отношения с Наташей действительно достигли тех высот, когда мужчина делает решительный шаг к этой женщине.  Но он же тебя не оставил.  Его аргументы в пользу детей носят, как мне кажется, завуалированный характер.  На самом деле это выбор в твою пользу. Так что отпусти его с Богом. В противном случае это будет его позорным пятном. Он должен это сделать иначе это будет не Лагунов.  Она видела,  как Ира  с особым напряжением слушала ее.  «Ей стало легче. Я вижу это».
Да, что-то я засиделась у тебя. Пожалуй,  я буду собираться. Лена встала,  и они вместе вышли в переднюю.
Лагунова позвать попрощаться? – спросила Ира, когда Лена была уже одета.
Нет, не надо. Я думаю, что скоро увидимся. Ладно, выше голову. За все спасибо и до свидания.  Она вышла.
Когда за Леной закрылась дверь, Ира оперлась спиной о дверь и закрыла глаза.
«Лишь бы в нем не вспыхнули заснувшие страсти. Он может неосторожно выплеснуть их на эту девочку. Господи, только не это. Я точно не выдержу уже ничего подобного.  Как мне трудно с ним!. Но он силен! Силен! Силен и безумен в эти минуты.  Она как-то мне говорил, что часто самое благородное и самое пошлое стоят рядом. Я боюсь.  Чего я боюсь? Какой ужасный беспорядок сейчас в моей душе!  Я должна показать ему это письмо.  Некрасиво жить с этой тайной».  Ира решительно вошла в кабинет мужа.
Женя, Лена ушла.
Да, так незаметно.  Она обычно уходит как толпа футбольных фанатов с трибун, чья команда выиграла матч.
Ты совсем ее не знаешь и напрасно считаешь, что она мешает нашим отношениям. Может тебе следует более корректно относиться к ней? – Ира подошла к нему и опустившись на колени, положила свои рука ему на колени.
Чем она тебя поразила? Ты прямо изменилась после ее визита.
Женя, ты наверно, будешь сердиться, но я дала прочесть твое письмо Наташе.
Какое письмо? – очень встревожено спросил Лагунов. Ира растерялась. Изменившийся взгляд мужа насторожил ее. «Господи, что я сделала? Это обидит его. я опять что-то делаю не так».
Женя, у меня есть письмо, я не помню,  как оно попало мне в руки, но это письмо ты писал Наташе.
Покажи мне его, - почти беззвучным голосом попросил Женя.
Да, сейчас, - она встала с колен и вышла из кабинета. Через минуту она вернулась.
Вот это письмо, - Ира протянула мужу лист.
Женя взял письмо. «Как бережно он его берет, словно, что-то  необыкновенно хрупкое которое боится уронить и разбить. Да, его движения выдают все: и скорбь, и восхищение, и светлую память. Он прикасается к этой обычной бумаге, как к самому дорогу в жизни.  Почему я раньше не замечала в этом родном мне человеке столь тонкого ощущения прекрасного? Мы становимся на дыбы где надо бы просто покорно лечь, склонив не только голову, но и тело, душу».  Женя не спешил читать его.  Он удивительно трогательно рассматривал бумагу.  «Зачем ему его читать, когда  оно написано кровью и никогда не забудется в его сердце».
Спасибо, Ира, что ты сохранила это письмо. Храни его и дальше, если тебе не слишком тяжело, - он вернул ей письмо, так и не прочитав его.
Ты, как я понимаю, не отдавал его ей? – очень осторожно спросила Ира.
Женя молчал.  Он сидел,  прислушиваясь к звукам прошлого,  и думал о Ней.
Я доставил тебе слишком много душевной боли, ну стоит ли сейчас вновь царапать эти раны.
Скажи мне, почему ты решил, что ей не надо было знать содержание письма? – Ира видела, как  Женя собирает всю волю в кулак, чтобы не закричать от разрывающей его боли. «Зачем я это сделала? Да, я слишком мстительна. Я не могу ему простить Наташу. Нет, пожалуй, могу, но не хочу»
Каждый должен делать свой выбор сам,  без влияния другого. Так будет справедливей, конечно, не всегда безболезненно. Я прошу тебя, давай,  оставив эту тему. Я не хочу чтобы сегодня у тебя возникали негативные чувства в отношении женщины, которой уже нет. Не надо осквернять ее память. Она не сделала никому плохого,  ни по случайности, ни по капризу. Так она считала. Это ее было право выбора, и она его сделала.
Я почти уверен, что ее смерть не простая случайность.
Что же у тебя там,  в голове? Есть какие-то сомнения?
Пока, что предположения и догадки. Но все это может быть мои фантазии, но они беспокоят меня, Ира. Я должен сам лично убедиться, что все так, как мне рассказала Даша.
Женя, поступай, как считаешь нужным. Я больше не буду тебя терзать по этому вопросу.  Ты не хочешь кушать?
Нет, спасибо, я немного поработаю, - он повернул кресло к столу.
Спустя минуту, Ира тихо вышла из кабинета



ДАША


1.

Волгоград встретил сухим, теплым воздухом, провинциальной размеренностью, обилием свежих овощей на многочисленных рынках и знакомым  запахом рыбы.
«Как мне здесь все знакомо и близко» – подумала Даша, усаживаясь в местное такси.
Вам куда, - вежливо спросил мужчина таксист, помогая укладывать багаж молодой женщины, одетой модно и со вкусом.
Даша назвала адрес,  и удобно устроившись, начала рассматривать знакомые места.
Вы приезжая? – таксист хотел продемонстрировать свою наблюдательность.
Нет, я местная, - Даша ответила коротко, давая понять, что не желает вступать в долгие и ненужные разговоры о погоде.
Водитель больше не приставал с вопросами,  и они молча ехали по широким улицам города, наполненными автомобилями.
Простите, остановите, пожалуйста, здесь, - Даша вдруг вспомнила о маме. «С этими последними событиями все забудешь» – ругала она себя.  Водитель принял вправо и остановился на обочине, не понимая цели остановки пассажирки и,  предполагая, что она что-то забыла в аэропорту.
Давайте вместе подумаем вот над чем? Мне нужно купить цветы и доехать до кладбища, - Даша обратилась к водителю как к хорошему знакомому.
Какое кладбище вас интересует?
В районе Белоозерное.
Это будет стоить сто рублей.
Хорошо, меня устраивает.  Но я поеду и обратно с вами.
А цветы вы можете купить по дороге. Ну, что разворачиваемся?
Да, конечно.
Через минуту они уже держали  путь к указанному Дашей адресу.
Кого-то хотите навестить?
Да, могилу  своей мамы. Водитель повернулся к Даше,  словно хотел убедиться в возрасте пассажирки.
Что с ней случилось?
Она погибла в автокатастрофе.
Давно.
Четыре года назад.
У нас на этом кладбище тоже родственники похоронены.  Папа живой?
Да, живой.
У вас другая мама?
Нет, отец не женился.
Можно я остановлюсь здесь, я вижу цветочницу.
Даша легко вышла из машины и подошла к продавцу. «Она дарил ей красные гвоздики». Даша бережно выбирала каждый цветок из вазы. Продавец смотрела на девушку не решаясь спросить для какой цели та берет цветы.
Вам их в упаковку? – женщин уже брала из рук Даши цветы и оборачивала их в целлофановый кулечек.
Лентой перевязывать необязательно, - Даша отдала продавцу деньги и взяла букет.  Алые, плесированные бутоны, слегка наклоненные вниз, на высоких, ярко зеленых стеблях, робко прижимаясь к другу другу, покоряли своей удивительной благодарностью. «Цветы, цветы, вы так  бескорыстны и в радость и в горе одинаково прекрасны и горды. Вы отдаете свою  короткую жизнь,  и делаете это потрясающе гордо. Нам надо учиться у вас, милые мои, нежные мои. Ваша восприимчивость к чувствам неповторима». Даша стояла, не решаясь сдвинуться с места, очарованная красотой.
Вам что-то не травится? – голос продавца прервал мысли.
Нет, что вы, они прекрасны.
Кто? – не поняла продавец. Даша не стала отвечаь. Она улыбнулась, смущаясь своей сентиментальности.
Спасибо вам, что вы создали такое чудо. Женщина совсем растерялась. Даша повернулась и уверенно направилась к машине.
«Какая странная молодежь!» – глядя в след красивой девушке, рассуждала пожилая женщина.
Кажется,  можно продолжать путь дальше, - садясь в машину обратилась она к водителю.

Они заехали на стоянку перед входом кладбища.
Вы, пожалуйста, подождите минут десять, - обратилась Даша к водителю.   Выйдя из машины,  она  направилась по главной алее кладбища. 
«Мамочка, я иду снова к тебе и несу радостную весть». Она думала, как они с Лагуновым придут сюда вместе. «Почему мне так этого хочется? Дашенька, ты, конечно, взрослеешь, но делай это осмысленно и не вреди близким».
С каждым метром сердечко начинало биться все сильнее и тревожнее.  Высокие деревья и пышная листва крон создавали микроклимат прохлады и свежести.  Обилие птиц, гнездящихся на деревьях, их шум и крик сопровождал прихожан с утра до поздней ночи. «Здесь тихо только ночью» – Даша уже видела могилу и замедлила шаг.  Осторожно обходя металлические изгороди,  она подошла к ограде. Все на мгновение замерло для нее и чувства съежились в комочек. «Как сутулится моя душа в этом месте. Нет, мама не должна чувствовать меня несчастной. Со мной все в порядке и у Максимки то же будет все прекрасно, я обязательно позабочусь о нем, не беспокойся, моя дорогая». Даша открыла калиточку и вошла.
«Надо обязательно подкрасить металл. Как все быстро приходит в ветхое состояние.  Так,  наверное,  и с людьми».  Даша убрала с могилы упавшие сухие ветки и,  найдя пустую банку,  поставила в нее цветы. «Мамочка, это тебе. Я встретила Лагунова. Он по-прежнему любит тебя.  Он такой же красивый и  нежный» – она говорила полушепотом. 
Слезы начали скатываться по щекам.
Она сидела на краю скамейки, нервно перебирая платочек.
Такого освинцованного недомогания она не чувствовала никогда.  Отныне ей приходилось ходить на своих ногах и «нести саму себя» там, где прежде ее несла вода: ужасное бремя легло на нее. В этот новый незнаемый мир она вступила уже без старых своих вожатых. Вражда, жестокость, радость, нападения, перемены, разрушения, увлечения, любовь познавалось на ощупь, осторожно и тревожно.
«Мамочка, мамочка, я карабкаюсь по этой жизни в одиночку, мне так тебя не хватает».
Я пойду, красавица ты наша.  Спи спокойно, пусть земля тебе будет мягкой, нежной, теплой, - она говорила это беззвучно, лишь открывала рот.  Даша поправила цветы и направилась к выходу.
«Не надо отдавать любимых. Где я слышала такое выражение? Да, его мне сказала мама. Что она имела ввиду под этим? Неужели она упрекала Лагунова? Неужели она его упрекала? Почему я ничего не знаю о них?»
Таксист, увидев пассажирку, вышел из машины.
С вами все в порядке?
Да, в порядке, - Даша поправила прическу, открыла сумочку, достала зеркало и спросила:
Вас что-то насторожило?
Да,  мне показалось, что вам плохо. Вы совсем белая, - он осторожно подбирал выражения.
Это от волнения. Все пройдет. Едем дальше.



2.

Когда машина остановилась возле дома, Даша достала деньги и протянула водителю.   Он взял деньги и,  выждав паузу, вернул половину Даше.
Мне этого достаточно.
Спасибо Вам, - очень трогательно ответила на его жест Даша и вышла из машины. Она подождала  пока автомобиль развернулся и уехал.
«Я снова дома.  Как обрадуется сейчас Максим! Как трудно ему без мамы. Отец совсем потерял чувство реальности.  Максиму нужна его поддержка. Где же ты, папа потерялся в этой жизни? Нет, он не боец. Как быстро он сдался. Господи, где взять силы поставить Максимку на ноги?»
Максим прижал сестру и они долго стояли обнявшись и молчали.  «Мне надо менять режим работы.  Парень совсем станет скоро одиноким».
Максимка, ты помнишь Лагунова?
Брат оторвался от Даши и осторожно смотрел на нее:
Конечно, помню. Я все хорошо помню.  А почему ты спросила о нем? – Максим насторожился.
Я встретила его в самолете. Он живет в Москве,  и обещал приехать к нам.
К нам?  Зачем?
Я думаю, что он хочет навестить могилу мамы.
Он, что не знал, что мама погибла?      
А кто ему сообщал. Конечно, не знал, - Даша начала раздеваться, - А где папа?
Сказал, что пошел на работу.
Он не пьет?
Ну, не совсем не пьет, - Максим не хотел огорчать сестру и не стал рассказывать о пьянстве отца.
У вас есть деньги?
Даша, я еще не зарабатываю. Отец покупает продукты, значит, у него есть деньги.
Ты нормально, питаешься?
Ну, хватит Даша пытать меня. Все дома в порядке. Как ты сама? – он подошел к ней и взял ее руку. – Ты, Даша у нас такая красавица.  Кстати, тебе часто звонят мальчики и спрашивают тебя. Что им говорить в таких случаях?
Говори им, что я их всех люблю, но кому я нужна, тот найдет меня,  - Даша прижала голову брата и нежно трепала его волосы.
Отец тебя не обижает?
Ну, что ты Даша, он же у нас добрый.
К нему женщины приходят?
Какие женщины? Ты знаешь Веру Петровну, она бывает иногда у нас.
Кто тебе стирает белье?
Отец, я ему помогаю. Мы и готовим вместе.
Я тебе привезла кое-что из вещей. Сейчас разберем мои сумки.
Даша, а Лагунов приедет к нам?
Даша молчала. Она не знала,  где остановится Евгений Михайлович.
Я не думаю, что он остановится у нас. Скорей всего в гостинице.
А к нам он придет?
Конечно, придет, Максим. Он же приедет,  чтобы увидеть тебя.
Зачем я ему нужен?
Максим, не задавай мне трудных вопросов. Я сама толком не знаю,  как поведет себя Евгений Михайлович. Будет ли он разговаривать с отцом? Даже не знаю, но абсолютно уверена, что он придет к нам,  и ты его увидишь,  и вы будете разговаривать.
Оба замолчали.  Каждый понимал, что Лагунов привезет утихшую боль о смерти мамы. Она уже и сейчас начинала о себе напоминать, эта боль.
Отец скучал без тебя. Он даже однажды заплакал. Ты с ним Дашенька будь ласковей.
Ну, что ты говоришь, Максим, когда я с папой была не ласковой. Он же стал нам второй мамой. А что, что пьет, ну это его дело. Наверно, ему очень трудно в жизни. Я думаю, маму он потерял до того, как она умерла.
Как потерял? – Максим смотрел удивленно на сестру.
Максим, мы с тобой никогда не говорили на эту тему и тебе не все понятно в этой истории.
Да, нет, мне отец рассказывал, что у мамы был мужчина и поэтому мы вынуждены уехать в Волгоград.
Нет, Максим, ты понимаешь слишком просто. На самом деле мама встретила человека, которого полюбила всем сердцем и возможно, впервые в жизни так сильно. Теперь уже можно говорить, что и последний. Но были мы с тобой,  и мама не захотела разлучать нас с отцом. Мужчина понял ее состояние и не настаивал на соединении с ней. Я думаю,  он тоже сильно любил ее. Это были прекрасные, красивые отношения, очень нежные, главное искренние, никто из них не захотел лгать близким, поэтому их отношения начали раздражать тех, кто был против,  и началась травля.
Этим мужчиной был Лагунов?
Да, Максим, это был Евгений Михайлович.
Значит, он не знал, что мама погибла?
Конечно, не знал, иначе он бы обязательно приехал на похороны.
Почему он не звонил или не писал маме письма?
Я не знаю, но думаю, что не хотел тревожить маму, наверно, надеялся, что мама забудет эту историю. Нет, Максим, он думал не о себе, он думал о благополучии нашей семьи и в первую очередь о нас с тобой.
Тогда зачем он начал встречаться с мамой, зная, что она замужем и у нее есть дети?
Сначала у них встречи были чисто деловые. Затем они видимо, переросли в хорошие теплые отношения.
А по какому поводу они встретились?
Мама попала в  какую-то аварию и обратилась за помощью к Лагунову, который в то время работал в нашем городе адвокатом.
Мне, показалось, Даша, что ты его оправдываешь? Даша молчала. Все же  брат с некоторой подозрительностью относился к Лагунову, возможно, косвенно считая его виновным в том, что им пришлось уехать,  и связывал все эти перемены со смертью мамы. «Что ему ответить, чтобы не оттолкнуть  от себя?»
Ты мне не отвечаешь. Тебе не обидно за маму?
Максим, не мучай меня. Я еще не разобралась до конца, но что-то подсказывает мне, что Евгений Михайлович прояснит картину тех событий, которые  произошли более четырех лет назад в нашей семье,  и мы не должны препятствовать этому.
Ладно, хватит об этом.  Давай покушаем, ты все же с дороги, да и отец скоро придет, то же есть хочет, - Максим пошел на кухню и привычно зашумел кухонными предметами. «Максимка, Максимка, ты стал не по годам взрослым. Пусть у тебя все сложится,  как тебе хочется. Я знаю, тебе совсем не много хочется,  но и этого пока у тебя нет. Кто отнял у тебя самое дорогое в жизни – мать. Почему судьба  так распорядилась? Где  и когда в этой жизни тебе будет достойная компенсация». Я готова много оставить, чтобы быть рядом с тобой».
Даша начала разбирать вещи. «Надо предупредить отца о приезде Лагунова. А вдруг он не приедет? Мало ли какие обстоятельства заставят его отложить поездку, а потом дела, дела». Неприятная дрожь пошла по всему телу. «почему стало так плохо от этих  мыслей? Да и брат заметил мой восторг, когда я говорила о Лагунове. Я теряю контроль, надо обязательно взять себя в руки и не выглядеть смешно хотя бы перед братом. Все же надо и с Максимом посоветоваться, предупреждать ли отца. Для него приезд любимого мамой человека совсем не приятен и реакция может быть самая отвратительная. Ну и история». Даша вспомнила, как отец на протяжении всего времени отношений мамы с Лагуновым постоянно говорил только гадости о Лагунове. И конечно, Даша верила. Ну,  как она, девочка, когда папа был для нее единственным в тот момент рядом находившимся человеком, могла не доверять ему. Отсутствие мамы всегда сопровождалось плохими комментариями отца, как про мать, так и про Лагунова. Лишь редкие встречи Даши с Лагуновым, когда мама позволяла себе такую смелость, меняли представление об этом человеке.  И Даша начала возражать отцу, что приводило его в бешенство и отчаяние.  Она заглянула на кухню, где брат по-хозяйски наводил соответствующий порядок. На столе уже стояли три тарелки, возле каждой были аккуратно положены на бумажные салфетки вилки и ложки. Тонко порезанный хлеб в плетенной хлебнице,  ваза с печеньем и большая чашка с влажной отводы зеленью приятно удивили Дашу. «Это он все ради меня. Как он умеет тонко это выразить. Спасибо тебе,  Максимка». Даша искренне порадовалась за брата.  «Ну, кому-то мужичок достанется!» – с некоторым оттенком ревности подумала она.
Максим, как ты думаешь, надо ли говорить папе, что к нам приедет Лагунов? – она заметила,  как  брат на мгновение стал серьезным. «Он такой взрослый, а все с ним сюсюкаю».
Мне, кажется, этого делать не следует. Вдруг этот человек не приедет? Да и отец понапрасну расстроится.  Может не стоит ему об этом говорить?
Да, нет Максим, я же не настаиваю. Я как раз хотела спросить у тебя.
Ну, что ты все о нем, Даша? У него своя семья, у нас своя.
Да, ты прав, - Даша почувствовала неловкость. «Действительно, ну, что я напрягаю своими почти личными проблемами близких». 
Что-то я сегодня все говорю невпопад. Извини меня.
Даша садись, давай пообедаем,   и ты отдохнешь. Может потом, и решим,  как поступить – Максим уже тащил сестру за руку к столу.
Иду, иду. Ну, я бы хотела переодеться. А что ты приготовил, что так вкусно пахнет? А вот сядешь за стол и узнаешь.
Даша вышла в комнату. «Он хочет,  чтобы нас было за столом трое и с нетерпением ожидает отца. Он бережет его, как люди берегут, то,  что осталось в жизни единственным, какое бы оно не было».
Она расстегнула блузку и подошла к зеркалу. «Интересно, ему понравится мое белье», - она рассматривала  себя в зеркало и не смущалась своих вольных мыслей, медленно расстегивала юбку. «Ну, хотя бы верхнюю часть белья» – она уже снимала юбку. «А как это произойдет? Наверно, это будет так: он придет к ним и она, найдя возможность, будет переодеваться и в этот момент он войдет в комнату. А как надо себя вести в таком случае? Быстро схватить первую попавшую под руку одежду и накинуть на себя. Или легка смутившись, попросить его подождать в другой комнате и дать возможность осмотреть себя. А может,  не смущаясь продолжать не спеша одеваться и вести с ним разговор?» Даша заулыбалась от своих по-детски глупеньких мыслей. «Надо идти, брат уже заждался».



ЛАГУНОВ.

1.


Сон не приходил. Комната казалось барокамерой, где постепенно откачивали воздух. Слышно было,  как на улице шепчет листва деревьев при каждом, легком порыве свежего ветра.
«Ирка не спит. Да, она точно не спит. Ей очень больно сейчас. Я ей не мог толком объяснить, зачем я уезжаю в Волгоград. Да если бы даже объяснил, чтобы изменилось. Я уезжаю от нее, это ясно и ей и мне. Почему я не берегу ее? Она все терпит,  и я пользуюсь этим. Это гадко, низко и даже подло. Ради своей прихоти я  унижаю ее. Я понимаю, что творю безобразие, но чувства говорят другое. Но в чем тогда смысл человеческой жизни, ее предназначение, самое значительное, что может и должно дать людям действительное счастье, жизненное удовлетворение? Нет, нет человек, который неизменно остается существом биологического порядка, одарен самым поразительным и великим из того, что способная породить Вселенная, - разумом. А разум по своей сути и есть свобода. Этот «зов» подсознания,  источник не только радостного, светлого и возвышенного в жизни людей. Надо доверять своему сердцу и больше нет для тебя авторитетов. Ты поступаешь правильно, Лагунов. Никто не ответственен за свои дела, никто не ответственен за свое существо; судить – значит быть несправедливым. Это ясно как солнечный свет,».  С этими мыслями Лагунов уснул.
Утро всегда свежесть и даже если не было хорошего сна, есть надежды на новый день, который всегда несет нечто новое, неожиданное и хочется,  прежде всего,  в новом дне благожелательности: проявления дружеского расположения в общении, улыбку глаз, рукопожатия,  теплоты. Лагунов открыл глаза и наблюдал за Ирой. Жена спала, положив обе ладони под голову. «Бедная Ирка, наверно, уснула только под утром. Обычно она всегда встает раньше его. Сделать ей приятное, встать и приготовить кофе? А если еще принести его в постель, как она это умеет делать. Умничка!»  Он поднял голову и смотрел на спящую жену, легко перебирая его длинные волосы. Вдруг вспомнились строчки:
Какая участь нас постигла,
Как повезло нам в этот час
«Про нас ли Ирка они с тобой? Конечно про нас. Ты разделила мои печали и на себя и приняла. Как ощутима эта нежность сегодня! Ну почему наши чувства непроизвольны, почему это состояние не находится в нашей власти? Если бы могли ими руководить: ненавистью, любовью, верностью. Жизнь была бы гораздо прогнозима. Сколько бы мы сохранили своей энергии, нервов, душевного покоя, которого всегда не хватает. Нет, мир устроен на противоречиях и на сравнениях. Грех и добродетель и каждому надо выбрать самому где ему лучше. Где же я нахожу себя? В грехе или в добродетели? Но грех это всегда ложь, кто лжет, тот берет на себя тяжелое бремя, а именно чтобы поддерживать одну ложь, он должен выдумывать двадцать других. Разве ты, Лагунов не нес это тяжелое,  скотское бремя. Ты и сейчас уезжаешь с чувством стыда. Зачем тебе это надо?». Ира проснулась и повернула голову:
Женя, ты мне снился. Мы стоим с тобой в церкви и ты плачешь, а я держу твою руку и ощущаю как ты дрожишь. Поцелуй меня, я думаю, ты сейчас терзаешь себя. Не делай этого. Я люблю тебя такого,  какой ты есть.  Лагунов нагнулся и поцеловал жену.
Я замечаю, что с каждым годом поцелуи становятся все нежнее и желаннее. Ты должен это знать. Почему тебе не спится? Тебя беспокоит дорога?
Да, Ира, меня очень беспокоит дорога. Не так дорога, как встреча с людьми, которым я принес беду.
Ты всегда можешь отказаться?
Я сейчас нахожусь во власти какой-то непонятной силы и даже не сопротивляюсь этому. Желание одно освободиться от множества мучительных представлений связанных с гибелью Наташи. Понять, насколько я виновен в ее гибели.
Ты связываешь ее гибель с переездом?
Больше всего да.
Ты мне говорил, что человек может истечь кровью от познания истины, - Ира прикасалась губами к его рукам, плечам.
Конечно, Ирочка может, если соблюдать в сердце и голове строгий метод истины.
Что значит метод истины?
Мы стали столь нежными, раздражительными и чувствительными к страданию, что нуждаемся в сильнейших средствах исцеления и утешения.
Но есть же какое-то лекарство от этой беды?
Есть.
Неожиданный утвердительный ответ удивил Иру. Она оторвалась от нежных занятий и с удивлением спросила:
И какой же он?
Надо просто обратиться к торжеству легкомыслия. Это спасет человечество, по крайне мере его лучшую часть.
А почему ты не воспользуешься этим лекарством?
Я всегда им пользоваться и тебе это известно, но,  кажется,  я истратил свой лимит.
Нет, нет, давай вставать, иначе ты мне сейчас такого наговоришь, - Ира откинула одеяло, пытаясь встать с кровати. Лагунов обнял жену и прижал к себе:
Можно я сегодня сварю тебе кофе? – он начал нежно целовать ее шею, грудь.
Женя, уже много время, Вера может к нам зайти.
Она умней нас с тобой, - спокойно ответил Лагунов, помогая Ире снять ночную рубашку.
Женька, ты сумасшедший.
Ты только, что говорила обратное,  - Лагунов целовал ее тело, которое легко сопротивляясь, прижималось к нему, образуя тугую косу с его сильным телом.


2.


Женечка, возвращайся скорей, мы тебя ждем и любим, -Ира подошла к мужу и положила голову ему на грудь.
Вера стояла в дверном проеме зала и улыбалась:
Ты чего, мама, как на войну отца провожаешь. Ну прямо фронтовая сцена. Пап, тебе не хватает только котомки на полу. Лагунов потрепал голову Ире:
Ну, правда, Вера права. Я дня три-четыре не больше. Все будет хорошо.
Тебя кто в аэропорт повезет, - Вера подошла ближе, обращаясь к отцу.
Машина ждет внизу.
Ладно пап, не скучай без нас, - она поцеловала отца и ушла к себе в комнату.
Кто будет звонить, говори,  буду через четыре дня, - он продолжал держать голову жены в своих руках. Пожалуйста, не забивай себе головку дурными мыслями. Знаешь прекрасно, что все самое страшное у нас уже позади.
Знаю, знаю. Женя, что все еще впереди. Не утешай меня, мне всегда плохо, когда ты уезжаешь, - она терлась о его грудь. – Я слишком послушная, Женя и всегда доверяю тебе, но ты часто преподносишь для меня нежелательные сюрпризы, мне от этого печально, -она подняла голову и смотрела на него, ожидая ответа, которого сама хотела.
Ну, что ты меня терзаешь, Ира. Только человек есть правило. Природа есть отсутствие всякого правила. Не жди никогда от человека того, что тебе хочется, это противоестественно. Ира, меня ждет машина, а ты вынуждаешь меня заниматься философией, - он взял обе руки ее в свои руки и поцеловал их.
Я живу с установкой не причинять тебе вреда. Помни об этом.
Хорошо, ступай с Богом и возвращайся к нам. Последнее «К нам» прозвучало как-то необычно и загадочно.
«Как ей тревожно за меня и с каждым годом эта тревога усиливается, я чувствую это все четче».
Дагунов вышел из квартиры и через пару минут уже сидел в широком, комфортном Фольсвагене.
Водитель передал Лагунову тугой конверт:
Евгений Михайлович, это от Волгина. Здесь деньги и вам письмо.
Конверт был не закрыт. В нем находились сто долларовые купюры и записка. Лагунов достал записку и прочел.
Женя! Деньги тебе на устройство всех твоих дел в Волгограде, там три тысячи и моя доля. Трать без отчета и ничего не делай сам, только нанимай и плати, я тебя умоляю.  Даю тебе три дня. Нас ждут дела, знай ты нам очень нужен. Жму твою руку. Игорь.
Лагунов не стал пересчитывать деньги, а переложил их в свой бумажник и убрал в кейс. «Игорек умничка, все понял. Надо не подвести». Он достал бумажник и проверил на месте ли билет. «Наверно, уже пора звонить Даше. Нет, в вдруг какие перемены в погоде. Рейс могут отложить. Зачем Даше волноваься. Объявят посадку, я и позвоню».- решил он, складывая телефон.
Пассат легко шелестел по ровному, не загруженному  шоссе и вскоре заехал на широкую стоянку аэропорта.
Евгений Михайлович, я буду стоять здесь и ждать отлета вашего самолета. Так меня попросил Волгин. Лагунов не возразил:
Спасибо Николай. Он лего вышел из автомобиля и забрал небольшую сумку с вещами.
Вы не надолго, Евгений Михайлович, вежливо спросил водитель.
Скоро прилечу, но я позвоню.
Рад Вас встретить, - Николай вышел и они пожали другу другу руки.
Счастливого вам пути, - Николай искренне улыбался.
Спасибо, - Лагунов повернулся и направился в здание аэропорта.
Через полчала он уже сидел в салоне. «Господи, я же забыл позвонить Даше. Отсюда звонить уже нельзя. Надо подойти к выходу и попросить стюарда. Он резко поднялся с кресла и подойдя к трапу, обратился к девушке, к которая встречала пассажиров:
Девушка, я вас прошу, у меня очень важный звонок.
Стюардесса попросила спуститься вниз по трапу. «Какие ненужные строгости» – нервно подумал Лагунов, спускаясь по трапу и  пропуская идущих в самолет пассажиров.
Он быстро набрал номер телефона. Вызов шел долго. «Неужели дома никого нет? Какое легкомыслие с моей стороны!» – Лагунов начинал нервничать. Ответила Даша.
Даша, здравствуй. Я из самолета. Через два часа буду у вас. Ты мне назови адрес,  и я приеду домой.
Даша просила номер рейса и сказала, что будет ждать его в аэропорту и повторила, что обязательно будет его встречать. Лагунов успокоил, что никуда без нее не уедет,  и закончил разговор.
«Слава Богу, что она оказалась дома. Мне не придется плутать и искать их дом по Волгограду. Она меня встретит, как здорово!»
Он быстро поднялся  в салон,  и удобно устроившись в глубоком кресле, погрузился в воспоминания. «О чем я думаю? О Наташе? О Ире? О Вере? Нет, почему я думаю о Даше? Видимо, это доставляет мне больше удовольствия. Наташи нет в живых. Моя милая Наташенька, которая разбудила во мне все самое прекрасное, самое нежное, самое сокровенное, все самое, самое.  Своей любовью она сумела коснуться величайших глубин моей души. Так далеко никто из женщин не заходил. Нет, Ира не их тех людей. Ира живет очень рационально. Эмоции у нее на втором плане.  Поэтому она хорошая жена. Все взвесит, просчитает и лишь,  потом примет решение.  Наташка, та совершенно другая. Ей руководило только сердце, отсюда ее потрясающие поступки. Какая она была эмоциональная! И слезы, и гнев, и радость, и печаль: все так глубоко и искренне.  Поразительная натура!
С Ирой все в порядке, она дома. Ждет, любит, верит, причем верит безгранично. Она, что глупее меня? Совсем нет, значит, хочет видеть и жить в некой невинности. Конечно, она все понимает, но терпелива и мудра. О,  как она мудра! И люди и мир кажутся иногда окруженными сиянием невинности, которое может давать глубокую радость, что весьма облегчает наше сознание.  Да Ира как раз из тех людей. Она что дитя? Наверно, человек среди природы сам по себе всегда дитя. Ребенку снится иногда тяжелый, страшный сон; но, раскрыв глаза, он всегда видит себя снова в раю.
Верочка! Мое славненькое дите. Что о ней думать? Как о ней думать. У нее все в порядке, она дома под крылышком своей мамы. Нет о детях думают только тогда, когда им плохо. Думают о женщинах, которые чем-то заинтересовали. Вот Даша, та, действительно, заслуживает, чтобы я о ней думал. Как она похожа на Наташу. Такие же большие глаза и взгляд, очень проницательный. Но взгляд это уже поступок. Так внимательно и проницательно можно лишь смотреть на человека, если он тебе чем-то интересен, если он тебя заинтересовал.  Иначе это будет взгляд на неживой, неодушевленный предмет. Никогда человек не делает ничего, что было сделано исключительно для других и не имело бы никакого личного мотива, то есть внутреннего принуждения. Вот,   пожалуй, не самая сложная отгадка»..
Лагунов не заметил,  как уснул.  Ему снился сон. Он стоял на большой поляне, по пояс в траве, а на другом конце шла Наташа. Она шла от него и иногда оборачивалась и жестом звала его к себе. Ноги путались в густой и сочной траве и не шли. Он делал два-три шага и падал, но когда вставал, снова видел ее.  Она по-прежнему легко плыла по траве,  и звала его к себе. Изнурительное желание догнать ее мучило его, но он не мог проснуться и  стонал. Сосед по креслу дотронулся до руки Лаунова:
Вам плохо, мужчина?
Лагунов проснулся.
Да, мне плохо, спасибо, что разбудили.
Может позвать стюардессу?
Нет, спасибо, мне уже лучше. Он вспомнил сон. «Она зовет меня к себе, и я готов идти к ней. Я скоро буду с ней». От мыслей стало совсем не легко. «Все ли я сделал, чтобы уйти к ней? Неужели в этом соединении людей и есть прелесть? Никто не знает, в чем смысл жизни на земле, никто». Он повернулся снова к соседу:
Мы скоро прилетим?
Да, уже объявили о снижении.
«Наконец-то придет ясность и ко мне. Ну,  скорей бы».

3.

Лагунов увидел Дашу первый. Она нервно перекладывала сумочку из рук в руки и внимательно всматривалась в плотную массу пассажиров, которые не спеша проходили через узкие  проходы аэровокзала. «Какая она высокая! По-моему выше Наташи». Лагунов взглянул на часы. «Она долго ждет, поэтому нервничает. Куда мы сейчас с ней пойдем?  К ней домой? Пожалуй, нет. Конечно, сначала надо устроиться в гостиницу. Она без телефона. Надо обязательно купить ей сотовый. А деньги можно класть  и в Москве, это не проблема». Лагунов заметил, что Даша увидела его. Она засияла и начала энергично махать рукой. Лагунов сделал знак, что заметил ее и решительно направился к ней.
Он шел медленно и спокойно. Даша летела как птица и когда она подбежала, Лагунов подхватил ее на руки.
Дашенька, ты заждалась, - он держал ее за талию,  и она не двигалась.
Нет, Евгений Михайлович,  совсем недавно здесь, - соврала она, демонстрируя неподдельную радость от встречи.
Как ты живешь, Даша?
Я ждала Вас. Лагунов рассматривал Дашу и удивлялся тем переменам, которые он видел в ее взгляде. В нем не было удивления, как при первой встрече в самолете, а была лишь радость. Она не скрывала ее и каждым движением, взглядом, жестом, улыбкой показывала все свое чудесное настроение. «Откуда у нее это? Как она очаровательная!».
Дашенька, ты красавица. Как же повезет твоему жениху, - Лагунов не отрывался от девушки.
Евгений Михайлович, не смущайте меня, пожалуйста. Я еще не думаю о женихах, - она положила свои руки на его,  и придержала их. «Как же много в тебе от моей милой Наташи. Но ты, пожалуй, ярче ее».
Наконец он отпустил ее и спросил:
Куда мы едем, Даша?
Если Вам негде устроиться, то едем к нам, домой, -  ее простой тон расположил.
Даша, тогда давай буду командовать я. Мне здесь, действительно, негде устроиться кроме как в гостинице, поэтому мы сейчас едем искать мне убежище. Кстати, как у тебя со временем? Ты можешь поехать со мной?
Я свободна. Неделю нам дают на отдых, так что у меня есть время, - она сказала это с какой-то таинственностью.
Для начала найдем автомобиль, - Лагунов взял свою сумку и они направились к стоянке такси.
Скажи мне, Даша, где здесь гостиницы?
Я никогда не жила в них и не знаю. Думаю, любой таксист поможет нам выбрать любую.
Нет, любую. Нам не надо. Лучше, если гостиница будет ближе к твоему дому.
Они подошли к машине.
Ну, что командуй, Дашенька, ты у нас местная.
Когда автомобиль тронулся, Лагунов обратился к водителю:
Молодой человек, завезите нас еще в какой-нибудь пункт МТС
Хорошо, нет проблем.
У вас кончились деньга на счете? – робко спросила Даша.
Нет, у меня кончилось терпение в ожидании твоего звонка.
Даша никак не отреагировала и снова спросила:
Мы сегодня пойдем к маме?
Нет, Даша, давай завтра с утра. Сегодня надо устроиться, отдохнуть. Ты не против?
Нет, я не против. Водитель остановил машину и сказал:
В этом здании имеется офис МТС, насколько я помню. Да, кстати, вот и реклама этой конторы.
Даша, пойдем со мной, - Лагунов выйдя из машины, подал ей руку.
Зачем я нужна вам там?
Тебе нужен телефон и я хочу сделать тебе подарок.
Но он дорогой в пользовании, Евгений Михайлович, у меня нет таких денег, чтобы  оплачивать разговоры, - Даша почти умоляла.
Оплачивать буду я, - уверенно ответил Лагунов,  и они прошли в здание.
Мы сейчас купи тебе телефон,  и здесь же зарегистрируем его на твое имя. Кстати, паспорт у тебя с собой?
Да, - растерянно отвечала Даша.
Ты иди вот к этому господину и предъяви ему свой паспорт, - он показал на кабину, где сотрудник фирмы оформлял регистрацию телефонов. Лагунов подошел к витрине и начал подбирать подходящую трубку. Остановился на Панасонике. Когда Даша села в кресло, напротив сотрудника, Лагунов подошел к ним и сказал, чтобы оформляли продажу Панасоника и назвал серию.
Через пятнадцать минут Даша держала в руках сверкающий, изящный мобильник и еще не верила, что она обладает этим чудесным предметом.
Спасибо Вам Евгений Михайлович.
Пользуйся, Дашенька. Они вышли к машине. Водитель уже нервничал:
Будете платить за стоянку, - ворчливо встретил он.


Когда подъехали к гостинице, Лагунов вдруг внезапно обратился к Даше:
Я думаю, что нам не следует откладывать видит к Наташе и лучше его сделать прямо сейчас.
Хорошо, поехали на кладбище, - Даша совсем не удивилась предложению Лагунова
Где мы можем купить цветы?
По дороге или возле кладбища, там всегда их продают, - Даша произнесла все как-то грустно, поразившись  обыденностью ритуала.


ДАША.


1.

Лагунов вышел из машины и,  открыв заднюю дверь,  подал руку Даше. «Какая крепкая рука и надежная. Он это делает так обычно, легко, красиво. А может, это я не привыкла к этому чудесному отношению? Я наверно, выгляжу смешно. Ну, да пусть»
Спасибо, Евгений Михайлович. Сейчас я возьму цветы и сумочку, - она достала из салона свои вещи и букет ярких гвоздик.
Давайте я дам вам цветы, - Даша протянула Лагунову букет и увидела его глаза. «Какая глубокая скорбь! Он совсем отрешенный. Что с ним происходит сейчас? Как казнит он себя».
Лагунов принял букет, осмотрел его и не торопливо потрогал каждый цветочек, нежно касаясь каждого, ярко зеленого стебля. Затем он поднес букет к лицу и уткнулся в него. «Он плачет. Его слезы остаются на этих чудесных лепестках. Мамочка, он несет тебе свою нежную любовь. Теперь эти капли его слез увлажнят сухую землю твоей могилы. Они обязательно дойдут до тебя, мамочка и ты прикоснешься снова к своему любимому мужчине».
Даша обратилась к водителю:
Вы назовите нам телефон вашего агенства, чтобы мы могли вызвать такси?
Я могу подождать, если Вы не долго?
Нет, спасибо. Мы не будем Вас задерживать. Она записала телефон и обратилась к Лагунову:
Евгений Михайлович, мы отпускаем машину?
Лагунов очнулся от воспоминаний и,  сообразив о чем,  спрашивает Даша,  ответил:
А ты как думаешь, Дашенька. У нас есть время, наверно, мы побудем здесь без ограничения во времени.  Затем он подошел к водителю и рассчитался с ним.
Пошли, Даша, - Лагунов взял ее за руку.
Ты, помнишь, мы были с тобой в картинной галерее, - он чуть сжал ее ладонь, показывая, что прекрасно помнит об этом событии.
Да, я очень хорошо помню этот день. Тогда я впервые увидела вас близко, рядом.  Мама оставила нас там вдвоем, а сама куда-то уехала. Я даже помню о каких картинах вы мне рассказывали. Для меня эта была первая экскурсия в мир отношений между мужчиной и женщиной. Даша вдруг остановилась, словно смутилась своих откровений о детских впечатлений.
Вы меня, пожалуйста, не осуждайте, Евгений Михайлович. Это же было детство и здесь все  преувеличено. Но я прекрасно помню, что для меня тот день стал переломным. Мне показалось, что это был первый день моего взросления и прощания с детством. После этого я много думала о вас. Я даже считала, что влюбилась. Даша смущенно улыбалась и чуть забежав вперед Лагунова, остановилась и,  повернувшись к нему, добавила: - Я никак не принимала вас как мужчину, который мог стать моим отцом. Позже отец вытравил из моего сознания ваш положительный образ. Он слишком много  говорил о вас плохого и, кажется, добился своего. Часто я,  вспоминая вас, плакала. Мне было стыдно за себя, что я вдруг проявила слабость,  и ощутила потребность видеть, слышать вас. После смерти мамы отец говорил, что в ее гибели виноваты вы, потому что наша семья уехала в Волгоград из-за вас. Да, и я до встречи в самолете жила с такими же мыслями. Кажется, начинается дождь. Может нам поторопиться? – Даша посмотрела на Лагунова и увидела, что он совсем не хочет этого делать. «Ну и пусть промокнем». Они продолжали идти, не торопясь.
Крупные капли попадали на одежду, на лицо, волосы.
Какие они редкие, - Даша подставила ладонь и,  дождавшись,  когда одна капля попала на  ладонь, поднесла ее к губам.
Да она почти горячая, - ликующее, по-детски произнесла Даша. «Что это я развеселилась» – упрекнула себя Даша и,  словно очнувшись, остановилась.
Мы уже пришли? – Лагунов смотрел на девушку.
Да.
Они стояли возле металлической ограды,  и Лагунов напряженно рассматривал могилу. Легкий озноб бил его тело,  и он старался скрыть свое состояние. Только плотно сжатые губы и почти пустой взгляд выдавали глубокую горечь его мыслей и исключительно душевную напряженность. «Чем облегчить его напряженное состояние?» – Даша не навязчиво наблюдала за Лагуновым. «В этом состоянии он способен взять копья своих врагом и вонзить их себе в грудь. Да, он делает что-то похожее, наверно, он поглощает ту скорбь, которая витает сейчас в этом месте, чтобы отравиться ей. Он таким способом мстит себе, но за что? Разве он скажет?»
Ты здесь бываешь часто?  Даша от неожиданности вздрогнула.
К сожалению, нет.
Надо, наверно, зайти, - робко попросил Лагунов.
Да, конечно. Они открыли калитку и вошли во-внутрь.
Лагунов опустился на одно колен и медленно положил цветы возле памятника. – Прости меня, Наташа.
Даша стояла, судорожно держась за ограду, боясь упасть.  Она видела,  как Лагунов опустил голову и плакал.
«Это я доставила ему боль. Он мог и не знать о ее смерти и так бы жил спокойно. К чему этому человеку сейчас лишние страдания».
Лагунов встал. Дождь не переставал. Одежда и лицо стали мокрыми. Он повернулся к Даше и,  увидев, что она почти дрожит, подошел к ней. - Тебе не холодно? Даша молчала. Она смущалась, что сырая кофточка прилипла к ее телу,  и нижнее  белье просвечивалось сквозь тонкую, сырую ткань. Лагунов взял из ее рук сумочку и положил рядом на траву. – Тебе нужно срочно переодеться, ты можешь простыть.
Нет, мне не холодно, - Даша говорила полушепотом и чувствовала,  как его руки касаются ее тела. «Что он хочет сделать?» -  как-то судорожно подумала она, медленно приближаясь к нему. Лагунов убрал намокшую от дождя прядь с ее лица и медленно гладил пальцами ее лицо. Она ждала,  когда он обнимет ее.
Ты этого хочешь? – Даша поняла его вопрос по губам.
Да, да, очень хочу, - она хотела сказать что-то еще, но его губы уже касались ее лица, шеи.
Такого нежного, долго поцелуя Даша не помнила. Стало тепло и спокойно, только легкая, приятная дрожь не давала остыть от небесного состояния.
«Мамочка, ты прости меня, я такая глупая. Может он целует не меня, а тебя. Давай не будем его осуждать».
Дождь не утихал. Теплые, крупные капли, как брызги счастья, бережно опускались на них, словно, природа щадила каждого из них,  и они замедляли свое долгое падение,  и прикасались легким, влажным шелестом. Двое людей, стояли возле могилы,  обнявшись,  и любовались друг другом. Дождь внезапно прекратился и яркий, теплый свет солнца, радостно согревал промокших, не успевших озябнуть людей.
Я что-то делаю не так? – Лагунов нежно придерживал  Дашу и смотрел на нее.
Наверно, мне не следовало этого делать сейчас? – в его голосе слышен  был упрек самому себе.
Все так. Вы всегда поступаете правильно, Евгений Михайлович, - Даша продолжала находиться в том состоянии, когда не совсем хочется разговаривать.
Можно, я не буду отвечать на Ваши вопросы, - она прикоснулась своей рукой к его губам. – Не говорите ничего, сейчас  не время. «Не оправдывайся, Лагунов. Ты просто умничка. Как же я этого хотела. Я ждала этого целую вечность и сейчас ты ждешь от меня, чтобы я сказала тебе нет. Да, да, да». Ее душа кричала от восторга.  «Мамочка, спасибо, что ты нашла его на этом громадном свете и сейчас он со мной. Он целует меня, мама, он меня целует».
Может, нам пора, Евгений Михайлович, совершенно смущаясь и робко отстраняясь, произнесла Даша.
Да, пора. Даша заметила,  как   Лагунов приходил в себя. Его легкая улыбка говорила о всем: о свой вине, о смелости, переходящей в нахальство, о влюбленности,  о верности.
Даша поправила цветы и,  поправив промокшую кофточку,  сказала вслух:
Мамочка, мы обязательно еще придем сюда с твоим любимым. Лагунов молчал.  Лучи свежего солнца  отражали ярко красный цвет лепестков гвоздик, оживляя их. Даша повернулась к Лагунову и спросила:
Евгений Михайлович, мы же придем сюда? – она увидела другого Лагунова, спокойного, без тени скорби и трагедии.
Да, обязательно Даша. Мы будем приходить сюда всегда, - он подошел к Даше и взял ее за руку. – Мы будем приходить к тебе Наташенька всей семьей.  «Что он говорит? Какой семьей? Какую семью он имеет ввиду? Не ломай голову,  Даша, он знает, что говорит» – успокаивала она себя и легко сжимала его ладонь. «Зачем я это делаю, здесь, сейчас?»  Эта неясность о самой себе заставляла ее нервничать.
Мы идем? – Лагунов поднял с травы сумочку и придерживая Дашу за руку, открыл калитку, пропуская ее вперед.
Даша, напомни телефон службы такси,  – Лагунов достал мобильник.
Он у вас в руках. Я хотела сказать он в сумочке, которую вы несете, - голос выдавал не смелое кокетство и желание отвечать на все его вопросы. «Спроси меня еще что-нибудь Лагуновым. Когда я тебе отвечаю, я смотрю тебе в глаза. Я хочу видеть твои глаза. Откуда это вдохновенное беспокойство, слепой беспорядок чувств: горечь, радость, желание, стыд, ревность? Кто настраивает мою душу таким образом? Все мне это грезит. Не доверяй, Даша своим чувствам, ты слишком эмоциональна. Руководи собой,  Даша. Мама бы никогда не одобрила твою слабую нравственность. Все это от всего фантастического, мифического, неверного, крайнего, от переоценки личности и веры в какую-то чудесную природу гения»
Даша, достань сама, - он протянул ей сумочку и когда она взяла ее, он  легко придерживал ее.  Даша тянула сумочку и улыбалась. Эта удивительно тонкая игра и легкое заигрывание подняли ей настроение.
Мы не будем вызывать такси, мы пойдем пешком, - Даша продолжала держаться за сумочку.
Да, мы пойдем пешком,  и будем идти так долго пока ты не устанешь.
Я не устану с вами, - Даша посмотрела на Лагунова.  Они остановились.
Дашенька, я ловлю себя на мысли, что любуюсь тобой. Я прошу тебя все правильно это оценить, - его твердый тон в голосе лишь интриговал Дашу. «Говори,  говори Лагунов. Я все правильно понимаю,  и все правильно делаю и ты не запретишь мне так поступать, это моя жизнь, мои переживания»..
Кстати, я помню телефон и могу вам его назвать, - Даша продолжала в том же игривом тоне, не смущаясь и давая понять, что обязательно примет его слова к сведению, если ей это будет удобно.
Тогда назови его.
Вы держите телефон, а я буду набирать номер. Лагунов повернул мобильник и Даша набрала номер.
А теперь поднесите его ко мне, - почти потребовала она, поворачивая голову. Лагунов приложил телефон,  и они замерли, ожидали ответа.
У вас теплая рука. Держите как можно дольше. Лагунов не слышал,  как отвечала Даша. Она наблюдал за ней и восхищался.




ЛАЛУГОВ

1.

В машине они молчали. Лагунов с удовольствием рассматривал город и вспоминал, когда он  семнадцатилетним парнем поступил в Качинское высшее летнее училище здесь в Волгограде и проучился семь месяцев.  На одном из полетов на надежном самолете Л-39 отказал двигатель,  и они вместе с инструктором вынуждены были катапультироваться. При катапультировании инструктор повредил ногу. Командование училища предложило молодому курсанту уйти из  училища, пообещав, что на будущий учебный год его примут без экзаменов. Но следующего поступления уже не было. Лагунов помнит прекрасные набережные города, изумительно теплые вечера и красивые девушки, которые с восхищением смотрели на будущих летчиков.
Лагунов преложил Даше пойти с ним и, рассчитавшись с водителем, отпустил машину.
Какие планы у нас на сегодня? -  спросила Даша.
Я сейчас устроюсь. Ты будешь знать номер, а вечером встретимся и сходим в кафе.
Да, хорошо. Они прошли в здание гостиницы. Через несколько минут Лагунов получил ключи от номера и,  подойдя к Даше, которая сидела в фойе, показал ей номер комнаты.
Дашенька,  я знаю, ты уже устала. Есть предложение пообедать сейчас и ты поедешь домой до вечера.
А может,  мы поедем сейчас к нам, а вечером вы вернетесь в гостиницу. Лагунов сел в кресло и сказал:
Надо подумать, как поступить сейчас.  Где отец?
Он днем на работе. Дома лишь Максим. Он очень хочет вас видеть,  и ждет встречи, - Даша говорила убедительно и Лагунов подумал, что не следует откладывать визита, которого не избежать.
Даша, я привез деньги и намерен тебе их отдать. Отказываться не следует, я тверд в своем решении. Нужно лишь нам определиться, либо ты берешь деньги и поступаешь,  как считаешь необходимым,  либо мы с тобой вместе ездим по магазинам,  и покупаем подарки тебе и Максу. Давай определяться.
Мне бы не хотелось у вас занимать время хождением по магазинам, но я прошу Вас, Евгений Михайлович, не делайте дорогих подарков, мы же посторонние вам люди.
Хватит, Даша, - резко одернул Лагунов. Он достал бумажник и отсчитав десять сто долларовых купюр, протянул их Даше.
Да, вы что, такие деньги я не возьму, - задохнулась она от удивления.
Если ты не будешь брать, я с каждой секундой буду добавлять еще по одной купюре такого же достоинства. Даша обомлела. После паузы Лагунов достал еще одну купюру и вложил их в пачку.
Вы меня вынуждаете это сделать, она протянула руку,  и взяла деньги.
Спасибо, Вам Евгений Михайлович, - Даша вытирала выступившие слезы.
Ну что с тобой – Лагунов обнял Дашу и она,  положив ему голову на грудь,  тихо заплакала.
Успокойся, Дашенька, это не милостыня и не подачка. Эти деньги,  которые я заработал благодаря тому, что есть ты, Максим, память о моей Наташе.  Они долго стояли, обнявшись,  и постепенно Даша успокоилась.
Я не хотела вас обидеть, - она подняла голову и нежно смотрела на него заплаканными глазами.
Ты сейчас берешь такси,  и едешь домой, а вечером я тебе звоню,  и мы идем в кафе. К тебе пойдем завтра. Сегодня я должен осмыслить то, что увидел.  Договорились?
Да.
Лагунов взял в руки ее голову и поцеловал. «Я схожу с ума от ее близости».
Я провожу тебя до автомобиля.
Из гостиницы они вышли,  держась за руки.


2.


Лагунов вернулся в гостиницу, поднялся в свой номер и сел в кресло. Только сейчас пришло ощущение  стыда, боли и трепетное воспоминание о Даше. «Какой-то компот в голове» – Лагунов начинал злиться, не знаю причину своего раздражения. Память о Наташе, ее могила, начинающее головокружение от Даши, все это терзало сознание. «Каким взглядом я смотрю на людей: злым, добрым? То, что я делаю доброго для одного, другому это зло. Я целую на кладбище своей дорогой мне женщины ее дочь. Не оскверняю ли память о ней?  Не есть ли это пошлость? Что руководит мной: мораль или инстинкт? Может последнее и есть сущность нашей человеческой породы? Почему мы так стыдимся назваться стадом? Разве у животных есть злорадство, властолюбие, подлость, то, чего у человека в избытке. Нет, это влечение,  и оно выступает время от времени в качестве разума и духовной страсти. Наверно, жизнь должна быть любима а человек должен быть полезным себе и своему ближнему. Кто же у меня ближний? Зачем я задаю себе этот вопрос? Разве моя жена и дочь заслужили того, чтобы я хоть на минуту забыл об этом? Надо позвонить домой. Хватит сочинять сказки и оправдывать себя». Он  глянул на часы «Вера должна быть дома». Найдя мобильник, он набрал номер. Никто не отвечал. «Взрослеет моя девочка, дома уже не сидится». Лагунов полистал меню телефона и найдя рабочий телефон Ирины, сделав вызов.
Трубку сняла Ирина.
Ирочка, я из гостиницы.
Ира спросила, встретила ли его Даша и где она сейчас. Лагунов ответил на все ее вопросы и закончил разговор.
«Она уже ревнует меня к Даше. Впрочем,  правильно и делает. Любая бы женщина думала так же». Он осмотрел номер. «И это они называют люксом. Да, грустно». Лагунов вспомнил гостиницы в Германии. «Совершенно не с чем сравнивать. Ну, да ладно, мне здесь не жить долго».
Он достал свою электронную записную книжку и начал накидывать план. «Надо навестить Веру Петровну. Это будет самый трудный визит. Она всегда была против наших отношений. Для нее семья ее дочери была примером благополучия и достатка.  Почему для большинства людей  сытость есть признак счастья? И они готовы давать свои нелепые советы всем и каждому, считая себя спасителями человеческих душ. Они усердно молятся своему Богу, совсем не понимая,  что Бог требует от людей поклонению иным  ценностям. Но это, наверно, и есть всеобщее бремя человеческой неудовлетворенности и человеческого несовершенства, который несет каждый отдельный человек.  Что я ей могу сейчас сказать? Но идти надо. Будем надеяться на ее житейскую мудрость. Надо отдохнуть час-другой».
Лагунов разобрал постель, достал мобильник и выставил будильник, снял одежду и лег в чистую постель.
Через несколько минут он уже спал.
Звонок сотового телефона разбудил Лагунова. Звонила Даша. Сказала, что Максим, узнав о его приезде, не находит себе места и очень хочет видеть его, Лагунова. Спросила,  как поступить. Лагунов  лихорадочно соображал. Затем спросил где отец и сказал, что может приехать к ним через некоторое время. Вспомнив, что номер на сотовом определился не Дашин, спросил,  откуда она звонит. Даша молчала. Лагунов повторил вопрос, считая, что она его не поняла.  Даша робко ответила, что звонит из фойе гостиницы. Лагунов уточнил,  из какой гостиницы и когда понял, что Даша стоит внизу, тут же проснулся окончательно. Сказав, что сейчас спуститься, Лагунов быстро накинув тенниску и брюки,  спустился вниз.
Даша стояла возле кресла, на котором лежала коробка
Лагунов не находил слов. Стало стыдно за себя. «Приехал на два дня и устроил здесь себе дом отдыха. Мог бы и дома отоспаться» – упрекал он себя.
Я купила Максику кое-что из вещей. Было бы хорошо,  если бы мы вместе их подарили ему. «Она успела переодеться». Он не слушал ее. «Какие у нее длинные ресницы, они прямо падают с ее глаз, закрывая половину ее красивого лица. Эти руки, длинные пальцы, как хочется их трогать, держать и не отпускать от себя.  Волосы, они пахнут лесом и свежим, теплым ветром. Не тронутые никем губы сохранили невинность и влажность. Полудетская, полуженская грудь придает телу грациозность, уверенность, сексуальность. Какая ты прелесть, Дашенька! Мне сейчас бы взять тебя на руки и унести от всех, выпавших совсем не во время на твою долю проблем. Далеко, далеко, где ты сможешь улыбаться, петь, танцевать, любить. Вот, что тебе сейчас надо».
Я наверно, отвлекаю Вас? – Даша смутилась еще больше,  не получив никакого ответа на свои предложения.
Даша, Даша, ну что ты говоришь, - Лагунов взял ее руку, - Ты меня разбудила от глубокого сна и я уже просыпаюсь. Я снова люблю этот чудесный мир и начинаю смотреть на него вновь с изумлением ребенка. И я благодарен тебе, Дашенька, что ты отвлекаешь меня от этой пустынной жизни, где нет страсти, где все до безобразия рационально, каждое действие понятно и нет удивления, нет трепетного ожидания завтра, нет ожидания утра. Конечно, мы сейчас с тобой поедем к тебе домой, увидим Макса. Может,  ты поднимешься со мной в номер, пока я переоденусь, приведу себя в порядок.
Да, конечно, если это удобно Вам, хотя я могла бы и подождать здесь.
Нет, Даша, я прошу тебя, пойдем.
Они поднялись в его номер.
Ты где-нибудь поудобней устраивайся, а я буквально минут пять, не более.
Вы не спешите, Евгений Михайлович, у нас есть время.
Лагунов уже находился в ванной и не слышал Дашу.
Через некоторое время Лагунов вышел одетый и,  подойдя к Даше,  сел перед ней, облокотившись на ее колени.
Мы все правильно делаем?
Я не совсем уверена за Вас, Евгений Михайлович, но я делаю все правильно, - она прижала его руки своими ладонями и крепко, крепко сжала.  Лагунов опустил голову и поцеловал ее колени.
Даша, ты меня сводишь с ума. Спасибо тебе за это.
Это вы входите  в мое сердце,  и я безумно рада этому состоянию, но стыд не покидает меня. Почему я стыжусь? Разве я хочу облегчить себе жизнь? Но я подчиняюсь зову сердца. Как я могу не доверять ему? В этот момент я не хочу быть сильной, я хочу отречься от своей воли раз и навсегда. Я думаю в этот момент о маме. Мама, мама, как не хватает мне тебя именно сейчас? Скажите «Нет» и я остановлюсь.
Лагунов молчал. Признание этой юной девочки он находил,  как высший героический подвиг нравственности и было бы ошибкой смотреть на это явление с изумлением. «Господи, что она говорит!  Отдает ли она отчет своим словам, мало того, своим действиям? Дашенька, что с тобой случилось? Как была права Ира, когда предупреждала меня!  Почему все, кто рядом со мной знают наперед мои поступки лучше,  чем я сам? Я совершенно прозрачен для других.  Вот и Даша, она уже видит, что я очарован ей, влюблен в нее, в ее власти,  и она пускает меня, нет, даже зовет меня. Понимаете ли вы этот новый закон прилива и отлива? Как прав Кальдерон,  когда сказал, что величайшая вина человека –есть то, что он родился».
Я не могу сказать  «Нет» - он нежно взял ее руки и поцеловал.
Дашенька, тебе не нужно стыдиться своих поступков. Ее руки крепко прижимали его голову к груди.   
Я хочу этого, я очень этого хочу, - Даша судорожно перебирала его волосы.
Успокойся, Дашенька, -  он поднял ее голову и,  найдя горячие, влажные губы поцеловал.
Эта теплота, легкая дрожь от возбуждения, ласковые ее руки, удивительно родные глаза, нежные поцелуи все сплелось в единый, тугой жгут желаний. Даша встала и,  подойдя к кровати, медленно начала снимать с себя одежду.
Лагунов сидел в оцепенении и наблюдал за ней. «Какое восхитительное зрелище! Где я нахожусь? Не в раю ли? Оно разыгрывается  на грани между здешним и нездешними мирами. Почему столь много раз видевший мой взор подобных сцен он заставляет меня сегодня трепетать до последних глубин души? Хочется взглянуть украдкой, отвернуться с содроганием, снова почуять сладость зрелища, отдаться ему, насытиться им, пока душа не затрепещет в огне и морозе лихорадки. Я всегда теряюсь в смысле краткой земной жизни. В чем он? В вожделении или в душевном покое? Да, стоит жить! Да, и я стою того, чтобы жить!  - жизнь и я и ты и все мы вместе  снова на некоторое время становимся себе интересными»
Когда Даша осталась лишь в нижнем белье, она повернулась к нему и, улыбаясь,  спросила:
Женя, ты пугаешь меня. Я жду тебя и только тебя.
Лагунов не помнит,  как встал, как подошел к ней и,  обняв,  начал  целовать. Он видел лишь как падали на пол последняя ее  и его одежда…
Все естественное, чему человек навязывает представление дурного, греховного, отягощает, омрачает воображение, создает пугливый взор, заставляет человека  враждовать с самим собой и делает его неуверенным и недоверчивым. Какие требуются силы внутреннего напряжения,  чтобы выйти из этого состояния!

3.

«Странно я как-то живу.  Зачем я приехал сюда? Чтобы переспать с этой девочкой? Для этого не надо было вести столь подготовительную работу с собой, с близкими, ехать в такую даль, в конце концов обманывать всех, кто свято верил в мои высоконравственные мотивы. Надо учиться отвечать за  свои поступки. А что хочет Даша? Ты ее спросил? Почему она поступает так? При живой Наташе это было бы предательством.  А случилось  ли такое,  если бы была жива Наташа? А кто об этом знает?»  - мысли терзали и жалили как злые осы, которых потревожили ранним весенним  днем.  Видно было, что Даша переживала подобное состояние. Она лежала, положив голову  на его грудь с закрытыми глазами. «О чем сейчас думает эта милая и родная девочка? Раскаивается или радуется?»  Лагунов осторожно убрал прядь волос с лица и поцеловал Дашу.
Не осуждай меня, Женя, - она крепко обняла его, - это мой выбор, мой собственный и я восхищаюсь собой.  В комнате стояла тишина.  Лагунов слышал,  как бьется ее сердце. Он затаил дыхание от услышанного. «Что она говорит! Откуда в ней это мужество? Когда она успела сделать выбор?»
Я хочу,  чтобы у нас был ребенок, - Даша взяла его руку и положила себе на живот.
Вот здесь он будет расти. Лагунова обожгло. Он чувствовал,  как огонь пожирает его тело, но не было боли, а лишь приятный жар ласкал израненное  временем сердце. «Конечно, это сон». – Лагунов ни на минуту не сомневался в этом и даже улыбнулся.
Ты рад, Женя?  Лагунов взял ее руку и начал целовать каждый пальчик.
Ты очень рад, я знаю.  Ты давно хотел сына, правда? Мне говорила мама, - Даша чувствовала,  как ее пальцы  покрываются влагой его слез.
Почему ты плачешь?
Я не увижу его. Даша от неожиданности поднялась:
Почему?
Я чувствую.
Ты не можешь чувствовать. Ты здоровый мужик и будешь жить дольше меня, - Даша говорила горячо.  Лагунов не спорил.
Успокойся, Дашенька. Это всего лишь слова. Если у нас будет ребенок, это будет прекрасно.  Я действительно всю жизнь хотел иметь сына,  и ты первая, кто сказала мне об этом твердо. Я счастлив, поверь,  и горжусь тобой, - он коснулся ее губ,  и нежно поцеловал.
Нам, наверно, пора вставать, впереди еще много дел. У меня совсем мало времени, а так хочется здесь много сделать.
Можно я схожу в душ? – Даша на миг сильно прижалась к Лагунову.
Лагунов посмотрел на нее: - Нет, нельзя. Затем поднялся с постели, взял Дашу на руки и отнес к двери ванной комнаты, осторожно поставил и улыбаясь сказал: - Сама там разберешься?
Нет, не разберусь, - игриво настаивала Даша.
Они вместе вошли в туалетную комнату,  и Лагунов открыв краны, подал ей кран.
Я больше не нужен?
Нужен, -  Даша смотрела на него,   и улыбалась. Лагунов взял душ и начал осторожно поливать теплой водой  ее красивое тело.
Женя, я не надоела тебе?
Нет, нет, - смеялся Лагунов, продолжая обливать Дашу теплой водой.
Все, все, остальное я сама. Можешь идти, - она взяла из его рук душ и  приподнявшись поцеловала его в губы.
При выходе из ванны лагунов подал ей полотенце.
Иди сейчас ты, а я пока оденусь.
Выйдя из ванны Лагунов увидел, что Даша сидела перед зеркалом и наносила макияж.
Ну,  я готова. Ты, скоро? - она обратилась к нему.
Куда мы сейчас? – Лагунов торопливо одевался.
Я бы хотела, чтобы мы съездили ко мне домой и встретились с Максом. Я ему обещала.
Даша, я не поздно. Наверно уже отец пришел. Я не совсем готов к встрече с ним. Ты, пожалуйста, позвони домой, выясни,  где отец? Кстати, где твой сотовый телефон?
Я его оставила дома, еще не привыкла, ты меня прости, - Даша подошла к Лагунову и нежно погладила его по плечу. – Ну, пожалуйста, не сердись.
Даша, это твое дело. Просто я думал, что тебе будет удобно с ним.
Даша подошла к телефону и набрала номер. Ответил Максим. Даша спросила дома ли отец и сказала, что через несколько минут они приедут. Положив трубку она спросила поедут ли они к ним.
Да, конечно. Даша вызывай такси. Номер агенства такси на столике. Я уже почти готов.
Через пять минут они выходили из гостиницы и садились в автомобиль.
Лагунов волновался. «Наташа часто брала с собой маленького Максика и они уезжали в лес или в парк. После этого он дома рассказывал, где и с кем проводил время. Андрей бесился,  и все это отражалось на Наташе, но проходило время и они снова втроем проводили время. Максик говорил Наташе: «Твой дядя Женя приехал». Прошло более четырех лет. Ему уже почти десять лет. Совсем взрослый. Интересно он помнит меня?»
Автомобиль заехал во двор пятиэтажного дома и остановился.
Мы приехали, - тихо сказала Даша.  Они вышли. Лагунов держал большую коробку.
Даша, я не спросил, что в ней?
Это одежда Максу: спортивный костюм,  теплая куртка, кроссовки и белье.
Веди меня, Даша.
Евгений Михайлович, - Даша снова перешла на полуофициальный тон, - если придет отец, вы не волнуйтесь, он предупрежден. Хорошо?
Да, хорошо, - Лагунов пытался быть спокойным, но у него не получалось.
Лучше, если коробку с вещами отдадите вы. Да, не волнуйтесь вы так, мы же вам родные люди, - ее доброжелательный тон несколько успокоил. Поднявшись на второй этаж, Даша позвонила в дверь.
Лучше, если нам откроет сам Макс.
Лагунов  рассматривал подъезд. Как и все подъезды, он был грязный, расписан различными красителями. Щелкнул замок , и дверь открылась. В дверях стоял мальчик. «Как он изменился!» Лагунов внимательно рассматривал паренька. «Он не по годам взрослый. Глаза мамины, такие же большие и теплые. Он мог стать моим сыном». Что-то защемило у Лагунова. «Ну судьба-стерва, как ты не благодарна к людям. По каким признакам ты даруешь кому-то все, а кому-то не даешь самого элементарного. Этому парню нужна  мать, а ее до сих пор у него нет». – Лагунов начал остывать и первым поздоровался.
А вы не изменились? – Макс не улыбался. Его приятный, доброжелательный  тон свидетельствовал о добром отношении к нему. «Неужели он помнит меня?»
Макс, ты нас, пожалуйста, пропусти.
Они прошли в квартиру. «Как все прибрано, наверно, это Даша».
Мне всегда помогает Максим, - словно угадывая его мысли дополнила Даша.
Максим, ты вырос и возмужал. Мы с тобой не виделись давно. Я очень рад тебя видеть снова, - Лагунов подошел к парню и протянул ему руку.
Я то же рад вас видеть, - он держал его руку и не отпускал.
Теперь мы будем встречаться чаще, я надеюсь, - трогательно добавил Лагунов.
Как получится. Вы же живете в Москве, но я бы очень хотел вас видеть у нас чаще.
Спасибо, Максим, - Лагунов отвернулся, чтобы парень не увидел его наполненных слезами глаз.
Как здорово, что вы встретились с Дашей, - продолжал Максим.
С ней не возможно не встретиться, - Лагунов повернулся к нему, - Она у тебя такая красавица.
Вот только не надо про меня и в мое отсутствие, - шутливо добавила Даша, выходя из спальни.
Максим, мы тут с Дашей тебе кое-что купили. Ты возьми, разбери эту коробку, в ней все для тебя, - Лагунов взял коробку и подал ее Максиму.
Спасибо Вам, Евгений Михайлович.
Да, ты открой ее и посмотри, может тебе не понравится.
Вы у нас еще побудете? – Максим взял коробку, - если у вас мало времени, я потом ее разберу. Лагунова тронула это. «Этот парень совсем не ребенок».
Конечно, еще побуду. Наверно, Даша угостит нас чаем. А где папа?
Максим как-то напрягся и,  помолчав, ответил: - Он сегодня во вторую смену. Придет только ночью. Вы хотели его увидеть?
Да, хотел. Я же приехал,  чтобы увидеть вас всех.
Вы уже были у мамы?
Да. Они оба замолчали. Даша вышла с кухни:
Я приготовила чай. Максим, давай попьем в зале. Максим быстро спохватился и начал выставлять из серванта не хитрый чайный сервиз.
Максим, да ты сядь,  давай поговорим, Даша сама все поставит на стол, - Лагунов пытался усадить паренька, но тот крутился как юла.
Нет, Даша не знает где у нас посуда. Она у нас в доме редкий гость, - как-то очень серьезно ответил Макс, продолжая сервировать стол. Лагунов сел на стул и с интересом рассматривал квартиру. «Где же Наташи вещи, хоть кое что увидеть».. из комнаты вышла Даша. Она переоделась и выглядела совсем как девочка.
Давайте я покажу вам комнату мамы, там же остались и ее вещи, -словно угадывая мысли Лагунова, предложила Даша.
Да, пожалуйста, покажи мне что-нибудь из ее вещей. Они прошли в комнату. Это была спальня. Ничего необычного. Большая двуспальняя кровать, плательный шкаф, две тумбочки, светильник и небольшой туалетный столик с зеркалом, рядом с которым стояла мягкий туфик. Лагунов подошел к столику. На нем стояли туалетные принадлежности. «Это не ее вещи, наверное,  Андрея». Даша заметила, что Лагунов внимательно рассматривает каждый предмет на столике. Она подошла столику и выдвинула ящик. В маленькой из зеленого камня, похожего на фионит, лежали золотые женские украшения. «Наверно, я видел на ней эти вещи, а,  может,  и трогал. Какие же из них?»
Вы можете достать эти вещи, - Даша стояла рядом. Лагунов осторожно взял в руки золотую цепочку и нежно перебирал ее обеими руками.
Почему Даша ты не носишь мамины вещи?
Нет, что-то я иногда одеваю.
Подари мне что-нибудь.
Вы обязательно хотите что-то из украшений?
Необязательно, главное, то,  что Наташа часто пользовала, возможно,  носила.
Остались ее наручные часы, она их почти не снимала. Даша начала искать в каком-то из ящиков и вскоре достала женские часы.
«Эти часы подарил ей я» – с необыкновенной нежностью подумал Лагунов, рассматривая до боли знакомый и родной предмет. Он взял из рук Даши часы и поцеловал их. «Они снова в моих руках. Разве когда-то я думал, что буду держать эту замечательную вещичку моей родной Наташеньки в своих руках. Какая Дашенька молодец, она все делает правильно и вовремя».. Лагунов заметил,  как дрожат его пальцы.
Спасибо, Даша.  Я сберегу их до самой смерти.  Они будут всегда при мне.  Спасибо тебе,  родная. Даша молчала.  Она не могла найти слов, чтобы как-то ответить Лагунову, утешить его, успокоить. Она видела, как он изменился, как стало ему плохо, тяжело, ей казалось, что он задыхался от воспоминаний.
Пойдемте пить чай. Если хотите, мы вернемся к вещам чуть позже. Лагунов никак не отреагировал. Он сел за столик и отрешенно и трепетно перебирал украшения, словно его надежной цепью приковали к этому месту.  Даша больше не тревожила его. Она осторожно вышла из комнаты,  оставив Лагунова наедине с памятью.
Даша, что дядя Женя там делает? – Максим подошел к сестре и взял ее за руку.
Он вспоминает нашу маму и свою Наташу, которую до сих пор нежно  любит.
Он, что сказал тебе об этом?
Максим, - Даша обняла Макса за голову, прижав его к себе, - Об этом не надо говорить. Все и так видно.
А он надолго к нам?
Сказал, что дня три-четыре побудет.  Отец не звонил?
Нет.
Если отец позвонит без меня, скажи, что Лагунов приехал и был у нас.
Ты сейчас уйдешь?
Ты же Максим у меня самостоятельный. Да, наверно, мы уйдем. Евгений Михайлович пригласил меня вечером в кафе, а тебе нельзя, ты еще не дорос до таких мероприятий. Максим глубоко вздохнул: - Да, конечно, мне еще расти.
Из комнаты вышел Лагунов. Его бледность и серьезность свидетельствовали о тяжелых воспоминаниях.
Какой трудный день, - Лагунов сел за стол, - Максим, налей мне дружочек чая, - он протянул пустую чашку.
Евгений Михайлович, вы не хотите вина? – Даша встала из-за стола и вышла на кухню.  Вернулась она держа в руках бутылку открытого красного вина.
Это я иногда позволяю себе расслабиться. Приходиться прятать его от отца. Она поставила бутылку на стол  и подала два высоких бокала.
Давайте помянем нашу маму, - Даша отпила несколько глотков,  и подала бокал Максиму:
Выпей глоточек, брат. Это тебе не повредит. Лагунова поразил ее волевой тон. «Откуда в ней такая твердость?»
Максим молча взял бокал и отпил глоточек.
Вот теперь можно и чай попить, - Даша уже энергично разливала всем чай и подавала кусочки торта.
Когда чаепитие было закончено, Лагунов встал и,  подойдя к Даше тихо спросил ее:
У тебя есть время?
Даша повернулась к нему и в ее глазах, взгляде, плавных движениях он увидел ответ, который был только один: да.
Ты меня сейчас проводишь?
Даша улыбалась: - Да. Они начали собираться. Лагунов подошел к Максиму:
У Даши есть мой телефон. Ты всегда, в любое время может мне позвонить и делай это обязательно. Когда закончишь школу, мы обязательно подумаем вместе, где ты будешь учиться дальше. И помни у тебя есть  настоящий друг. Он взял его голову и прижал к себе.
И, пожалуйста, не будь слишком гордым. Это не всегда умно. Ты меня понял?
Да, понял.  Я буду всегда помнить о вас.
Ну, а  теперь, пока, до встречи. Даст Бог,  увидимся, - они пожали друг другу руки и Лагунов с Дашей вышли из квартиры.



- 4.


- Женя, ты устал. Этот перелет, столько событий в один день, может пойдем, тебе надо отдохнуть? -–Даша взяла его руку и гладила ее.
- Нет, здесь так уютно, тихо, хорошо поют ребята, давай посидим. Когда мы еще с тобой так мило отдохнем.
- Хорошо. Мне то же все по душе. Ты за один день стал мне родным и очень близким человеком.  Даже очень близким, Женя. Я удивляюсь сама себе. Есть ощущение некоторого стыда и оно меня беспокоит. Больше в этом ощущении беспокоит быстрота событий. Всего один и я уже вся в твоей власти. Не оттолкнет ли тебя эта поспешность? Вот что меня и беспокоит.
- Да, церемониал ухаживания, наверно, должен присутствовать в каждом случае и эти торжественные жесты,  бесспорно,  имеют свой великий смысл и плохо когда они становятся предметом насмешек, но еще хуже когда их нет вовсе.  Но следует заметить, что мы стали мыслить слишком быстро, мимоходом, попутно, между всяческих дел и занятий, даже когда мыслим о самом серьезном.
- Это оправдывает нас или обличает? – Даша не сводила взгляда с Лагунова и старалась не пропустить ни одного его слова.
- В любом случае, это не утрата твоего достоинства и тебе не следует терзать себя.  Наши отношения не совсем типичны.  Я хотел сказать,  они как бы не вписываются в установленные правилами рамки, отсюда некая новизна. Но,  как известно, новое при всех обстоятельствах есть злое, нечто покоряющее, силящееся ниспровергнуть старые межевые знаки, отсюда старое остается добрым. Но каждая земля в конце концов осваивается, и все снова и снова должен появляться лемех злого. И чтобы успокоить тебя окончательно, я хочу сказать тебе, что буду ухаживать за тобой всю свою оставшуюся жизнь, - он наклонил к ней голову и нежно поцеловал ее горячую ладонь.
- Это было бы здорово, Лагунов.
- Трое парней на небольшой сцене брали свои инструменты. Постепенно зал наполнялся.  Лагунов с Дашей сидели за столиком вдвоем.
- Ты Даша ничего не ешь.
- Ну, значит, еще не время. Какие наши годы. Сколько мы еще съедим, -  ее хорошее настроение передалось Лагунову.
- Эти ребята совсем не плохо поют, - Лагунов смотрел на музыкантов. Первые звуки аккордов и начало песни заставили Лагунова замереть.

Только зима приукрасить дроги власть приняла,
Птиц уцелевших к людскому  порогу стаей свела.
Помню однажды лютой зимою в снег и мороз
Для красногрудой стаи в кормушку зерна принес.
Два снегиря, две забавные птицы, чувств ведь не скрыть!
Зерна друг другу  в клювах носили, в танце игры.
Только не долго радость их длилась, зло пошутив,
Выстрелил кто-то. Злую жестокость Бог не прости!
Стая взлетела, лишь паре влюбленной небо – не друг
Камнем рубиновым птица застыла, холод вокруг.
Глаз не закрыв, поднялась все же к нему, боже прости
Это не смелость и не поспешность в вечность уйти.
Сверху как камень, в стекло лобовое птица пошла.
С чувством потери смысла и веры, жить не могла.
Алые капли как редкие звезды падали вниз.
И уходила в небо бесследно вечная жизнь.

После окончания песни Лагунов встал и подошел к музыканту, который пел песню:
-  Хорошая песня, кто автор  текста?
Молодой мужчина,  слегка смутившись,  ответил:
- Спасибо.  Я автор этой песни, - он протянул руку,  - Меня зовут Алексей. Почему она вас так тронула? – Алексей положил гитару и,  облокотившись на высокую спинку стула,  ждал  ответа.
- Да, брат долгая история, но если совсем коротко, я тоже потерял любимую подобным образом.
- Как это? – не скрывая удивления, спросил  Алексей.
- Так вот. Она погибла здесь, в Волгограде в автомобильной катастрофе.
- А вы не здешний?
- Нет, я из  Москвы.
- И что вы сюда к нам приехали?
- Я приехал на могилу этой женщины.
- Простите за бестактность, - Алексей поправил волнистые, темные волосы и потянулся за сигаретой.
- Да, ничего.
- Но я вижу у вас новая, очаровательная спутница.
- Это ее дочь.
- О, господи, простите еще раз. Ну, что я такой неловкий, - Алексей явно смутился.
- Давайте я спою еще раз эту песню для вас.
- Да, конечно. А как тебе эта история пришла в голову?
Алексей не сразу ответил: - Этот плохой мальчик,  который из духовки убил снегиря, я. Затем я видел, как снегирь слишком долго прилетал на крышу. Он ждал ее. Меня это сильно тронуло. Уже,  будучи взрослым я написал стихи.
- Как ты думаешь, снегирь мог разбиться о лобовое стекло машины?
- Думаю, мог, но окончание истории я придумал.
- Спасибо, - Лагунов подошел к Даше и сел за стол.
- Женя, тебя взволновала  эта песня?
- Они нам еще раз споют. Лагунов закрыл лицо руками и опустил голову. Слова и музыка обжигали сознание. «Почему я не поступил как тот снегирь? А может, еще не время?»
- Женя, давай потанцуем, - Даша уже вставала, держа его за руку.
Ее легкость, отсутствие скованности, нежность и какая-то редкая стыдливость делали Дашу еще прекрасней. Необыкновенная теплота ее рук, легкое, трепетное касание ее тела, чуть возбужденное дыхание и поразительно родной взгляд все это приводило Лагунова в состояние  невесомости, полета.   
- Поцелуй меня, Женя, - Даша чуть приподнялась и приблизилась к нему.
- Женя, мы остались вдвоем, - она слегка повернула голову, оторвавшись от него,  и увидела, что никто кроме них не танцует, - наверно, они не хотят мешать нам.
- Наверно.
- Мы уходим?
- Да. Когда они рассчитались и встали, подошел Алексей:
- Рад был познакомиться с вами, - он подал руку Лагунову.
- Я тоже.
- Мужик, ты счастливый, но ты не поступай как тот снегирь.
- А как? Ты видишь другой  путь.  Оба молчали.
- Нет,  брат, я не вижу.
- И я не вижу.
- Ну,  тогда прощай. Они крепко пожали руки и Лагунов с Дашей вышли из кафе.
Теплый, тихий летний вечер уютно встретил, отдавая ночной свежестью.
- О чем вы говорили с ним? – Даша прижалась к Лагунову.
- О  том,  как надо жить гордо.
- Тебя тронула эта история?
- Эта обычная история живых  существ,  преданных друг другу.
- Женя, мне надо домой, Максим точно сегодня не уснет без меня. Встреча, я думаю, сильно взволновала его и он хочет, чтобы я рассказала ему о тебе. Но мне не хочется тебя отпускать, - Даша остановилась, - Отправь меня домой, у меня самой не хватает сил.
- Да, да, сейчас, - Лагунов поднял руку мимо проезжавшего такси.
- Сначала я отвезу тебя домой, затем уеду сам. Они расположились на заднем сидении такси.
- Женя, ты помнишь, что написал мне письмо, тогда когда вы дружили с мамой?
- Кажется, помню.
- Оно при мне.  Хочешь,  я дам его тебе почитать? Но только до завтра, затем ты мне его вернешь, - Даша открыла сумочку и достав сверток, протянула его Лагунову.
- Прочтешь в гостинице, хорошо?
- Да, - он бережно взял свернутый лист бумаги и,  не разворачивая,  положил его в карман.
– Тебе правда надо домой сегодня? – Лагунов держал Дашины руки.
- Да, Женечка, сегодня надо, а потом будет не надо и столько, сколько ты захочешь, - она улыбалась.
Мы, кажется,  приехали. Лагунов сказал водителю, чтобы тот не уезжал,  и они вышли из машины.
Я не буду заходить,  уже поздно, но мне очень хочется, - они не торопливо шли к подъезду.
Можно, я позвоню тебе сегодня? – Даша остановилась,  - Ступай в машину, дальше я сама. Я чувствую, что воля покидает меня,  и я могу остаться с тобой, - она почти упрашивала его.
До завтра. Даша, ты очень честная девушка и не терзай себя за свои поступки - Лагунов не решался отпустить ее руку, - Твое любовное погружение естественно и здесь нет места стыду и упрекам. Оно заслуживает лишь восхищения, здоровой зависти. Это состояние крайне редкое и до безумия восхитительное. Гордись этим, девочка моя. Только осененный любовью может творить человек, то есть  только в безусловной вере в совершенство и правду.  И кто не входит в это чудесное состояние должен увянуть, сделаться бесчестным.
Спасибо, Женя, мне нужны эти слова и, именно, сейчас.
Этот озноб поцелуя, когда проваливаешься в бездну удовольствий, в этот восхитительный мир прекрасных эмоций, в хранилище, где лежит более утонченное и более здоровое сознание.
В гостиницу Лагунов приехал поздно и как только он вошел в номер, зазвонил телефон. «Это Даша»
Женя, спокойной ночи. Я очень скучаю без тебя.
Я тоже. Она положила трубку.
Он разделся и,  взяв Дашино письмо, лег с ним в кровать.
«Сколько лет этому письму?» она развернул лист и начал медленно и внимательно читать:
Даша!
Так случилось, что я впервые обращаюсь к молодой девушке с весьма деликатной просьбой, и эта просьба на первый взгляд  совершенно понятна: я хочу чтобы ты посмотрела на свою маму как на женщину, как на человека, которому в этом мире присуще все: и радость от улыбок своих деток, и их плачь и капризы. Тяжелый труд и желание жить
Я желаю тебя: ты достойна быть познана
Она верит в возможность исправить мир при помощи эмоций.
Сохранить в ней то чудесное состояние и желания познавать этот мир прекрасных отношений

Е.Л.
«Я напишу тебе еще кучу писем, моя милая Дашенька». Он выключил свет и погрузился в сон, уставший от самого счастливого и сумасшедшего дня.

5.


Утро! Как прекрасна его свежесть! Новизна! Скорей иллюзия новизны. Утром всегда другие ощущения, они более  романтичные.  Ночь, как тонкий фильтр, в котором отстаиваются грубые, тяжелые мысли и пока они не наполнились реальным содержанием, они не беспокоят нас.
Лагунов понял, что ждал этого утра, ждал его с нетерпением. «Что же мне так желанно? Чего я жду от сегодняшнего дня с таким трепетом?»  Он знал ответ, но гнал эти мысли и стыдил себя за них. «Надо позвонить домой. Обязательно позвонить, как там Ира, Вера. Они ждут меня и волнуются, а мои волнения совсем по другому  поводу».
Он резко встал с постели и подошел к окну. Яркий, солнечный свет заставил улыбнуться. «Как много здесь солнца! Отсюда и энергичные люди. Наверно, в них меньше пороков.  Ну хватит, Лагунов, не выдумывай басни». Он подошел к телефону и начал набирать домашний телефон, одновременно тянулся за часами. «Ого, девятый час. Долго же я спал. Ира точно на работе, а Вера должна быть дома». Трубку сняла дочь.
- Привет, Вера. Мама где?
Лагунов сказал, что очень скоро приедет, если не сегодня вечером, то завтра точно будет и просил не волноваться. Билет на самолет он возьмет в любой момент через Дашу.
После разговора с дочерью он сел и начал набрасывать план на день.
План получился небольшим, но емким. Первым, что наметил себе Лагунов,  изучить дело по факту гибели Наташи. Затем организация заказа памятника. Встреча с Андреем пока не получалась. «Да и не о чем мне с ним разговаривать» – решил он и пошел в ванну.
«Почему не звонит Даша. Утром следует взять доверенность у нотариуса для того, чтобы ему разрешили изучить материалы уголовного дела. А было ли уголовное дело? Может,  ограничились проверкой и отказали в возбуждении? Все может быть. Даша ничего пояснить не может». Мягкий звонок телефона отвлек его.  Звонила Даша.  Спросила,  как ему спалось и когда они встретятся и где. Лагунов сказал, что заедет к ней домой через полчаса. Просил быть готовой.
После вызова такси, Лагунов спустился в фойе. «Никакой информации у меня нет. В каком отделе милиции находится дело?» это начинало злить. «Здесь можно зависнуть надолго».
Подъезжая к дому, он позвонил Даше,  и просил выти, назвав номер такси. Когда они заезжали во двор, Даша уже стояла возле подъезда. «Ну, девчонка. Все понимает с лету. Ух, Дашка-очаровашка» – нежно подумал Лагунов, выходя ей навстречу.
Здравствуйте, Евгений Михайлович, - Даша искренне улыбалась и почти бросилась ему навстречу.
Привет, красавица, - просто сказал Лагунов, не скрывая своего очарования, - Ты паспорт не забыла?
Нет, все с собой.
Тогда в машину.  Дорогой остальное обсудим.
Лагунов попросил водителя найти для начала нотариальную контору и обратился к Даше:
я бы хотел ознакомиться с материалами дела по факту гибели Наташа, для этого мне нужна от тебя доверенность. Сейчас мы ее возьмем, а ты мне скажи в каком отделе милиции проводили проверку по факту дорожного происшествия. Даша не задумываясь ответила:
В Советском РОВД.
А вы,  в каком районе живете?
Мы живем в Пролетарском.
Водитель остановил машину и показал на здание:
Здесь нотариальная контора. Лагунов с Дашей вышли и через двадцать минут вернулись в машину.
Теперь едем в отдел внутренних дел Советского района, - почти отчеканил Лагунов.
Евгений Михайлович, я вам в милиции нужна?
Даша, ты, конечно, нужна, но у нас совершенно нет времени все делать последовательно. Мы поступим иначе. Сейчас я  буду изучать дело в милиции, а ты тем временем на этой же машине найдешь гранитную мастерскую, а потом мы с тобой выберем и закажем памятник. Мобильник у тебя с собой?
Да.
Ты освоила его?
Да.
Тогда обязательно звони и прошу тебя, докладывай чем ты занимаешься, что получается, а что нет. Помни, Дашенька, времени у нас с тобой в обрез.
Хорошо, я все поняла, - Даша была собрана как никогда. Она даже не улыбнулась.
Подъехав к зданию отдела, Лагунов вышел и обращаясь к Даше повторил:
Дашенька, я жду от тебя звонка.

Перед тем как войти в здании милиции, Лагунов взял в палатке коробку конфет и  бутылку добротного красного вина.
В канцелярии, пожилая женщина долго читала доверенность, затем изучала удостоверение Лагунова, после чего мягко попросила сделать письменный запрос и подписать его у начальника.
Лагунов подал пакет женщине и вежливо сказал:
я все сделаю, но прошу Вас найдите мне материал. Я сегодня должен улететь в Москву.
Женщина спокойно приняла пакет и попросила подождать минут пять в коридоре. «Только бы она его нашла. Прошло пять лет. Материал или дело в архиве. Это столько времени потребуется.» Лагунов вошел в кабинет. Женщина рылась в большом шкафе.
Простите, - и когда та повернула голову, лагунов протянул ей пятьсот рублей, - это вам за скорость.
Ну вы какой-то неугомонный, - уже вежливей сказала она и взяла деньги.
Вы можете остаться здесь,  - она достала еще несколько пачек и начала развязывать одну из них.
Ну, вот, наконец, - женщина подала Лагунову тонкую папочку.
«Мерзавцы, даже дело не возбуждали. Что им смерть человека. Все продано в этой России». – Лагунов брал материал как самую драгоценную свою вещь. «Прости меня, Наташа. В этих жалких бумажонках подведен итог твоей прекрасной жизни. Мне стыдно за них и больно за всех». Злость волной накатывалась на него.
Вы можете здесь поработать, - женщина приветливо показала на стул.
Простите, как вас зовут, - обратился он к женщине.
Вера Петровна, - совсем по-доброму ответила она.
Вера Петровна, я вижу,  у вас есть ксерокс. Здесь всего пять листов. Вы бы не сняли мне копии.
Да, нет проблем.  Она живо взяла материал, тут же расшила его и начала ксерить. Лагунов получал копии материалов и бережно укладывал их в припасенный для этих целей целлофановый файл.
Там есть схема происшествия, вы, пожалуйста, добавьте контрастности на нее. Уж слишком она бледная. Боюсь, что копия получится не читаемая.
Хорошо, -  в интонации женщины не было слышно раздражения.
Когда последний лист был передан, Лагунов поблагодарил ее и,  попрощавшись, вышел. «Надо звонить Даше. Она не ожидает, что я так оперативно получу материал».
Он вышел из здания отдела и позвонил.
Даша ответила не сразу. «Не привыкла еще» , - ожидая ответа, подумал Лагунов.
Дашенька, ты где?
Я еще в дороге. Мы ищем мастерскую.
Я  уже имею материал на руках. Если можно, приезжайте и заберите меня.
Хорошо, ждите нас возле здания милиции.
Лагунов убрал телефон и подошел к скамейке. Хотелось немедленно прочитать материал. Он удобно расположился и достав копии.  «Господи, всего шесть листочков. Да, не заботится наше государство о своих гражданах, относятся как к мусору».  Он сложил листы по порядку и начал внимательно читать.
Из материалов дела Лагунов понял, что Наташа была сбита автомобилем ВАЗ 2108 под управлением некого Лисовского.
Из объяснений водителя следовало, что Наташа пыталась перейти улицу в не установленном месте, однако схема расположения трупа и осыпь стекла, свидетельствовали, что наезд произошел на пешеходном переходе. «Почему работник ГИБДД пришел к выводу, что в ДТП виновна сама потерпевшая? Прокурор, подписавший материал, либо не читал его, либо был явно заинтересован. Да, никто не обжаловал решение милиции. А кому было обжаловать? Андрею? Что он в этом смыслить?» Лагунов прочитал протокол осмотра места происшествия и понял, что и протокол и схема, все эти основополагающие, объективные документы свидетельствовали о вине водителя. «Он должен был согласно правил дорожного движения  пешехода, стоящего на пешеходном переходе. Лагунов дочитал все листы и зло бросил бумаги на скамейку.
«Кто утаил истину по делу?» Лагунов еще раз вернулся с документам. Протокол и схему на месте происшествия составлял некий сотрудник ГИДД Леонов.  Затем материал был передан дознавателю Самохину. «Этот подлец и  загубил дело». Лагунов взял объяснение Андрея и стал внимательно его читать. «Что он пишет?» Лагунова покоробила фраза «Претензий к водителю не имею». Понятно, что Самохин обработал этого безвольного человека, но чтобы дойти до такой степени прощения. Где вера в разум близкого  и родного человека? В справедливость? Что зло должно быть наказано? За что он простил водителя, который лишил жизни  его близкого человека? Эх, Андрей! А ты Лагунов, что сделал, чтобы разобраться в этом важном для тебя эпизоде жизни? Если бы не случайная встреча с Дашей, так бы и не знал судьбу своей любимой. Нет, Лагунов, не перекладывай вины на других, сначала сам попытайся что-нибудь сделать». Он увидел знакомое такси и поел навстречу Даше, которая уже вышла из машины.
Лагунов был взволнован. Даша заметила его состояние:
Что-то случилось, Евгений Михайлович?
Да, случилось, - выпалил он. – Я только что прочитал материал по факту происшествия. Я считаю, что человек, который совершил наезд на Наташу,  не понес заслуженного наказания. Выводы дознавателя явно надуманны и оскверняют память о Наташе. Она не виновна. Ее обвинили.
В чем, Евгений Михайлович, обвинили маму? – не совсем понимая слов Лагунова,  тревожно спросила Даша.  Лагунов понял, что говорит слишком профессионально, а значит не понятно для нее.
Дашенька, если случается дорожно-транспортное происшествие, то как правило,  кто-то из участников виновен, то есть как и для водителя так и для пешехода прописаны правила, которыми и следует руководствоваться если ты становишься участником дорожного движения. В данном материале обвинили Наташу. Мое мнение, что виновен водитель автомобиля, который совершил наезд на Наташу самом деле.
Почему приняли такое неверное решение? – Даша расстроено смотрела на Лагунова.
Ну, что тебе сказать, девочка моя, причин может быть много и самых разных. Это и равнодушие чиновников за судьбы людей, и элементарная неграмотность или халатность сотрудников милиции, и корысть должностных лиц, от которых зависит какое принять решение. Они медленно шли к машине.
Да, Евгений Михайлович, водитель волнуется. Просил заплатить ему вперед. Он не знает,  сколько ему   с нами работать.
Сейчас решим. Когда они подошли к машине, Лагунов, усаживаясь, спросил:
Как мы с вами договоримся об оплате?
А как долго я вам буду ужен? – водитель улыбался.
Я не могу сказать точно. Можно договориться по часовой оплате, - предложил Лагунов и добавил, - предположим,  в час мы платим вам триста рублей. Водитель не сразу сообразил, но когда прикинул, то тут же согласился. Лагунов достал деньги и отдал водителю тысячу рублей:
Это вам для начала, а там сами считайте. Ездим ли мы или стоим, время идет. Договорились?
Да, конечно,  довольно ответил он, забирая деньги.
И сразу давайте познакомимся. Меня зовут Евгений, девушку Даша,  а вас?
Меня Николай, - дружелюбно ответил он, резко меняя свое расположение к пассажирам.
Николай, сейчас я узнаю,  где находится прокуратура Советского района,  и мы едем туда.
Не надо узнавать, я знаю.  Это совсем близко. Мы там будем через пять минут. Я родился в этом городе и знаю его как свои пять пальцев. Так, что располагайте моими географическими познаниями.  Вы,  я вижу,  намерены сегодня много мест посетить в нашем городе, поэтому можете мне ваш план посещения представить, а я уже вам посоветую куда ближе, а куда дальше ехать. «Как он разговорился. Что значит заинтересованность. Да и нам спокойней, не будет дергать по мелочам» – подумал Лагунов и вслух заметил:
Прекрасно,  - Тогда едем, у нас слишком мало времени.
По дороге Лагунов рассказал Даше, зачем они едут в прокуратуру,  и спросил, найдут ли они сегодня гранитную мастерскую. Даша успокоила, что уже знает адрес мастерской, лишь бы хватило на все время.
Даша, я хочу тебе сказать, что содержание материала несколько меняет мои планы. Я намерен заняться ими в первую очередь. Поэтому сейчас я обязательно зайду к прокурору и попробую убедить его в неверно принятом решении.  Если прокурору отменит это решение  для дополнительной проверки, я останусь в прокуратуре чтоб письменно изложить все вопросы, ответы на которые должны изменить картину дорожного происшествия.  Даша слушала Лагунова и думала «Убеждай Лагунов, пожалуйста, убеждай прокурора и оставайся здесь со мной еще хотя бы на неделю».
Даша, ты меня слушаешь?
Да, слушаю. Мне то,  что сейчас делать, - она растерянно смотрела на него.
Наверно, пока подожди меня, - он выходил из машины, которая остановилась возле старинного, четырех этажного здания.
Прокуратура занимает весь второй этаж, - напутствовала уходящего Лагунова водитель.
Лагунов прошел по коридору и когда увидел табличку с надписью «Прокурор старший советник юстиции Поспелов Алексей Петрович» вошел в кабинет. Секретарь, женщина лет сорока подняла голову от стола и спросила:
Вы к кому?
Я хотел видеть Алексея Петровича.
А вы кто?
Я адвокат из Москвы.
Вы по какому-то конкретному делу?
Да, именно, по- конкретному, - обрадовался Лагунов, что не надо долго рассказывать цели своего визита.
И что мне сказать Алексею Петровичу?
Скажите, что я по дорожно-транспортному происшествию где имеется погибший. Хотел бы посоветоваться с прокурором о дальнейшем судьбе этого дела.
А фамилия потерпевшей вы можете назвать?
Да, могу. Это Королева Наталья, - Лагунов видел,  как женщина быстро что-то записывает.
И когда случилось дорожное?
В 1997 году.
Это столько времени уже прошло?
Да, дело не новое, - Лагунов уже начинал нервничать. «Она может не пропустить, уж очень дотошная дама»
А вы не желаете зайти к его заместителю?
Если позволите, я пройду к Алексею Петровичу. Я займу у него не много времени.
Хорошо, я доложу, ждите, - она закончила свои записи и прошла в кабинет к прокурору. Лагунов сел на стул. Он осмотрел приемную. «Большая, но простоватая. Да это не столичные мэтры правоохранительных органов, где каждый второй клиент – спонсор. И какой спонсор!»
Женщина вышла и, как показалось Лагунову, не совсем довольно попросила его зайти.
Приятный мужчина, лет сорока пяти, спортивного сложения, уверенно сидел в высоком кожаном кресле за широким столом, заваленным делами и бумагами. «Много мужик работает и мало кому доверяет» – сразу подумал Лагунов, оглядывая объем бумаг на столе. Поспелов показал Лагунову на стул:
Присаживайтесь. Вера Ивановна представила вас московским адвокатом, -  с легкой иронией добавил он. Лагунов достал удостоверение и протянул его прокурору.
Я не стал уточнять свою должность секретарю в надежде, что это поможет мне добиться встречи с вами, откровенно признался Лагунов.  Поспелов внимательно прочитал удостоверение и спросил:
И чем занимается ваша правовая фирма?
Наш профиль – международное право. Мы обслуживаем почти половину иностранных  фирм, расположенных в столице. В том числе выполняем услуги в сфере уголовного права. Так, что я действительно, практикующий  адвокат.
Хорошо, рассказывайте, что привело вас к нам, если можно короче, - Поспелов поставил обе руки на стол, показывая, что он готов внимательно выслушать Лагунова.
В 1997 году в городе  Волгограде на пешеходном переходе была сбита женщина-пешеход, которая от полученных телесных повреждений скончалась на месте происшествия. Сотрудники ГИБДД, проведя проверку, нашли, что виновной оказалось пешеход и отказали в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления в действиях водителя. Я пока не называю фамилии, объясняя лишь суть вопроса.  Поспелов вдруг перебил:
Даже для опытного адвоката вы слишком профессионально объясняете ситуацию. Вы что специализируетесь на дорожных преступлениях?
Нет, будучи следователем, я около двух лет расследовал дорожные дела. Опыт, как говорят в Росси, не пропьешь.
Ах,  вот как, - Поспелов откинулся на спинку кресла.
Вы что ушли из органов?
Да, ушел по выслуге лет на пенсию.
Простите, а какая ваша адвокатская практика?
Чуть более четырех лет, включая и занятия нынешние.
Хорошо, продолжайте.
Я сегодня изучил материал. Смешно сказать, там всего пять листов, но не важно. Схема и протокол осмотра свидетельствуют о том,  что я вам сказал. Потерпевшая были сбита автомобилем точно на пешеходном переходе, причем не в его начале, а в  конце по ее направлению движения. То есть водитель прекрасно видел как она шла. Я хочу сказать, что о моменте внезапности для водителя даже и не идет речи. Я уже не говорю, что не была проведена автотехническая экспертиза, то есть исследование, коль уж дело не возбуждалось.
Кто подписывал материал из прокуратуры?
Лагунов достал копии и протянул Поспелову постановление.
Поспелов взял лист и начал его читать:
А,  Ковальчук, ну, ну. Он сейчас в областной прокуратуре, уже полковник, то есть старший советник. Когда-то работал здесь заместителем. Лагунов уловил в тоне прокурора не доброжелательность к фамилии Ковальчук. Это вселяло какие-то надежды на расположение. 
Дайте мне остальные бумаги, - Поспелов протянул руку.
Лагунов ждал,  пока тот все прочтет.
У вас есть с родственниками соглашение на участие в этом деле?
«Ну, вот первый прокол. С трудом попадаю га прием, а главное не успел сделать. Нет, так работать нельзя, надо Женя поответственней».
Пока нет, но я сейчас возьму доверенность от дочери погибшей.
Что вы хотите от нас?
Для начала отменить материал для дополнительной проверки с обязательным проведением автотехнического исследования и опроса хотя бы нескольких очевидцев, которых указывает некий Гришин и, конечно,  родственников.
Почему это не было сделано раньше, как вы думаете? – Поспелов аккуратно складывал прочитанные листы в одну стопку.
Некому. Муж пил, дети маленькие. Родственники не интересовались судьбой Наташи, - Лагунов старался говорить кратко, помня о просьбе Поспелова.
Да, ситуация типичная для российской семьи. Вот почему и жируют наши чиновники. Когда вы намерены это сделать?
Алексей Петрович, я действительно, приехал разобраться с этим вопросом и сделаю эти бумаги через час. Я понимаю вашу загруженность, но прошу вас уделить этому делу внимание. Я заплачу за все хлопоты.
Как же вы это видите? Вы сами отработали в правоохранительных органах и предлагаете мне, прокурору,  заплатить за мои функциональные обязанности. Мне за это платит государство.  Да, ребята из Москвы, испорченные вы люди.
Нет, не испорченные. Я могу купить вашей прокуратуре компьютер с принтером в качестве спонсорской помощи в пределах тысячи долларов.
Да, вы очень конкретный человек. Только не пойму,  какие же нужны гонорары за это дело получить, чтобы так щедро выступать спонсором?
Алексей Петрович, это очень личное, если хотите это мой долг перед этой семьей, перед этой женщиной.
Вы раньше знали ее?
Да, мы жили в одном городе. Практически из-за наших отношений семья их уехала в Волгоград,  где она и погибла.
А где вы были раньше?  Простите, что я вам задал такой не совсем корректный вопрос.
Нет, все правильно, вы спросили. Вопрос логичный. О смерти Наташи я узнал ровно десять дней назад,  - Лагунов замолчал.
Ну, да ладно, -понимающе ответил сам Поспелов и набрал номер телефона. В дверь заглянула женщина-секретарь.
Марья Ивановна, сделай нам два стаканчика крепкого чая и принеси сюда.  Я пока занят. И пригласи ко мне Рыкова.
Лагунов понял, что дело тронулось и стало как-то легче.
Можно я от вас позвоню.
Да, звоните, - Поспелов взял со стола телефон и подвинул его к Лагунову.
Нет, у меня есть свой,  - смущенно ответил Лагунов и начал набирать номер Дашу.
Даша, ты езжай, оформляй доверенность и когда вернешься, позвони, я выйду.  Он закрыл крышку телефона и убрал в карман.
Вот, узнаю столичных адвокатов, - весело заметил Поспелов, убирая телефон на место.  Вошел молодой человек и спросил:
Вызывали, Алексей Петрович?
Да.  Олег,  подойди и познакомься, - Поспелов указал на Лагунова. После знакомства, прокурор сказал:
Олег, ты все у меня просишь компьютер. Был такой разговор?
Да, был, - парень стоял, рассматривая Лагунова и,  понимая, откуда дует ветер.
Вот господин, который тебе может помочь, но конечно не новый, но чтобы он тебе помогал в работе. А теперь слушай меня внимательно и записывай. Олег быстро взял лист бумаги и ручку.
Ну,  ты уж не буквально понимай мои просьбы, - полушутя добавил Поспелов, смущая своего  сотрудника, который убирал бумагу от себя.
Нет, нет,  бумага тебе понадобится. Сейчас возьмешь этот материал, здесь ксерокопии. Немедленно свяжись с канцелярией Советского РОВД и запроси этот материал. Я дам тебе своего водителя. Изучи внимательно. Отмени его от моего имени и назначь дополнительную проверку. Нет, если считаешь, что там,  на лицо состав преступления со стороны водителя, то лучше сразу же возбуди уголовное дело и направь его с вопросами в следственный отдел Советского РОВД. Дробышеву скажи, как бы по секрету, что дело на особом контроле. Пусть доводят до суда, -  Поспелов вышел из-за стола,  и подошел к окну.
А что касается спонсорской помощи, то подбери, но сегодня же, аппарат в пределах 300-400 долларов, деньги я тебе дам. Понял?
Да, все понял.
Иди и выполняй. На все тебе час и моя автомашина с водителем. Ступай.
Когда Олег вышел, Поспелов подошел к телефону и,  набрав номер, сказал:
Елена Марковна, скажите Володе, что он поступает в его распоряжение на один час, не более, -  и, положив трубку, произнес: - Молодежи только дай машину, точно уедут на пляж. Кстати, Евгений Михайлович,  вы у нас были на пляже? – он отпивал чай маленькими глотками.
В этот раз пока не был. Я только вчера прилетел.
А да вы у нас не впервой?
После школы я поступил в Качинское.
О, да вы летчик-истребитель?
Нет, не довелось. 
Что же помешало?
С этого года, когда я поступил, учебно-тренировочные полеты начались с первого года обучения. Преподавательский состав не был готов обучать первогодков.  У меня пятый полет неудачный. Я ушел.
Без травм?
Я да, а мой инструктор без ноги.
То есть судьба снова вас свела с этим городом.
Выходит да, как-то грустно ответил Лагунов. Он выпил чай и достал бумажник.
Я вам даю тысячу, как обещал, - Лагунов протянул Поспелову деньги.
Ну, дело еще не сделано. Обещать я вам могу, но жизнь может по разному распорядиться. Будет честней, если вы дадите мне ровно половину этой суммы.  Лагунов не стал уговаривать, он отсчитал половину и положил на стол.  Поспелов убрал деньги в стол:
Спасибо, Евгений Михайлович за спонсорство. Вы сейчас накидайте нам заявление, где можете указать и вопросы для эксперта и оставьте его у секретаря. Когда будет готова ваша доверенность, тоже занесите ее секретарю. Если я буду,  нужен, можете зайти ко мне, но я думаю, что Олег все сделает. Он парень дельный. Завтра обязательно загляните  ко мне. Уже будет какая-то ясность по этому делу. Договорились?
Да, чуть не забыл. Вы бы не могли нам скинуть факсом из Москвы письмо, что передаете нам безвозмездно компьютер. У нас все таки отчетность.
У меня с собой есть фирменные бланки со штампом. Я имею права подписи. Поэтому я все сделаю, как только ваш сотрудник даст мне реквизиты на него, - Лагунов говорил спокойно, словно готов был к этому разговору заранее.
Они пожали руки,  и Лагунов вышел из кабинета.
«Приятный мужик. Он наверняка все сделает по уму. Сейчас напишу заявление  и подготовлю письмо.  Где бы мне расположиться? Бумага у меня есть. Почему не звонит Даша?» – Лагунов вышел из здания и достал телефон.
Дашенька, ты где?
Я взяла доверенность у нотариуса,  и мы уже подъезжаем к вам.
Жду и очень скучаю.
Я тоже, - ласково ответила Даша.
Через пять минут Лагунов увидел знакомый автомобиль.
Когда они остановились, Лагунов подошел к машине.
Даша, кажется, все идет по плану. Сейчас я напишу пару бумаг. Мы оставим их в прокуратуре,  и сами поедем дальше выполнять свою программу, - он сел в машину и достал бумаги из кейса.
Даша наблюдала,  как Лагунов сосредоточился на работе и не мешала ему. Водитель вышел из машины что-то осматривал снаружи.
Минут через десять Лагунов уже держал в руках документы и вновь перечитывал их:
Ну, вроде ничего не упустил,  - сказал он сам себе вслух.
Пойду отдам. Потерпите еще несколько минут, - он взглянул на Дашу, которая вытирала платочком пот с лица.
Войдя в приемную прокурора, Лагунов подошел к секретарю,  и отдал бумаги:
Алексей Петрович просил передать для Рыкова Олега, извините,  не знаю его отчества.
Он еще молодой, чтобы по отчеству его обзывать, - дружески ответила  Марья Ивановна, забирая бумаги, - сейчас же отдам их Олегу, не беспокойтесь.
Спасибо и до свидания, - Лагунов направился к выходу.
Всего доброго.
Даша стояла возле машины. Чистое небо без единой тучки и застывший воздух создавали адское пекло. Одежда намокла и было совсем не комфортно.
Устала, девочка моя. Сейчас что-нибудь перекусим и поедем. Как вы в такой жаре работаете? – обратился он к Даше.
Да, жара здесь назойливая. Я первый два года не могла себя найти в летнее время, а сейчас уже привыкла. Даже скучаю без солнца. Смотрите,  какое оно здесь яркое.
Ну, как можно его не увидеть, когда оно везде, от него даже не скрыться, он бросил кейс в машину и спросил:
Ты домой звонила? Где Макс? Дома ли отец?
Нет еще,  не звонила.  Я хотела согласовать с вами, как мы поступим дальше.  Макс обязательно спросит,  приедем ли мы на обед. Я не готова ему что-то определенное ответить.
Тогда позвони и скажи, что мы перекусим в городе. У нас еще есть дела.
Даша достала телефон и набрала номер.
Лагунов слышал, что ответил Макс,  и Даша сказала ему,  чем они намерены заняться в ближайшее время. Затем спросила, чем,  и что он будет обедать, закончила разговор.
Лагунов обратился к водителю:
Николай, где нам найти гранитную мастерскую?
Нет проблем. Если больше никуда не будем заезжать, то минут через двадцать будем на месте, - четко, по-военному ответил он.
Даша, может, сначала в мастерскую заедем?
Да, наверно, так будет правильней. Они сели в машину и через некоторое время уже были в плотном потоке движения летнего  города.
Женя, расскажи, что ты делал у прокурора? – Даша, к удивлению водителя, вдруг обратилась к Лагунову по имени. Они сидели на заднем сидении,  и Лагунов держал ее руку.
Как я хочу, чтобы твоя рука всегда была рядом, - словно не слыша вопроса девушки, тихо произнес Лагунов,  поворачиваясь к Даше.
Ты кода уезжаешь? – она подвинулась к нему ближе.
Когда надоем тебе.
Женя, ты все шутишь, - в ее голосе зазвучала обида.
Ладно, слушай, что я делал в прокуратуре, - он повернулся к ней боком.
Я попросил прокурора, чтобы тот пересмотрел решение по факту гибели Наташи и провел расследование, как того требует закон.
Дело будет вновь расследоваться?
К сожалению, Даша, расследование не проводили.
А такое возможно?
Как видишь, возможно.
Ты считаешь, что мама не виновата?
Да, я уверен. Мне показалось, что прокурор согласился с моим мнением.
Того водителя могут посадить в тюрьму?
Если докажут его виновность, то могут и лишить свободы.
Нам это надо? – Даша сказала это так спокойно.
Нам этого не надо, но государство обязано реагировать должным образом на все преступления, в  том числе и в нашем деле.
За что в данном случае судят водителя?
Водителя привлекают к уголовной ответственности за нарушение правил дорожного движения, которые привели к гибели человека.
Делай, Женя как считаешь нужным и правильным. Годы загладили острую боль и мне сейчас уже ничего не хочется делать, чтобы напоминать об этих трагических днях. Хочу,  чтобы Макс не слишком вникал в эту историю, ему это совсем ни к чему.
Максик пока не будет знать, но пройдут годы, он повзрослеет и должен прочитать решение следователя и узнать, что его мама не виновна в своей смерти.
Да, наверно, так должно быть. Спасибо тебе, Женя.
Не говори так, Даша. Это нужно было сделать сразу. Во всем виноват я, - Лагунов крепче сжал ее руку.
Не надо, Женя, не терзай себя. Машина сделала крутой разворот,  и водитель сказал, что они приехали по адресу.
Лагунов с Дашей вышли и направились в здание мастерской. В помещение стояли образцы памятников из различных природных камней, большинство из которых был мрамор. К ним подошел пожилой мужчина и спросил, что бы они хотели приобрести. Лагунов объяснил, что они хотят заказать памятник женщине, не очень большой.
Даша, посмотри, что мы может здесь заказать?
Они внимательно осмотрели представленный материал и остановились на одном из образцов. Обговорив цену и сроки изготовления, мужчина спросил фотографию Наташи. Лагунов заверил, что фотографию они принесут позже. Быстро оформив документы и названную сумму денег, они вышли из мастерской.
Евгений Михайлович, я пока материально не могу ничем помочь.
Перестань, Даша говорить о деньгах. Это все будут мои расходы. Давай больше не будем возвращаться к этому вопросу, - строгий и требовательный тон Лагунова все поставил на свои места.
Я больше не буду.
Ты завтра же принесешь фотографию Наташи сюда.
Мы завтра же принесем фотографию сюда, - поправила она его.
Откуда ты Даша, все знаешь? - Лагунов уже улыбался, Давай, девушка, что-нибудь перекусим.
Нет, в такую жару и есть. Можно выпить кофе и сьесть мороженое где-нибудь на открытом воздухе.
Николай, ты  нас не отвезешь в летнее кафе и сам перекусишь, - Лагунов обратился к водителю.
Да их здесь сколько угодно, - ответил водитель, обрадовавшись предстоящему отдыху.
Ну, вот славно, выбирай сам на твой вкус.
Машина остановилась на небольшой площадке в окружении ярких зонтов-навесов.
Все трое вышли из машины.
я вам не буду мешать и сяду отдельно, -  Николай сел за столик, предоставляя своим клиентам уединение.
Когда официантка принесла меню, Даша попросила девушку принести два кофе и мороженое.
Нет, я бы что-то сьел, - поправил Лагунов, открывая меню. Бегло пролистав буклет с яркими иллюстрациями блюд, Лагунов заказал красной рыбы,  пару салатов, два сока.
Женя, ты все это будешь есть сам, - игриво заметал Даша.
Как насчет красного сухого вина? -
Я могу сделать лишь глоточек.
Тогда по глоточку молдавского , пусть это будет красное, - Лагунов встал и подойдя к официанту, что ему сказал.
Два мощных вентилятора создавали относительную прохладу. Официант принес кофе.
Даша, расскажи о маме. Как вы здесь устроились? Как жили? Чем занималась Наташа? Даша положила сахар в чашечку и начала медленно размешивать. Глаза ее стали влажными.
Я только сейчас начала понимать, как трудно ей было здесь. После переезда мама почти полгода ходила как больная. Я часто слышала,  как она плакала. Она любила вас и сильно страдала. Однажды она разрыдалась у меня на коленях и сказала  мне, что совершила ошибку в своей жизни. Я помню,  как она сказала, что нужно жить с тем, без кого жить не можешь. До меня в то время не  доходил истинный смысл ее слов и мы с папой лишь жалели ее, считая, что ее заблуждение скоро должно пройти.  Но она увядала на глазах, как цветочек. Мне иногда, кажется, что ее смерть была слишком логична,  и все к этому шло. Если бы не дорожное происшествие, мама бы умерла просто от тоски. Мы чувствовали ее смерть, - Даша посмотрела на Лагунова: - Я наверно, говорю жуткие вещи, но это было именно так. Отец по началу злился на мать, но потом как-то успокоился и лишь изредка издевался над ней, вспоминая вашу фамилию.
Кем и где она работала?
Родители продолжали заниматься торговлей. После смерти мамы, отец начал пить. В доме стали появляться посторонние женщины. Особенно страдал Макс. У отца не хватало времени на него. Вот так мы и росли. Когда я окончила школу, мой дядя устроил меня в школу стюардес, а затем и на международные авиарейсы. Сейчас я учусь заочно в институте. Тоже помог дядя.
На столе появилась закуска и бутылка вина. Лагунов налил бокалы и, взяв бокал, сказал:
Дашенька, я перед вашей семьей в большом долгу. Теперь у меня есть ты и Максим, а у вас есть я, - он выпил и начал закусывать. Даша выпила несколько глотков и хотела поставить бокал, но передумала и выпила до конца.
Женя, мне впервые так легко и надежно. Мне кажется,  у меня появилось будущее и это будущее, я думаю, прекрасное. Я безумно рада твоему приезду,  но главное у меня проходит чувство вины перед мамой. Спасибо, тебе Женечка, - она взяла его руку, -  Я хочу держаться за твою руку всю жизнь.
Ну,  жизни у нас, предположим, разных величин, - шутливо поправил Дашу Лагунов.
Ты совсем не то говоришь, Женя. Умные говорят, лучше меньше, да лучше.
Подошел водитель:
Я буду вас ждать в машине.
Куда мы сейчас, Женя.
Я думаю, мы тебя сейчас отвезем домой, а я вернусь в гостиницу. Мне надо написать кое-какие документы по делу Наташи. Как только ты закончишь свои дела домашние, сразу мне позвонишь и мы встретимся.
Хорошо. Ты будешь к нам заходить?
Наверно, не сегодня.
Они закончили обедать.  Сели в такси и поехали отвозить Дашу.
Во дворе Дашиного дома Лагунов вышел из машины и обратился к Даше:
Ты извини, что я не захожу в дом. Я тебя буду ждать в гостинице. Ты обязательно освободись. Если какие появятся проблемы, позвони, я приеду.
Да, Евгений Михайлович, - очень грустно ответила Даша и пошла домой.
Ну, что брат, отвези меня в гостиницу и будем прощаться. Поработали мы сегодня славно.
Евгений Михайлович, вы простите меня за не совсем корректный вопрос.  Кто вам Даша?
Лагунов посмотрел на водителя:
Давай брат я не буду тебе на него отвечать.
Нет, проблем.
Они расстались возле гостиницы.


ДАША


1.

«Я, кажется, выпила совсем не мало. В каком виде я сейчас покажусь Максу»  Даша открыла своим ключом дверь и вошла в квартиру.
Дома были Макс и отец. Макс подошел к Даше и сразу же спросил:
Как дела, Даша.
Все хорошо. Мы с Евгением Михайловичем заказали маме памятник и были в прокуратуре. Так, что сейчас будем подбирать мамину фотографию на памятник.
А в прокуратуре  вы были зачем? – удивленно и непонимающее спрашивал брат.
Евгений Михайлович хочет, что мамино дело было пересмотрено.
Там что-то не так? – Максим подошел ближе к сестре.
Да, Максим, там что-то не так. Я не знаю всех юридических тонкостей, поэтому не буду тебе объяснять. Лагунов сказал, что так следует поступать и я ему доверяю.
Я то же доверяю, - очень серьезно и по-взрослому добавил Максим.
Даша потрепала брата за волосы:
Ну, и умничка. Спасибо тебе, Максим.
За что?
За то, что ты не осуждаешь меня. Максим промолчал. «может, он не понял, ну и слава  Богу, значит, ему еще не время. Но как мне хочется ему все рассказать. Он самый близкий мне на земле человечек. Максим, Максим, ну скорей ты вырастай, мне так нужен твой совет.
А он красивый, - Максим хитро улыбался.
Кто? – сразу не поняла Даша.
Кто, кто? – передразнил брат, - Евгений Михайлович, конечно.
В комнату вошел отец:
О чем вы здесь шепчетесь? – не  довольно спросил он, - Ну что виделась с Лагуновым?  Что ему надо здесь? – совсем зло продолжал он. Дашу  обидело такое отношение к человеку, который искренне желает и делает все, чтобы оказать помощь им. «Сколько можно изливать злобу на этого человека? Никакого уважения к памяти мамы» -  но Даша не стал произносить вслух своих мыслей из-за Максимки. «Ему лучше не слышать эти склоки».
Он приехал разобраться в деле по факту гибели мамы, - осторожно, чтобы не привести отца в ярость начала Даша.
Где он был раньше наш герой-любовник? – злорадно произнес отец.
Он жене знал о ее гибели, - пыталась оправдать Лагунова Даша.
Чем он сейчас может помочь нам? Снова будоражит нашу память о Наташе? Мало мы пережили? Я уже давно забыл обо всем и о нем тоже, и вот тебе, нарисовался дружочек. «Как быстро ты отец забыл и как жаль» с горечью подумала Даша.
Отец, ты должен так себя вести?
Может мне радоваться надо, что наконец-то в нашем доме появился любовничек.
Ну, хватит,- перебила его Даша, - он у тебя ничего не просит и делает, что считает нужным.
А кто его об этом просил лезть в наши семейные дела?
Это я просила его оказать помощь и дала ему доверенность на ведение дела по факту гибели мамы, - очень уверенно ответила Даша.
Ты? – отец не скрывал удивления, - Когда же ты с ним снюхалась?
Если ты будешь хамить мне, я совсем не буду с тобой ни о чем разговаривать, - Даша говорила уверенно и отец понял, что она может и замкнуться.
Ладно, пусть занимается. Может нам, что перепадет от его занятий.
Что ты имеешь ввиду? -  удивилась цинизму отца Даша.
Как что? Если в этом деле виноват водитель, то он будет платить нам за моральный вред.
Евгений Михайлович хотел к нам зайти завтра, - как бы спрашивая отца, сказала Даша.  Отец молчал. Даша видела,  как он отвернулся.
Ну, что мне ему передать? Можно ему прийти в наш дом? Отец повернул голову,  и Даша увидела в его глазах слезы.
Он меня когда-нибудь оставит в покое? Даша не знала, что ответить. Максим стоял рядом. Он слушал и молчал. «Что причинило ему боль? Он вспомнил маму в связи с приездом Лагунова? Но почему Лагунов должен напоминать ему о ней? Или  он считает его виновником трагедии? Но в чем именно? Нет, мне не понять его мотивов. Лагунов совершенно ни причем в смерти мамы. Он не стал искать с ней связи после нашего отъезда лишь потому, что не желал ей боли.  Он любил ее,  и они расстались лишь потому, что так было лучше детям,  то есть нам».
Если ты папа, не желаешь его видеть, я так и передам ему, но не надо так расстраиваться, - она прошла на кухню, давая понять, что разговор о Лагунове окончен. Даша села за стол. Подошел Максим и сел рядом.
Максим, ты что сегодня?
Отец приготовил,  и мы с ним поели, - уверенно ответил брат и добавил: -  Почему так сердится отец?
У него свои причины не любить Лагунова, давай не будем его осуждать.
Да, я знаю.
Ну, что ты знаешь? – пыталась улыбнуться Даша.
Даша, я хочу увидеть Евгения Михайловича. Уговори отца, чтобы он разрешил прийти ему к нам.
Попробую Максим. Я тоже хочу этого. Максим, поверь, Евгений Михайлович наш друг,  - она встала и пошла в свою комнату.
Максим, я сейчас немного отдохну, а, пожалуйста, найди альбом и выбери мамины фотографии на памятник.
Отец услышал о фотографиях и спросил:
Зачем нужна Наташина фотография?
На памятник.
На какой памятник? Ты заказала ей памятник?
Да, - не стала уточнять Даша.
Деньги лад Лагунов?
Да.
Отец прошел в комнату и сел на кресло:
Почему он так заботится о нас? – отец спросил как себя, но вслух, - Решает за нас, что надо, а что нет? Может он возьмет вас на содержание? – его издевательский тон был неприятен Даше.
Если тебе хочется поглумиться на памятью мамы, делай это в другом месте.
Да, он и тебя очаровал, - уже не скрывая ревности, зло произнес отец.
Хватит, папа, ступай, я хочу отдохнуть, - отвернулась и начала раздеваться, чтобы показать, что она, действительно, ложится «Иначе он не выйдет,  и будет говорить всякие гадости. Даша стояла спиной к отцу и медленно расстегивала кофточку. «Почему он не выходит? Что мне его выталкивать? Макс услышит» . Она сняла кофточку и аккуратно повесила ее на спинку кресла.
Конечно, разве он упустит такую женщину, - услышала она голос отца. «Ну, какие мерзости он говорит! В нем есть что-то святое».
По себе людей не судят, - Даша повернулась к отцу, - Не демонстрируй свою похоть своим детям.
Это ты мне демонстрируешь, а не я тебе, - ехидно сказал отец. Стало обидно и противно, что собственный отец дошел до  таких вещей, когда нормальному человеку они даже в голову не придут.
Ты совсем не ведаешь, что говоришь. Это моя комната и могу спокойно раздеться.
А ты не стесняйся, раздевайся дальше.  Мамаша у тебя была такая же. Теперь тебя не возьмешь, надо было это делать раньше.
Дашу словно окатили холодной водой. «Что делать раньше? Неужели он вынашивал мысли затащить  меня в постель? Это ужас! Откуда в нем это?». Она вспомнила, как мать рассказывала ей уже здесь в Волгограде, как отец унижал ее, приглашая в постель женщину,  и занимался любовью с ними обоими. «Похотливый петух» – зло подумала Даша.
Тебе будет стыдно, что ты сейчас говоришь и делаешь, - Даша пыталась успокоить себя.
Ты уже с ним спишь? – продолжал отец, жадно рассматривая полураздетую дочь.
Даша поняла, что разговора не получится. Говорить о нравственности и призывать отца к благоразумным поступкам бесполезно.
Не твое дело, - резко ответила она, - А сейчас уходи из комнаты.
Он уже и мою дочь прибрал к рукам, - выдавил отец.
Я рожу ему ребенка, - гордо сказала Даша. Отец широко открыл глаза:
Даша, доченька, ты что говоришь? – отец резко изменился.
То,  что слышал.  Ты не дал маме и ему быть вместе, пусть им обоим это  будет компенсацией за их страдания и любовь, которую они обрели и  сохранили, к сожалению уж без мамы.
Отец молчал. Его словно парализовало. Он стоял не двигаясь и тупо смотрел на дочь. «Нет, надо одеваться и уходить. Отдыха не будет, да и вообще жизни уже в одной квартире с ним не будет. Что же нам делать?»  она накинула кофточку и застегивая на ходу прошла мимо отца.
Максим, я сейчас уеду. Ты не скучай без меня. Я оставлю тебе номер своего сотового телефона. Позвони в любой момент. Телефон у меня с собой.
Даша, покажи телефон, - сразу заинтересовался Максим.
Даша достала из сумочки мобильник и протянула его брату, а сама пошла в ванну.
Только не набирай номера и не звони пока, говорила она уже из ванны.
Через полчаса Даша уже была готова. Она еще раз объяснила Максу куда едет,  как себя вести и вышла из квартиры.

2.


Вечерняя прохлада, сменившая душный, жаркий день, показалась благом. «Как люблю я эти вечера! Теплые, тихие, нежные, они скоро станут единственными в моей жизни желанными. Мне не следует одной идти в номер к Лагунову, надо позвонить Катьке, так будет приличней». Даша нашла скамейку и удобно расположившись,  набрала Катин номер.
Привет, красавица, - весело начала Даша, - Даю тебе пятнадцать минут и приезжай ко мне на такси. Мы с тобой поедем в гости. Катя переспросила  в какие гости они идут, будут ли там мальчики и когда поняла, что они идут к Дашенному знакомому, заверила, что будет скоро.
Ты, имей ввиду, что я звоню не из квартиры, а нахожусь возле дома на скамейке, найдешь меня. Закончив разговор, она решила, что теперь надо предупредить Лагунова, что придет не одна.  Даша долго держала телефон в руке, ни как не решаясь набрать номер. «Почему я так волнуюсь? Нет, надо собраться, он ждет звонка, а может он ждет меня? Удобно ли, что я приведу подругу к нему в номер? Я сейчас его спрошу». Она набрала номер.
Лагунов ответил не сразу.
Женя, я освободилась, но решила, что мне одной не совсем удобно к тебе приходить в гостиницу , и я решила пригласить подругу, ты не против?
Лагунов ответил, что она все правильно делает и с нетерпением ждет ее.
«Ну, вот, а я так волновалась, что получится неудобно». Мысли опять вернули ее к разговору с отцом. «Надо как-то разъезжаться. Вместе жить в одной квартире с ним уже нельзя. Поговорю с бабушкой, что она посоветует. Расскажу ей все. Пусть  знает, может и поможет нам».
Даша не заметила,  как подъехала машина и из нее выскочила радостная подруга:
А, да ты уже у нас крутая. Сотовый заимела и мне ничего не сообщила?
Они нежно обнялись.
У тебя, чувствую новостей, - продолжала Катя.
Все потом, а теперь поедем, машина ждет, - Даша взяла Катю за руку и повела к машине.
Куда мы едем, - спросил водитель, увидев двух веселых, симпатичных девушек, - Наверно, к мальчикам? - пошутил он.
Вы угадали, - спокойно ответила на шутку Даша и назвала гостиницу.
В машине Катя не давала покоя Даше. Она задавала и задавала ей вопросы, на которые Даша только кивала и иногда показывала пальцев возле головы, давая понять, что не все можно спрашивать при чужом человеке. Наконец, поняв, что Даша не будет отвечать, Катя успокоилась и обратилась к водителю:
Молодой человек, а можно у вас закурить в машине?
Лучше не надо, - вежливо ответил водитель и добавил, - Мы уже почти приехали, потерпите несколько минут.
Когда они выходили, Катя сердито высказалась:
Вы такой строгий, мы вас больше не будем вызывать. Водитель улыбнулся:
Нас таких как я в городе тысячи. До свидания, земля круглая. Не зарекайся, красавица, - попрощался он, обращаясь к Кате.
Администратор гостиницы вежливо попросила представить документы. Даша достала из сумочки свой паспорт и предъявила женщине. Она записала на какую то бумагу данные Даши и разрешила пройти.
В лифте Катя спросила:
Как я выгляжу,  Даша? Я понравлюсь твоему  парню? – она явно кокетничала.
Не парню, а взрослому мужчине и очень приятному человеку. Перестань кривляться. Если ту будешь только об этом думать, то точно будешь посмешищем.
Ну, посмотрим, - явно пытаясь завести подругу, уверенно отвечала Катя, - Еще не вечер.  А сколько ему лет? – не смущаясь,  спросила она.
Почти наш с тобой вместе возраст.
Ого, да, он, действительно взрослый. А чей он знакомый? К кому он приехал? У него есть женщина?
Выходи, болтушка, - пропуская подругу вперед, предложила Даша.
Они подошли к двери и Катя просила подождать, пока она приводила себя в порядок.
Ты когда-нибудь закончишь? – теряя терпение спросила Даша.
Даша, взрослый человек, наврено, очень внимательный, любую мелочь заметит, - не унималась Катя.
Тебе, что за него замуж выходить, - улыбалась Даша и уверенно постучала.
Лагунов открыл дверь.  Шорты на его мускулистых ногах и красивая тенниска явно произвели впечатление на Катю. Она с каким-то неподдельным вниманием рассматривала Лагунова.
Проходите девчонки, - просто сказал он, пропуская их  в номер, - я разминался чуть-чуть, - он бросил полотенце на кровать, которым вытирал пот со лба.
Мы тебя отвлекли, Женя, - Даша подошла к нему и,  достав свой платочек,  вытерла ему лицо. – Чем ты здесь занимаешься без нас?  Ты весь вспотел.  Даша заметила, что своим обращением к Лагунову удивила подругу.  Та словно онемела и стояла как вкопанная, совершенно не зная, как себя вести.
Это моя подруга и зовут ее очень мило – Катя.
Катя, а это Евгений Михайлович, - обращаясь в свою очередь к девушке, произнесла Даша.
Какое красивое имя, - Лагунов внимательно посмотрел на Катю. – вы располагайтесь, я сейчас умоюсь, - он пошел в ванную.
Ты ничего не перепутала с его возрастом? – робко, полушепотом  спросила Катя.
Что, значит, перепутала? – не понимая вопроса, переспросила та.
Да, нет ничего, - не стала уточнять Катя, -  Почему ты его называешь только по имени?
Много будешь знать, мало будешь спать, - весело ответила Даша.
Ну, ты Дашка, загадка. Смотри сколько на столе фруктов. Он, наверно, ждет кого-то в гости, а тут мы.
Да, ждет. Он ждет нас. И, пожалуйста, не комплексуй.  Сейчас познакомимся и ты успокоишься. Главное не задавай лишних вопросов мне. Я еще сама не совсем разобралась, к кому он приехал и чего он хочет. Ясно?
Куда уж там, - Катя еще больше смутилась.
И не слишком юбку задирай, - почти сурово напомнила Даша своей подруге.
А, ревнуешь? Вот сейчас и посоревнуемся,  - Катя поняла, что есть тема для развлечения.
Только попробуй, - Даша погрозила пальцем.
А вот и попробую, - уже смеясь и игриво двигаясь по комнате, заводила она Дашу.
Лагунов вышел и,  увидев, почти танцующую Дашину подругу, заметил:
А вы не плохо освоились. Берите фрукты, ешьте. Даша, угощай нашу гостью. Даша заметила, как Катя тут же загадочно посмотрела на Дашу  и сделала глазками: «Все ясно,  Дашенька.  Кто гость, а кто хозяйка»
Даша не скрывая догадки подруги  отвечал ей взглядом: «Да, да, да,  и я не стыжусь этого».  И как бы рассеять  все сомнения она встала и,  подойдя к столу, взяла большую кисть спелого винограда и, обратившись  к Кате сказал:
Ты слышала милая, ты у нас в гостях и будешь сейчас есть фрукты.
Катя брала виноград  явно шокирована услышанным, но старалась не высказать своего глубокого удивления.
Девчонки, нам явно не хватает хорошего вина. По-моему у меня в холодильнике что-то есть. Вы не против?  - он не стал ждать ответа девушек , а подошел к холодильнику и достав бутылку вина, поставил ее на стол.
Женя, а из чего мы будем пить.  У тебя, я вижу,  всего один  стакан, - Даша держала в руках стакан и осматривала номер.
Я сейчас спущусь в буфет и куплю стаканы.  Вы без меня не скучайте, - он вышел из номера.
Ну-ка,  подруга рассказывай, что это  за друг у тебя, и почему я о нем только сегодня узнала, - любопытство распирало Катю.
Я тебе все расскажу позже. Так быстро не объяснишь. Это мамин друг. Он живет в Москве. Неделю назад я его встретила в самолете. От меня он узнал, что мама погибла. Вот приехал на ее могилу,  и разобраться в этом деле, - Даша стала грустной.
Даша, мне показалось, что это твой друг. Или мне, кажется? – Катя уже не улыбалась.
Давай пока сменив тему. Обещаю тебе, мы к ней обязательно вернемся. Поэтому ты сегодня здесь. Я должна знать и твое мнение. А пока просто поболтаем о другом. Неудобно, Женя сейчас придет, - даша почти умоляла подругу.
Хорошо. Смотри,  какой шикарный номер. Наверно, люкс. Две комнаты. Спальня и холл. Я здесь первый раз, - меняя тему,  рассуждала вслух Катя.
Я,  пожалуй, позвоню домой. Нет, лучше позвонишь ты. Если трубку возьмет Максим, сразу же передашь ее мне, если отец – попроси Макса, - Даша встала и подошла к телефону.
Что у тебя с отцом, опять проблемы? – Катя осторожно спросила.
Да, - коротко ответила Даша, набирая номер своего домашнего телефона.  Ответил Макс.
Макс, как дела? Почему не звонишь? Где отец? Я здесь, у Лагунова. Ну,  все, пока, она повесила трубку,  и в это время вошел Лагунов.
Женя, я позвонила домой от тебя.
Как там Макс? У него есть что поесть?
Да, там все нормально.
Лагунов разлив вино в стаканы и подал девушкам:
Девчонки, я вас очень рад видеть. Умейте быть радостью в жизни, - он отпил глоточек,  и поставил стакан.
Катя,  ты я вижу у нас девушка стеснительная. Прекрасная черта, но мы твои друзья и будь чуть раскованней. Даша видела, как Катя смутилась.
Она еще не может прийти в себя. Так у она очень веселая и разговорчивая, - пыталась ответить за подругу Даша.
Вы к нам надолго? –  спросила Катя.
К сожалению, нет. Это поездка не запланированная. Дома ждут дела, - Лагунов говорил тихо.
Вам понравился наш город? – продолжала она.
Этот город мне не может не нравится. Слишком много личного и важного у меня с ним связано. Я, хочу надеяться, что буду чаще бывать здесь. Сейчас для этого у меня есть причины. Поэтому мы еще увидимся с вами, Катя, - весело закончил Лагунов.
Даша наблюдала  за беседой и отмечала, что Лагунов говорит искренне,  без тени иронии и шуток. «А Катька-то, так и пялится на него. Говорила ей,  не поднимай высокого юбку» она с удовольствием поймала себя на мысли, что ревнует Женю.
Чем ты Катя занимаешься в жизни? – Лагунов вновь взял стакан и поднес его к губам.
Работаю и учусь заочно. Учусь на финансово-экономическом факультете. А работаю пока в фирме агентом по недвижимости. Учусь продавать дома, квартиры, участки.
Получается?
Пока не совсем, но кое-что уже знаю.
В Москве бываешь?
Почти нет.  Жизнь сейчас дорогая, не до театров.
Девчонки, я сейчас сделаю пару нужных звонков. Вы побудете здесь одни, а я выйду в коридор, - он встал и,  взяв сотовый телефон, вышел из номера.
Ну, мужик у твоей мамы был! – Катя даже задохнулась.
Это у него была она, - поправила ее Даша.
А он богатый? – Катя отпила вина и начала есть виноград.
Что ты имеешь ввиду под богатством? Если деньги, тоя я не знаю его счетов. Но я, думаю,  мужик должен быть богат другим.
Чем же, если не деньгами, - удивилась Катя.
Своим умом, характером, опытом, если хочешь. А деньги, если это все при нем, всегда будут.
Даша, он так на тебя приятно и нежно смотрит, что я начинаю думать, что у вас с ним роман, - Катя даже прищурилась от удовольствия.
Думай, Катя, думай что хочешь, но не спеши осуждать меня.
Вот ты говоришь о богатстве. Он, здесь,  в незнакомом ему городе решил ту проблему, которую, я уверена, никто бы не решил за такой короткий промежуток времени. Да, я уверена,  он кому дал денег и не мало, но кроме денег надо еще и уметь это сделать. Понимаешь, его слушают,  когда он обращается. Значит, он находит аргументы. Вот этот сплав интеллекта и достатка и есть богатство.
Ты просто очарована им, Даша и я, признаюсь тебе, рада за тебя, - Катя стала другой, она напряглась, пропала куда-то ее игривость и шаловливость.
Здесь не только очарование, Катя.  Здесь и память о маме. Я уверена, что он любит маму и не забыл ее. Я могу ошибаться, но касаясь меня, разговаривая со мной, находясь рядом, он помнит о ней, если не сказать больше, делает все только для нее и ради нее.
Ты, что принесла себя в жертву ради своей мамы, Даша? – Катя повысила голос. Он звучал как упрек.
Нет, я не готова на такие жертвы.  Я живу,  сама по себе, - она замолчала, чтобы не сказать что-то необдуманное.
Почему ты молчишь, Даша? Ты что-то не договариваешь? – Катя взяла ее руку, - Что с тобой, девочка моя? Ты не влюблена ли?
Со мной происходит что-то непонятное, но слишком для меня приятное, - Даша опустила глаза, - Я не просто влюблена, я поглощена им, я в нем растворилась.  Я купаюсь в этом чудесном, небесном состоянии.
Даша, ты меня пугаешь. Можно увлечься  таким мужиком, я понимаю тебя, даже можно переспать с ним, но чтобы так глубоко уйти, здесь надо иметь тормоза. Он же тебе почти отец, - Катя незаметно перешла на высокие ноты.
Тихонечко, пожалуйста, не заводись, Катя, - успокаивала ее Даша, - Не говори мне так.  Я уже все решила для себя. И помни: «Никогда не говори никогда».
Бог тебе судья,  Даша. Я завидую тебе, твоему характеру, твоей воле. Мне, кажется, ты заслужила это прекрасное состояние, - Катя плакала. Она даже не вытирала слезы, которые медленно скатывались по ее красивому лицу.
Нам, наверно, пора, - Катя вытирала платком глаза, - Мы едем вместе?
Катя, ты поедешь одна. Мы сейчас вызовем такси, - Даша встала и подошла к телефону.
Катя молчала.
Так может случиться, что эта будет последняя ночь с ним в нашей жизни. Я не могу оставить его наедине с его мыслями.
Ты всегда поступаешь правильно, - Катя встала, - не вызывай, я сама поймаю машину, только проводи меня.
Сейчас предупредим Женю, - Даша выглянула в коридор.
Лагунов стоял возле окна и с кем-то разговаривал.
Женя, я сейчас провожу Катю и вернусь. Ты меня жди. Лагунов кому-то извинился и сказал, что перезвонит через минуту и закончив разговор, вошел в номер.
Я долго болтал и Катя решила уйти от нас, - он подошел к ней и увидев ее заплаканные глазки спросил Дашу:
Что-то произошло?
Нет, вспомнили школьные годы, - быстро соврала Катя и тут же добавила,  -  Мне пора, я пойду. Вам спасибо за прием.
Как все не складно получилось, - расстроился Лагунов, - Вы простите меня, что я так долго отсутствовал.
Нет, Женя, все в порядке. Кате, действительно, нужно уезжать.  Я лишь провожу ее до выхода.
Они попрощались и девушки пошли вниз.
Они стояла на улице, купаясь в ночной теплоте.
Даша,  а как долго был у них роман с твоей мамой?
Где-то около года.
Почему они расстались?
Мама говорила, что не смогла оставить нас безродного отца, который проявлял заботу о нас.  Это отец настоял на переезде, иначе бы их не разлучить.
Почему Лагунов не нашел ее здесь в Волгограде?
Они сами решили не встречаться.  Я представляю,  как было ужасно больно добровольно расставаться.
Ты ревнуешь его к своей маме?
Нет, что ты.
Даша, ты молодец, - Катя поцеловала подругу и пошла на стоянку такси.  Отойдя метров десять, она повернулась,  и помахала Даше рукой.


3.

Даша поднялась на третий этаж и,  подойдя к номеру,  остановилась. «Правильно ли я поступаю?  Не тороплю ли я события? Мне даже не у кого спросить совета».. Она толкнула дверь, которая была не заперта.
Я вернулась к тебе, Женя, - Даша подошла к нему и,  положив голову ему на грудь, заплакала.
Дашенька, что с тобой? – испуганно спросил Лагунов, - прижимая ее к себе.
Мне стыдно, что я пришла к тебе сама в номер. Но мне некуда больше идти.  У меня нет дома. Остался лишь Максим и все. Ты за это время стал мне близким,  и я с ужасом думаю, что ты завтра уедешь.
Поплачь милая, тебе будет легче, - он целовал ее руки и лицо.
Не осуждай меня, Женя, я тебя умоляю, - Даша начала всхлипывать.
Ты поступаешь правильно, солнышко мое и я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.
Уже поздно. Завтра у нас еще дела. Давай спать, - Даша сказала это так просто, словно они уже прожили несколько лет вместе. – Ты звонил домой?
Да, звонил.  Все живы и здоровы, - Лагунов гладил ее волосы.
У тебя красивые руки, Женя, - они способны любить.
У тебя красивые глаза, они не способны лгать, - он нежно убирал пряди с ее лба и смотрел в ее глаза. «Как глубоко он смотрит. Я схожу с ума от его взгляда».
Можно, я помогу тебе раздеться?  Ты устала,  - Лагунов начал расстегивать на ней  блузку.
Я хочу лечь, Женя.
Лагунов осторожно взял Дашу на руки и донес до кровати.
Ты собираешься меня положить,  - Даша с изумлением смотрела на него.
Лагунов нежно опустил ее на кровать и сел рядом.
Женя, ты  бы выключил свет.
Нет, я хочу любоваться тобой, - Лагунов продолжать расстегивать блузку.


Ты хороший помощник, - лукаво заметила Даша, - Но без моей помощи тебе не обойтись, - она поднялась, и,  сняв  с себя блузку,  подала ему:
Положи на кресло.  Он взял кофточку обеими руками и поднес ее к лицу.
«Какое удивительное внимание! Можно просто молчать, но совершать такие движения и действия, от которых захлебываешься в восторге. Чудный мой Лагунов!  Я бы  совсем не поняла маму, если она тебя не заметила. Ты плетешь узоры лона счастья для каждой женщины свое, глубоко индивидуально, без всякой фальши и стандартов. Каждой своей женщине ты открываешь свою сущность мира. Каким надо быть нежным, изобретательным, честным и сильным.  Мне уже давно не стыдно за себя.  Я не ощущаю чувство ревности.  Я лишь хочу любить тебя».
Лагунов положил блузку и,  взяв с кресла плед, накрыл им Дашу: все в порядке?
Да, спасибо, но я,  пожалуй,  разденусь. А ты собираешься ложиться? – Даша взяла его руку.
Можно я сяду возле тебя.
Можно. А как отнеслись к твоей поездке в Волгоград твои родственники?
Ира с удивительным пониманием, но, безусловно, с тревогой.
А за что она тревожится, Женя? – Даша гладила его руку.
Я, наверно, что-то лишнее рассказал ей про тебя.  Мне, кажется, она тревожится из-за тебя.
Значит, она не доверяет тебе, думая, что ты будешь за мной ухаживать. Ну, я это слишком мягко сказала, - Даша даже смутилась.
Да, не доверяет, но причины у нее для не доверия лежат в несколько иной плоскости.
А чем твоя жена отличается от других женщин?
Обычной банальной индивидуальностью, но в ней слишком хорошо выражен рационализм.
Женя, ты говоришь слишком сложными терминами, я порой не понимаю их.
Ты не понимаешь смысла слова рационализм?
Скажем так, не совсем это слово мне понятно в этом предложении, - Даша с трудом подбирала слова и произносила медленно.
Ира больше склонна верить и доверять результатам действий человека, нежели его эмоциям, чувствам. Если эти результаты ее вполне удовлетворяют, она может не заметить некоторые слабости или скажем шалости человеческие. Она очень правильно определила свою позицию на которой стоит твердо. Для нее мораль есть вынужденная ложь. Она рассуждает так: человек есть зверь,  и он в человеке должен быть обманут.
Она, что  живет по таким принципам?
Да и сохраняет при этом высокую гражданскую позицию. Брак для нее свято. И вообще она такая правильная у меня, что на нее нельзя даже рассердиться.
Если я правильно тебя поняла, чтобы ты не делал, кого бы ты не любил, ты все равно будешь с ней, будешь с семьей и все свои обязанности ты свято выполняешь. А не значит ли это, что ты то же человек рациональный?
Ты у меня такая умничка, что к твоему умозаключению ничего добавить не могу, - Лагунов наклонился к ней и поцеловал.
Женя, а могло случится, что я бы стала твоей приемной дочерью?
Но не случилось же, - улыбаясь, ответил он.
Ну, а вдруг, - Даша не унималась, она тихонько дергала за руку, требуя ответа.
А как бы  ты хотела? – Лагунов упорно уходил от не совсем своевременно вопроса.
Лагунов, ты мне скажи твердо, да или нет, - Даша строго отчеканила последние фразы.
Уверен, что нет.
Как, ты был уверен и не сказал об этом маме? – с нотками возмущения спросила Даша.
Нет, Наташа знала, что наш роман рано или поздно закончится.
Ты хочешь сказать, что вы с мамой были просты банальными любовниками, без всяких стремлений продолжать жить вместе в браке.
Даша, я не хочу с тобой обсуждать наши с Наташей отношения. Это, во-первых, не корректно по отношению к памяти о Наташе, а во-вторых, сегодня и неуместно.
Прости меня, Женя, что-то меня, действительно, занесло. Она сняла с себя оставшуюся одежду и подала Лагунову:
Положи на кресло, пожалуйста.
Здесь чего-то не хватает, - беря ее одежду,  заметил Лагунов.
Ты, пожалуйста, Женечка, не умничай, - смущенно ответила Даша, и добавила: - А если сомневаешься, можешь проверить, только, пожалуйста, выключи сначала свет.



ЛАГУНОВ

1.


«Даша!  Моя милая девочка! Мне безумно приятно и также безумно стыдно. Я уже не знаю,  кого я люблю? Тебя или Наташу? Я напрягаюсь, находясь с тобой, глядя на тебя, разговаривая с тобой, улыбаясь тебе, целуя тебя, чтобы у меня не вырвалось мое самое дорогое имя – Наташа. Почему побеждает память?  Она живет в моем сознании ярче, тоньше, чувственнее. Разве дыхание, теплота, движения любимой, ее мысли, улыбка, взгляд, слезы не добавляют накала эмоциям, чувствам? Что мне не хватает самозабвенно окунуться в прекрасную негу любви этой умной, честной и потрясающее красивой  девушки? Конечно, наш мудрый помощник рационализм. И только он.  Значит, наши чувства имеют ограничения и у каждого свое поле. А может,  ослабли инстинкты, которые заставляют нас действовать решительно и, в конце концов,  правильно? Но как мудра природа! Она позаботилась даже об этом.  Даша, видимо, этого еще не знает и не может понять, почему она, молодая, красивая, энергичная и вдруг, не так желанна, как бы ей представлялось. Постигнуть все это, значит,  ощутить глубокую боль, но затем это приносит и утешение. И кто испытает эту печаль, тот из морального человека превращается в мудрого. Лагунов, когда это к тебе пришло? Почему с Наташей ты не был так мудр? Ты загнал ее на такую высоту эмоций, где она не выдержала разряжения. Все в области морали не вечно, изменчиво, шатко, все течет, но все движется к единой цели».
Он приподнялся на локтях и рассматривал Дашу. Она спала. Пушисты, длинные  ресницы прикрывали,  казалось,  половину лица. Мягкие линии носа, тонкие, строгие губы и пряди темных, волнистых волос, все это в состоянии покоя  придавало удивительное равновесие. Он осторожно взял ее руку, которая словно в легком полете откинулась назад, и поднес к своим губам. «Какой бред мне приходит в голову? В чем же моя неумность и несправедливость если я задыхаюсь от восхищения тобой, Даша?» . Ее рука, словно ожившая от прикосновения его губ, уверенно обвила его и он, подаваясь ее воле медленно наклонялся, пока  его губы не коснулись ее губ.
Почему ты не спишь, Женя? Ты терзаешь себя мыслями о том, правильно ли ты поступаешь? Не отвечай мне. Ты не знаешь ответа, - она продолжала шептать ему на ухо, словно они были не одни.
Я должна сказать тебе, что ты дал мне крылья, научил меня летать. У меня никогда не зародиться в голове мысль о сожалении своего поступка. И еще, Женя, если у меня родится дочь, я назову ее Наташа, если сын, то твоим именем Женя. Ты не против? Лагунов чувствовал,  как покрывается его тело мурашками. «Вот как они звучат, эти интимнейшие звуки души: наслаждение повышенным, напряженным настроением, желание жизненности во чтобы то ни стало, сочетание экстаза с наивностью».
Почему ты говоришь «я» и не говоришь  «мы»?
Женечка, возможно, эта наша последняя ночь. Ты уже знаешь, что я сама к тебе не приеду, а ты, я думаю, не позовешь меня. Ведь так? – она трогала его волосы, - Ты сегодня уезжаешь?
Я уеду, если все,  о чем я просил прокурора будет сделано, - он замолчал. «Даша, умница, ты не требуешь ответа, на свои вопросы, на которые бы я все равно тебе не ответил. Утешать тебя? Врать тебе? Нет,  ты слишком умна для этого» .


2.

Они стояли на огромном балконе аэропорта. Масса огней, освещающих летное поле и взлетные полосы, создавали вид огромных гирлянд.  Рев взлетающих самолетов разрывал редкую, вечернюю тишину. Мелкий, теплый дождь ласкал раскаленный асфальт, покрывая тонкой, прозрачной дымкой испарения. Словно участок густого тумана раскатали в тонкий слой и небрежно бросили на дорогу.
У вас бывает прохладно хоть вечером? - Лагунов обмахивался купленной в дорогу газетой. Даша молчала. Ее состояние напоминало ожидания прыжка с высокого  трамплина: вся скована, собрана и сосредоточена.
Что тебя так беспокоит? Ты вся в напряжении, Дашенька, - Лагунов прикоснулся к ее плечу. И вдруг она резко повернулась и бросилась ему на шею. Ее хрупкие руки сильно прижимали его тело к себе. Немая просьба: «Не уезжай, Лагунов»  ноющей болью уверенно вползала в его сознание.
Что я могу сделать для тебя, Даша? – он бережно держал это родное ему только создание.
Не меняй своих принципов, она подняла голову с его груди и внимательно посмотрела на него, - Два дня я жила в состоянии уверенности, надежности, восторга.  Ко мне пришла вера в благость человеческой природы. Моя душа обнажилась и стало легко. На время ушли неуверенность за будущее, но это все только благодаря твоему присутствию. И вот мы расстаемся. Я снова в этом мире одна. Мне не к кому прислониться, Женя. От этого веет холодком на душу. Я плачу не от того, что мы расстаемся, а от того, что испытала чудесное состояние. Думаю, что я буду права,  если назову его своим счастьем.
У нас мало времени.  Давай подведем итоги и напомним, что нужно тебе сделать для завершения наших с тобой планов, - Лагунов осторожно вытирал платком ее слезы.
Говори, Женя, я буду слушать и все запомню.
Вас вызовет следователь и будет допрашивать. Он признает всех вас потерпевшими. Отдашь ему исковые заявления, которые я тебе оставил. Их два. Одно твое и отца с Максимом.
Женя, там такие астрономические суммы мы предъявили этому человеку, мне даже неудобно, - Даша достала из сумочки зеркало и начала наводить порядок на своем лице.
Он виновен в смерти твоей мамы и это его проблемы,  где он будет искать деньги. Продаст машину, дачу. За него не переживай. Я тебе объяснял, если он захочет примириться, то надо согласиться только после уплаты всей суммы денег вам. С прокурором этот вопрос обговорен. Он будет сам курировать это дело.
Хорошо, Женя, я поняла.
Теперь дальше. Когда изготовят памятник, пусть отец установит его на могиле. Помоги ему организовать это все. Ну,  вроде все на первое время. Да, за твой сотовый телефон я буду платить в Москве. Ты обязательно звони мне и держи меня в курсе всех наших проблем. Даша обняла его:
Когда ты говоришь: «Наших проблем» у меня по телу разливается    такое изумительное тепло, что даже ноги подкашиваются. Ты не представляешь, как мне такое приятно слышать, - Даша уже улыбалась.
Дашенька,  время посадки в самолет заканчивается. Мне пора. Они стояли, смотрели друг на друга,   и улыбались.
Королева, я,  кажется, снова влюблен.
Я, кажется, тоже, - игриво передразнивая его, отвечала Даша.
Лагунов взял в одну  свою сумку и другой Дашу. Они спустили на первый этаж,  и подошли к цветочному лотку. Женя купил три огромные гвоздики и передал их Даше.
Спасибо, Женя, - она открыла сумочку и достала конверт, - Это последнее письмо мамы адресованное мне.  Я даю тебе его. Теперь оно твое. Лагунов взял конверт.
Я сохраню его, - он держал его в руке,  - Даша, я бегу на посадку. Максимке огромный привет, - он поцеловал ее и быстро пошел в глубину зала.
Прошло полчаса после расставания с Дашей.  Лагунов осторожно достал конверт и   вынул лист бумаги. Наташин почерк он узнал сразу. «Господи, это весточка с того света от нее». Она медленно развернул лист и начал читать.
Дорогая моя Дашенька! Если ты все правильно сделала,  как  я тебя       просила, ты читаешь это письмо,  когда меня уже нет в живых.
Бремя жизненных проблем теперь на твоих хрупких плечах и за себя, и за твоего братика, моего любимого Максимки.
Моя физическая смерть была логичным продолжением моей смерти духовной. Как ужасно  тебе в этом признаваться, но я умирала медленно и начало этой смерти – день расставания с моим любимым человеком.
Я уверена, что судьба обязательно сведет тебя с ним,  и ты должна сказать ему, что тысячу раз правы те, кто говорил: «С любимыми не расставайтесь». Милый мой Женька, он говорил мне об этом, и как глупо я себя повела. Никоим образом Дашенька не повтори  моей роковой ошибки. Я наивно, думала, что,  расставшись с Ним ради вас,  мои прекрасные детки, я сохраню семью, верную в нею покой, верность. Но все Даша не так.  Мир перестал являть мне те чудесные краски, яркие всплески эмоций, которые я впервые познала рядом с Ним. Все стало мрачно и нежизненно, фальшиво и искусственно. С потерей Жени я потеряла смысл жизни и вы, оказались сиротами при живой матери. Не надо так жить, Даша.  Это великое заблуждение. Нам  следует доверять своим эмоциям и своему сердцу. Только оно одно самый надежный советчик. Не слушай никого, Даша. Ни мужа, ни детей, ни подруг, ты обязательно ошибешься. Женя мне говорил: думай о себе,  и тебя будут любить.  Как он был прав, я только сейчас это поняла.
Дашенька,  будь гордой, не прощай унижений и не ищи компромисса с подлецом, даже если это будет твой мужи и отец твоего ребенка. Жизнь это мгновение, цени каждую секунду жизни и живи достойно. Береги любовь, нет ничего в жизни драгоценней ее. И если ты  полюбишь человека, будь его частью. Только тогда ты познаешь,  что такое истинное счастье.

Твоя мама.

ИРА.


1.

Лена звонила через каждый час,  и все спрашивала о Жене. Ее забота начинала доставать Иру и она нервничала. Ира не могла сосредоточиться и как только она забывала о нем на некоторое время, тут ж раздавался телефонный звонок и все та же назойливая подруга напоминала ей о муже. «Она сведет меня с ума, эта неугомонная, заботливая  Лена. Зря я ей поведала о своих предположениях.  Я начинаю думать, что это уже не сочувствие, а  навязчивое, мягко выражаясь не корректное, женское любопытство, с оттенком злорадства. И когда Лена позвонила в очередной раз, Ира не выдержала:
Милая моя подруга, я прошу тебя,  больше мне о Лагунове не напоминай до его приезда. Мне и так тяжело. Лена все поняла и повесила трубку. «Наверно, она обиделась. Ну и пусть, сама виновата. Как муха назойливая», - Ира нашла сигареты,  и совсем забыв как это делается, закурила.
Почувствовав сигаретный дым, на кухню вошла Вера. Увидев курящую мать, она изумленно спросила:
Ты что, мама? Что-то случилось? Что-то с отцом?
Еще одна, - почти зло отреагировала Ира, - Мало меня Лена донимает вопросами о твоем отце.
Мам, ну объясни, что стряслось? Ты никогда не курила и вдруг, вот я и подумала, не случилось ли что-то с папой? – Вера подошла к матери и взяла из ее рук сигарету, - Не надо здесь курить. Ты можешь выйти на балкон или на улицу. И совсем не обязательно себя так распускать. Что ты с отцом живешь первый год? Или не знаешь его? У него всегда какие-нибудь романтические приключения, Вера держала зажженную сигарету и вертела головой, не знаю,  куда ее определить.
Вера, не надо обо отце так говорить. Твои выводы основываются лишь на догадках, - пыталась  заступиться Ира за мужа.
Ах, догадки! Да все мои подруги знали о его романах. Он что от тебя их скрывал? Или от меня? Или я не слышала собственными ушами его разговоры с милыми дамами? Или ты не находила в машине предметы женского туалета, причем весьма пикантные?
Почем ты так разволновалась, Вера? В тебе какая-то злоба против отца. Так нельзя, - Ира пыталась успокоить дочь.
А тебя ему можно терраризировать? Он у нас какой-то особенный. Ему, значит, все можно, а вот тебе нельзя. Ну,  прямо наличие  дипломатического  иммунитета. А где твое достоинство, мама?
Ты злая дочь и ты не любишь отца. Мне жаль от тебя это слышать, - Ира отвернулась к окну.
Не надо мне в лицо бросать такие обвинения. Я люблю вас обоих. Но я вижу,
как он достает тебя своим поведением. Есть вещи, которые не к лицу взрослому человеку. Нельзя же быть в его годы выглядеть неприлично юным.  Мне то же доставалось, когда рассказывали о его увлечениях.
Вера, Вера не тебе судить отца и не причинил он тебе никакого вреда. Не выставляй его блудливым мужиком. Не  так все это на самом деле, - Ира говорила взволнованно.
Ну и молись на него как на икону, а он тебе опять какой-нибудь сюрприз привезет из солнечного Волгограда.
Пусть привезет, лишь бы приехал, - Ира  сказала это почти шепотом,  и тихо заплакала.
Мало он тебе нервов потрепал с Наташей, затем с Анной? Я помню те времена, она,  наконец догадалась поднести сигарету   к крану и затушила ее струей воды, затем открыла мусорное ведро и выбросила.
Почему ты помнишь, а я нет? – Ира не поворачивалась, чтобы дочь не видела ее слез.
Ты просто не хочешь это помнить,  и делаешь вид такой простушки.
Да, не хочу и ты мне, пожалуйста, не напоминай.  Это наше дело с отцом. В конце концов это моя личная жизнь. Если у тебя есть ко мне претензии, выскажи их мне, но отца не тронь. Он поступает честно к тем людям, которые вокруг него, а если его поведение не совсем вписывается в наши надуманные нормы, это проблема общества, а не его ущербность.
У меня всегда был выбор и этот выбор давал мне он. И ты,  девочка,  не горячись с выводами, -  Ира вытерла слезы,  и вышла из кухни.
Вера ошарашенная стояла на кухне: «Ну и дела!». Когда мать снова вошла, Вера повернулась к ней:
Мама, ты прости меня. Ты раньше мне этого не говорила. Будем считать, что я заблуждалась, - Вера сказала все это подчеркнуто сухо.
Вера, надо время, чтобы все это переосмыслить. Не надо меня жалеть. Я не такая несчастная, как ты себе представляешь. Ладно, давай выпьем кофейку, - она начала наливать в чайник воду.
Отец звонил? -
Да.
Когда он возвращается?
Сегодня.
Как, уже сегодня, так быстро.
Да, так быстро.
Его не надо встречать?
Нет, его встретят коллеги.
Это хорошо, - Вера накрывала на стол.
Да, а почему ты закурила? -  Вера пыталась сменить тему.
Да, Лена меня заводит. Звонит и звонит через каждые полчаса.
А что она хочет?
Все спрашивает, приехал ли Женя. Это меня начало раздражать. Совсем не похоже это на искренность, мне даже, кажется, что она издевается надо мной.
Да, ты сама говоришь? Елена Марковна порядочная женщина и не будет она таким образом вести себя.
Кто знает, кто знает, - загадочно ответила Ира.
Мама, ты не замечаешь, что все кто что-то скажут про отца не так, как тебе хочется, становятся твоими врагами.
Нет, не кажется. Они не знают его и видят лишь его отдельные поступки, которые не могут осмыслить правильно.  Только мое собственное ощущение может сказать либо это хорошо, либо – плохо. Поэтому я всегда противница чужих мнений о близких мне вещах.  Признаки благости, сострадания, готовности помочь я не воспринимаю как обман и хитрость и совсем даже не считаю это  как утонченную злобу.   Но есть вещи, которые не нуждаются в постороннем взгляде и уж тем более, в советах. Здесь нет ничего заумного.
Ладно уж, закончим. Вот приедет барин, барин нас рассудит, - Вера медленно отпивала из чашки кофе,  -  А время то уже почти восемь.
Я думаю, около одиннадцати Женя будет дома. Они допили кофе и Вера начала собираться.
Мама, если кто будет звонить, я буду поздно, пусть звонят завтра, - Вера почти кричала из своей комнаты.
Вера, не кричи, а подойди,  и скажи, - Ира сидела на диване и рассматривала фотографии.  Вера подошла.
Ты куда так нарядилась? – Ира рассматривала дочь.
Мы с Татьяной Снегиревой идем сейчас в боулинг-клуб.
А что это такое?
Мам, ты совсем у нас дремучая.  Ты, что не была ни разу?
Нет.
Я мы с отцом были. Там шарами выбиваешь фигуры. Так классно!
Когда это вы успели с отцом там побывать, а я где была?
Мы как-то с ним ехали в том районе, он и предложил.
Вы были одни?
Да, да, одни. Никого из дам с нами не было.
А почему я об этом не знаю.
Мама, тебе об этом говорили сто раз. Ты просто не придаешь значение некоторым вещам.
Надо обязательно так вызывающее одеваться как ты сейчас?
Мам,  это же клуб. Там столики, музыка, можно потанцевать.
Вас кто-то пригласил?
Да.  Там нужно заранее заказывать столик. У нас заказ на девять часов. Все я ухожу. Папаше привет, если приедет.
Ладно,  иди, - Ира встала и проводила дочь.
Когда Вера ушла, Ира подошла к телефону и набрала номер Жени.
Жень, ты где? Услышав родной голос мужа,  Ира успокоилась. Женя был уже в аэропорту и шел к автомашине. Он сказал, что скоро будет.
«Женька, милый мой Женька, через какой-то  час я обниму тебя. Нет, конечно, ты меня обнимешь первый. Я уже чувствую,  как это произойдет. Ты поставишь   вещи и подойдешь ко мне.  Нежно и чуть дольше обычного будешь смотреть на меня. Осторожно дотронешься до моих волос своими красивыми руками,  и длинными пальцами будешь перебирать мои пряди, рассматривая каждую деталь моего лица и любуясь мной.  Сначала ты нежно прикоснешься своими губами до моего лица и,  поцеловав каждую клеточку, коснешься моих губ.  Это будет долгий и безумно желанный поцелуй. Я прижмусь к твоему телу и вольюсь в тебя. Так мы будем стоять долго, пока я,  бессовестно обманывая себя,  не скажу тебе: «Хватит, Женя». Затем мы сядем с тобой в наши любимые широкие кресла и медленно, влюблено разглядывая друг друга, будем пить наше любимое красное вино. Ты все будешь спрашивать о нас, как мы жили без тебя, как скучали. И когда ты скажешь мне, что-то вроде того, что на мне слишком много одежды для такого позднего часа, я как школьница, слушаясь тебя, пойду сниму часть ее. Остальную часть одежды, самую малость, ты снимешь с меня сам,  и мы полетим в этот чудесный полет вдвоем. И совсем неважно мне с кем ты был, с кем ты когда-то будешь. И совершенно правильно кто сказал: «Кто не может замереть на пороге мгновения, забыв все прошлое, кто не может без головокружения и страха стоять на одной точке, подобно богине победы, тот никогда не будет знать, что такое счастье».
Я знаю, ты всегда мой и им останешься до конца своей безумно длинной и очень эмоционально насыщенной  жизни. Ну что это со мной? Надо готовить стол».  Ира пошла на кухню и открыла холодильник. «Ба, да здесь особенно и нечем Женьку побаловать. Хорошо хоть есть красное вино и его любимая форель».  Нарезав тонкими ломтиками красную рыбу, которую она сама засаливала, Ира положила ее в роскошное, из тонкого фарфора блюдо. Затем достала красивые, сервизные вилки и ножи. «А где его любимые маслины? Нет, это не то» – она перебирала банки, отыскивая маслины с косточками.  «Ах, вот они милые». Она аккуратно разложила маслины среди рыбы, добавила зелени и несколько ломтиком лимона.  «Ну, какая я умелица».
Сервировка стола отвлекала ее от тревожных мыслей.  «Наверно, здесь не хватает свеч». Ира нашла массивный подсвечник из малахита и поставила его на стол. «Вот теперь, пожалуй, все. Тут главное не перебрать с предметами» – успокаивала она себя. Стол получился на редкость красивым и даже импозантным.
Зазвонил телефон. «Опять эта Лена терзает меня» – недовольно подумала Ира и сняла трубку.  Звонила Вера. Спросила приехал ли отец. Сказала, что отдых у них прекрасный и будет дома не скоро. Попросила передать отцу свои извинения, что не встретила его дома.
«Почему он так долго? Не встречает ли его кто-то кроме меня? А здесь, как дура,  кручусь, выворачиваюсь наизнанку». Мысли, как пчелы начали больно жалить. «Ну, зачем ты себя заводишь? Не такой он. Не в эти минуты он будет так поступать» – Ира пыталась успокоить себя, как могла.
«Мне еще надо переодеться.  Не в таком же виде я его встречу.  Ах, как жаль,  нет моей преданной подруги, она бы сейчас мне насоветовала что нужно одеть, особенно она у нас специалист по нижнему белью». Ира быстро скинула с себя  одежду и пошла ополаскиваться. Теплая вода мягко стелилась по телу, расслабляя каждую клеточку, смывая усталость и нервозность. «Нет, голову я мыть не буду, мне просто некогда ее сушить. Женя вот, вот придет»,  - решила она, заканчивая приятную процедуру.  Быстро промокнув себя длинным, мягким полотенцем, Ира вышла из ванны и начала подбирать белье. «Ну, что-то я растерялась, словно у меня первая брачная ночь. Она одевала один бюстгальтер за другим, но что-то опять не нравилось ей, наконец, выбрав, Ира оделась и немного успокоившись, начала сушить волосы. «Как он любит трогать мои волосы и всегда делает это с  потрясающей нежностью. От его прикосновения кружится голова. Ну, почему я ему все прощаю? Почему он не боится мне сказать о своих грехах? Что же  за этим стоит? Цинизм или его внутренняя свобода? Я никогда не отвечу на свои вопросы и уду всю жизнь нести эту тяжелую и скорбную ношу. Может мне сказать: «Хватит!».  И что я этим добьюсь? Оттолкну его на такое расстояние от себя, что могу затем не вернуть. Нет, нет, мне чудесно с  ним и ужасно без него.  До остального мне нет дела. Женя также говорит, что    мы с ним партнеры по жизни. Устраивает тебя – живи, нет – ступай с Богом, никто тебя не держит. А мораль, брак, обязательства, все это выдумки хитрых, слабых людей, которые придумывают правила под свои слабости.


2.

Мягкий, мелодичный звонок прервал размышления. «Господи, наконец-то, Женька, это ты. Конечно, у тебя есть ключ, но ты хочешь, чтобы я встретила тебя в двери. Какой ты молодец, Лагунов! Как мне хорошо, какой прекрасный сегодня день!»
Ира открыла дверь. Женя не спешил входить. Он стоял и смотрел на Иру, и сказочно приветливо улыбался и когда, кажется, наглядевшись вдоволь,  и шагнул к ней навстречу.
Привет, мать, - он поставил вещи и обнял ее. Теплота, трепет опьянения, слабость и блаженство  мурашками легко покалывали все тело.
Женя, я никогда так не скучала без тебя, как в этот раз и ожидание превратилось  в чудовищное страдание. Не уезжай от меня больше, - Ира прижималась к родному телу.
Я буду стараться выполнить твой безумный каприз.
Женька, нам так мало уже отпущено, надо использовать время и быть вместе.
Ты меня пропустишь сегодня в дом? Ты одна?
Да, Вера ушла на какие-то развлечения.
Она не увлеклась развлечениями, как ты Ира думаешь? – Лагунов прошел и начал раздеваться.
Дома ее уже не удержишь, а доводить дело до  конфликта, я думаю, не правильно.
Ира, я вижу,  ты основательно подготовилась к моему приезду. Какой прекрасный стол ты собрала.  Я быстро ополаскиваюсь и за стол, - он прошел в ванну. Ира подошла к зеркалу. «Я уже плыву от его объятий» – она поправила кофточку, раздвинув ее на плечах. «Не слишком я сегодня сексуально оделась. Ну, все почти на виду». Она еще раз внимательно осмотрела себя в зеркало.  Оголенные плечи, подтянутая грудь и облегающая тело нежная кофточка. Легкая, длинная юбка с восхитительным разрезом почти до  трусиков.  «Я не должна его упрекать, даже намеков на упреки. Я буду совсем другая. Мало ли что мне хочется ему сказать. Что же ему нравится во мне? Наверно, то что я не зануда. Я благодарна Богу за отсутствие этого порока и Женька, конечно, это оценивает правильно. Он прекрасно понимает, что я люблю его за то, какой он есть. Он внутренне свободный и надо беречь его внутреннее содержание».
Жень, тебе не помочь? – Ира прислушалась к ответу.
Я уже закончил. Ты слишком долго собиралась, - Женя выходил из ванны, на ходу вытираясь длинным полотенцем.
Ира подошла к нему и, взяв один конец полотенца, начала вытирать ему спину. Женя повернулся к ней:
Ирка, ты сегодня восхитительная! У тебя хороший вкус. Откуда у тебя такие изумительные наряды? Когда ты успеваешь их купить? Молодец! Я рад за тебя!
Тебе понравилось? – Ира смущенно взяла в руки полотенце.
О чем ты?  Конечно, - она взял из ее рук полотенце, бросил его на кресло  и обнял жену.
Как она у тебя снимается, твоя красивая кофточка?
Она снимается просто и очень быстро, - Ира, освободившись из его объятий, быстро сняла кофточку через  голову.
Ирка, годы тебя только украшают, - он заворожено смотрела на жену, нежно поглаживая ее плечи и грудь. Затем он медленно спустил бретельки с ее плеч и начал целовать грудь. «Господи, почему  с каждым разом мне кажется, что его поцелуи становятся нежнее, желаннее, чувствительнее.  Пусть меня на этом пути ждет даже гибель -  я не знаю лучшего жребия, как сойти с ума от его нежности. Для чего существует «мир», для чего существует «человечество»?  Никто на земле не знает ответы на эти вопросы. И в этой чудесной тайне вся интрига человечества.  Но почему в нас живут только разрушительные инстинкты. Ревность, недоверие, эгоистические молочности, ничтожество, закостенение и себялюбие раскололи нас на части и мы куски какой-то бесформенной массы. Мы стали похожими на копии людей изготовленных  на плохой бумаге со стертых негативов. Насколько пошла и до тошноты однообразна эта масса. Нам дай любой повод, чтобы только мы унижали друг друга. Почему Женька другой? Почему он понял эту истину? От этого он страдает».
Женя, сейчас в любой момент может прийти Вера, - Ира торопливо  расстегнула юбку, и легко выпорхнула из нее.
Она подождет в передней, - пошутил он.
Жень, мы с тобой слишком часто смущаем нашу дочь своими нежностями,  может,  все-таки пойдем в спальню? А впрочем,  делай, что хочешь, - Ира наслаждалась в его объятиях. Божественная теплота, легкая дрожь, переходящая в озноб возбуждения, нежные поцелуи заставляли забыть обо всем. Лагунов поднял жену на руки и,  поднеся к дивану, осторожно положил.  Зазвонил телефон.
Ира, кто это может нам звонить в такой поздний час?
Ну, как кто, конечно, Лена.  Она меня сегодня достала звонками. Не надо брать трубку…

Когда пришла Вера, родители сидели за столом.
Пап, привет, - Вера подошла к отцу и обняла его, - Мать здесь с ума сходила без тебя.
Да, она у нас это может.  Присоединяйся к нам.
Нет, поздно уже. Я пойду спать, это вам есть,  о чем поговорить, - она улыбнулась и пошла к себе.
Ира держала в руке бокал: - Женя, когда у нас появятся внуки?
Спроси что-нибудь полегче.  Заставь сейчас молодых обременять себя такими заботами. Они, наверно, правы. Всему свое время.
Женя, ты не рассказываешь мне,  как ты съездил.  Ты доволен поездкой?
Женя смотрел на нее своей мягкой улыбкой и,  ей показалось, что смотрит сквозь нее «Куда он смотрит? Что он видит? Почему он улыбается? Нет, это не насмешка и не смущение. В его взгляде ни робости, ни лукавства, ни гордости, ни бравады.  Неужели это истина? Вот так она выглядит!»
Что с этой девушкой? Как она там? Расскажи мне? – Ира села на край дивана, показывая этим, что желает услышать,  о чем спросила мужа.
Тебе, наверно, нужно знать, - его отрешенный тон заставил Иру сжаться. Воздух вдруг стал необыкновенно свежим. Для нее все замерло на мгновение. Не слышно стало даже размеренного стука часов. Легкость, возбуждение, трепет, все выражено ярко, сочно. «Что происходит со мной? Я не чувствую тяжести. Неужели я прощаюсь с земной жизнью. Как мне легко, как мне необыкновенно легко и удивительно спокойно. Впервые в жизни со мной это случилось. Господи, я догадываюсь откуда это состояние. Нет, нет, этого не может быть. Женька, Женька, ты бережешь меня и даешь мне миг побыть неземным существом».
У меня будет сын. 
Она слышала легкий, неприятный  хруст от скальпеля, который разрезал ей сердце, но не чувствовала боли. «Как мне легко. Отчего это?»
Ты любишь ее?
Кого? – Женя не менял даже выражения лица.
Эту женщину, которая родит тебе сына. «Почему он никак не реагирует на это. Что с ним происходит? Да, что вообще сейчас происходит? Где я?»
Я люблю этот мир, Ира. Я лишь люблю этот мир,  и мне,  кажется, я познал его.
И в чем же секрет этого мира?
Надо любить и не уставать это делать. Да, просто любить и получать от этого удовольствие и тогда ты увидишь,  для чего живет на земле человек
Тебе мало было моей любви? Тебе не хватило ее?
Ты слишком умна, Ира. Ты можешь моделировать любую жизненную ситуацию и создавать комфорт как себе так и близким тебе людям,  но это всего лишь разум  у которого есть свои горизонты.
Ты хочешь сказать, что эмоции не знают предела и только в чувствах своих счастлив человек.
Ты все знаешь и без меня.
Наташа и Даша кто они для тебя?
Они мой путь в бесконечность. Там глубина, там бездна и вершина одновременно,  куда я заглянул и увидел все, что мне дано видеть, слышать, чувствовать. Я дошел до той черты, за пределами которой уже не мой мир.
Ты совсем не скрываешь от меня свой близости с этими женщинами? Что это, Женя, цинизм?
Нужно уметь создать мир личной ответственности за свое сознание и свои поступки.
Женя, ты слишком откровенен, это страшно слышать. Значит,  тебе уже не интересно жить?  Ты завершил этот земной эволюционный путь, а с ним  и  земную жизнь?
Я завершил познавать лишь земную жизнь.  Но эта жизнь имеет свои пределы,  и если ты дошел до этой границы, перебирайся в другое состояние. Каждому определено пройти весь эволюционный период всех миров, хочет он того или нет. Без единения миров жизнь на земной коре – нелепость.  Дальше, как мне представляется,  жить на земле как бы не прилично.
Ты что говоришь, Женя?
Давай закончим этот разговор. Он слишком тягостен для нас обоих.
Ира не могла встать. Все плыло в глазах. Ноги налились свинцом. «Да, я спускаюсь быстро с небес на нашу грешную землю».
Женя, принеси мне подушку я прилягу, мне стало тяжело.
Сейчас тебе станет  лучше. Он подошел к ней и сев перед ней на колени, взял ее руки.
Не осуждай меня, Ира.
Она гладила его волосы. «С какой планеты ты, Женька. Куда и когда ты снова улетишь к себе? Ты ждал зачатия своего сына. Ты только ждал этого. Ты ждал,  когда повзрослеет эта женщина, судьбе которой уготована чудесная и яркая земная миссия. Ты не станешь ждать  его рождения. Ты уже все знаешь. Тебя уже зовут».
Иру не удивляли ее мысли. Все пришло как бы вдруг. Стало ясно,  понятно, легко, прозрачно. Ревность, злость, неверие отпали как осенние листья, подернутые свежим морозом без боли и страха.
Теплота его рук успокоила,  и пришло состояние равновесия, покоя, глубокого понятия и благодарности.
Мы микроорганизмы, населяющие складки планеты.  Давай не преувеличивать свои возможности.
Что мы,  Женя объясним нашей дочери? Она должна знать, что у нее будет братик или сестра.
Ну, когда будет, тогда и узнает, - спокойно ответил он. – Ты не волнуйся Ира, у нее свои проблемы в жизни и поверь, совсем не меньше чем у каждого человека. Потом рождение человека всегда радость. Это же величайшее событие на земле. она заметила как он изменился. Восхищение, радость, любовь ко всему, все это вдруг стало в нем выпукло, заметно.
Женя, ты начинаешь заговариваться. Не забывай, мы все простые люди и живем по тем правилам, которые сами создали. Можно быть оригинальным, экстравагантным, но не циничным. Почему ты взял на себя роль сверхчеловека? Откуда ты решил, что ты особенный?
Пойдем спать. Завтра снова трудиться, - Лагунов поцеловал жену и встал.


ЛАГУНОВ.

1.

Темно вишневый СААБ Лагунов увидел из далека.  Сергей доставал из багажника свою огромную сумку. «Молодец Серега, никогда не опаздывает. Лагунов остановил джип рядом и вышел. Они обнялись.
- Давно ждешь?
- Нет, только что подъехал.
- Ты один?
- Да, Димка ушел на баскетбол. Говорит с вами трудно играть. Будем искать себе других партнеров.
- Пошли?  Они прошли на территорию кортов и начали устраиваться на скамейке. На корте заканчивали игру две молодые женщины.
- Ого-го,  какие козочки, - не выдержал Сергей. _- Что-то раньше я их здесь не видел. Смотри Жень,  и школа у них не плохая.
- Не смущай девчонок, - тихо заметил Лагунов и начал раздеваться.
- Что, прямо здесь и будем переодеваться? – Сергей удивленно посмотрел на Лагунова.
- Прямо здесь и будем.
- Ты, пожалуй, Женя прав.  Я тоже раздеваюсь. 
Увидев, что двое мужчин начали раздеваться  прямо на корте, девушки явно занервничали. 
- Вы, мальчики не торопитесь? – одна из них обратилась к Сергею.
- У нас в шесть, - спокойно ответил Сергей.
- А сколько осталось времени?
- Нисколько. Уже шесть.
- Алла, заканчиваем.  Я не настроена смотреть сегодня стриптиз. Вы бы хоть заранее объявление повесили, мы бы подруг пригласили, - она с любопытством рассматривала обоих.
- У нас всего два часа.  Пока вы принимаете душ и обсыхаете, мы уже закончим это не благодарное дело.  Ну а потом мы вас приглашаем выпить кофе, - Сергей стоял уже в одних трусах, продолжая процедуру переодевания.
- Мы подумаем и если решим, то скажем вам, - они пожали друг другу руки и пошли в раздевалку, кокетливо махая ручками.
- Серега, прекращай. Девчонки могут принять предложение всерьез. Что тогда?
- Чем тебе они не нравятся? Будет с кем играть пара на пару.
- Делай, что хочешь, - Лагунов уже переоделся и, расчехлив  ракетку,  начал легкую разминку.
- Я привез  новые мячи. Сегодня опробуем, - Сергей достал вакуумную упаковку и открыл крышку. – Держи, Жень. Он кинул Лагунов мяч.
- Ты опять разорился? – Лагунов поймал мяч на ракетку и начал жонглировать.
- Нет, уж, считай ты то же разорился. Как всегда, пополам.
- Хорошо, чем я тебе обязан?
- Сто рубликов.
- Где ты берешь такие хорошие мячи по бросовым ценам?
- Таможенный конфискат.
- Умница, Сергей. Так держать, - Лагунов уже стучал новым мячом о стенку.
После разминки, они подошли к сетке и начали упражнения с  ударов  с лета.  Со стороны эти упражнения смотрелись  изумительно красиво. Высокая техника, подвижность, плавность, перерастала в элегантность. Удары по мячу, сначала мягкие и плавные постепенно усиливались и через некоторое время мяч буквально мелькал у сетки, но не опускался за корт.
- Ну, что отходим? – Сергей изящно остановил мяч на ракетке и не опуская его на пол, пошел в конец корта. Удары от задней линии доставляли особое удовольствие. Вскоре оба вспотели и,  остановившись, пошли к скамейке, сделать по глоточку воды.
- Где же наши партнеры? – Сергей поглядывал в сторону раздевалок.
- Ты, Сергей, действительно, думаешь, что девчонки вернутся и пойдут с нами в кафе.
- А ты как бы сомневаешься?
- Да, ничего я не думаю и отношусь к этим мероприятиям спокойно.
- Они вышли на корт и продолжили тренировку.  После длинных передач, перешли к подачам.
- Сергей подкинул мяч и поймал рукой:
- О, вот и наши знакомые. Лагунов  находился спиной к раздевалке.  Он повернулся и увидел девушек. Они не торопливо подошли к корту и поставив свои сумки на скамейку, начали наблюдать за мужчинами.
- Перекур! – услышал Лагунов голос Сергея, который подходил к сетке.
- Женя,  давай подойдем, познакомимся с девушками, они ждут, - Сергей подобрал мяч и обойдя сетку направился к скамейке.
- Жень, ты не отставай, - повернувшись, обратился он к Лагунову.
- «Ну, Серега. Что ему от них надо?» – он поправил тенниску и спокойно направился к девушкам.
- Девчонки, вы нас подождете?  А мы вас с Женей угостим хорошим пивом, – Сергей  повернулся к Лагунову, -  Правда, Жень?
- Девушки переглянулись, и одна ответила:
- Может,  сначала познакомимся?
- Ну, своего приятеля я уже вам назвал, а меня зовут Сергей.
- А нас зовут, - продолжила она же, - Таня и Алена. Я буду Таня.
- Жень, мы долго еще будем на корте?
- Мы с тобой еще не играли ни одного гейма. Давай хоть партию из трех сетов сыграем.
- А может в другой раз? -  Сергей уже заводился.
- Нет, нет, вы играйте.  Мы с удовольствием посмотрим.  Мы сейчас в буфете возьмем себе что-нибудь попить и посмотрим, - Алена говорила так убедительно, энергично жестикулируя руками, что трудно было что-то возразить.
- Да, Сережа, давай хоть партию сыграем, - Лагунов посмотрел на Татьяну и спросил ее:
- А вы Таня, не против?
- Не против чего, - вызывающее кокетливо спросила она.
- Не против предложения своей подруги, - спокойно ответил Лагунов.
- Нет, не против, - уже спокойно ответила Татьяна.
- Давай, Сергей начнем. У девчат, я думаю, не много свободного времени, - Лагунов смотрела на девушек.
- Какой вы наблюдательный, - опять с легкой иронией заметила Татьяна, не спуская глаз с Лагунова.  «Вот зануда! А какие глаза! Большие, яркие», - Лагунов то же нахально рассматривал Татьяну.
- Так мы можем начать? -  почти с издевкой спросил он у Татьяны.
- Да, уж поспешите, - Таня артистично опустила глаза, показывая женскую покорность. «А она умна, эта Татьяна» – Лагунов уже шел на корт.
Сергей подавал сильно и на редкость точно. Мячи летели словно камни, выпущенные из пращура. «Может, же черт, если захочет. Ну, сегодня он будет стараться. Молодец, Серега! Давно он так не играл». И когда Лагунов пропускал его подачи, Сергей четко и громко обозначал: «Эйс!». «Нет, надо брать.  Так можно гейм всухую отдать. При счете тридцать-ноль Лагунов принял очередную мощную подачу Сергея и мяч отлетел точно по линии на его сторону. «Эти мячи он не берет, но и у меня получилось, почти случайно. Надо попробовать раскрутить его подачу».  Лагунов собрался.  Легко и пружинисто попрыгал. Первая подача была в аут. «Эту я, пожалуй, возьму. Сейчас он подаст слабее». Вторая подача была в сетку. Сергей занервничал. Счет уже был ничейный- по тридцать. Первый гейм Лагунов все же проиграл. Свой гейм на подачах он выиграл.  Девчонки уже ерзали на скамейке.
- Жень, может,  закончим, девчонки ждут.
- Да, пожалуй. Они пожали  друг другу руки и подошли  к девушкам.
- Мы сейчас быстро ополоснемся, а вы занимайте места в кафе.  Мы будем через пять минут, - Сергей говорил убедительно и быстро. – все Женя, побежали, а то потеряем таких прекрасных партнерш.
- Уже не потеряете, - многозначительно ответила Татьяна, -  Мы вас почти час ждали. Уж пять –то минут подождем. – Алена, я права?
- Ты у нас, Татьяна всегда права, - Алена смущалась и вела себя  робко. Она с интересом смотрела на Сергея, предполагая, что Татьяна уже определилась в выборе друга.
Через десять минут все четверо сидела на столиком и пили пиво. Сергей не умолкал.  Он то хвалил пиво, то критиковал корт.  На все у него было свое мнение.
- Вы давно ходите на этот корт? – Лагунов обратился к Татьяне.
- Около трех месяцев. Мы переехали в этот район из Люблино. Раньше занимались там.
- У вас хорошая школа.
- Спасибо. Да, пришлось попотеть в детстве. Но был большой перерыв. У женщин это обычная история.
- Связанная с рождением ребенка? – Лагунов спрашивал тихо, стараясь не перебивать разговор Сергея и Алены.
- Да, вы правильно заметили. А вы я вижу с вашим партнером в хорошей форме.
- Ну, Сергей не дает застаиваться.  Он у нас мужичок энергичный.
- Да я уж вижу, - показывая взглядом на него и Алену, хитро заметила Татьяна.
- Ну, что сказать, жизнелюб, но хороший семьянин.
- Как вы? Лагунов задумался: «Бойкая девочка, палец в рот не клади. Нет,  тебе я не расскажу о своих взглядах на   личные проблемы».
- Жена говорит, я прекрасный семьянин.
- А мне показалось, что вы находитесь в состоянии легкой эйфории. Это бывает и в случаях глубокой влюбленности.
- Откуда у вас  таки познания в этой сфере?
- Я психолог и очень много времени провела с людьми, которые расставались с близкими и любимыми на длительное время.
- Вы имеете в виду в местах лишения свободы?
- Да, конечно.  Я защищалась по этой теме.
- Разлука убивает человека?
- Это слишком мягко сказано, она терзает человека. Это похоже на казнь, которую применяли китайцы.  Они привязывали  жертву и  через его тело прорастал бамбук. Бамбук за одни сутки может вырасти до метра.
- Почему вы решили, что я влюбленный? Кстати, вы  правы. Меня интересует, чем я проявляю это чудесное состояние?
- Почти всем. И взглядом, и движениями, и жестами, но особенно улыбкой. Ее невозможно усилием воли создать искусственно.
- Странно! Никогда бы не подумал. Как можно улыбкой выдать себя, причем совершенно постороннему человеку. Вы не смогли бы объяснить, так чтобы я понял и по возможности скрывал от посторонних глаз слишком интимные вещи.
- Зря вы волнуетесь.  Это видно лишь специалисту. Я не думаю, что вы постоянно вращаетесь среди психологов или психиатров. Так, что вам нечего беспокоиться за ваше реноме.
- И все же, Татьяна, вы так заинтриговали, расскажите ваши профессиональные секреты. Ну, хорошо. Начнем с улыбки. Когда вы улыбаетесь, вы словно, просеиваете полученную вами информацию через удивительный фильтр, который устроен так, что пропускает только светлое и самое нежное, оставляя внутри все недостойное для человека и которым он, человек до безобразия насыщен.
- Вы хотите сказать, что я искусственно, усилием своей воли создаю в себе образ некого умиленного типа, который радуется всему, что видит.
- Как раз нет. Ваша улыбка совсем неодинакова на разную информацию и если что-то вас не совсем устраивает, вы придаете ей оттенок иронии. А влюбленность выражается, прежде всего, в умении непосредственно удивляться.
- Ну, хорошо. Это я немного понял. Теперь несколько комментарием по поводу моих жестов, если я вас не слишком утомил вопросами. Татьяна посмотрела на свою подругу, которая была полностью поглощена разговорами с Сергеем и, решив, что не обременяет подругу, вновь обратилась к Лагунову.
- Ну, это совсем приятная тема. Движения  влюбленного человека отличаются от обычного состояния тем, что они эмоциональны и достаточно продуманы, то есть четче выражены.  Человек думает о любимой и его руки невольно готовы подхватить ее в любой момент, подать ей руку, прижать ее. Руки как бы всегда в готовности оказать поддержку,  и нет ни одного движения сжатия кисти в кулак, а ладони преимущественно расположены вверх.
- Нет, пожалуй, на сегодня хватит, иначе я буду думать об этих вещах и начну комплексовать, - Лагунов отпил глоточек пива и поставил, давая понять, что его несколько смущает то обстоятельство, что о нем почти все можно рассказать.
- Вас, наверное, забавляет то, что достаточно взрослый мужчина и вдруг влюблен? – Лагунов даже смутился от собственного признания.
- Нет, совсем не забавляет, а по хорошему удивляет. Вы не просто влюблены, а вы живете в этом прекрасном состоянии и всем, кто рядом с вами комфортно. Я думаю, что огромная заслуга в этом вашей жены, которая понимает вас и несет груз тяжелейших переживаний, причем, мужественно. Но вы любите и ее.
- Зачем вы так много мне говорите?  Татьяна молчала.
- Мы с вами совсем не знакомы. Обычно люди в таком положении не касаются  таких редких тем.
- Не думайте, что я только и делаю, что завлекаю мужчин тем, что рассказываю им подобные интригующие о них сведения.  Это не так.  Вы мне показались столь редким человеком, я бы добавила тонким и удивительно привлекательным собеседником, что не отказала в себе в удовольствии высказать  вам, может, не совсем, желательные для вас оценки.  Извините меня.
- Да, нет,  не надо извиняться.  Я сам напросился,  поверьте, мне даже где-то неловко, но это полезная информация и я должен быть благодарным вам.
- Я вам могу сказать, что ваша реакция, кстати, не  совсем вам  присущая, вызвана, как мне кажется, какой-то негативной информацией. Вы пытаетесь подавить в себе  определенный дискомфорт, но ваше сознание дает сбой.  Я вас не спрашиваю. Вы сами проанализируйте, что вас беспокоит.
- Да, вы правы, информация, действительно, была. Она меня не совсем беспокоит, но заставляет быть в напряжении. Собственно, Татьяна, что это мы с вами все только обо мне. Расскажите о себе?
- Я не такая яркая  фигура, как  вы и, наверно, не заслуживаю вашего внимания.
- Татьяна, что вы говорите? Вы прекрасный специалист, вы доказали на практике. Потом вы красивая женщина,  коммуникабельна, умная, хорошая теннисистка и вдруг такая, совершенно заниженная оценка. Вы не смущайте меня.
- Женя, я боюсь сделать вам комплимент, но вам хочется рассказать все самое сокровенное. Как же вы быстро расположили к себе? Я удивляюсь себе. Я всегда, такая осторожная и вдруг меня понесло.
- Спасибо.  А вы замужем?
- Да,  у меня есть сын, мой ненаглядный Павлик.  А муж у меня очень нежный и большая умничка.
- То есть брак для вас сложился удачно?
- Я думаю, что да.  И к моему счастью, плохих перспектив я не вижу, - Татьяна поправила рукой волосы и загадочно улыбнулась.
- До встречи с вами я их не видела, - она произнесла это так тихо, что Лагунов замер, как бы прислушиваясь.
- Мне, кажется, вы то же говорите искренне и я еще раз благодарен судьбе, что она дает мне встретить глубоких и умных людей на своем пути. Кем работает ваш муж?
- Он работник правоохранительных органов. Сейчас это не совсем престижно, но Геннадий считает, что заниматься борьбой с преступностью кто-то должен.
- Я завидую вам, Татьяна. У вас чудесная семья и дай вам Бог жить дружно и счастливо.  Лагунов откинулся на спинку кресла и положив ногу на ногу начал легко раскачиваться.
- Вы на машине?
- Да.
- Это  ваш красивый джип темно-синего цвета?
- Да.
- Какой красавец! Что это за модель?
- Рейнж-Ровер. Англичанин, но адаптирован для правостороннего движения.
- Вы хорошо зарабатываете?
- Сейчас да, но я то же прошел в этой жизни ступени,  где требовали много, а платили мало. Я долгое время жил на маленькую зарплату сотрудника милиции. Но я бы никогда об этом не вспомнил, если бы вы не спросили меня. Мне, кажется, все приходит своевременно.
- И любовь?
- Вы, Татьяна еще молоды и вам, кажется, что любовь возможна лишь в определенные возрастные периоды, ну скажем, в молодые годы.  Поверьте, что это не совсем так. Нет у человека такой черты,  за которой везде пыль, песок, оцепенение, вымирание.
- Женя, вы меня не правильно поняли. Я не хотела вам как-то причинить неудобства. И мне, правда, очень неловко за мои вопросы.
- Не надо.  Вполне  обсуждаемая проблема и я с удовольствием могу вам рассказать свое мнение.
- Остановитесь,  Женя, - она положила свою руку на его, - Я чувствую озноб и мне уже стыдно за свою категоричность. Чем больше вы говорите, тем больше я теряю свою твердость, - она вдруг встала и отошла от стола.
- Татьяна, ты куда собралась? – Алена посмотрела на Лагунова.
- Я хочу закурить.
- Ну, кури здесь, - Алена тоже встала.
- Нет, мне неудобно. Лучше я постою здесь. Она достала из сумки сигареты и закурила.  Лагунов продолжал сидеть. Мягкий свет дальних фонарей придавал  рельефность и объем территории. «Какая эмоциональная женщина. Что ее так взволновало? Нет, мне надо быть сдержанней в своих размышлениях. Может,  следует подойти к ней?»
- Сергей, нам не пора? Мне, кажется, мы задерживаем девчонок.
- Евгений, вы сейчас поедете. Подождите, пожалуйста, еще две минуты,  - Алена смотрела на Лагунова и было понятно, что Сергей привлек ее внимание.
- Да, конечно, - он встал и подошел к Татьяне.
- А вы не курите?
- Пока, нет.
Татьяна покачала головой: - Вы так всегда умно отвечаете, словно тестируете кучу ответов и выбираете самый верный. Не знаю, Женя, увидимся ли мы еще, но я хочу вам сказать, что вы внесли сомнения моих взглядов на все. Я понимаю, что говорю для вас величайшую глупость, и вам, безусловно, смешно от этого, но я не могу удержаться. Я вам скажу больше.  Все время,   которое мы провели за столом, вы не позволили даже посмотреть на меня как-то нескромно, можно, я скажу плохое слово: похотливо. Обычно мужики таращатся на женщин, раздевают из взглядами, при этом у них текут слюни.  Это отвратительное зрелище. Да, наверно, мужчина должен видеть в женщине предмет обожания и, поверьте, женщина ждет такого внимания. Но  как делаете это вы, это восхитительно! У меня было такое ощущение, что вы ласкаете меня в сексуальном смысле, своим интеллектом, умным взглядом, едва уловимыми приятными движениями, от которых ползут мурашки по телу.  Это удивительное состояние пришло как-то постепенно, очень ненавязчиво, тонко и продолжается до сего времени. Зачем вы это делаете, я могу лишь догадываться. Вы любите эту жизнь, знаете истинные ценности, а главное не используйте свои колоссальные возможности и удивительные способности во вред другим. Вы излучаете такой  яркий свет, который ослепляет и   обжигает. Но, думаю,  никто уже из них, кого привлек это свет,  не знает другого пути.
- И вы в том числе?
- И я в том числе, - как-то без смущения ответила Татьяна.
Лагунов стоял ошарашенный услышанным.
 –Вы, похоже, сильно удивлены моей болтовней? Не так удивлен, как благодарен вам за откровенность. Я таких комплиментов, да еще профессионально обоснованных, поверьте мне, не слышал. Теперь я буду знать и регулировать яркость света в зависимости от впечатлительности человека.
- Вам не удастся это  сделать, но помнить бы следовало о чем то подобном. В вас почти нет рационализма.  Если вы даже будете молчать, вы тем не менее, будете не менее привлекательней.
- Я понимаю, это все вы относите к тому, что я влюблен?
- Конечно. В этом удивительном состоянии человек раскрывается весь, как бутон цветка.  Он безумно привлекает. Я, думаю, Татьяна, что нам пора с Сергеем домой.
- Вот, вот. Вы даже не зная сами делаете такие поступки, которые ну просто интригуют женщину. Мне уже хочется сказать вам: «Женя, останьтесь». Но я как женщина воспитанная, не могу этого сделать, хотя очень хочу.
- Извините, Татьяна, если я что-то сказал вам не совсем корректного или как-то  обидел.  Ради Бога, простите. Я сейчас спрошу Сергея и вернусь к вам. Лагунов подошел к столику.
- Сергей, мы не слишком навязчивы?
- Да, Жень, еще минутку и уезжаем. Девчонок то же ждут дома. Татьяна стояла спиной, облокотившись о перила. «Ну, попал я на девочку. Все про меня уже знает, а я ничего. Да, Женя, распустил ты слюни и развесил уши». Он подошел к Татьяне и встал рядом с ней.
- Сергей заканчивает. Нам то же надо проститься. Я думаю, что мы здесь еще увидимся? Вы в какие дни занимаетесь?
- У нас с Аленой , к сожалению, дни не определены.  Все так спонтанно. Хорошо, что Игорь Иванович нам иногда дает время. Мы, как правило, если соберемся, то звоним ему в начале дня,  и он определяет нам время.
- Понятно. Мы с Сергеем надеемся вас встретить здесь еще. -  если я увижу вашу машину на дороге, я обязательно помашу вам рукой.
- Спасибо, Татьяна.  Всего доброго, до встречи, - Лагунов пошел к машине.



4.

– Женя,  вас нельзя с Сергеем опускать никуда. Вы просто пропадаете вдвоем, - Ира встретила мужа в передней, услышав, что открывается дверь квартиры.
– Посидели после тенниса в кафе. Девчонок угостили пивом. Ну что, ты Ира? – Лагунов прошел в просторную комнату и начал доставить из большой сумки вещи.
– Женя, тебе уже скоро внуком нянчить, а ты о девчонках  думаешь, - Ира принимала у мужа мятую и сырую спортивную форму и кидала ее в корзину с бельем.
– Ты, знаешь,  Ирка, иногда думаю. Они такие все живые, интересные, любопытные, как рыбки в аквариуме.
– Перестать дурачиться.  Добавь еще золотые. Мало тебе проблем. Завтра еще Даша приезжает. Что ты с ней будешь делать?
– Даша, Даша!  какое чудесное имя! За одно имя можно влюбиться на всю жизнь.
– Ты, похоже, уже влюбился на всю оставшуюся жизнь.
– Ира, - строго и медленно произнес Лагунов и,  подойдя к жене, обнял ее. – Ирочка, давай не будем пока о Даше. Даша это завтра, а сегодня ты  у меня единственная, - он взял в руки ее голову и поцеловал.
– Ты меня сводишь с ума. Не надо быть таким циничным, Женя. Мне же больно.
– Я знаю, Ира.  Я все знаю. Где Вера?
– Вся в папу. Только звонит. Зря ты ей мобильник купил, совсем девчонка дома перестала бывать, - Ира поправила халат и села в кресло.
– Ты где-то поужинал?
– Нет, только выпили по кружке пива с сушеными кальмарами.  Но я что-то не голоден.  Сейчас, немного отойду, может,  что-то пожую.  А вот пить хочу. Он встал и пошел на кухню. Он подошел к холодильнику и увидел на нем ярко-красного, плюшевого лисенка. «Откуда он здесь появился?» Лагунов взял лисенка в руки и начал рассматривать. «Сколько ей лет? Почему она в доме? Этого лисенка ему дарила Наташа. Как она оказалась в квартире?»  лагунов взял лисенка и вышел в зал.
– Ира, откуда эта игрушка у нас?
– Вера принесла с дачи.  Она где-то очень долго валялась. Она ее даже, по-моему,  стирала. А почему у тебя к ней такой интерес?
– Да, так, - Лагунов сел в кресло и начал крутить игрушку в руках.
– Ты знаешь ее происхождение в нашем доме?
– Да, знаю, - он ответил тихо, но твердо.
– Ну и поделись тайной. А впрочем, я забыла. В нашем доме уже нет тайн, не так ли, Женя?
– Убери из своего вопроса тональность враждебности и ты получишь ответ самый искренний.
– Хорошо, тональность вопроса будет самая доброжелательная. Ты знаешь, откуда этот лисенок появился в нашем доме?
– Лагунов подошел к Ире и сев на колени, положил ей голову на ноги.
– Тебе осталось только замурлыкать. Ты сейчас словно тот кот, который  съел сметану со стола и пытается смягчить гнев хозяйки, - она гладила ее волосы. Жень, ты даже не  стал пить ничего,  когда увидел эту игрушку.
– Ты у нас потрясающе проницательна.  Разве можно от тебя что-то скрывать?  - Женя поднял голову и смотрел на Иру.
– Женя, ты не улыбайся, а расскажи, то о чем я тебя прошу. Ну, пожалуйста.  Опять какая-то твоя история? – она легко взяла его  за ухо.
– А ну, рассказывай?
– Ира, помнишь как там у Высоцкого: «Я не люблю когда мне лезут в душу, особенно когда в нее плюют».
– Ну, зачем уж так. Никто не собирается тебе плевать в душу. У тебя не должно быть для этого даже мыслей, - почти обиженно ответила Ира.
– Это просто продолжение строчки, которую я совсем не имел  в виду. И давай Ира помнить: темны людские пути.
– У тебя они очень темные, -  Ира продолжала теребить Женю за ухо. -  Давай рассказывай, что с этой игрушкой у тебя связано и не философствуй мне здесь.
– Мне,  кажется, что этого лисенка я дарил одной женщине. Но как она оказалась снова у нас в доме, для меня загадка.
– Какой женщине?
– Перестань требовать от меня несуществующего списка. Женщина у меня была одна и ты об этом знаешь.
– По-моему, уже не одна. Лагунов встал: - Пойду,  все-таки попью.
– Возьми лисенка. Положи, где был,  - Ира подала игрушку. «Мистика какая-то. Я хорошо помню, что дарил этого лисенка Наташе.  Что случилось? Почему он здесь? Может это просто совпадение. В конце концов,  такая игрушка не единственная. Ее могли купить либо Ирина, либо Вера. Расспрашивать не совсем удобно, даже Веру. Что за чертовщина! Я опять огорчаю Иру. Нет, надо во всем разобраться и сделать выводы. Близкие мне люди не должны страдать от моих привычек, привязанностей, желаний. Кажется, я утратил состояние трепета чуткости к своим близким. Это трепетное, озаренное сознанием дня и ночи состояние и только оно является атмосферой, способной оживить семейный организм. Ну, почему так случилось? Я предал их, и Иру и Веру. И я прекрасно знаю, что вред будет не преданному, а предателю. Мудрые говорят, что предательство, клевета и оскорбление не практичны. Легка ли жизнь предателя? Спросите у меня, кто еще сомневается. Насколько ничтожен человеческий мозг, чтобы самому разобраться во всем.  Где были мои родители?  Почему они с кровью не впитали в меня те истины, до которых  я прошел через кромешный ад размышлений и через кровь и душевные надрывы близких,  которым я причина». Он осторожно поставил лисенка на место. «Напоминай мне о моих грехах». Затем открыл холодильник. – Ира, ты будешь вино?
– Да, с удовольствием. Лагунов достал бутылку красного вина и открытую баночку с маслинами.
– Ира доставай бокалы. Затем он выложил маслины в глубокую розетку и,  взяв все в руки,  вышел в комнату.
– Женя, что с тобой? Ты слишком бледный. Тебе надо поубавить интенсивность тренировок, - Ира встала и приняла у него бутылку вина и розетку.
– Мне надо поубавить моих неуемных желаний и тогда все станет на свои места.
– И их то же. Кстати, как ты себя чувствуешь?
– Есть ощущение растерянности, но не усталости. Ты же знаешь, нельзя искать отдых в безделье, оно есть лишь микроб усталости.
– О какой растерянности ты говоришь?
– Иногда я даже не могу сформулировать, что меня беспокоит больше или меньше, но я вхожу своими мыслями в резонанс, который разрушит меня.
– Женя, Женя, не спеша и поточней, пожалуйста, - Ира взяла бокал в руки и слегка пригубила.
– Я терзаю себя за то, что причиняю вам с Верой страдания и одновременно не могу себе объяснить, чем я плох, если мое сердце было где-то не здесь.  Может быть плох для тебя, Ира. Эта проблема меня беспокоит сейчас больше всего.
– Твоя проблема, я думаю, лежит в другой плоскости. Она имеет место быть только лишь потому, что ты слишком ответственно подходишь к человеческим отношениям. Где-то, видимо, следует не слишком глубоко копать.  Меньше устанешь, меньше проблем. Но это лишь мое мнение.
– Я обязательно приму твой совет к сведению, - Женя даже улыбнулся от неожиданного ответа жены.
– Да, нет, конечно, не примешь к сведению. Как говорят, горбатого могила исправит. Нет, Женя будь таким какой есть.  Как там Розембаум поет: «Лечить так лечить, стрелять так стрелять, летать так летать».
– Спасибо  тебе,  Ира. Ты отпустила мне грехи. Мне бы умереть сегодня и я бы умер святым, - он взял из ее рук бокал и осторожно поставил на стол, а затем нежно поцеловал руку.
– Ты Лагунов, что-то рано заговорил о смерти. Ты помнишь мне говорил, что нужно создавать свой мир личной ответственности. Так что думай о будущем, а у тебя оно не такое уж спокойное.
– Ну, хватит, Ира, - прекрасно понимая жену, что она подразумевает по этой фразой. – если ты не обидишься, пойду я к себе, соберу мысли в кулачок, что-то я, действительно, раскис.
– Ступай, Жень, пойду я звонить Кате. Где их носит этих девчонок, - Ира поднялась,  и направилась к телефону.
«Ну, Ирка, как елочка -  одинакова зимой и летом. Ну ничем ее не сколыхнешь. Откуда это у нее? Видимо слишком сильный характер». Он вошел в кабинет и сел за стол. «Как мне здесь комфортно! Все мило и приятно. Он включил компьютер. Давно я ничего не писал».  Лагунов взял сборник постановлений Пленума Арбитражного Суда и,  открыв его, начал листать. Не читалось. Иысли были о работе. «Не зря волнуется Волгин. Что-то происходит не так. Почему  дела в Арбитраже начали затягиваться? Слишком плохой симптом. Кто-то начинает владеть ситуацией. Да стоило мне уехать на неделю,  и началась пробуксовка. Кто-то в фирме уже завербован». Лагунов открыл файл «Список» и начал внимательно изучать досье каждого, особенно позиции материальное состояние.
Его привлекла фамилия Деревянко Александр Павлович. По оперативным данным Деревянко стал инвестором одного элитного дома. «Рано парень оперился. Не мог он на своих гонорарах влезть в этот дот дом. Не по зубам он ему, но влез же».  Лагунов начал внимательно смотреть информацию. «Только первоначальный взнос в этот кооператив двадцать пять штук зелени. А у него ничего не убавилось. Дача под Апрелевкой. СААБ 9500. Да, не слабая машина. Откуда у парня появилась кругленькая сумма. При этом он ни кому не говорит об этом, но главное и ни кому не доверяет. На себя  все оформил. Хохол. Все боится, что обманут».  Лагунов начал анализировать дела, где участвовала Деревянко. «Последние два крупных дела он просто сдал.  Его работа.  Он поставляет информацию конкурентам. Надо позвонить  Игорю. Вдруг со мной что-то  случится».  Он тут же набрал телефон Волгина.
- Игорь. У нас есть проблема. Волгин сообразил сразу и коротко спросил: «Кто?»
- Деревянко.
- Ты уверен.  Есть аргументы?
- Все есть.
- Завтра решим.
- Почему не сегодня.
- Ты знаешь сколько времени.
- Знаю. Игорь, есть принципы,  от которых нельзя отступать.
- Хорошо. Какой вариант действует?
- Самый суровый.
- Напомни.
- Он лишается всего недвижимого имущества.
- Сколько его у него?
- Штук на семьдесят потянет. Сколько тебе понадобится времени?
- Набрать команду   по электронной почте.
- Жень, смотри,  не ошибись.
- Исключено.
- Действуй.
 Через пять минут пришло подтверждение, что команда получена.
«Не надо с нами играть в жестокие игры». Лагунов помнил, как противился Игорь против его схемы полного контроля за движимым  имуществом со стороны фирмы. Сотрудник, поступивший на работу,  получал хорошее жилье, но фирма полностью владела им. В случае нарушения контракта, жилье оставалось за фирмой. Так было всегда,  и все об этом знали.  Схема пользования жильем была составлена так, что ни один суд не брал иски. Как поощрение фирма таким же образом предоставляла сотрудникам дачи,  гаражи.
«Пора спать.  Завтра опять куча проблем. Надо найти время для встречи с Дашей.  Господи, какая она благодарная! Как хочется заглянуть ей в глазки. Взять ее красивые руки, окунуться в пушистые волосы, коснуться губ…  Я опять отрываюсь от реальной жизни».  Лагунов вздрогнул от телефонного звонка.
- Женя,  звонил Деревянко.  Он в отчаянии. Как ты с ним связался?
- Да, есть способы.
- Он просил пока не решать по нему. Сказал, все объяснить и будет полезен. Просил до завтра подождать.
- Предатель – это навсегда. Не верь ему.  Он лишь ищет выгоду и время, чтобы что-то предпринять.
- Жень, все мы работаем за деньги.
- На доходы от денег нельзя жить.
- Я тебя не понимаю.
- Давай отложим до завтра. Пока ни как не реагируй. Завтра выясним,  кому он сливает информацию и насколько он нам будет полезен.
- Хорошо, до завтра.  Лагунов положил трубку и встал. «Я сейчас должен посмотреть в глаза Иры, а она знает, что завтра приезжает Даша. Как мне себя вести? С каждым разом я  делаю это с надрывом, но продолжаю делать. Что мною руководит?» он глубоко вздохнул и вышел из своей комнаты.  Вера и Ира сидела на диване и о чем-то шептались.
- Ты когда появилась, - обратился он к дочери.
- Уже давно, папочка, -  Вера посмотрела на отца и заулыбалась.
- А что это вы шепчетесь? Опять обо мне? Или на сей раз о твоем возлюбленном?
- И о нем тоже, - игриво ответила Вера.
- Когда мы увидим этого умного, спортивного и воспитанного  парня, - с легкой долей иронии спросил Лагунов.
- Да, вот представь себе, он такой и есть.
- Ну,  тогда у тебя хороший  вкус, как у твоей мамы.
- Положим, маму мне не перепрыгнуть, но тебе, папа, будет не стыдно.
- Поживем, увидим. А впрочем,  я рад за тебя. Ты уже думаешь о главном в этой жизни.
- Вот здорово!  Все почему-то говорят, что это совсем не главное.
- Они, Верочка, заблуждаются, как овцы.
- Пап, ты серьезно? – Вера даже встала от удивления.
- Считай, что это мое мнение. Все в жизни субъективно.
- Опять отца нашего понесло, - не выдержала Ира и вступила в разговор.
- Я ей только, что вталкивала о неразумно поведении с мальчиками, а папа наш одобряет. Отец, ты не прав.
- Не слушай, Вера никого, кроме своего сердца. Оно никогда не обманет тебя.
- Вера подошла к отцу и прижалась к нему.
- Спасибо, пап.
- Давайте, девчонки спать, - он погладил волосы дочери. - Они пахнут морем.
- Пап, ты у нас романтик. Ты мне сказал правду? – она посмотрела отцу в глаза.
- Зачем, мне тебе говорить неправду. Вера вернулась и села на диван.
- Нет, Женя, тебе не дано быть отцом.  Надо быть строже, требовательнее.
- Не следует стучать по настроенному роялю металлическим предметом.
- Это у нас Верка настроенный рояль? – Ира повернулась к дочери, - Слышала, что твоей отец выдает. И волосы твои пахнут морем, и рояль ты настроенный.
- Слышала, мама, -  она произнесла это так тихо, что мать с трудом расслышала.
- Почему ты такая мама? – Вера встала и вышла из комнаты.
- Опять я плохая, а ты у нас хороший, - огорченно сказала Ира.
- Все субъективно, Ира. Не расстраивайся. Мы не должны петь с тобой в унисон. В унисоне нет симфонии. Она наша дочь и разберется сама. А любит она нас совершенно точно и не по отдельности каждого.  Я пойду спать. 
- Женя, я огорчена. Вера на меня обиделась и даже не поняла за что? Я же должна ей что-то говорить, подсказывать. Нет, она любит только тебя, меня это мучает, Женя.
- Надо понять, что воспитание нравоучением для Веры уже закончилось. Ты пытаешься затащить ее на свою лдинку, забывая, что она уже давно имеет свою и не желает занимать твою площадь. Просто стань тем,  кто ты есть и у тебя исчезнут проблемы и напряжения. Ты прекрасный человек. Твои человеческие качества удивительны и поразительны. Научись доверять своей дочери и на тебя выльется чудесный поток доброты, любви, нежности, благодарности. Но надо помнить, что нет ничего истинного, все позволено в этой жизни человеку и это его выбор. Ира подошла к мужу:
- Я умру без тебя, Женя.  Не уходи от меня, - ее шепот как раскат грома резанул слух.  Лагунов видел,  как мелко задрожали ее губы и две капли, обгоняя одна другую,  потекли из наполненных слезами глаз.  Он резко шагнул к ней и прижал к себе:
- Не говори так больше. У тебя нет для этого никаких оснований,  даже думать об этом,  - он держал ее голову на своем плече.
- Я знаю, ради ребенка ты сделаешь так.  Лагунов молчал. Он не знал, что ответить в эту минуту женщине, которая жила только для него. Что бы он не сказал, будет неправда.  «Как я устал от этой мнимой жизнерадостности».
Мы с  тобой давно вместе не отдыхали. Придумай, что-нибудь, Ира. Дня три- четыре я всегда найду для тебя.
- Ты устал? – Ира вытирала рукой слезы. – Я тебя в последнее время часто расстраиваю, извини меня, Женя.
- Перестань Ира. Я обязательно поговорю с Верой, но сделай скидку на ее возраст и половое созревание.
- Ты умница, Женя. Даже это ты знаешь. Пойдем спать.



5.
 

В девять   тридцать Лагунов сидел в своем кабинете и просматривал почту.
«Не успел утром поговорить с Верой» – мысли возвращались в дом. «Кстати,  о чем с ней говорить? Чтобы уважала мать? Не дерзила ей? Да,  даже не знаю, что и сказать взрослой дочери. Нет,  вечером соберусь и поговорю» - Лагунов улыбнулся. «Ну и папаша, не знает как одернуть дочь за дерзость. А в чем собственно дерзость? Вера сказала, то что думала. И я должен запретить ей говорить и высказывать свои мысли.  Что-то я читал о запретах». Он встал и подошел к полке. Взял книгу «Учение живой этики» и начал листать.  «Ну, да, так и есть»  Он прочитал вслух: «Запрещение должно быть опровергнуто – это закон устремления».  Лагунов подошел к столу и положил книгу. «Какие вы древние были мудрые!».
В кабинет вошла Ася:
- Евгений Михайлович, Вас приглашает к себе Игорь Анатольевич, - ее сухой тон свидетельствовал о предстоящей беседе.
«Наконец-то вспомнили об этом мерзавце Деревянко. Подождут». Лагунов полистал книгу. В некоторых местах подчеркнул карандашом. Затем,  не спеша закрыл ее и вышел из кабинета.
Волгин встретил подчеркнуто сухо.
- Ты сегодня где? – жестом приглашая Лагунова сесть.
- Собираюсь встретиться с тремя клиентами.
- Солидные компании?
- Да, два немца и итальянец.
- Переводчики наши?
- Безусловно.
- Что еще?
- Возможно встреча из аэропорта близкого человека.
- Из какого?
- Либо Шереметьево, либо Внуково.
- Как надолго.
- Не сильно задержусь.
- Хорошо,  будь на связи.
- Я пойду? – Лагунов встал.
- Жень, ты что? Я тебя для этого пригласил, чтобы узнать твой режим дня? Ты  исполнительный директор и не мне тебе диктовать рабочий день. Деревянко просит пощады.
- Даже так? – Лагунов снова сел в кресло.
- Что будем делать? – Волгин был как-то растерян.
- Пусть выливает пока информацию на бумагу, потом разберемся.
- Вообщем-то тоже  выход.
- Ладно, я ему так и скажу. Ну,  все занимайся. Удачи тебе. Держи меня в курсе, если будут перемены.
- Хорошо, - Лагунов встал и вышел от Волгина.
Проходя мимо Аси, он спросил:
- У нас есть карты экспресс-оплаты?
- Да, конечно, Евгений Михайлович.
- Ася дай мне одну.
- Давайте я сама вам активирую телефон.
- С удовольствием, - Лагунов достал мобильный телефон и передал Асе.
- Мой номер знаешь? – он улыбнулся.
- Он в списке под номером один.
- Балуешь ты меня, Ася. И сменив доброжелательный тон на деловой, добавил: -
- У меня сегодня три визита и встреча с девушкой. Ты как-то держи все на контроле.
- Вы мне доверяете даже встречу с девушкой?
- И не только.  Я у себя, - и вышел из приемной.

Первая половина дня пролетела незаметно и напряженно.
Встречи, разговоры, чай, кофе, сигаретный дым, все как-то переплелось в единый, продуктивный период времени. Когда последние  визитеры ушли, Лагунов встал и подойдя к окну открыл его. Свежий, влажный ветер благодатью наполнил кабинет. «Почему не звонит Даша? Может нелетная погода, задержка рейса? Какая у нее опасная работа.  Надо что-то ей подобрать на земле и поближе ко мне. Если родится ребенок я обязательно заберу ее в Москву. Даша, Даша, ты самая смелая женщина в этом мире! Ну, почему мне так везет с женщинами.  Какие они все яркие!  Интересно кого родит Даша? Она не могла мне солгать. Если будет мальчик, когда он вырастет,  я скажу ему, что жить и любить надо одну женщину.  Вот в чем подвиг мужчины. А если будет девочка? Нет, будет мальчик».  Звонок сотового телефона он услышал не сразу. «Кто мне сменил звонок? Никак не могу к нему привыкнуть. Ну, конечно, Ася. Сегодня она у меня брала телефон» она взял со стола телефон.
- Да, слушаю. Абонент молчал.
- Вас не слышно.
- Женя, это я.
- Дашенька,  наконец-то. Как полет?  Ты где?
- Мы приземлились во Внуково. Опять внештатная ситуация.  Долго оформлялись. Я звоню из аэропорта. У меня всего два часа и снова полет.
- Два часа! – Лагунов кусал губы.
- Ну что такое два часа по Москве. Эти чертовы пробки. Все не трачу время. Я выезжаю. При подъезде я позвоню. Мое расчетное время минут сорок, ну до часа. Я бегу. Он быстро вышел из кабинета и закрыв его, забежал в приемную.
- Ася, я в аэропорт Внуково. Часа на два.
- Кто вас повезет?
- Я поеду сам. У меня слишком мало времени. Все пока. Он уже бежал по коридорам.
«Ну,  не мужик, а вулкан. Как я завидую его женщинам». – Ася вышла и посмотрела ему вслед. «Что мне так тревожно за него».
Лагунов разворачивал джип на месте. «Хорошо хоть не в Шереметьево». Через десять минут он уже  был на Ленинском проспекте. «Ну, все, теперь я на прямой.  Показывай, Лагунов свое мастерство, машина у тебя надежная». Однако разогнаться не удавалось и лишь миновав МКАД, стрелка спидометра уверенно поползла к отметке 200.
«Давно я так не ездил. Но как уверенно катит машина!».
Обгон впереди идущего КАМАЗа был явно не рассчитан. Удар о встречный тягач ВОЛЬВО был последний, что слышал Лагунов.
Джип развернуло вокруг оси и отбросило в кювет. ВОЛЬВО от удара понесло на встречную полосу, где к нему еще приложились пара легковушек.
Машины, осторожно объезжая, продолжали движение дальше. Все спешили.



ТАНЯ.

1.

- Олег, не гони, мы успеваем.
- Таня, что с тобой?  Ты не влюблена? Откуда эта раздражительность? – Олег строго посматривал на жену.
- Смотри на дорогу, - уже приказным тоном советовала Татьяна. _ А что касается влюбленности, разве это плохо, Олег?
- Что значит, плохо? Ты как себя ведешь со мной? Позволяешь непростительные вольности.  Это даже задевает мое самолюбие.
- Хватит, Олег.  Ты хороший мужик, но когда начинаешь рассуждать ни о чем, портишь себе все, - Таня демонстративно отвернулась.
- Кто этот мужчина? – голос Олега звучал как набат.
Таня повернулась и долго смотрела на мужа, не находя слов для ответа. «Какие мы разные с ним. Эх, Танечка, всегда спешка. Ну,  улыбнулся бы на мои слова, что-то ответил бы шуткой и снова закружилась бы теплым вихрем семейная, приятная жизнь. Нет, лезет еще на рожон. Ну,  Олежка, видит Бог,  не хотела я тебя волновать».
- Он очень приятный мужчина. Умный и очень тонкий.
- Ты с ним спишь?
- Олег, поубавь свои глубокие фантазии. Мы вчера познакомились на корте.  Никто не собирается ни с кем ложиться в постель. Там абсолютно другое человеческое измерение.  Да, он мне понравился и я вспоминаю о нем. Но не так как ты себе представляешь.  Ты оскорбляешь меня и унижаешь себя. Не задавай мне больше вопросов. Я могла  бы тебе ни о чем не говорить, - она замолчала и  достала из сумочки  телефон.
- Позвоню маме. Как там Павлик, и начала набирать номер.
- Смотри Олег.  Что там впереди? Мигалки и машин много.
- Опять дорожное, - спокойно и не совсем довольно ответил Олег.
- Пожалуйста, не гони. Ну,  притормози же ты. Ну что кичишься своим удостоверением, - почти зло крикнула она. Машина резко начала тормозить и медленно подъезжала к месту аварии.
- Асфальт уже сырой, вот кого-то и занесло, - уверенно высказался Олег.
Таня начала разглядывать машины и вдруг обомлела. На обочине стоял темно-синй РЕЙНЖ-РОВЕР. «Господи» – она четко увидела номер  «757». «Это Женина машина. А где он сам?»
- Олег, остановись, - резко и громко крикнула Таня.
- Да, что с тобой, в конце концов, - не выдержал Олег, - Возьми себя в руки.  Это не наше дело. Здесь уже работают сотрудники ГИБДД.
- Это машина того человека,  о котором я тебе только что говорила, - она произнесла это так тихо, что Олегу пришлось придвинуться к жене.
- Хорошо, сейчас я найду место. Он медленно съехал на обочину и встал.  Таня выскочила из машины.
- Олег, давай выясним, где водитель джипа.
К машине подошел капитан милиции и,  представившись,  попросил не стоять здесь. Олег достал удостоверение,  и что-то сказал капитану.  Затем он вышел из машины и предложил Тане подойти к джипу.
- Водитель погиб. Он там в машине. Ничего не трогай руками. На нас смотрят.
- Таня не слышала мужа. Она медленно направилась к джипу.  Водительская дверь была открыта,  и Женя сидел, словно собирался выйти. Его голова лежала на мягком кожаном подголовнике и была наклонена к выходу. Одна рука держала руль, друга была опущена и лежала на коленях. Алая струйка крови сочилась из плотно сжатых губ, и первые капли лежали на дорогом, ярко- синем галстуке.  Глаза были закрыты. «Он не умер. Он не должен умереть.  Только вчера я видела его нежную улыбку, слышала его поразительно уверенный голос, наблюдала за его изящными и мягкими движениями.  Так не бывает в жизни. Нельзя умереть в этом мощном потоке жизнелюбия, в расцвете своих прекрасных интеллектуальных и  физических данных. Что-то  происходит в мире не так.  Нарушена гармония.  Люди должны умирать уставшими, но не ты, Женя».
Все сжалось внутри и не хватало воздуха. Таня схватилась за дверь. Звонок телефона заставил прийти в себя. «Это звонок ему с того света. Какой он мягкий и приятный, нежный, мелодичный. Нет, Таня, приходи в себя.  Это звонок кого-то близкого и тот человек еще не знает о трагедии.  Надо ответить.  Надо обязательно ответить». Телефон лежал на коврике переднего, пассажирского сидения. «Как до него добраться? Я не хочу тянуться через Женю». Она обошла автомобиль и,  открыв дверь, взяла телефон.
- Женечка, ты где? Я заждалась. Озноб и мурашки покрыли все тело Татьяны. Голос пропал. «Почему я не отвечаю? Где мой голос? Я хочу этого».
- Женя, ответь мне. Тебя не слышно. Ну,  где ты сейчас? – голос в трубке становился все взволнованней.
- Он здесь, - Таня не узнала свой голос. – Вам надо обязательно сюда приехать.
- Что с Женей, - кричала девушка.
- Успокойтесь. Как вас зовут?
- Даша.
- Дашенька, милая. Женя погиб в аварии.
- Нет, нет, он не погиб.  Этого не может быть. Вы меня обманываете.
- Даша, успокойся. Авария случилась недалеко от Внуково.
- Это он ко мне спешил. Он хотел меня встретить, - голос Даши стал тише.
- Берите такси и приезжайте на место. Это около двух километров. Вы увидите место. Берегите время. Его скоро увезут. Таня выключила телефон и осторожно положила его на место. Подошел Олег.
- Таня, я тебе говорил ничего руками не трогать. Уже сделали замечание. Ребята ждут следователя и пока ничего не предпринимают.
- Сейчас приедет Даша, надо ее пропустить к нему.  Он ехал ее встречать в аэропорт.
- Кто она ему?
- Олег я не знаю. Надо ее пропустить, ты понял?
- Да, да, - нервно отвечал муж. – Пойдем отсюда, - он обнял жену и повел ее.
- Олег, ты прости меня за наш разговор.
- Все в порядке.
- Давай дождемся девушку.  Она откуда-то прилетела и такая новость. Я боюсь, что она может сойти с ума. Давай подождем, я умоляю тебя.  Нельзя сейчас ее бросать одну.
- Хорошо, подождем. Он прижал жену к себе:
- Успокойся, все мы смертные и все там будем. Ты хочешь закурить?
- Да, хочу, Олег, я хочу закурить. Олег подошел к машине и достал сигареты. Прикурив одну, он подал жене:
- Так будет лучше. 
Татьяна увидела Дашу сразу. Девушка бежала к машине, размахивая руками. Кто-то из сотрудников милиции кинулся ей наперерез и остановил:
- Олег, подойти.  Это она.
Олег держал Дашу за руку и уверенно вел ее к  джипу. Когда они подошли, Даша опустилась на колени и взяла руку Жени. Таня медленно подходила к машине.

- Вот и все, Женя, мы встретились с тобой. Какая у тебя теплая рука, - она целовала его руку, которая покрывалась ее слезами.
- Ты опять никому не достался. Ты поступил, как всегда,  мудро. Конечно, ты бы не мог быть со мной. Конечно, не мог. И страдал бы, заставляя страдать всех, кто был рядом с тобой. Ты не захотел этого. Ты просто захотел уйти от всех.  Татьяну трясло. Сердце ее словно попало в дробильную камеру. Все тело онемело. Она не могла двигаться,  и лишь была немым свидетелем этой сцены.
- Женечка, ты мой самый дорогой. У меня не оказалась никого ближе чем ты, - Даша продолжала находиться в той же позе, крепко сжимая остывавшую уже руку.
- Посиди так, я согрею тебя. Я хочу полюбоваться тобой.  Мне всегда не будет хватать твоей улыбки, твоих умных глаз, твоих нежных объятий и сумасшедших поцелуев. Можно, я еще побуду немного с ним? – она повернулась к Татьяне.
- Да, - Таня отвечала деревянным голосом. «Какова бездна страданий этой юной женщины!
- Милый мой, Женя, твой сын будет носить твое имя. Он будет таким же умным, красивым, честным, благородным.
Таня собрала все свои силы и подошла к Даше. Она взяла ее руку:
- Девочка моя, день вчерашний погас, научимся встречать новую зарю.
Даша подняла на нее заплаканные глаза и долго, непонимающее смотрела на женщину.
- Почему это случилось с ним? Я близко даже не вижу приближения зари.  Все для меня мрак.  Зачем вы меня утешаете?  Я хочу улететь с ним.  Мне здесь делать уже нечего.
- Нет, не так, Даша.  Ты должна родить и воспитать его ребенка. Ты отдашь ему все, что не дала своему любимому,  и он отблагодарит тебя его любовью. Женя будет жить с тобой в ребенке. Не отчаивайся, девочка моя.
- Как зовут  вас? – Даша продолжала держать его руку.
- Татьяна, - она взяла руку Жени и нежно положила на колени.
- Не надо его держать.  Он умер.  Это его судьба. Пойдем, красавица.  Сейчас придут другие люди и сделают то, что им положено. Она взяла Дашу за плечи и помогла ей подняться.
Мелкий дождь сыпал ровно и монотонно. К машине подходил мужчина в штатском и с большой, черной папкой. Женщины отошли от машины и наблюдали, как мужчина,  открыв папку, что начал буднично писать.
- Мы сейчас поедем к нам, где переночуем. Завтра мы все узнаем. Похороны будут через три дня. Ты должна быть там, - Таня гладила волосы Даши, которые намокли от дождя.
- Тебе надо сейчас согреться и  выспаться. Пойдем, Даша, ему уже никто не поможет. Мы с Женей еще простимся. Работники милиции сейчас сообщат близким. Нам пора.
- Нет, Татьяна, спасибо. Я не могу.  У меня через два часа вылет и я должна улетать. Здесь в Москве мне даже негде остановиться. Я не могу быть  на похоронах Жени только потому, что причинила эту чудовищную боль его близким. Он погиб из-за меня, потому что спешил ко мне.  Я причина его гибели. Как я могу быть там, рядом с его женой, дочерью, друзьями? Как, Таня?  - Дашу трясло уже от  холода. Она натягивала свою кофту на плечи, пытаясь согреться.
- У нас в машине есть теплые мои вещи.  Сейчас мы с тобой переоденемся и ты согреешься. Не мучай себя, Даша. Ты ни в чем не виновата, тем более в его смерти. Ты, наверно мало его знала.  Если бы ты  видела его на корте. С такой великолепной реакцией и координацией, удивительным умением принимать самые оптимальные решения он не мог допустить ошибку при управлении автомобилем. Этот джип является самым надежным. Здесь, что-то другое. Даша подняла удивленные глаза на женщину.
- Что вы хотите сказать?
- Я могу лишь предположить, как специалист психолог.
- Скажите мне, ну, пожалуйста, я вас умоляю, - Даша подошла к ней и,  опустив голову ей на грудь, тихо заплакала
- Мне кажется, Женя сам принял это роковое решение. Но сделал это так тонко и изящно, как только он это умеет делать.
- Я вас не совсем понимаю, Таня. Вы говорите страшные догадки.  Они ничем не подтверждаются.
- В этом и состоит его гениальность. Да, никто не подумает, что Женя покончил жизнь самоубийством. Обычное дорожно-транспортное происшествие с трагичным финалом.
- Не говорите так, он не слабый человек, - Даша легко трясла ее плечи.
- Дашенька, тебе надо понять мотивы его действий.  Я говорю не о его слабости, а о его подвиге. Он, как человек образованный, знал, что самоубийство осуждается христианством, да и не только.
- Но зачем ему уходить из жизни?
- Он не хотел,  чтобы страдали его близкие и любимые.  Это он сделал ради них.
Пойдем в машину, ты совсем промокла. Мы тебя сейчас отвезем в аэропорт.
- Как я узнаю его могилу? – Даша повернула голову в его сторону.
- Я тебе обязательно ее покажу, - Таня,  не смущаясь,  вытирала слезы, которые смешивались с теплым дождем.


ЖЕНЯ.

«Как стало удивительно легко! Я сбрасываю этот груз, который прижимал меня к Земле. И мне уже здесь неуютно.  Я хочу улететь.  Меня зовут на другую планету. Какое чудесное ожидание!  Где я? Какие-то голоса. Меня трогает Даша. Какая она удивительно близкая. Эти руки я помню. Моя милая Наташа, конечно, это твои руки.  Ты зовешь меня к себе.  Где ты, солнце мое. Я знаю, мы скоро обязательно встретимся.  Я жил этим. Надо уступать места им. Вот и моя карета. Она запряжена розовыми конями. Они унесут меня к моей Наташе. Мы обязательно еще вернемся с ней на Землю».


Эпилог.

Проходит пять лет. Даша работает в крупной авиокомпании и живет в Германии. Она в прилетает Москву  на могилу  Лагунова и привозит с собой сына Женьку.


Сверкающий, темно-синий  Рейндж-Ровер, с тонированными стеклами медленно въезжал на огромную площадку к центральному входу кладбища.
- Дашенька, у тебя изысканный вкус. Какая прекрасная машина! Кто тебе посоветовал тебе ее купить? – Игорь светился от счастья, наслаждаясь комфортностью нового джипа.
«Мой милый мальчик, если бы ты знал, что связано у меня с этой моделью автомобиля, ты бы не спрашивал, кто советовал купить ее. Но она никогда не расскажет Игорю, что первый душевный трепет она испытала, находясь с Женей в таком же прекрасном Ровере, как и  то, что умирал он тоже в нем. Это память о дорогом мне человеке, Игоречек. А ты мальчик радуйся и наслаждайся».
- Мама, куда мы приехали, - маленький Женька сидел на    переднем сидении, утопая в мягкой, пепельного цвета коже плотно прижатый ремнем безопасности.
- Где поставить машину? – Игорь повернул голову и увидел грустное, отрешенное лицо Даши.
Даша не отвечала. Она смотрела в  окно, прижимая к груди яркие, красные  гвоздики. Ее большие, темные глаза не скрывали страдания. Строгий, темный костюм, дорогое ожерелье и белоснежная блузка придавали ей строгость, респектабельность. «Какая она красивая! – Игорь задохнулся от восторга.
- Даша, ты меня слышишь, где ты? – ласково переспрашивал он.
- Игорек, ставь машину,  где тебе удобно.  Мы долго не будем. Ты с нами идешь? – Даша посмотрела на Игоря,  и он понял, что она не хочет этого.
- Пожалуй, нет.
- Женя, пойдем, - она взяла сына за руку,  и они не спеша,  направились к входу.
«Я так и забыл сказать ей о главном» – вдруг вспомнил Игорь. «Надо же купить цветы». Он осмотрелся и увидел цветочную палатку. «Может не стоит здесь их покупать? Нет, лучше я куплю их где-нибудь в другом месте, по дороге». Он начал осматривать машину. «Почему Даша настояла именно на этом джипе? Он безумно дорогой. Вернется, обязательно спрошу ее об этом».
Даша с Женей шли по широкой алее кладбища, по обе стороны которой стояли величественные, дорогие памятники.
- Мама, здесь похоронены дяди и тети? Они все старенькие? – Женька крутил головой и смотрел на мать.
- Нет, не все старенькие. Здесь похоронены разные люди и молодые тоже.
- А почему они умерли?
- У каждого своя судьба, сынок.
- А что такое судьба? – Женька дергал Дашу за пальчик, отвлекая от грустных мыслей.
- Судьба, это жизнь человека и время, которое ему дано Богом.
- А Бог он добрый?
- Говорят, что он справедливый.
- Значит, хороший, как дядя Игорь? - Женька хитро заулыбался.
- А тебе он нравится? – Даша даже остановилась и посмотрела сыну в глаза.
- Да, мамочка. Он такой красивый, сильный. Мам, он будет нашим папой?
- Если ты хорошо попросишь.
- Кого попросить, его или тебя?
- Нас обоих.
- Женька замолчал. Он явно что-то обдумывал.
- Почему ты замолчал?
- А ты его любишь?
- Кого, - не сразу сообразила Даша.
- Кого, кого, - передразнивая ее,   и обидевшись на непонимание матери,  переспрашивал Женя, - дядю Игоря, конечно.
- Я люблю вас обоих.
- А кого больше? -  не унимался он.
- Женя, ты слишком много хочешь знать в свои годы, - она присела на корточки,  и ласково трогала его носик, прижимая его своим пальчиком.
- Ну,  я же тебе родней, чем дядя Игорь? – почти обиженно с оттенком укора спросил он.
- Женя, у тебя должны быть и мама и папа. Понял? -  строго сказала Даша. Женя не отвечал.
Они подошли к высокой, металлической, кованной ограде. Могила была ухожена. Свежие цветы аккуратно лежали на выступе памятника.
«Не забывают тебя, Женька» – глаза Даши наполнялись слезами. «Спасибо, Танечке. Она все сделала,  как обещала».
Строгий памятник из мрамора был изящно обрамлен вязью из металла. Даша открыла калитку и шагнула к могиле. Она нежно положила свой букет гвоздик. «Женя, ты любил эти цветы», - Даша вытирала слезы платком, скрывая их от сына.
- Мама, почему ты плачешь?  Даша посмотрела на сына: «Ему уже надо все сказать, моему маленькому Женьке»
- Я любила его, Женя.
- Женька подошел ближе к памятнику и начал рассматривать выбитый из гранита портрет мужчины.
- Мама,  а кто это?
Даша всегда ждала этого вопроса. Каждый раз, когда она приходила сюда, она понимала, что скоро ей придется привести Женьку,  и он обязательно спросит, то,  что он сейчас сказал.
Каждое время  имеет свои преимущества и прелести и исключает преимущества и прелести других времен.
- «Могу ли я сейчас не сказать моему дорогому и самому близкому человечку правду?» – Даша почувствовала, как пересыхает горло.  Сама природа, казалось,  замерла на миг, чтобы услышал этот маленький человечек ту огромную тайну, которую он должен узнать когда-нибудь. Она глубоко вдохнула свежего воздуха и произнесла:
- Это твой отец.
- Женя наблюдал за матерью, которая нервно кусала губу.
- Это мой папа? – от удивления Женька схватил Дашу за рукав.
- А почему он умер? И почему я его не видел? – Женька почти кричал, готовый от обиды расплакаться. Даша испугалась такой неожиданной реакции сына. «Стоит ли ему сейчас рассказывать,  все как есть?».
- Мы не можем вернуться к старому, мы уже сожгли наши корабли; остается только быть храбрым, чтобы из этого не вышло.
- Он погиб в автомобильной катастрофе, когда ты еще не родился.
- А так бывает? -  с какой-то не доверчивостью и детским, наивным удивлением спросил Женя.
- Так не должно быть, но это случилось. «Ну почему это случилось с моим сыном? Почему судьба так жесткого распорядилась с ним? Он с печалью будет думать о своем происхождении,  и часто будет испытывать стыд и раздражение». Даша задыхалась от этих мыслей.
- А как его звали, мама? – Женя успокаивался.
- Его звали,  как и тебя Женя. Она прижала его к себе,  и они долго стояли рядом.
- Даша почувствовала, что кто пристально смотри на них. 
- Она обернулась и увидела возле оградки хорошо одетую, красивую  женщину. Ее доброжелательный взгляд выдавал исключительную,  душевную напряженность и общую усталость. Почти обугливающий взор, обращенный на страшный,  во всех отношениях смысл краткой земной жизни заставил Дашу содрогнуться и  вновь почувствовать сладость прожитого времени.
- «Это Ирина». Как она оказалась здесь? Мы никогда с ней не виделись. Я отняла у нее Женю» – мысль обожгла Дашу.
- Вы Даша? – голос женщины был мягким и спокойным.
- Да, я Даша Королева, -  с трудом выдавила она.
- Женя рассказывал о Вас и о маме тоже. Она подошла к Даше и протянула ей руку.
- Меня зовут Ирина Николаевна. Даша подала руку и пожала ее.
- Они стояли и молча разглядывали друг друга. Что могла сейчас Даша сказать этой женщине, испытавшей все и безумную любовь Жени,  и ужас одиночества. Чем утешить ее?  Нет, она не знает. Это не дано человеку.
- Вы меня осуждаете? – Даша прямо посмотрела на Ирину Николаевну.
- Нет, Даша.   Женю нельзя было не любить, хотя бы за то, что он не проявлял трусости по отношению к своим поступкам.  Он даже погиб, когда спешил к любимой ему женщине.  Он просто любил и ничего не требовал для себя.  Ты прикоснулась к этому чудесному источнику.  Он  сгорел в этом огне любви. Разве я могу тебя осуждать?  Даша почувствовала, как онемело во рту.
- Он как-то мне сказал, что кто родился философом, тот сделан из золота. Женька был им,  и это почему-то всегда смущало его. Мало кто понимал его. Тебе девочка повезло. Жизнь для него представляла не поверхностные прогулки, чтобы перенять приемы и уловки и усвоить их жизненные итоги. Он не щадил усилий и постоянно упражнялся, познавая все глубже и глубже эту жизнь и я думаю, он достиг серьезных глубин. Ира замолчала и нежно разглядывала Женьку:
- Как похож он на отца!
- Да, - почти не соображая,  отвечала Даша.
- Как зовут тебя, малыш?
- Меня зовут Женя.
- Какое красивое имя! Она подошла к Женьке, который оторопел от неожиданного появления этой женщины и жадно, с необыкновенной нежностью разглядывала его, словно хотела запомнить каждую черточку его лица. Ее воспаленное чувство наслаждалось этим маленьким родным существом. Слезы накатывались на ее красивое, не молодое  лицо.
- «Женя, Женя, ты продолжаешь снова жить, такой же красивый, умный, благородный,  гордый,  нежный…». Ее сознание захлебывалось от восторга, от памяти, от благодарности, от уважения, от потрясающего терпения…
- Чем основательней человек понимает жизнь, тем менее он будет насмехаться.