Праздник. Размеренная жизнь. Март 1950 г

Глава 29.

   Я спросила у Розы, как у нее дела. -"Все, Галя, хорошо. Я с мамой поговорила, а она с заведующей рестораном. Нам разрешили два столика накрыть их блюдами, но подешевле, в общем Вы не беспокойтесь, мы сами все приготовим. Девочки освободятся в 5 часов, до 6-ти переоденутся и все пойдем." Я решила:"Тогда, тетя Даша, и Вы с нами пойдете, Вы дома хозяйке что сказали?" -"Я сказала, если задержусь и будет поздно, то, если постель найдется, переночую у Гали." "Ура!" - закричала шепотом Роза,- "У нас как раз одна кровать свободная, девочки для Славика принесли. А в ресторане познакомитесь с моей мамой, она там посудомойкой работает."
   Пришли девочки, быстро переоделись и все семь человек и я с грудным сыночком Славиком пошли в ресторан. Роза там все знала. Она нас раздела, показала туалет, нашла место с креслом, куда положили Славика, познакомила тетю Дашу со своей мамой, которая была в красивом фартуке и заявила, что "никаким официантам я не доверяю, я сама вас обслужу", но девочки "нет, что Вы, Вам надо отдыхать, мы сами..." Розина мама была шутницей:"Смирно, всем сидеть, положа руки на стол!" Девочки рассмеялись и стали расставлять тарелочки, стаканы и салфетки. Роза принесла цветы в вазочке:"Kакой праздник без цветов?" Тета Даша сказала, чтобы я спокойно сидела за столом и не волновалась за Славика, она берет полностью заботу о нем на себя.
   Поднос за подносом и стол был полон блюд: плов, жаркое, салат, буженина, винегрет, ситро, шипучка, чай и что-то сладкое, пряники с изюмом, даже яблоки и виноград. Все обычное. Ресторанного ничего не было. Всё готовили Роза с мамой. Сразу всем разлили по пол стакана ситро. Все посмотрели на меня, значит мое слово:"Первый тост будет за нашу дружбу: крепкую, честную, верную, без обид и капризов, а только с уважением и помощью друг другу. Ур-ра!" - залпом выпили, чокаясь. Накинулись на буженину и винегрет, сразу съели. Вера налила еще по пол стакана ситро и сказала:"Второй тост, а он самый главный, за возвращение к нам Гали, мы боялись, что она бросит учебу и уедет к Славиному отцу. За твое здоровье, Галя!"  Когда поели жаркое, девочки наперебой зашумели:"Я, я, нет я, лучше я, я хочу сказать тост!" Вера посмотрела на всех и обратилась к Оле:"Ладно, Оля, говори ты." Оля вздохнула, как перед прыжком в воду и, чуть заикаясь, начала:"Мо-й тост тоже главный, он з-за Галиного сына Славика, мы его любим, как родного братишку, он за двое суток ни разу не плакал..." - она, видно, еще хотела продолжить, но тут грохнули со смеху Розина мама и тетя Даша:"Ха-ха-ха. Ой, Оля, ты уморила нас, двое суток... а если два года, сколько раз он еще заплачет? А? Ой, детки, детки, дай вам бог здоровья за ваши тосты и веселье." "Ну, а теперь песни, танцы, кто во что горазд,"- и Розина мама открыла дверь в общий зал ресторана, откуда неслась музыка. Народу было не очень много, был понедельник. Один мужчина пел песню Лемешева "У Черного моря". Роза пошла к гармонисту и сказала ему, что если кто-либо закажет "сербиянку", то чтобы он погромче играл, чтобы и нам слышно. Он кивнул гловой, Розу он знал и без всякой заявки сел ближе к двери и заиграл.
   Усидеть было невозможно. Ноги рвались в пляс. Девочки быстро отодвинули стулья и я вышла из-за стола. Под такт музыке я вышла на середину раздаточной и стала "топтать тропинку", припевая :"Сербияночку плясать надо соображение, сперва тропочку топтать, а потом кружение. Закружилась я и пошла выбивать, шик-шик-шика-шик ботинками со шнурками до икр ног (они скрывали нестройность моих ног). Когда я окончила, гармонист позвал Розу и что-то ей шепнул. Роза помотала головой и подошла к матери. "Ни в коем случае, ей нельзя танцевать, ребенку только девять дней, у нее еще не все зажило," - ответила мать Розе. "Галя, он просит, чтобы Вы в зале станцевали, для всех, цыганочку с выходом, а мама говорит Вам нельзя много танцевать, так что может в другой раз." "Спасибо, Роза, и маме твоей спасибо, но от одного раза ничего не будет." Но в зале ребята из училища узнали Розу, особенно таджики. Они стали просить ее спеть таджикскую песню, которую Роза пела в училище. Гармонист объявил:"А сейчас таджикскую песню "Озода гузал улкам" споет студентка педучилища Гареева Роза." Роза поправила волосы, кашлянула и начала:"Озода гузал уакам джонымэ, хурматлид ерым сан, хуш бахро Гулистоным джоныме, коп севекли ерым сан..." и т.д. Таджики в такт покачивались от удовольствия. По окончании  долго аплодировали. Было уже 9 часов. Мне было пора кормить Славика. Я покормила. Девочки помогли убрать со стола и помыть посуду. Тетя Даша без конца приговаривала:"Ах, Настя, где ты там? Не видишь, как хорошо и весело нашей Гале. Это же нечасто бывает, какая ты счастливая, что у тебя такая дочка." Она была рада. А Розина мама наложила в сумку что только смогла нам на завтрак. Мы все ушли учить уроки. Тетя Даша осталась помочь Розиной маме до 11 часов вечера. Розина мама жила с учеником сыном недалеко от нас в малюсенькой комнатушке, где Розе места не хватало, поэтому она жила с нами, студентками на сьемной квартире.
   С этого дня жизнь вошла в колею, почти одинаковая каждый день. Я успевала делать уроки и помогать девочкам. Они стали хорошо учиться, учителя их хвалили на собраниях. Вскоре я рассказала Александре Ильиничне, Раисе Григорьевне и лучшим подружкам, что предлагал отец Рафика, какой ответ я дала и что отец Рафика назвал его дураком. Дураком за то, что он на что-то надеется, а я его вроде бы не люблю. Так думал его отец. Он пилил мозги Рафику и твердил :"Если бы она тебя любила, она бы с радостью бросила техникум и приехала бы к нам жить. Как она может меня, твоего отца полюбить, если она тебя совсем не любит?" Об этом при встрече рассказал мне Джамал.
   Девочки делали уроки, давали мне на проверку, я пеленала Славика, клала в коляску и под руководством Веры отправляла их гулять на Абрамовский бульвар. Проверив их работы, учила свои уроки, потом шла их встречать, захватив с собой кастрюльки для обеда из столовой, где домой, с собой, давали намного дешевле. Это было в воскресенье. А в обычные дни было проще. Если девочки во вторую смену учились, то я сама вставала, пила чай с печеньем или пряниками, иногда с хлебом и маслом с повидлом, одевалась, пеленала Славика, а кормила в 5 утра, чтобы в яслях покормить сразу в 8 часов, как только зайду. Жизнь пошла размеренная. Вера все время жалела, что ей не пришлось в ресторане со мной поплясать." Да это дело поправимое, вот через неделю... две... я окрепну и мы с тобой прямо в центральном парке закажем гармонисту "барыню", или "страдания", или "гопак", или "яблочко", так что ты на всю жизнь запомнишь. Верочка, не переживай, вот уже теплеет, мы легко оденемся и дадим такой фарс, что на другой день нас с тобой будут искать. А мы не выйдем. Пусть поищут." Вера слушала и улыбалась, радуясь:"Правда, Галочка, как я хочу плясать. Я у себя дома всегда плясала на праздниках и мама у меня плясунья."
   Так кончился март, настал апрель. В свободное время я с Верой заучивали частушки, готовились выступить в Центральном парке культуры. Три раза мы с Верой заглядывали в парк, даже посылали девочек узнать, что заказывают русскому гармонисту. И все время видели только танцы, то вальс, то танго, то краковяк, то "светит месяц", а один раз грузин заказал "кабардинку" и все.
   Славенок ни разу не плакал. Один раз хмыкнул, оказалось, соска выпала изо рта и попала на шейку, я помыла кипяченой водой и он снова зачмокал. Приходила моя мама. Она подала заявление об уходе с работы в колхозе, чтобы жить со мной в городе и устроиться на работу. Но бригадир сказал, как только найдется доярка на мамино место, сразу освободит. "Раз у вас с Рафиком жизнь не получается, то прийдется мне быть около тебя," - сказала мама, оставила мне продукты и ушла.