Сказка о старике, старухе и комете с тремя хвостам

В нашей Вселенной,в одной из галактик,жили-были старик Красно Солнышко со старухою Голубикою. Система у них была такою маленькой, что из соседних галактик они казались одной звездочкой. Закинул однажды старик в Окиян-космос гравитационные сети, ничего кроме космической пыли не выловил. Ещё раз закинул в Космос он сети, вынесли сети лишь несколько мелких метеоритов. В третий раз бросил Красно Солнышко сети. Вынесли сети ему Комету, да не простую, а с тремя разноцветными хвостами. Говорит старику Комета:
- Отпусти меня в Окиян-космос, старче.
- Вот ещё! - Заворчала старуха. - Сама видишь, система у нас совсем маленькая: я да старик. Будешь ты нам вместо планеты.
- Отпусти меня, Голубика. - просит Комета. - Будет тебе столько планет, сколько пожелаешь!
Долго ли, коротко ли, живут старик со старухой, десяток планет нянчат. Снова просит их Комета отпустить ее на свободу.
- Планеты - это хорошо, - отвечает ей Голубика. - Только кто их, кроме нас со стариком, видит? Да и надоели они: всё время вокруг нас носятся. Хочу я снова молодой и красивой стать, и чтобы все соседние галактики мою красоту увидели! Исполнишь моё желание, отпущу тебя в Космос.
- Будь по-твоему, - говорит Комета. Срезала она у старика кусочек одежды, накрыла им старуху. Сбросила Голубика старое платье и засияла молодым ярким светом, в сто раз ярче, чем прежде.
- Ты теперь не Голубика. Называть тебя отныне будут “Новая”, - говорит Комета. - А теперь отпусти меня в Космос.
- Нет, - отвечает Новая. - Что я светила? Всего ничего. Соседи посмотрят и скоро забудут. Хочу я такую власть иметь, чтоб никто из-под моего влияния уйти не мог! И чтоб ты мне всю жизнь служила и называла Сверхновою!
Рассердилась Комета, вырвала у безвольного старика кусок тела, бросила его в ненасытное чрево Новой. Проглотила Новая кусок, и тут же скрючила её неукротимая сила, согнула и стала сжимать! Глянул старик, а вместо Сверхновой рядом с ним Чёрная Дыра! Присосалась и вещество из него тянет. А Комета с тремя разноцветными хвостами пропала, будто её и не было.