Аура Междометий, глава 15

Ангел мой, ну, я не сомневался в том, что отец Зиновий скажет мне: «Вот видишь, ещё и недели не пробыл в монастыре, а уже возроптал, а просился-то как давеча, аж пяткой себя в грудь бил!» Ну, всем нам свойственно заблуждаться, и я в этом плане  —    вовсе не исключение, беда только в том, что я на монастырь возлагал очень большие надежды, а сейчас вот лишился последней иллюзии. Как теперь жить? Мирская дисгармоничная и лихорадочная жизнь довела меня до морального истощения, монастырскую я нахожу несколько примитивной… как и чем мне теперь жить? «Вот видишь, ты дважды вынес вердикт монастырю: сначала тогда, когда, толком ничего не узнав о его жизни, понёсся туда восстанавливать рассудок, а потом —  когда пришёл к выводу, что проживание в нём — это банальное совершение физической работы и ничего больше. Поживи хотя бы с месяц близ женского монастыря трудником, помогай сёстрам по хозяйству — там всегда нужны руки, да присматривайся повнимательней к их укладу, а, вернувшись в мир, снова приходи ко мне: побеседуем».

Странная шутка  —    жизнь, да, Ангел? Кто бы сказал Феликсу ещё за год до этой беседы с отцом Зиновием о том, что он уволится с радио, перевезёт к Тане на время собак и начнёт размышлять о том, вблизи какого монастыря бы поселиться, —    тот бы только посмеялся, а вот видишь, как... Более непредсказуемую жизнь, чем твоя, Феликс, и представить сложно, а эволюционируешь ты вообще с потрясающей скоростью. А представь себе, что было бы, если бы тебе довелось сейчас встретиться с кем-нибудь из твоего привокзального окружения. Ой, тьфу!.. Не, это я к тому, что едва ли они узнали бы тебя. Кстати, сколько людей через мою жизнь прошло — уже и одной трети от общего количества не вспомнить. Да, твоя жизнь — это непрерывное путешествие, временами с попутчиками, которые рано или поздно выходят на своей станции, а ты едешь дальше без них. «... толпа демонстрантов вышла на улицы с транспарантами «Верните в эфир Тряпкина», меж тем, как сообщает руководство радиостанции, Феликса Венедиктовича никто не увольнял, и отказ от дальнейшего ведения передачи «Час гея» был его собственной инициативой. Напомним, что господин Тряпкин со своими питомцами вот уже больше двух месяца игнорирует собачьи конкурсы, к тому же им были прекращены все гей-акции, как то: митинги, выставки, вечеринки, симпозиумы и прочее. Возможно, уход в тень был продиктован угрозами со стороны консервативно настроенных граждан, ведь, как известно, ещё полгода назад, этим летом, Феликс Тряпкин публично изъявил желание создать партию гомосексуалистов…» Блин, выключи ты этот телевизор на фиг! Как обычно, говорят о том, чего не знают: никто мне не угрожал, а «партия геев»  —    это же шутка, воспринятая этими придурками всерьёз! Теперь из меня жертву делают. Противно! До чего же противно! Успел побывать и «героем», и шутом, теперь вот — «жертва»… «Жертва», портреты которой украшают перетяжки и рекламные щиты, размещённые по всей Москве. Реклама собачьих кормов, реклама мужской одежды, реклама часов. Да, исчезновение Феликса Тряпкина не может не наделать шума… Проверить электронную почту. Восемьсот пять непрочитанных писем… Ой, опять Артём! Когда же он оставит меня в покое?!

«Я знаю, что я, наверное, слишком назойлив, но не могу ничего с собой поделать, как не могу и смириться с тем, что я тебе не нужен: я могу это логически понять, но не могу принять, продолжая на что-то наивно надеяться. Я вспоминаю те времена, когда мы были вместе, — каждый вечер вспоминаю, и мне уже кажется, что я сам придумал наши прогулки по парку, наши разговоры… я так затёр картинки моей памяти, что их цвета потеряли яркость и насыщенность. Я всё думаю, а возможно ли было наше совместное счастье? Феликс, я ведь не так плох, как те другие, с которыми ты встречался: я ни разу не предал тебя, ни разу не пустил сплетни, не стал спекулировать на твоём имени, как это делали Леонид и Михаил. Феликс, ответь мне, чем я тебе не по душе пришёлся? Я ведь тебя люблю! Феликс, никто и никогда не будет любить тебя так, как я! Я верный, я постоянный! Феликс, я ежедневно изучаю всю связанную с тобой информацию, я добавляю в закладку «Избранное» в Интернете даже те статьи, где твоя фамилия просто вскользь упоминается. Я собрал в свою коллекцию все твои интервью. Я постоянно восхваляю тебя на всех форумах, на которых зарегистрирован. Феликс, более преданного человека, чем я, ты не найдёшь! Я не злюсь на тебя за то, что ты меня бросил, я просто скучаю. Каждый вечер перед сном я представляю, что мы снова вместе. Я представляю, как мы просыпаемся в одной кровати… Феликс, ну давай снова встретимся, тебе жалко, что ли?! Давай просто встретимся и поговорим!!! Я не заставляю тебя со мной жить, давай, в крайнем случае, просто станем друзьями! Я не знаю, почему и куда ты пропал, говорят, что ты хочешь переехать жить в Голландию, и если это так, то, давай, хотя бы просто попрощаемся по-человечески. А ещё, знаешь, я могу приезжать иногда к тебе в гости в Голландию, ну, или ты ко мне, в Москву. Ответь мне, пожалуйста! Я тебя люблю!!!»

Удалить письмо в корзину. Ладно, собираться надо и отправляться в путь. Домик у монастыря снят на два месяца, завтра уже можно будет вселяться. Феликс, а ты твёрдо решил? Ох!..

 Отец Зиновий. Поживи хотя бы с месяц близ женского монастыря трудником, помогай сёстрам по хозяйству — там всегда нужны руки, да присматривайся повнимательней к их укладу, а, вернувшись в мир, снова приходи ко мне: побеседуем.
Я. Как так — я просто так должен бросить все свои знания, все достижения, отказаться от возможности заработать на жизнь интеллектуальным трудом и начать работать физически — как безмозглое животное?
Отец Зиновий. А как ты «умственно» трудишься — прославляешь гомосеков? Да уж, результат твоего «труда» теперь красуется на каждой перетяжке в городе.
Я. Ну, не только этим же я могу зарабатывать!
Отец Зиновий. А чем ещё?
Я. Продажей собак…
Отец Зиновий. Которых у тебя покупают только потому, что это модно. Неплохую рекламу ты создал своим щенкам с помощью скандалов.
Я. Думаете, если я перестану развлекать публику — спрос на моих щенков постепенно упадёт?
Отец Зиновий. Я не знаю, я не маркетолог, так что ты не по адресу с этим вопросом. Я могу тебе лишь посоветовать расставить приоритеты, выбрать, что для тебя важней — сомнительная слава, деньги, хорошие продажи щенков или душевное равновесие, но ты учти, что предлагать тебе готовое решение и навязывать его не в моей власти.
Я. Мне страшно отказываться от всего того, чего добился благодаря собственному авантюризму, смелости, труду и интеллекту.
Отец Зиновий. Думай, Феликс, тебя никто насильно ни к чему не принуждает, ничего у тебя не отнимает.

Зачем ты вспомнил этот диалог, ведь уже решился на поездку? Точно решился? Точно. Назад дороги нет, Феликс. Что будет потом? Посмотрим. Есть ли у меня «зелёный коридор», есть ли место, куда я смогу вернуться? У тебя есть много денег, на них всегда можно открыть свой бизнес. Какой именно бизнес? Не думай об этом сейчас. Страшно. Что? Страшно менять жизнь так кардинально. Твоя жизнь не первый раз кардинально меняется. Да, но раньше это происходило благодаря стечению обстоятельств, теперь же я по собственной инициативе делаю резкий скачок. Делай. Ты теряешь только маску клоуна.

Синяя птица, птица счастья,
Тебя знаю недолго, но давай прощаться:
Время пришло, пусть ты не хочешь улетать,
Я уйду сам, и мне дано так мало знать:
Рада ты мне или не рада,
Hо я ухожу, и просто так надо!

Я рукой на стене пишу иероглифы,
Я не знаю, зачем мне эти знаки:
Вы сейчас так словоохотливы,
Hо все вы брешете как собаки!
Я не буду больше вам верить —
Я закрою все окна, я закрою все двери:

Люди вы или стадо,
Hо я ухожу, и просто так надо!!!
Я закрываю глаза, но я не тужу,
Я хлопаю дверью — просто я ухожу!
Hазовёшь меня другом или, может быть, гадом,
Hо я ухожу, и просто так надо!!!

[Цитата: текст Рустэма Булатова, песня группы Lumen «Синяя птица»]

Смотри, какой уютный маленький домик, Ангел мой! Здорово, что я проживу два месяца именно в нём! Ой, ты меня хвалишь?! Так неожиданно! А почему я молодец? А потому, что додумаюсь отпустить бороду и перестану осветлять волосы… да, это неплохое решение: теперь никто в бородатом шатене не узнает бывшего гламурного идола Феликса Тряпкина. Спортивные штаны, грубые чёрные ботинки, неприметная серая куртка… Да, теперь я  —    часть толпы. Теперь никто не оборачивается при виде меня. Теперь на меня никто не обращает внимания. Теперь я могу спокойно бродить по посёлку часами, вдыхать настоящую деревенскую тишь, упиваясь ощущением радостного спокойствия. Благостно как-то на душе, приятно. Слушай, Феликс, а ты никогда не думал о том, что люди тебя всю жизнь отвлекали от возможности погрузиться в себя? Ты растворялся во взаимодействии с ними: в инициированных ими спорах, в их рассказах, в их мнениях, в их реакциях на тебя, и в этой суете твоя психика настраивалась на выживание, и ты рефлексировал, отражал атаки оппонентов, планировал собственное наступление, просчитывал, как и кого можно наиболее выгодно использовать, все же остальные мысли и чувства отправляя на задний план. Сесть на лавочку, окружённую деревьями. Насладись, Феликс, настоящим моментом, ведь неизвестно, куда изощрённо-изобретательный интеллект закинет тебя потом. Наслаждайся настоящим: созерцанием заснеженных кустиков, оледенелой речки и пушисто-ватных белых облаков. Почему ты не замечал красоты природы, живя у себя дома? Потому что был погружен в мирскую суету. Слушай-ка, Феликс, а ведь это не самый плохой способ структурирования времени — просто жить, просто быть, просто чувствовать, не совершая при этом никаких активных действий и не засоряя мозг избыточной информацией. Просто наслаждаться свободой от капризного социума и единением с природой, не планировать при этом своего будущего, не отвлекаться на людской трёп, ни к чему себя не обязывать, ни по какому поводу не волноваться… Феликс, а ты ведь сделал это — ты остановил карусель навязчиво-суетных мыслей о внутривидовой конкуренции и о собственной исключительности. Ага, мысли об исключительности не возникают лишь потому, что в этом месте тебе объективно некому себя противопоставлять и не с кем себя сравнивать. Сравнивать себя с другими людьми?! Сравнивать! Феликс, а ты никогда не думал об этимологии слова «сравнение»? Делать равными. Но люди не равны по определению, едва ли в мире найдутся хотя бы два человека, равных друг другу по всем параметрам и критериям. Погоди, но зачем же сразу — по всем? А как иначе? Нет, искусственно созданные рамки и аналогии нам ни к чему. Нельзя людей сравнивать между собой: у каждого из живущих своё индивидуальное развитие, предназначение и роль в жизни общества, мы все лишь дополняем друг друга, мы все — часть единого целого, мы — полоски, образующие радугу, и цвет каждого из нас по-своему ценен, мы параллельны друг другу, и пересекаемся только в своём воображении.

Наконец-то, Ангел мой, в душе Феликса воцарятся умиротворение и покой — густой и коренастый покой. Да, я и сам заметил, что определение несколько странное, но иначе я не смогу объяснить тебе чувства пробуждающегося к жизни человека, шаг за шагом обретающего безмятежность. Я впервые в жизни ясно осознаю, какая в России красивая природа, какие красивые лица у русских людей — у женщин, мужчин, стариков, детей, каким величием наполнены деревья и замёрзшие реки. Спасибо Вам, отец Зиновий, что вдохновили меня на эту поездку! Я ведь такой дурак был!.. Я пропадал раньше, я гонял мысли по кругу бессмыслицы, и они, словно термиты, разъедали мой мозг. Если бы Вы, отец Зиновий, были рядом — я рассказал бы Вам, как избитый постоянными нервными нагрузками рассудок постепенно восстанавливается. Знаете, мне сейчас страшно поверить в то, что я когда-то был неимоверно болтлив и скандален, что моя личная жизнь была достоянием общественности, что я... ой, не буду об этом. Феликс, ты всё это обязательно скажешь отцу Зиновию, когда вернёшься в Москву. Нет, не надо пока о Москве. Я никогда так хорошо и спокойно не жил, как сейчас. Утренняя служба, помощь монахиням в хозяйстве, вечерняя служба, возвращение домой, чтение закупленной в монастырской лавке духовной литературы, прогулки перед сном. Искусственно созданный Рай, Феликс, — давай называть вещи своими именами. Сейчас тебе это нравится в качестве смены обстановки, но едва ли ты захотел бы так жить всю жизнь. А что — жить в круговороте панической суеты — разве лучше? Максимализм, Феликс, характеризуется неумением находить золотую серединку. Ну, и какова же она — серединка эта? У тебя есть ещё немного времени до возвращения в Москву, чтобы её найти. Ага, а заодно и найти главную цель своей жизни, ведь когда ты это сделаешь — тебе не надо будет беспокоиться о чём-то другом и рассеивать время и внимание на ненужные вещи. Феликс, ты посмотри, как правильно живут монахини — весело, спокойно и разумно, дорожа жизнью и не транжиря её бесценные минутки на всякие глупости. Феликс, а ты помнишь, какое у тебя осталось впечатление от первого пребывания в монастыре? Помню... тогда я ещё не постиг искусство разглядывания сердцевинки сквозь кожуру. Вот видишь  —    а сразу поспешил осудить. Избегай осуждения, Феликс, всегда старайся увидеть в любом человеке и явлении положительную сторону. Правильно подметил один греческий подвижник: будучи от природы наделённым даром рассуждения, человек применяет его не по отношению к себе, но по отношению к ближним, и оскверняет этот дар осуждением и требованием, чтобы изменились и исправились другие, хотя на самом деле данное требование не мешало бы выдвинуть самому себе. Феликс, а разве себе ты не выдвигал никаких требований? Вспомни: ты заставлял себя быть сильным, смелым, находчивым. Приговор к совершенству. Обжалованию не подлежит. Было такое, а? Было… А расскажи-ка мне историю возникновения потребности в безукоризненности. А тут и рассказывать нечего: она образовалась в результате противодействия довлеющему социуму. Ты боялся проиграть, Феликс, ты боялся оказаться слабее, чем другие. Нет, не так: ты боялся, что другие заметят и поймут, что ты слабее их. Ты боялся мнения других, чужие оценки тебя беспокоили гораздо больше, нежели вердикт собственной совести. Почему я говорю о своих страхах в прошедшем времени? Миновали ли они меня? Как это проверить? Стоп! Желание проверить свидетельствует о том, что перфекционизм и оценочная зависимость не изжиты. Не пытайся вообще оценивать свою личность по тем критериям, которые тебе предлагают другие люди. А по каким? По тем, по которым сам пожелаешь. Только тебе дано право решать, каким человеком быть, как проживать свою собственную жизнь, каких высот достигать. Феликс, а чего ты хочешь достигнуть? Вот ответь честно самому себе: чего ты хочешь? Так сложно сказать. Ну, наверное, есть же что-то, чего хотелось на всех этапах жизненного развития? Ну, вспоминай! Всегда хотелось независимости от людей. Хотелось — потому что они на тебя постоянно напирали. Ну вот, напирали — и хотелось от этого гнёта избавиться. Хорошо, тут тебя никто не пытается подавить и заставить играть по своим правилам  —    ты доволен? Ты удовлетворён жизнью? Наверное, ведь единственное моё желание: сохранить свою автономию как можно дольше. Так, кажется, мы разобрались: идеальная для тебя модель жизни должна характеризоваться защищённостью от вторжения в твой внутренний мир. Дожили, Феликс: прожив тридцать с лишним лет жизнью экстраверта, выясняем, что ты  — полный интроверт! Ну хорошо, что хоть выяснили: это открытие надо будет учесть при планировании дальнейшей жизни. Эх, понять бы, какой она должна быть!.. Нет, не должна. Никто никому ничего не должен. Как ты хочешь жить? Уже прогресс: впервые в жизни тебя устраивает то, как ты живёшь. Да, но ты не можешь так жить всегда. Почему? Кто тебе это запретит?

Что-то мне тревожно, Ангел мой, боюсь, что намерение остаться верным новому образу жизни впадёт в летаргический сон сразу по возвращении в Москву. Ой, ты почему просмотр на паузу поставил? Всё, ладно, обещаю не отвлекаться на разговоры. А что, сейчас будет самый интересный момент во всей этой истории? А что тогда? Ну, не томи уже, нажимай на воспроизведение. Угу, пошло изображение, вон Галину уже вижу. Похорошела-то как — сразу понятно: пить бросила! На шею мне бросится, расцелует в обе щёки. «Боже мой, Феликс, как же я без тебя скучала! Ты куда пропал на целых два месяца, засранец?! Я уж думала, что ты не вернёшься… Феликс, ты так изменился! Ой, а ты знаешь, что отец Зиновий преставился? А на его похоронах столько народу было!.. Кстати…» Преставился... Ну да, чему тут удивляться — старый ведь был уже. Не попал на его похороны. Жаль. Очень жаль. Всего четыре человека в этой паршивой жизни что-то для меня значили: мамочка, дед Василий, отец Зиновий и ты, Галина, — последняя в списке осталась, ты смотри: опасно становиться объектом моей привязанности. Да расслабься, шучу я! Да говорю тебе: всё будет с тобой нормально! Ты, кстати, не вышла пока замуж за Чумкина? Откуда-откуда?.. Да если скажу, откуда — всё равно не поверишь, как тогда, чуть меньше года назад! Знаю — и всё. Да многое знаю. Хорошо всё у тебя будет, разбогатеешь вон, в частности. Кстати, за Чумкина пока не спеши выходить...а, впрочем, ты пока всё равно и не выйдешь, если верить… Да не важно, чему верить! Ой, ну что ты волнуешься? Потом-то вы поженитесь, причём практически сразу после… а, ладно, не буду говорить, после чего. Слушай, ну что ты так перепугалась? Да не брежу я! Нет, давай не будем обсуждать, каким образом я получил всю эту информацию. Галина, извини, но ты мне уже как-то сообщила, что «пока не можешь до конца поверить во всю эту метафизику, хотя и сделала большой шаг от агностицизма до теизма». Ну конечно, запомнил, тот наш разговор до сих пор никак не вылезает из моей головы. Да, действительно, давай сменим тему, расскажи мне лучше, что в Москве в моё отсутствие происходило.

Ангел, ну сам-то подумай, кого может подобный пересказ порадовать? Да, Феликс вёл свой самолёт по очень опасному маршруту: там стоит хоть на секунду потерять управление, ослабить хватку — и ты в бездне, и свой же экипаж от тебя отворачивается, находит тебя предателем и трусом, не решившимся идти в борьбе до конца. Какая, на фиг, борьба?! Неужели вы на полном серьёзе верите в эти игры, неужели не отличаете игру от реальности? Впрочем, вам и незачем отличать, вы же не наигрались, не выросли и не хотите вырастать, вам проще заменить одного клоуна на другого. У вас уже новый кумир. Вот уже реанимирована передача «Час гея», и ведущий её удивительно похож на меня — стилем одежды, манерами поведения, даже дискуссии он пытается вести в моём стиле. И зовут его Фёдор Трубкин — явно, псевдоним. Выехал на чужом горбу, бездарный идиот! Даже своего ничего придумать не может. Стольких сил мне стоил этот имидж, сколько я придумал, сколько нервов потратил, а он пришел на всё готовенькое и мгновенно стал идолом. А я — в забвении. Нет, даже не в забвении — в опале. И все думают, что моё затворничество и укрывание от общественности — это фарс, это набивание себе цены. Феликс, а вон гляди: в той статье написано, что ты якобы выдохся, иссяк на идеи, а потому и скрываешься — прямо-таки ушёл на творческую пенсию. А вот тут... Феликс, а зачем ты вообще всё это читаешь? Тебя больше не должны беспокоить подобные публикации — того, прежнего Феликса, которому они посвящены, уже нет, а толпа плюётся в тусклый фантом. «Запишите меня в список негодяев, если он теперь ещё кому-то нужен». [цитата: Олег Митяев, песня «Солнечное затмение»] А кто же тогда настоящий Феликс? Как — кто? Человек-невидимка!

Человек-невидимка покупает бутылку вина и залпом её выпивает на трамвайной остановке. Стальные сосуды каркасов поддерживают рекламные щитки, с которых белозубо улыбается Фёдор Трубкин. «Я выбираю лучшее. Одеколон «Blue Winter», и Вы подобны мне». Какой идиотский слоган! Три собаки, прижавшись друг к другу, спят у помойного ведра. Пьяный подросток блюёт себе на ботинки. Злость. Ослепляющая злость, нейтрализующая алкоголь, поступивший в организм. Беременная армянка с фингалом под глазом с трудом волочёт тяжёлую сумку. Газетный киоск, витрины которого украшают физиономия Фёдора Трубкина. Трамвай. Толкаясь и матерясь, народ вываливается на улицу. Надпись на трамвае «Будь собой: признай свою гомосексуальность. Фёдор Трубкин». Спины удаляющихся от трамвайной остановки подростков. Лейбл на куртке, видный издалека, Trubkin’s blue. Ненависть. Острая, как боль. Стадо бездумных потребителей отрыжек моды, едва ли вы помните о том, кто затеял всю эту вакханалию! Не думай об этом, Феликс, не думай. Потерпи немного, скоро всё пройдёт, ты же знаешь. Подуй на болячку. Последняя весна в Москве, а потом  —    всё... Что  —    всё, Феликс? Ты же знаешь, что ещё можешь остановиться, знаешь, что тебя никто не заставляет идти по этому пути. Нет уж, обратной дороги нет. Обречённость — это кастрированная воля. Не ломай комедию, Феликс, ты волен поступать так, как хочешь. Да, но при этом я знаю, как поступлю. Знаешь — так не валяй дурака. Бабушка, проходящая мимо, в правой руке — пластиковый пакет, на нём надпись: «Homosexuals of Russia let’s unite, together we are force © Fedor Trubkin». Он тоже игрушка в руках толпы. Птичка в золотой клетке, пока чирикает — его кормят и поят, перестанет — проклянут и навеки предадут хуле, как меня. Ни о чём не жалей, Феликс, побег из клетки даровал тебе свободу. Да, но в свою дорожную сумку она зачем-то упаковала опустошённость. Так всегда бывает при освобождении пространства. Да… Вспомни, каким дерьмом ты заполнял свою жизнь. Феликс, ты, конечно, можешь остаться в Москве, ты можешь вернуться к прежней жизни, но зачем тогда было чистить комнаты своего рассудка — чтобы опять их захламить? «Бежать и плыть, лететь — куда? — всё равно» [цитата: Анатолий Крупнов, песня «Я остаюсь»] А на взлётно-посадочной полосе понимать, что так с этим сросся, что, покидая подобные условия, оставляешь в местах возмездной несвободы частичку себя?.. Довольно пустых разговоров, Феликс, делай то, что собрался.

«Феликс, ты просто идиот! Ну, скажи мне, как тебе вообще в голову могла прийти идея всё бросить и уехать хрен знает куда и заниматься хрен знает чем, когда ты достиг всего того, о чём вообще можно мечтать? Нет, я тебя решительно не понимаю: сначала ты мне спихиваешь собак на два месяца, потом возвращаешься похожим на лешего и изъявляешь готовность подарить мне свой питомник. Слушай, я, конечно же, не откажусь от столь ценного дара, но вот скажи, ты хоть осознаёшь, что бредишь?!» Нет, Таня, бредил я раньше, когда стремился к славе и популярности, когда хотел блистать и постоянно заботился о производимом на толпу эффекте. Я постоянно красовался, играл, вживаясь в роль и живя ею и ради неё. Таня, это было безумие. Представь себе актёра, живущего только ролью Гамлета, отзывающимся на это имя, изображающего этого героя всюду, даже в супермаркете, и заставляющего себя перед сном думать об Офелии и верить в её реальность — ты бы сказала, что он переиграл и сошёл с ума. Таня, я жил как сумасшедший и не хотел себе в этом сознаваться — мне было проще представлять себе, что мне рукоплещут, чем оглядеться по сторонам и признать, что стою на пустой сцене. Я ведь и внутри себя играл — делал вид, что я лучше, чем есть на самом деле, обманывал себя в том, что живу достойно, что хорошо всё… Иначе, Таня, мрак. Петля. Ну, хорошо, чего время тянуть? Поехали уже собак на тебя переписывать.

Всё-таки он пошёл до конца, Ангел мой. Да нет, что ты, уже не сомневался. В том, что сделаю пластическую операцию на носу? Ну, чему же тут удивляться?.. Всё логично: меняется форма носа — меняется всё лицо. Осталось только последнюю формальность уладить, и ты полностью освободишься от монстров прошлого. Давай, Феликс, звони. А вдруг не согласится? Не говори ерунды: ты же сам знаешь, чем закончится ваш разговор. Гудки. Алло, привет, говорить можешь? Да, я тоже рад тебя слышать. Честно. Ну, извини, что опять пропал без предупреждения — я пластическую операцию делал. Да, всё нормально. Да какое там триумфальное возвращение?.. Я тебе вот по какому вопросу звоню: вы с Чумкиным ещё заявление в ЗАГС не подали? Ну, отлично. Эээ… Галина, ты только не пугайся… слушай, выйди, пожалуйста, за меня замуж. Ха-ха! Я так и знал, что ты скажешь эту фразу! Нет, не угадала. Ну, давай встретимся, поговорим. Ага, выезжаю. «Жду». Да, ждёт. Единственный человек, который меня всегда ждёт, всегда рад видеть, не упрекает ни в чём, не старается переделать — не то, что все эти… Феликс, а какое тебе дело до того, как они к тебе относились? Вспомни ещё раз: человека невозможно подавить, унизить, обидеть до тех пор, пока он не воспринимает чужие слова и действия как унижение, пока он не реагирует определённым образом, обостряя конфликт, пока… Феликс, окружающие не виноваты в проблемах каждой отдельно взятой личности, место происхождения наших проблем — наши же собственные головы. Мы постоянно засоряем наши головы множеством тревог и забот, подчас совершенно беспочвенных и не стоящих внимания. Мы ведём непрекращающиеся мысленные диалоги о том, что нам не нравится — в себе, во внешнем мире. Мы накапливаем недовольство крупными и мелкими ситуациями, абсолютно не требующими какого-либо волевого решения или вовсе уже утратившими актуальность. Мы перемалываем мелкие и давние споры и разногласия, не сулящие никаких будущих проблем. Мы растворяемся в беседах и бытовых воспоминаниях ни о чём. Мы постоянно пребываем в состоянии недовольства собой, требуя от себя запредельного совершенства. Мы накапливаем раздражение на людей, не согласных с нами, на тех, чьи интересы идут вразрез с нашими, и на тех, кто нас просто не любит, искренне полагая, что делать это они просто обязаны. Мы злимся на себя за то, что не можем обеспечить себе любовь каждого из тех людей, с которыми соприкасаемся. Мы злимся на себя за то, что не можем им отказать или просто сказать в лицо то, что думаем. Мы постоянно думаем о проблемах, превращая и самих себя в ходячие энциклопедии неурядиц, чаще всего мнимых.

Смотри-ка, Ангел, а за то время, пока будут оформляться документы, я найду прекрасное место для проживания. Домик чудесный куплю — в десяти минутах ходьбы от храма. А ещё столько дел: надо будет нанять рабочих для ремонта, привести в порядок огород, обзавестись домашним скотом, пройти интенсив по сельхозработам… А представляешь — всё это сделаешь, переедешь туда и заживёшь, наконец, здоровой и полноценной жизнью? В наш индустриальный век нам всем сильно не хватает тишины — как внешней, так и внутренней — внутреннего спокойствия, отрешённости от тех мелких капель ежедневного недовольства, что разрушают целостность нашей души. Там, в деревне, близ монастыря, у тебя есть шанс научиться хранить свой мозг в чистоте, перестать прокручивать в голове совершенно незначительные события минувшего дня, продолжая по инерции злиться. Галина проводит меня на поезд, обнимет и расплачется. «У меня плохое предчувствие, Феликс, может быть, ты зря это всё затеял?» Не волнуйся, подруга, я знаю, что делаю. Обещай только поминать меня в молитвах, когда… всегда меня поминай, каждый день, хорошо? Конечно, я тоже буду. Ой, ну, я ещё не уехал, а ты спрашиваешь, когда увидимся. Ну вот, и лети в свою командировку в Париж. Я тоже буду скучать. Что обсудить? А, развод… Да не переживай ты так насчёт развода, вот увидишь, тебе даже беспокоиться по этому поводу не придётся. Потому что знаю. Да какие уж тут загадки?.. О, вот и мой поезд! Слушай, ну, не поминай лихом, когда вернёшься из командировки — следи за домом, а лучше — живи в нём, в машине не забудь поменять карбюратор… так… ну, что ещё?.. А, ладно, сама разберёшься! «Феликс, может быть, всё-таки передумаешь?» Не передумаю. Волнуется за меня — это приятно. Как давно никто за меня по-настоящему не волновался… Галина. Оригинальная она — умная и взбалмошная, добрая и агрессивная, истеричная и рассудительная. Галина… она будет счастлива…

Ангел мой, а я-то откуда это знаю?!