Кино моего детства

Если это было летом, то весть облетала мгновенно всю деревню :КИНО ПРИВЕЗЛИ !!
Сарафанное радио срабатывало мгновенно и день проходил в радостном предвкушении предстоящего вечера.

Кино в нашу деревню привозили по воскресеньям, это был наш день. Время показа- 8 часов вечера. Так тогда говорили: не двадцать ноль-ноль, а восемь часов вечера. Иногда на афише было написано ” кроме детей”. Иногда “ дети до 16 лет не допускаются” . Это было вселенское горе и тайна за семью печатями- в кино нам не попасть ни-за -что!

Для нас , шестилетней мелюзги, день, когда привозили кино- был праздник и головная боль: где взять 5 копеек? Столько стоил билет. Большинство из нас дежурили у курятников: сданное в сельпо яйцо столько и стоило. В другие дни яйца, да еще по одному, у детей не принимали, и продавщица тетка Маша  сразу же докладывала об этих поползновениях родителям.

Но по воскресеньям, когда привозили кино …! Иногда удача оставляла нас и чертовы куры не желали нестись, как мы их ни выслеживали, ни уговаривали.. Родители денег на кино не дадут- рано еще. Оставалось подлизываться к киномеханнику. Их было два и приезжали они попеременно: Ромка (взрослый, цыганистый мужчина с добрым и покладистым нравом) и дядька Степан,такого же возраста, вечно угрюмый мужик.

Как мы радовались, если приезжал Ромка!  Он разрешал заходить в кинобудку и смотреть , как заправляется  кинопроектор. Показывал, как склеивать ацетоном разрывы на пленке, и наконец, впускал нас , безбилетников, в кинозал, смотреть кино. Правда, мест на креслах,  подставных стульях и лавках, нам не хватало, и мы садились прямо на пол. Кино смотрели высоко запрокинув головы вверх. Но смотрели же!

Еще до начала фильма, примерно за час к  сельскому клубу начинал подтягиваться народ, принаряженый по такому случаю. В основном, это были одни и те же мужики да бабы, да местная молодежь. Ну и мы-вездесущая мелюзга.

Ближе к началу фильма, кто-нибудь из взрослых отлавливал одного из нас и отправлял к бабке Ватайтене, узнать, чего она не идет, не заболела ли.
Эта маленькая сухонькая и всегда аккуратная бабулька нам казалась очень старой, ей было лет 55, но это все равно, что 100. Без нее фильм почему-то не начинали. Паулина Ватайтене. Для нас-павлина. Или бабка Ватайчиха.Позже я узнала, что выслана она была из Литвы, была очень культурной и страшно одинокой.Нас -ребятишек- не привечала и мы в обшем-то были к ней равнодушными.

Кого-то отправляли за Вах-Вахом. Невысокий и круглый мужичок, тракторист, мастер на все руки, всю свою речь сопровождал приговоркой “вах”. “вах, вах, какая ты красивая, девочка”. К стыду своему, имени его я до сих пор не знаю, только это “Вах-Вах”. Где его родина? Почему он оказался здесь? Он очень любил смотреть индийские фильмы.

И третья группа бежала  к Нине Кулешовой, женщине лет тридцати, сосланной из Ленинграда за тунеядство. Сто первый километр для нее оказался в Сибири, маленькой таежной деревушке Средняя Моховая. Из Ленинграда ей два раза в месяц приходили посылки от родных. От мамы, она говорила.
Непременным атрибутом тех посылок были конфеты, совершенно нездешние и волшебные. Ириски!  И Леденцы взлетные! В синем фантике с серебристым самолетиком. Тоненькие, длинненькие и прозрачные! А на плечи Нина накидывала красивую белую ажурную шаль, по мнению местных красавиц, абсолютно бесполезную вещь. И вообще- она была такая нездешняя, и очень любила детей. Конфет она нам раздала немеряно, и так же щедро делилась своей добротой.
Может, в том далеком Ленинграде и осталась у нее маленькая девочка или мальчишка? Кто ж теперь вспомнит.. забегая вперед, скажу, что позже Нина стала выпивать, а когда кончилась ее ссылка, уехала в райцентр, да так и осталась там, работая школьной уборщицей. На кладбище, за красным мостом ее последнее прибежеще. В свой Ленинград, который отверг ее, она так никогда и не вернулась.

Ну вот, наконец все в сборе, полный зал народу, погас свет. Начинается..Как всегда перед фильмом непременно крутили что-то документальное. Мы это называли- журнал. На журнал можно было опоздать, т.к. после него непременно был перерыв на 5 минут и мужики выходили покурить. И когда они возвращались в зал, безбилетнику можно было согнувшись в три погибели, пробраться в зал. Это был шанс. Но как нам за это попадало от взрослых!

Иногда показывали “Фитиль”, иногда киножурнал “Хочу все знать”, иногда какую-то стародавнюю билеберду. А вот после журнала-кино, ради которого все и собрались.
Бывало во время фильма отключали свет, но как правило, быстро все отлаживали- у нас же кино! Бывало , рвалась пленка, отражаясь на экране черными пузырями, и мужики кричали киномеханнику: “эй, сапожник!”, и свистели так, что в ушах ломило!

В процессе просмотра весь зал дружно сопереживал происходящему на экране, а местные острословы громко коментировали и бросали реплики, вызывающие дружный смех. Но за эти реплики, мужики могли и запросто выкинуть из зала, да еще и накостылять, поэтому особо не изощрялись и не рисковали.

Я не запомнила ни одного названия из просмотренных в то время фильмов. Единственное  сохранившееся в памяти из какого-то индийского фильма-имя девочки- Сайха.
Фильмы, как таковые, индийские, советские, военные, про индейцев(!) пришли ко мне позже, когда я стала постарше, пошла в школу, и мы переехали в большое село Парбиг.  Но кино моего  детства было именно тогда, в  деревне Моховой, когда все мы, взрослые и дети, местные и  сосланные, в стареньком сельском клубе СОБИРАЛИСЬ смотреть кино.