Если бы я была Богом - не для всех

(этот рассказ - как одна большая эмоция, потому может быть не очень понятен)


– Идем! Этот Мир – наш!
Я стояла на краю обрыва и, не боясь сорваться, отдавалась во власть сильного, но ласкового ветра, совсем не такого, как в моем мире. Ветер играл с моими волосами и, казалось, шептал сказки.
Открыв глаза, я повернулась к Нему:
– Почему ты молчишь? Идем! – Я засмеялась и сделала шаг к неприметной и почти прозрачной тропинке, что вела вниз, прямо в бескрайнее море лесов. – Этот Мир прекрасен, и он – наш!..
Однако он молчал; я подошла к нему, и стоило мне взглянуть в его глаза, как моя улыбка исчезла.
– Что с тобой? Ты боишься?
Он опустил взгляд, а потом посмотрел далеко-далеко, в самый горизонт.
– Я не знаю, боюсь я или нет. Но правильно ли мы поступаем? Может, это наша самая большая ошибка?..
Я взглянула на прекрасный Мир – не с радостью, не со счастьем, но уже с бесконечной тоской и болью, потому что мне все стало ясно, – и повернулась к Нему.
– Я тебя не понимаю. О чем ты?
– Все ли мы правильно сделали? И если мы пойдем, то уверена ли ты, что все останется прежним, что мы  ничего не потеряем без надежды вернуть? Ничего ли мы не оставим в нашем мире?
– Что именно?
Он коснулся моей щеки, а потом взял мои ладони в свои
– Нашу любовь…ведь именно она нас и связала, ведь именно она нас и спасла, когда мы умирали.
Я хотела Ему сказать что-то глупое и немыслимое в утешение, но смолчала; лишь подошла к Нему и обняла.
– Я никогда Тебя не оставлю, – прошептала я.
Ветер утих, а я, взяв Его под руку, подвела к обрыву – туда, откуда робко тянулась извилистая тропинка вниз, и мы сели.
Я прижала Его голову к груди и нежно гладила его волосы, а мои глаза медленно наполнялись слезами. Вот одна из них сорвалась и покатилась вниз, обжигая потрепанную суровым и жестоким ветром моего мира щеку. Больше всего я желала сейчас зарыдать, но я не хотела, чтобы Он знал или слышал, что я плачу.
Я, сквозь слезы, в восхищении смотрела на этот Мир, о котором я так долго мечтала и который стал мне таким родным. Невероятно красивый… С синим-синим небом, при взгляде на которое сразу кружится голова…хочется утонуть в нем, хочется стать птицей; с кремово-желтым солнцем, добрым и ярким, на которое совсем не больно было смотреть глазам; зеленые леса тянулись до самого горизонта, образуя океан; сильный ветер играл с их листвой, и под этот шум так хотелось уснуть…
…и там, у того самого озера с голубой водой, конечно же есть человек  – доброжелательный и невероятно милый, и наверняка он посмотрит на эту крутую скалу, что кажется одиноким исполином на фоне бескрайнего моря лесов, и уж точно представить себе не сможет, что здесь, в нерешительности перед своими владениями, застыли два влюбленных человека, у одного из которых разрывалось сердце…
Как красиво…
Я бы, наверное, всё отдала, чтобы застыть здесь навсегда – застыть и вечно смотреть на эту красоту… И понимать, что она создана лишь для меня.
Я так не хотела возвращаться туда, откуда мы пришли. Поэтому я испытала злость, но поняла, что без Него мне не нужно ничего, потому что он важнее всего для меня… Да и разве можно так?..
…Неужели всё было зря?..
Я утерла слезы.
– Давай подождем, – прошептал Он. – Давай вернемся. Я пока не готов…
Я погладила Его волосы.
– Конечно, сколько угодно, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Ради тебя – сколько угодно.
Мы сидели так очень долго, и я молилась этому Миру. Я благодарила его за все то, что мне открылось: за небо, солнце – за всё. Я просила его, чтобы он успокоил моё сердце и дал сил подождать. Я пыталась запечатлеть в памяти каждую деталь, чтобы, когда мне было плохо, воспоминания помогали мне.
– Я вернусь, – шептала я одними губами, чувствуя, как слезы сохнут у меня на щеках.
…А потом захотелось есть.
– Пойдем, – сказала я тихо, и мы встали.
Сделали шаг назад. Я посмотрела на этот Мир, недавно ещё такой родной мне, и вновь чуть не заплакала. Мне захотелось упасть на колени и зарыдать, только я подавила в себе это желание, потому что не хотела делать Ему больно.
Мы повернулись к Миру спиной, и я, закрыв свои глаза,  ступила ан дорогу, что устремлялась в небо и вела домой…




Мы шли по лесу, и холодные, мокрые от дождя листья касались моей кожи, а суровый ветер пронизывал меня насквозь. В душе царило знакомое чувство разбитости. Однако пока не приходил страх; этот животный страх, от которого хочется бежать…
Но я знала, что он придет, и  вскоре  страх пришел. Я прижалась к Нему. Он обнял меня и поцеловал; что-то сказал, но из-за дождя, как всегда, ничего не было слышно, и я лишь улыбнулась.
Вскоре мы вышли из лесу, и я посмотрела на свой мир. Тяжелые, черные, почти свинцовые тучи тянулись от самого горизонта, а ветер нес их прямо на нас. Впереди был виден наш дом – крошечный, словно капля в море. И я, глядя на тучи,  в тысячный раз поняла, что же это был за страх, который посещал меня, когда я ела, занималась любовью или отдыхала; что это был за страх, который приходил ко мне кошмарами, когда я спала; это был страх пустоты, что заполнял меня и мне хотелось выть раненым зверем.
Я боялась, что стану такой же пустой, как всё окружающее. Я боялась стать такой же ненужной серой деталью этого мира, как  всё вокруг.
В глубине души я желала ненавидеть этот мир, и я бы ненавидела, но тогда я бы стала ненавидеть Его за то, что Он заставил меня вернуться сюда, а это было неправильно.
Из носа тонкой струйкой потекла кровь, а я же, в свою очередь, окончательно замерзла.
– Ты вся дрожишь, – сказал  Он мне в самое ухо и сильнее прижал к себе. – Осталось недолго.
Наконец мы пришли. Закрыли плотно дверь и открытые от ветра ставни. Я села на кровать и приложила к носу небольшой кусок ткани.
– Мы в безопасности, – улыбнулся Он нежно-нежно.
– Да, – кивнула я.
Я огляделась. Из-за открытых окон на полу были лужи, и пахло сыростью, так что даже постель была влажной. Казалось, нас не было целую вечность. Я не думала, что еще вернусь сюда. Из-за этого дом казался чужим.
Кровь перестала идти, и, отложив ткань, я внимательно посмотрела на Него: Он старательно избегал моего взгляда, и я поняла, что он чувствует себя виноватым.
– Что произошло? Почему?
Он вздрогнул, – хотя я знала, Он ждал именно этих вопросов, – а потом посмотрел на меня, и в его глазах я увидела страх. Он уставился в пол.
– Не хочешь, не говори. – Я пожала плечами. – Я тебя не заставляю. Я буду ждать, сколько ты захочешь. Только я не понимаю, зачем.
Я продолжала на Него смотреть, а потом отвела взгляд. Неожиданно я услышала  глухие всхлипы и поняла, что Он плачет. Я встала с кровати и  обняла его.
– Тише, тише, – ласково шептала я. – Прости меня. Тише.
– Я люблю тебя, я не хочу тебя потерять.
– Дурачок; конечно, ты меня не потеряешь, – улыбнулась я. – Слишком уж сильно я люблю тебя. Я всегда буду с тобой. – А потом, внимательно посмотрев на него, добавила:   – Тебе надо побыть одному.
Я встала и вышла, оставив его на полу. Наверное, это мне в первую очередь нужно было побыть одной, потому что я не могла пока простить Его поступка.
Ветер сразу же ударил меня, так что вновь пошла кровь… Грохотал гром, сверкали молнии. Крупные капли дождя били землю и меня.
Дождь пройдет, и станет ещё хуже…
В дождь всегда легче… Словно шум дождя уносит страх или притупляет его. Однако здесь, в этом мире никогда не светит солнце; небо всегда затянуто грязно-белой пленкой облаков.
Я села на крыльцо. Я не думала, что плачу, однако мои щеки почувствовали тепло.
…Это было странно… когда мои слезы смешивались с каплями дождя и вместе стекали по щеке.
 Я не хотела оставаться здесь, а потому встала и побрела в неизвестном направлении. Сначала я хотела пойти той дорогой, которой мы только что вернулись домой, однако сердце болезненно сжималось при каждом шаге, и хотелось плакать еще сильнее.
…Я шла и смотрела на мрачный пейзаж, вспоминала дивные краски того Мира. Я глядела на нелепые формы деревьев – таких не похожих на деревья того Мира, – резкие, изогнутые, кривые, словно эти деревья готовились к прыжку…
– Если бы я была Богом…
Я подошла к дереву и притронулась пальцами к мокрой коре, грубой, изрезанной тяжестью прожитых лет…
– …я бы изменила весь этот мир, – закончила я свою мысль одними губами.
Внезапно прогремел гром, да так, что я чуть не оглохла. Рокот еще долго проносился по тучам; я отошла от дерева, чтобы случайно попавшая в него молния не задела меня.
Дождь пошел сильнее, а холод добрался до моей души.
Я вытерла кровь и медленно пошла домой… Я и так слишком далеко зашла одна… пустота меня уже съедала …




Казалось, всё опять вернулось на свои места. Наш ветхий-ветхий дом надежно берег нас от холодного сурового ветра. Любовь спасала нас, лечила полученные миром раны, а иногда, во время занятий любовью, заставляла смотреть на этот мир совсем иначе, так что хотелось прошептать ему: «Ты прекрасен».
Но разве пустое может быть прекрасным всегда? Лишь мы заполняем пустоту.
Всё не могло стать прежним, и я это знала. От меня не могло укрыться то, что Он избегает моего взгляда, а мне же, в свою очередь, всё сложнее было изображать на лице терпение и покой. Иногда мне хотелось кричать, иногда – просто умереть.
…Но я жила. Ради Него.
Мы больше не разговаривали на эту тему – мне было очень стыдно за проявленную  к нему жестокость. Однако во время трапез, разговоров и даже когда я лежала в его объятиях, я пыталась найти в Его глазах, что старательно избегали меня, ответ на свой вопрос: «Ну как, решил наконец?..», потому что я должна была знать.
Он не решал, а я же всё чаще и чаще уходила на прогулку, чтобы увидеть мертвый пейзаж и почувствовать, как сердце дико бьется в груди.
– Если бы я была Богом, – шептала я, кончиками пальцев гладя листья куста, одиноко растущего у реки, а потом, чувствуя, что отчаяние почти овладело мной, выдирала эти самые листья и с презрением кидала их на мокрую землю.
Я всегда гуляла вдоль реки и порой заходила в нее по самую грудь и смотрела, как кровь из носу, стекая по подбородку и груди, медленно расплывается по глади воды и река уносит её с собой.
Однажды, когда я слишком долго гуляла, так что силы почти оставили меня, а страх  уже сводил с ума, я пришла в наш дом и увидела накрытый стол;  рядом стоял Он с  букетом цветов дивной красоты.
– Здравствуй, – улыбнулся Он мне и поцеловал. – Тебя так долго не было, я уже волновался.
Я не знала, что  сказать, а моё сердце забилось от счастья.
– Ты… – только и вырвалось из моих уст.
Он обнял меня и повел к столу.
– Я… я так рада, что ты наконец решился. Конечно, я готова была ждать еще очень долго, но силы были уже на исходе.
Он отстранил меня:
– О чем ты?
Я растерялась:
– Об уходе в тот Мир.
Он отошел от меня и уставился в пол.
– Ты об этом, – усмехнулся Он. – Да, я думал об уходе.
– И? – Я улыбнулась:
– Я не знаю. Я не хочу. Ты была права, я боюсь.
Улыбка слетела с моего лица и, должно быть, улетела в бездну, потому что я надолго забыла, что это такое…
У меня опустились руки, а сердце словно кто-то сильно сжал, так что стало невыносимо больно. Я отвернулась, чтобы Он не видел, как глаза стали влажными.
– А для чего ж тогда ты всё это устроил?
– Мы сильно отдалились друг от друга. И я хотел поговорить об этом.
Я рассмеялась и повернулась к Нему.
– Разве ты не понимаешь?.. Всё не может быть по-прежнему!.. Все изменилось!.. – Я замолчала. – Ты хотя бы обо мне подумал?.. Я не понимаю тебя.




…В ту ночь мне снился тот Мир, который несколько минут был моим. Я лежала на краю обрыва, а ветер, как и тогда, шептал сказки; ярко, но совсем не ослепляя глаза, светило солнце; я смотрела на небо, и у меня кружилась голова от его синевы.
А наутро мне стало совсем плохо. Я несколько часов стояла на крыльце своего дома и с отчаянием пыталась найти в мрачных и унылых лесах, полях и даже в реке то, что хотя бы отдаленно напоминало мне тот Мир.
Напрасно…
Как же я хотела вечером, чтобы он приснился мне вновь, и он приснился, и на следующий вечер я хотела, чтобы он мне приснился, и он приснился …   
А проснувшись, я поняла, что схожу с ума. Однако он мне снился и снился, и я умирала…
Да. Я умирала. От желания вновь увидеть этот мир, жить в нем, наконец избавиться от страха; мне не хотелось есть, не хотелось спать.
Я перестала с Ним разговаривать; я сидела в темном углу нашего дома и смотрела в пол, давно перестав вытирать свои слезы. Я больше не хотела их скрывать, хотя и знала, что мои слезы приносят ему боль, однако мне было уже все равно.
…А Он так часто пытался со мной заговорить и всё время начинал с одного и того же вопроса:
– Что мне сделать, чтобы всё стало как прежде?
Я пробуждалась, словно ото сна, смотрела Ему в глаза, понимая, что соскучилась по Его объятиям, но ещё больше по-другому Миру, и говорила:
– Наконец-то решиться или хотя бы объяснить причину…
Он опускал глаза, а я поднималась с пола и уходила…
В какой-то момент мне даже казалось, что я  разлюбила Его.
Но я ошибалась. По ночам, когда я просыпалась вся в поту оттого, что мне снился тот прекрасный Мир, я  всегда любовалась Им…
…мне так хотелось поцеловать Его… или прижать Его к себе или  прижаться самой… улыбнуться ему…
Но я не делала этого. Я не могла Его  простить. Между нами стоял тот Мир, чудесный, дивный, который не мучил мое сердце и дарил покой.
 По моему лицу начинали идти слезы, но я ещё долго смотрела на Его любимые черты. Я протягивала руку, но не смела коснуться, боясь разбудить Его. Тогда я вставала с кровати и шла к темной реке.
Ночной холод всегда был более мягким ко мне, чем дневной, и я научилась находить гармонию и покой по ночам, что раньше помогало мне жить, а теперь разобраться в своих чувствах и не позволить себе сойти с ума.




…А однажды пошел дождь. В этом мире он шел очень редко, так что земля покрывалась коркой.
Я стояла у раскрытого окна, а Он сидел за столом и ел.
– Вот и дождь, – промолвила я. – И тогда шел дождь, когда ты испугался неведомо чего и мы вернулись.
Я повернулась в его сторону: он смотрел на меня, и я видела боль в его глазах.
– Я не…
– По-моему, глупо надеяться на то, что всё будет прежним, – так же отстраненно сказала я.
Он подошел ко мне:
– Ты…  любишь меня?
Я посмотрела на дождь, потом в Его глаза:
– Да. А ты?
Он горько улыбнулся:
– Люблю. Люблю больше своей жизни.
Я засмеялась:
– Любишь, говоришь?! Я так не хотела приносить тебе боль, я берегла тебя как могла, и прости за то, что я устала беречь. Разве ты не видишь?.. Неужели ты не видишь, что я умираю, что я задыхаюсь? Ты все продолжаешь меня мучить, а я понимаю, что эгоизм – это не любовь.
Я вышла из дому и быстрым шагом пошла к лесу, что находился в противопоположной от того Мира стороне. А потом побежала. Мне хотелось убежать.
…Или умереть. Я не знала, чего хочу. Но дождь переходил в грозовой ливень, молнии начинали прорезать воздух, и одна из них могла нечаянно попасть в дерево.
Я бежала, отдаваясь своему чувству, и понимала лишь одно: сейчас нас с Ним разделяет пустота гораздо большая, чем пустота этого мира. Находиться с Ним рядом было мучительнее, чем одной в мире.
А это означало, что незачем больше ждать.
Почти добежав до края леса, я услышала Его крик.
– Уходи, – сказала я,  когда он догнал меня. Грома не было совсем, так что мне было хорошо его слышно.
– Зачем ты идешь в лес? Опасно, там много змей.
Мне нечего было ему сказать.
– А чего ты хочешь? Чтобы я жила здесь? Меня съедает эта пустота, она сводит меня с ума! Разве ты…
Я покачала головой и отошла на шаг назад.
– Я надеялся, наша любовь спасет нас, – тихо сказал он.
У меня опустились руки. Я села на колени и заплакала…
– Она уже спасла нас, но мы потеряли спасение. Ты – из-за страха, а я – из жалости к тебе.
…Любовь…
Мне казалось, что мое сердце перестало биться. Я вспомнила, как мы были счастливы в нашем доме, крепко закрывая окна и двери, так что ни ветер, ни дождь не могли нас побеспокоить, и казалось, что этого всего нет, что нас окружает совсем другой мир, даже более прекрасный, чем тот…
– Ты… – сказала я и недоговорила…
Мне нечего было сказать.
Дождь усилился, и я медленно пошла прочь. Я догадывалась, что Он идет за мной, но оборачиваться совсем не хотелось. Отдаваясь дождю, я надеялась, что он смоет всю мою боль, очистит меня. Мой любимый зря волновался, конечно: я была предельно бдительна и смотрела, куда ступаю.
Случайно обернувшись, я заметила, что Его нет. Мне бы следовало обрадоваться, но в сердце забралась тревога, и я пошла по своим следам назад.
Вскоре я увидела Его: он сидел на земле и задумчиво глядел в небо. Мне всё стало ясно.
– Нет, – тихо прошептала я и подбежала к Нему…
С Его ноги тонкой струйкой стекала кровь.
Небольшая черная змея лежала рядом, ее пасть была порвана.
– Нет, нет, нет, – шептала я в ужасе, глядя на рану и зная, что не могу ему помочь.
Он сжал мою руку, и я посмотрела Ему в глаза.
– Не уходи, – простонала я.
– Прости, –  тихо сказал Он, улыбаясь. – Просил тебя быть осторожнее, а сам попался. Мне осталось чуть-чуть.
– Мне хочется сказать тебе, что ты будешь жить долго, мы будем жить долго, но мы оба знаем, что… – Я не могла договорить. – Черт, мы знаем это слишком хорошо.
Я вытерла слезы и посмотрела Ему в глаза.
– Улыбнись, – попросил Он. – Улыбнись… ты так… красиво улыбалась. Я люблю тебя. И всегда любил…
– Я знаю. Наверное, я всегда знала это. …
Я попыталась как можно искреннее улыбнуться, а потом села рядом.
– Прости… Прости за то, что я встал между тобой и миром, заставил выбирать. Я не хочу тебя более мучить, и теперь мне уж точно нечего бояться. Ты знаешь, мы ведь полюбили друг друга тогда, когда умирали. Мы спасли друг друга.
Это было правдой. Мы встретились тогда, когда оба решили покончить с жизнью. Любовь стала единственной радостью и толчком для того, чтобы искать.
– Мы были два инвалида, только с разными недугами, и потому мы помогали друг другу. Быть может, мы даже и не любили друг друга никогда, но нашли друг друга и попробовали полюбить, потому что любить – наша потребность, а в этом мире любить некого и нечего! Я не мыслил себя без тебя… Кажется, яд начинает действовать.
Я прижалась к Нему, а Он попытался меня обнять.
– Просто я боялся, что… ты разлюбишь меня. – Нас связала именно пустота. А в том мире ничего этого нет. Там есть много того, что достойно твоей любви, так что, быть может, любовь ко мне могла не выдержать проверки на подлинность.
Я покачала головой:
– Если бы это было настоящей любовью, то оно прошло бы все испытания огнем и мечом. А если нет, тогда смысл за это держаться? Всё ненастоящее недостойно того, чтобы жить всегда. Это эгоизм… – Я замолчала. – Зачем ты мне всё это рассказал?
Он закашлялся, и на его ладонях я увидала кровь. Мне стало очень больно и страшно. Затем он заговорил снова. Голос стал тише, – я знала, что сейчас ему уже больно говорить.
– Потому что ты можешь наделать глупостей. Обещай мне, что ты… Я знаю, что ты захочешь остаться здесь ради меня. Из-за меня… Там ты забудешь меня, тот мир можно любить. Только счастье имеет смысл, только Бог, истинная любовь и горе несовместимы. Ты должна пойти туда. Там… там всё – твоё.  Всё создано для тебя… Я отпускаю тебя… Я умираю… Кажется, я боюсь…
Я положила его голову к себе на колени. Мне было очень страшно и больно, но в акте своей любви я начала шептать:
– Там, куда ты уходишь, всегда светло. Там нет страданий. Там весь смысл жизни, который мы пытались постигнуть здесь, становится явным. Там всё просто и хорошо. Там рай… Я отпускаю тебя. Я прощаю тебя. Я прощаю себя… Там тебя ждут, и они тебя тоже любят. Ты возвращаешься домой.
Я долго-долго шептала Его любимое имя, я рассказывала ему о том, что смерть – иллюзия. Я не смела плакать, не смела быть слабой, я продолжала улыбаться ради него даже тогда, когда он закрыл глаза и более не сделал вдох.
– Если бы я была Богом…
 Дождь все усиливался и усиливался, унося Его душу…
Я очень долго сидела, а затем поднялась и отправилась домой. Боль сводила с ума, но прощение и осознание произошедшего дало сил.
Уже потом, в этих унылых буднях своего мира я поняла: я сделала Его самой важной частью своей жизни, поставила Его выше всего. Это было неправильно, и мы страдали оба. Теперь Его нет, мы свободны. Свобода – это умение не только принимать решения, но это еще и умение принимать свободу других.




Я стояла на краю обрыва, и, как тогда, ветер играл с моими волосами и ласкал кожу. Вниз, в лес, вела извилистая и почти невидимая тропа. Я начала по ней спускаться.
Я радостно смотрела на этот Мир… такой красивый, такой прекрасный, такой добрый!.. На это солнце, что было нежным-нежным и не слепило глаз; на это небо, от синевы и глубины которого кружилась голова; на эти дивные леса, по которым хотелось бродить и бродить.
Мне было хорошо. Я чувствовала нежную заботу Мира и очень возвышенное ощущение гармонии внутри. В сердце царила любовь.
Ветер усилился, а я вспомнила самого дорогого человека на свете. Сейчас его образ сливался с картинами этого мира, и образ этот улыбался.
И я говорила ему…
Мне совсем не обязательно, чтобы ты был рядом. Нас могут разлучать тысячи миров, нас может разлучать само время, но это не запретит мне любить тебя. Любить себя – значит, любить тебя.
Разве я могу желать себе зла?
Разве будешь ты желать мне зла?
Я желаю нам обоим счастья, как бы далеко друг от друга мы не были. Ты сейчас в свете, и я наконец в свете.
Любовь – во всем.
Я благодарю Бога за то, что однажды ты был рядом со мной. Моя любовь – это благодарность…