Пожелтевшая страница дневника, недописанное письмо

 
Здравствуй, мой Бог!
 
Давно я тебе не писала свободных белых стихов в прозе. Потому что проза порой вытесняет стихи и остаётся лишь белая свобода. И непонятно, что делать с ней. Она (свобода) как белая горячка: остаётся только терпеть и ждать, когда всё чем-то кончится.
Я пишу по поводу отъезда. Ты уезжал - я ждала. Мне нельзя было звонить. Можно было только ждать.
Теперь - всё наоборот... Мы вчера по телефону говорили об этом. Я инициировала этот разговор. И ничего, кроме аритмии из этого разговора я не вынесла. Но на то ты и Бог, чтобы всё было именно так: инициатива наказуема.
Девочка писала Ёжику. Женщина тосковала о Птице, глядя в больничное окно большого города. Плакала о ёжиках, соскребая свою униженную плоть с плахи...
Теперь Богу пишет - соответственно Богиня Клио, как и положено Богине, известная убогим совсем под другим именем, ибо голодные сожрут, любящие одарят любовью.
Мы валялись в сугробе и глядели на сумеречное небо - с неестественно большой луной... На ногах у нас были валенки, удивляющие несоответствием просторности , совмещенной с теплотой. И ещё удивляли твои пальцы, интуитивно находящие в темноте мой рот и подкидывающие туда мандариновые дольки, как поленья в топку...
Мы были тогда другие. А теперь Наш Мир требует соответствовать ему. Проблема в том, что с ним соседствуют Другие Миры, не желающие изменений и совершенств, видя в этом непоколебимость основ. Это иллюзия. Именно в нежелании изменений - страх преобразуется в хрупкость и уязвимость, а твердость - в слизь. Без живой души и сад превращается в кладбище.
Уезжаю... Еду даже для того, чтобы понять: каково уезжать, оставляя ждущего. Чтобы почувствовать мне - твоё, а тебе - моё гомеопатическое средство от скуки. А скука - это одно и то же: не нравится, не радует, не вдохновляет.
Я не рассказывала тебе, мой Бог, как выглядела для меня жизнь, когда ты уезжал? Теперь - самое время... Представь ощущение: ты открываешь дверь своим ключом, никто не бежит навстречу и не виснет на тебе. Проходишь в комнату - распахнутое окно. Девятый этаж. На подоконнике - один тапок - и никого... Тапок - подошвой кверху, будто слетел с ноги... И приклеенная скотчем наспех записка: "Меня нет. Не жди".
Вот то же чувствовала и я: ужас, что тебя больше нет, а я ещё этого не знаю, и слабую надежду сквозь тошноту: пусть этот кошмар наконец-то закончится и пусть всё будет хотя бы как прежде...
Слушай тут без меня "Skorpions", наше любимое... Это спасёт от культивации обиды. Лучше рок в музыке, чем рок - в судьбе. И ты поймёшь, что я - саркофаг твоих желаний и надежд. Что лучше: гроб с надеждами или надежды - в гробу?! Есть ли разница? Разница огромна: первое - для того, чтобы закопать несбывшееся, а второе - чтобы похоронить состоявшееся.

Меня полюбит искренний фантаст
(он догадается, что я люблю кувшинки),
Когда поверит: каждому из вас
Раздам я это небо по росинке...
 
Такой я была.
 
Я чувствую обман на кончике ножа,
Который режет тортик уверений...
Сегодня я в колье из ста змеиных жал
И ты не удостоен сожалений.
О, я благодарю трофейный оберег,
И мне до экспоната - нету дела!
А ты, мой дорогой, любимый имярек,
До финиша дополз, а я летела...
 
А такой стала.
 
Прощай, мой Бог. Впрочем: какой ты Бог, ты просто человек.
 
Не бывает два Бога вовеки...
Два Бога - грешно и плоско.
И люди в страстях - такие калеки,
Как с полотен сумасшедшего Босха...
 
 
На этом пожелтевшая от времени страница обрывается...