Как Ваня дочку замуж выдавал...

У Ивана Степановича выросла дочь на диво красавицей, умницей. А у отца за неё сердце ныло. Девке по деревне не пройти:  все, не женатики и  женатики, заглядываются; на танцы девке не сходить — проходу не дают.  Домой всегда огородами возвращается, даже через крапиву сигала, когда от очередного ухажёра убегала, а потом долго в бочке с дождевой водой отсиживалась. В думах Ивана Степановича появилась мысль, что подозрительно стал часто наведываться к ним , в деревню, измалковский племянник , так сказать, с культурной программой: то с агитбригадой, то с  соревнованиями по волейболу. Ох, не понимал Иван Степанович эту мудрёную игру. Ну бегают около сетки, ну прыгают за мячом, да хрен с ними...мОлодёшь. Недолго думая, поделился Иван Степанович своими думами с благоверной супружницей, но та только с подозрением посмотрела на мужа и осталась при своём мнении:
- Да ну тебя...Нечем заняться? Смотри у меня! Скоро покос, а ты рассусоливать вздумал, иди лучше на лавочке посиди, да деревенским бабам  байки порасскажи  да в три короба наври, брехун  деревенский, - не доверяла Ольга Андреевна мужу, когда он о жизни начинал рассуждать, о будущем задумываться, значит, скоро запой.      
Любил Иван Степанович врать, как говорила Ольга Андреевна, сочинять небылицы, да так у него это незамысловато получалось — правду с ложью мешал, что слушатели давились от смеха. «Ну что с такого возьмёшь? - думала жена. - Одним словом, редкозубый врун...» Но Ваня задумался …Сам он был круглый сирота, хотя полдеревни в родственниках, как собака в репейниках , но рано повзрослел и рано постарел,  и в сорок три казался себе глубоким стариком, да и контузия сказывалась. Когда накатывал приступ, то Ваня погружался в в чёрную воду: неожиданно свистело в ушах,  стучало в висках,  потом исчезал дневной свет, перед глазами кто-то неведомый наливал чёрную водицу, а когда приходил в чувства, то сразу себя жалел и доставал из сеновала спрятанную заранее пол-литровую бутылку — и неслась душа в рай... ничего уже не болело: ни голова, ни душа, ни тело... А дочка была одной -единственной — кровинушка -  тяжело было поднимать, растить, учить, одевать: ни нянек, ни бабушек, ни нормальной избы...землянка...времянка с баней — вот их жильё. Новый бревенчатый дом построили, когда Галя семилетку закончила. В пятидесятые Иван Степанович вкалывал за десятерых, а то могли за врага народа посчитать — вот тогда он пить и стал, да военные привычки сказывались. Дочка всё время одна дома, её жена то за маленькую ножку к кровати привяжет, чтобы не уползла, то на полу спящей найдет, а рядом змейка ,колечком свернувшаяся, лежит. Три раза змею на том же месте находили. Ваня на лопатку и в  болото её  за огороды. Много разного было за эти годы, пока росла Галюня. В шесть лет умудрилась дочка продать его боевые награды — два ордена и две медали — за килограмм сладких подушечек, в народе прозвали такие конфеты «Дунькиной радостью». Ох, и досталось крапивой девке за сладкую жизнь, а Иван в милиции писал своим красивым с завитушками почерком заявление, что обманом выманили у ребёнка его боевые награды. И вот теперь этот комочек, плоть от плоти его, красивая девка, с ума сводит женатых мужиков деревни. Ваня долго сидел, задумавшись на лавке возле высокого нового забора. «Нет, - решил он, - возьму всё в свои руки: узнаю, где живёт жених, посмотрю, что за мужик. Стоит ли Галочку за него отдавать».
Приехал Ваня   в районный центр, дошёл пёхом в  своих парадных галифе до ворот заводской проходной, вызвал будущего зятя, а тот ему ключ от новой квартиры  дал, чтобы тесть с дороги отдохнул . Отправился  Иван Степанович хвартиру осматривать:  «Ничо так, хвартирка... что надо... новая, однокомнатная хрущовочка, почти как у сестры двоюродной в областном центре, где сейчас Галочка живет и учится на библиотекаря. Слава богу, не землянка..., - отметил тесть, - также есть шкаф, стол, диван...» Диван ему сильно понравился, пружинистый, из гобелена  не то, что у них — из кожезаменителя, один скрип  да и только.   На столе беспорядочно лежали книги, рулоны бумаги, чертежи, готовальня, тушь. «Студент, - сморщился Иван, - я-то в в этом возрасте войну пропахал на пузе, женился и дочь родил». Зять ему понравился, приветил хорошо гостя, пообещал выписать на заводе машину дров и машину  угля. Пустил тестю пыль в глаза. Но Ваня после хорошего застолья не мог остановиться, два дня  гостил у зятя, парень уже спрятал водку так, что Ваня не мог её отыскать. Пришлось Ване из запоя срочненько выходить, даже смак не почувствовал, да ещё тут предательство будущего сродственника обнаружил, когда в туалет пошел. Дёрнул за шнурок чугунного бачка, находившегося высоко над головой, и не понял, что за запах знакомый, водочный, встал на унитаз да глянул  под крышку     бачка, а там горлышко разбитой бутылки.
- Ё...., пожалел, сукин сын, вези домой! - Ваня понял, что денег нет, знакомых нет, на что гулять — вот и домой собрался .
А в деревню тогда ещё редко ходил транспорт. Нашёл зять с трудом машину, к вечеру тестя сдал на поруке тёще, только своеобразно.
Только зять с тестем  порог новеньких ворот переступили, как тёща появилась с топором да за тестем бежать.
-  Покос! Гад ползучий! А он пить!
Тесть стеночкой, стеночкой и к бане, чтобы в огороде от неё спрятаться....только было слышно, как будущий зять заливисто смеялся, видя, как тесть от тещи улепетывал по огороду. Вот и познакомились.