Линия Маннергейма, третья глава

3
Лера второй день трудилась, восстанавливая цветник.  Сорняки были побеждены еще вчера, и теперь она пыталась обнаружить хоть какие-то остатки прежней роскоши.  Раньше здесь, у дома, цвели лилии.  Они разрастались с такой бешеной скоростью, что бабушка едва успевала их рассаживать.  Лера помнила, что ей, маленькой, лилии казались настоящим лесом.  Растения парили где-то в облаках, за несколько месяцев вырастая намного выше, чем она сама, пятилетняя.  Пытаясь понюхать приглянувшийся цветок, она вынуждена была подниматься на цыпочки, чтобы дотянуться, и все равно лилии были выше.  Они, такие красивые и гордые, сияли где-то на недоступных ей вершинах.  Эта любовь к лилиям сохранилась у нее до сих пор.  Она выделяла их среди всего цветочного царства, как нечто особенное. 
Когда она поняла, что вместе с сорняками может повыдергать и цветы, то решила, что необходимо найти способ опознавать их.  В доме не обнаружилось никаких руководств по выращиванию цветов, и она полезла в Интернет, благо там любой информации навалом. 
Покопавшись какое-то время, она нашла все, что было необходимо, и даже более того.  Ей удалось пообщаться с энтузиастами-любителями и договориться о покупке новых луковиц.  Вооружившись знаниями по цветоводству, она почувствовала себя значительно увереннее.  Теперь, прежде чем выковыривать из земли что-либо зеленое, ей приходилось внимательно рассматривать листья и сопоставлять их с теми, что были на картинке.  То, что со временем должно было превратиться в клумбу, пока представляло собой жалкое зрелище.  Кое-какие тощие росточки посреди голой земли совсем не походили на великолепные экземпляры, представленные в Интернете.  Но начало было положено. 
Женщина, которую Лера увидела на фотографии, никак не выходила из головы.  Чем-то она ее затронула, запала в память и не хотела уходить оттуда.  То ли Лера где-то видела ее, то ли она была похожа на кого-то, но что-то в умоляющем лице погибшей не давало ей покоя.  Она пыталась представить, как бы могла выглядеть женщина, если разгладить это напряженное выражение лица.  Она мысленно хотела увидеть ее живой, смеющейся или улыбающейся, но не могла.  Женщина по-прежнему смотрела на Леру с немым укором, словно ждала чего-то.  Она вспомнила о лилиях именно в то время, когда смотрела фотографии.  А лилии подошли бы ей, подумала Лера.  Представить женщину с букетом этих цветов почему-то оказалось возможным.  Они казались родственниками: женщина с фотографии и сильные и гордые, но такие печальные цветы. 
И еще ее тревожил Собакевич.  Он не показывался вторые сутки, а это так на него непохоже.  Лера беспокоилась, не случилось ли чего.
Собакевичем она называла пса неизвестной породы, однажды заскочившего к ней на участок.  Он появился в самом начале зимы, когда она отправилась наколоть дров для камина.  До этой зимы она толком и не знала, как нужно топить камин, а ей этого очень захотелось.  Зачем же иметь камин, если им не пользоваться?  Смотреть на живой огонь ей, как и любому другому человеку, нравилось всегда.  Выход нашелся сам собой.  Если чего-то не знаешь – посмотри в Интернете.  Несколько дней она изучала классификацию каминов, их устройство и функционирование.  Затем какое-то время ушло на практические занятия, и дальше она вовсю могла наслаждаться живым огнем у себя дома.  Процесс колки дров оказался самой сложной операцией: топор постоянно норовил выпрыгнуть куда-то в сторону, а дрова не желали колоться.  Крупные поленья разделить на части у нее не хватало сил, а небольшие пытались ускакать, словно Федорина посуда из детского стихотворения.  Дровами раньше занимался муж, а она лишь смотрела, как ловко у него получается.  Глядя на него, думалось, что это нехитрое дело.  Оказалось, нет.
Тогда она осваивала азы нелегкого топорного дела и всячески ругалась, пытаясь ухватить нужное движение.  В какой-то момент почувствовала, что на нее кто-то смотрит, и смутилась.  Обернувшись, Лера увидела собаку.  Псина была симпатичная, только очень уж худая.  Причудливая смесь разных пород, какой обычно отличаются дворняги, в данном экземпляре выглядела на редкость гармонично.  Длинная как у колли морда и выражение полнейшего добродушия могли покорить любого.  Грязная густая шерсть неопределенного цвета была немного примята в том месте, где обычно находится ошейник.
Значит не бродячая, подумала Лера.  Чего ж так исхудала?
-    Что, не кормит тебя хозяин? – обратилась она к животному.
-    Гав! – словно поняв, о чем речь, ответила собака.
-    Пойдем посмотрим, что у нас есть.
По дороге к дому собака держалась рядом, стараясь не отставать.  Она поглядывала на Леру, и в ее глазах читалось недоверие.  Видно не привыкла, что незнакомый человек может ее покормить.  Здесь так не принято.  Лера вспомнила, что знакомая, предупреждавшая о трудностях деревенской жизни, с возмущением рассказывала, как относятся к собакам в селах. 
Первым делом, говорила приятельница, там считают, что от собаки должна быть польза.  Чем более злобная тварь у тебя живет, тем лучше.  Такую кормить будут.  А если не бросается на всех подряд и не облаивает приходящих, зачем ее держать?  Толку никакого.  Выгнать, конечно, не выгонят, но кормить будут так, чтобы поскорее сдохла.  В деревне ко всему подход рациональный.  Едок должен оправдывать свое содержание, иначе будет убыток.
Когда Лера открыла дверь, приглашая собаку внутрь, животное просто оторопело.  Псина мотала головой и пятилась, не соображая, что происходит.  Лера поняла, что в дом животное, видимо, никогда не пускали.  Но ей почему-то не хотелось кормить ее здесь, прямо на снегу.  Приложив массу усилий, она все-таки затащила собаку на веранду и вынесла еды.  Почти полукилограммовый кусок колбасы кончился мгновенно, за ним пошли в ход пачка печенья, хлеб и сыр.
-    По-моему, тебе хватит.  Как бы плохо не стало, - сказала задумчиво Лера. Она не знала, какое количество пищи можно считать нормой для животных.
Собака была явно с ней не согласна.  Всем своим видом она показывала, что может съесть еще сколько угодно разной еды.
-    Нет, - заявила Лера твердо. – Придешь завтра, и я тебя еще покормлю.  А на сегодня достаточно.
-    Гав, - смиряясь, ответила собака.  Завтра так завтра.
С тех пор она стала приходить.  Постепенно, привыкнув, собака даже заходила в дом и грелась у камина.  Лера умудрилась однажды помыть ее, обнаружив, что шерсть у той не просто светлая, а замечательно белая.  Глаза у собаки оказались разного цвета: один темный, а другой светлый, почти голубой. 
-    Где-то в роду у тебя затесались лайки.  Или хаски.  По-моему это у них глаза голубые, - говорила Лера, потрепывая собаку по загривку.
Нрав у зверюги оказался замечательный – веселый и дружелюбный.  Она готова была поделиться своей собачьей радостью со всеми, у кого возникала в этом необходимость.  Лера, не зная ее клички, поначалу пыталась называть известные ей собачьи имена, которыми обычно называют животных в деревнях: Шарик, Тузик, Дружок, Полкан.  Но та ни на одно из них не отреагировала.  Тогда она стала просто Собакой.  Когда же во время помывки выяснилось, что это пес, Собаку переименовали в Собакевича.  Он не возражал.
Лера привыкла к этим посещениям и всегда старалась, возвращаясь из города, привезти для Собакевича вкусненького или игрушку.  У нее уже хранилась целая коллекция мячиков, палок, костей и прочих собачьих радостей. 
Она даже как-то хотела выяснить, кто хозяева собаки, и попросить разрешения забрать пса себе, раз уж он и так бегает по всему поселку, бесхозный.  Но ей приходилось уезжать в город на несколько дней, и непонятно, если она соберется уехать совсем,  как быть с Собакевичем.  Взять с собой?  Он, привыкший свободно бегать, где хочет, вряд ли будет в восторге от городской жизни.  И она решила оставить все как есть.  Пусть у нее будет приходящий пес.
На этот раз Собакевич не появился.  Обычно он всегда приходил в день ее приезда, точно зная, что получит что-нибудь особенно лакомое.  Может, хозяева привязали?  Или носится где-нибудь в лесу, гоняя белок?  Или просто загулял?
Лера услышала, что у калитки кто-то возится, и отправилась посмотреть, не объявился ли блудный пес.  Но там стоял капитан Рядовой.  Выглядел он хмуро.
-    Добрый день, - поздоровалась Лера.  – Вы снова ко мне?
-    К вам, к вам, к кому же еще? – голос капитана тоже не отличался приветливостью.
-    А вы сегодня как тот или этот? – не удержалась от вопроса Лера.
-    Смотрите сами, - капитан показал ей удостоверение.
Лера хотела спросить у него насчет собаки, но передумала.  Какой-то он смурной, подумала она, работы, наверно, много было, не выспался. 
-   Чаю или кофе сварить?  Вы кажетесь уставшим.
-    Не надо.  А вы все огородничаете?
-    Что? -  удивилась Лера незнакомому слову,  - как вы сказали - «огородничаю»?  Это от слова огород.  А я «цветочничаю», наверно.  Пытаюсь раскопать остатки клумбы. 
-    Я помню.  Здесь росли лилии.
-    А вы часто здесь раньше бывали?
-    Несколько раз.  А камни вам попадались?
-    Какие камни?  - изумилась Лера.
-    Обыкновенные.  Земля здесь больно каменистая.  Начнешь копать –  так и гляди в оба, чтоб лопату не сломать,  – участковый исподтишка посматривал на Леру и не наблюдал у нее никаких признаков волнения.  Уж больно она безмятежная, думал он.  Или играет хорошо, или слишком уверена в себе.
-    Ах, вот вы про что.  Да, несколько штук было.  А я все никак поначалу не могла понять, почему это лопата дальше не идет.
-    Куда вы их дели?
-    Что?
-    Камни те, что попались.
-    У сарая лежат.
-    Можно посмотреть?
-    Пойдемте, покажу.  А вам они зачем?
-    Для сада камней.
-    Что? – вновь изумилась Лера.  Ну и капитан...  – Сад камней?  Это где ж такой находится?
-    На турбазе будет.
-    Ее что, японцы собираются посетить?
-    Вроде того.
Василий Петрович внимательным образом рассмотрел каждый булыжник, а затем аккуратно сложил все назад.
-    Не подходят мои камни для сада? – поинтересовалась Лера.
-    Нет, - констатировал капитан, - другого размера нужны.
-    Может, все-таки, напоить вас кофе?  А то больно на вас смотреть. 
-    Нечего меня жалеть, себя бы лучше поберегли, - хмуро буркнул капитан.
-    Не хотите - не надо, - обиделась Лера.  Как с ним себя вести, непонятно.  Ведь хотела по-человечески, а он прямо волком смотрит.   
-    Вы не вспомнили ничего?  Про ту женщину?  Ладно, пойдемте, варите ваш кофе.
-    Не получается.  Показалось что-то.
Представитель власти так и не попробовал кофе.  Он взял чашку, долго вертел ее в руках, понюхал и отставил.
-    Не нравится? – спросила Лера.
-    Я привык к другому.
-    Растворимого у меня нет.  Может, чаю?
-    Нет.  Лучше посмотрите еще раз фотографии, глядишь, чего и вспомнится.
-    Не надо, - попыталась отмахнуться Лера, но капитан уже протягивал ей пачку. 
Она с неохотой глянула.  Это были уже другие фотографии.  На них женщина была снята в разных ракурсах.  Лера перебирала их в руках, но когда дошла до снимка, на котором виднелась рана, положила на стол
-    Не могу я на это смотреть.  Вряд ли это поможет.  Я ее не знаю.
-    Вы уверены?
-    Конечно.
-    А Лидия Сергеевна Смирнова вам не знакома?
-    Нет.  А кто это?
-    Она, - капитан показал головой на стопку фотографий.
-    Но я же сказала вам, что не помню ее.
-    Значит, не знаете?
-    Ну чего вы от меня хотите? – разозлилась Лера.  Нет, все-таки с этими представителями власти нельзя по-человечески. – Я что, неясно выражаюсь?  Или у меня дикция плохая?  Или у вас что-то со слухом?
-    Со слухом все в порядке.  А хочу я, чтобы вы объяснили мне, по какой причине совершенно незнакомая, как вы утверждаете, женщина оставила вам свою квартиру?
-    Что? – оторопела Лера. -  Вы шутите?
-    Если бы.
-    Но этого просто не может быть!  Здесь какая-то ошибка.  Как она могла оставить мне квартиру?
-    По дарственной.  Так что вам даже полгода ждать не придется.  Можете хоть завтра вступать во владение.
-    Ерунда какая-то!  А вы уверены, что …  Какая квартира? Зачем? -  продолжала недоумевать Лера.
-    Хорошая квартира, между прочим.  В историческом центре Петербурга.
-    Тут что-то не так!  Вы уверены, что она оставила ее именно мне?
-    Вы ведь Белозерова Валерия Павловна, проживаете по адресу: поселок Ярви, улица Сосновая, дом двадцать два?
-    Я, - растерянно произнесла Лера. -  Ничего не понимаю.  Как ее зовут?
-    Звали.  Смирнова Лидия Сергеевна, сорок седьмого года рождения, русская, незамужняя, детей нет.  Инвалид второй группы.  Занималась гаданием.
-    Чем?
-    Гадалка была.  Или как сейчас их называют, экстрасенс.  Вам это ни о чем не говорит?
-    Может быть…  нет…
-    Продолжайте.
-    Может, она приходила к нам в издательство?
-    Может, и приходила, я же не знаю.  Вспоминайте.
-    Не помню я такой.
-    Интересно получается.  Жила себе гадалка, не тужила.  А тут, раз – написала дарственную на квартиру, – и нет ее.  Ведь и месяца не прошло, как она отдарила вам жилье.  Могли бы и подольше подождать.
-    Я ничего не понимаю.  Что происходит?
-    Вы вспоминайте, вспоминайте.  Мы все проверим.  А вдруг выяснится, что вы ей книжку обещали издать, а она вам квартиру за это?
-    С ума сошли?  Тогда уж не мне, а директору,  я всего лишь редактор.  Ничего не решаю.
-    А стрелки переводить не надо.  Нехорошо.  Проверим и директора.  Как зовут?
- Потапов Евгений Александрович. 
- Издательство как называется?
-    «Орфей».
Капитан что-то черканул в блокноте.  Глядя на то, как он выводит какие-то каракули, Лера лихорадочно соображала, откуда же могла взяться эта непонятная гадалка со своей квартирой.  Такое в издательстве не практиковалось.  Да и вообще, это предположение больше смахивало на бред или на ...  Она так и не успела додумать на что еще, как капитан снова ее огорошил.
-    Расскажите подробно, что вы делали в пятницу.
-    На работе была.
-    Это я понял.  Давайте с самого утра.  Когда пришли, что делали и так далее по порядку.  Кстати, где вы живете в городе?
-    В квартире.
-    Так у вас уже есть жилплощадь?
-    Это квартира мужа.
-    Где находится?
-    В Автово.
-    По-нят-но.  Захотелось, значит, поближе к Пушкину переехать?
-    К какому Пушкину?
-    К Александру Сергеевичу, конечно.  Любите Пушкина?
-    Прекратите, господин... капитан.
-    Это у вас господа, а у нас пока еще граждане.
-    Хорошо, гражданин капитан, не надо.  Пожалуйста.  Почему вы мне не верите?
-    Давайте про пятницу, - Василий Петрович проигнорировал Лерин вопрос-мольбу, - вспоминайте, где были, что делали. 
-    А, это вы про алиби? 
-    Вы не вопросы задавайте, а отвечайте на них.  Алиби – не алиби, там разберемся.
-    Сейчас, вспомню только.  Приехала я в четверг.  Была в конторе, смотрела… новые варианты оформления …
-    Где расположено издательство?
-    На Фонтанке.  Недалеко от цирка Чинизелли.
-    Народу сколько работает?
-    Четыре человека.  Бухгалтер, дизайнер, секретарь и я.
-    А директор?
-    Ну, и директор.
-    Значит, пять.
-    Это всего.  Только начальник – он ведь не работник, а хозяин.  Так что – четыре.
-    И вы справляетесь?
-    Более-менее.  Всегда можно привлечь нужного человека со стороны.  По договору. 
-    Часто такое практикуется?
-    Несколько раз в год, примерно. Обычно это нужно, когда тема какая-нибудь специфическая у книги.
-    А что вы издаете?  Стихи?
-    Почему стихи?
-    Ну, Орфей вроде поэт какой-то был?
-    Не совсем.  Орфей означает «исцеляющий светом».  Он считается одним из великих посвященных.  Орфей, или арфа, как называем мы музыкальный инструмент …
-    Не надо мне тут лекций.  Про что книги, по музыке, что ли?
-    В основном, мы издаем эзотерическую литературу.
-    Какую-какую?
-    Про всякую мистику, гадания, нетрадиционные методы лечения и тому подобное.
-    Угу.  Значит, гадание – это по вашей части?
-    По нашей, - понуро согласилась Лера.
-    И Лидия Смирнова, говорите, к вам не обращалась?
-    Если и обращалась, то без меня.  Я про нее не слышала.  И книг под таким именем у нас не выходило.  Если только она не печаталась под каким-нибудь псевдонимом.  Но все равно, я должна была ее видеть.  Подготовка книги - процесс длительный.
Василий Петрович опять стал что-то писать.  Лера задумалась.  Во всей этой истории было что-то неправильное.  Она никак не могла найти хоть какое-нибудь подходящее объяснение произошедшему, словно действие происходило не в жизни, а в классической пьесе абсурда.  Эта квартира, зачем она ей?  Не нужна ей никакая квартира, ей и здесь хорошо.  Она все пыталась представить, если бы она захотела подарить кому-то свой дом, то уж хотя бы познакомилась с этим человеком.  А так, непонятно  все, необъяснимо.  Или она чего-то не знает?
-    Вы про пятницу вспомнили? -  вернул ее из раздумий участковый.
-    О чем вы?
-    Что делали в пятницу?
-    А, сейчас.  Мне позвонил Потапыч …
-    Кто?
-    Евгений Александрович, директор.
-    Куда он звонил?
-    На квартиру.  Я еще спала.  Поэтому не скажу точно, во сколько это было.  Где-то около одиннадцати.
-    Долго же вы спите!
-    Накануне мы задержались допоздна, и я легла часа в три.
-    Дальше?
-    Сказал, что у нас идет брак и нужно срочно исправлять что-то в пленках.  Дело в том, что книга, которую мы сейчас печатаем, ее готовила не я, а как раз приглашенный человек.  Она про тайные немецкие общества, я этой темой не владею, вот и взяли специалиста.  Ее в пятницу начали печатать,  директор посмотрел и обнаружил множество ошибок, особенно в иностранных словах и вообще…  Попросил срочно приехать и разыскать Валентина Ивановича.
-    А  это кто такой?
-   Историк, специалист по германистике.  Он занимался книгой.  Его не было в городе, куда-то уехал, пришлось выкручиваться самим.  Мы долго сидели в издательстве и правили текст, потом подъехал дизайнер и внес нужные исправления.  Затем нужно было делать новые пленки. Я поехала в «Классику» …
-    Куда?
-    Это контора такая, они делают пленки.
-    И где она находится?
-    В начале Невского.  Там, где кассы Аэрофлота, только на пятом этаже.  Я сделала срочный заказ и ждала.
-    Во сколько это было?
-    Часа в четыре, наверное, пришла и часа два еще сидела, пока заказ будет готов.
-    Они что, допоздна работают?  В пятницу? -  капитан недоверчиво посмотрел на Леру.
-    Они вообще круглосуточно работают.  И без выходных.
-    Понятно.  И вы все время находились в этой «Классике»?
-    Да.  Хотя, нет, выходила кофейку попить.  Там недалеко кофейня есть.
-    В котором часу выходили?
-    Да не смотрю я поминутно на часы,  Я их вообще не ношу.
-    Как же время узнаете?
-    По мобильнику.  А там, кстати,  в конторе этой, при входе охранник сидит, он записывает в журнал, кто пришел, зачем и когда.  Так что можно будет все посмотреть.
-    Обязательно.  Дальше что делали?
-    Позвонила Евгению Александровичу, что все готово, он приехал, и я отдала ему пленки.
-    Где вы с ним встречались?  В этой самой «Классике»?
-    Я ждала его в кофейне.
-    Значит, вы заходили туда дважды за короткое время?  Вас могут там помнить?
-    Не знаю. 
-    Вы одна были за столом или подсаживались к кому-нибудь?
-    Не помню, по-моему, одна.  У меня же тубус был с пленками, он громоздкий, да и беречь его надо было, как зеницу ока. Я как-то больше в окно смотрела, ждала Потапыча.
-    Потом?
-    Отдала тубус, он поехал в типографию, а я в Автово.
-    Домой, значит?
-    Да.
-    А муж ваш где был?
-    В командировке.
-    И никто к вам не приезжал?  Соседи не заходили?
-    Нет.
-    Может, видели кого-нибудь, когда поднимались в квартиру?
-    Вроде никого не заметила.  – Лера задумалась. - А … вспомнила.  Мне Потапыч звонил из типографии.  Что все хорошо.
-    Во сколько?
-    Часов в девять или десять.
-    А типографии, что, тоже круглосуточно работают?
-    Некоторые да.  У них есть ночные смены.
-    А этот ваш директор звонил на городской телефон?
-    На мобильный.
-    Значит, вы в это время могли быть где угодно.
-    Теоретически – да.  Но я была в квартире.
-    И никто не может этого подтвердить.
-    Ну откуда же я могла знать, что мне придется доказывать свое пребывание где бы то ни было.  Вы же наверняка знаете, что об алиби обычно заботятся преступники.
-    Не судите по книгам.  В жизни все иначе.  А вас, между прочим, видели в доме убитой в пятницу.
-    В каком  еще доме?
-    В том самом, где расположена квартира.
-    Я понятия не имею, где она расположена.  И кто это мог там меня видеть?  Меня что, весь дом уже знает?
-    Соседка видела женщину около двери гражданки Смирновой и очень хорошо ее разглядела.  По описанию – вылитая вы.
-    Она ошибается.  Это была не я. В тех домах, где я была в пятницу, нет никаких квартир, одни офисы.  За исключением дома в Автово.  Но ведь квартира эта злосчастная  где-то в другом месте находится, если вы говорите про исторический центр?
-    Как раз недалеко от Невского.  И, по вашим же утверждениям, вы были примерно в тех местах в то время.  Так что могли и заглянуть.
-    Никуда я не заглядывала.  Во сколько меня там видели?
-    В шестом часу. 
-    Это вообще ни в какие рамки не укладывается.
-    Как раз очень хорошо укладывается!  Так что давайте проедем в отделение, а затем проведем очную ставку.  Видели, небось, как это делается?  Це – подставные, це – понятые, - процитировал капитан известную фразу из фильма «Место встречи изменить нельзя».
-    Вы хотите меня арестовать?
-    Видно невнимательно вы смотрели.  Чтобы арестовать – нужно…
-    Да, ордер, по-моему, если я правильно помню.  А он у вас есть?
-    Собирайтесь, потом все узнаете.  Познакомитесь с работой милиции, вживую, так сказать.  Это поинтереснее книжек будет.
-    Но вы не имеете права, - возмутилась Лера.
-    Я могу задержать вас.  До выяснения обстоятельств.  На трое суток.  Показать, где это написано?
-    Поверю на слово.  А что брать с собой?  Сухарей не насушила. 
-    Набор для маникюра.
-    Вы шутите так?  Я переоденусь, можно? А душ нельзя принять?  Я же после садовых работ, хочется быть почище.
-    Хорошо, только я осмотрю ванную.  Вдруг там окно, и вы сбежите куда подальше.
-    Осматривайте.
Лера провела капитана в ванную комнату.  Он убедился, что никакого окна там нет, внимательно осмотрел стены и даже простучал кафельную плитку по периметру.  Кафель был старый, весь в желтоватых разводах, но держался крепко.  Капитану, видимо, состояние ванной опасений не внушило, и он разрешил Лере остаться там в одиночестве.
-    Только я буду около двери.  Так что и не думайте сбежать.
-    Куда я денусь!
Капитан стоял, слушая, как шумит вода.  Долго что-то она моется, думал он.  Но кто их разберет, женщин, может, это для них обычное дело.  Минут через двадцать его обуяло беспокойство.  Он забарабанил в дверь и, не дождавшись ответа, стал кричать:
-    Валерия Павловна!  Давайте поскорее.  Выходите, не то я дверь сломаю.
В ответ не раздалось ни звука, только струи по-прежнему барабанили по ванной.
Через несколько минут безответных криков, он начал вышибать дверь.  Она, зараза, оказалась крепкой.  На совесть делали, не то, что сейчас, подумал капитан.  Раза с двадцатого, да и то не без помощи подручных инструментов дверь все-таки поддалась.
В ванной никого не было.  Капитан недоверчиво оглядел каждый ее уголок, проверил даже сливное отверстие и заглянул за трубы.  Везде было пусто.
-    Ведьма! – сказал он в сердцах.  Дальше уже пошел набор из непечатных слов.  -  Точно ведьма.  Куда она могла деться?