Контрамарка рассказ

- Сергеич, вот мы создали фонд, а как бы нам...
- Фиоктистович, ну что ты все вокруг да около.
- Понимаешь, человека надо подготовить.
- Что его готовить? Он давно уже готов. Верно я говорю, Сергеич?
- Смотря для чего... - улыбаясь, ответил Сорока.
- Мы же по делам фонда ездим ежедневно, да с пересадками, надо...

Не дав договорить композитору, перебил артист. Его глаза наливаясь кровью забегали, и уставившись в одну точку, словно вцепившись в нее, застыли будто стеклянные. Театрально заговорил:
- Надо, чтобы фонд нам выдавал на каждый месяц проездные билеты на все виды транспорта... это не такие уж и большие деньги.
- У фонда таких средств нет, - помолчав мгновение, Сорока добавил: - А потом это не благотворительная организация, а структура созданная для сбора средств на памятник, вот и собирайте, получайте свои десять процентов от собранной суммы и покупайте билеты.
- Но, Сергеич, ты же сам понимаешь, пустой номер.
- Понимаю, но ничем помочь не могу.
- Сергей Сергеевич... - начал композитор, но его тут же перебил артист, пересевший на высокий стул из театрального реквизита и гордо вскинув головой, заговорил, будто разговаривал с подчиненным, уверенный в успехе своего предложения:
- Сергеич, давай-ка вот что, у нас в пятницу премьера... - сделав многозначительную паузу, продолжил, - ставим “Вишневый сад”, приезжайте с супругой, а мы с Молодцовым сделаем контрамарочку.
- А что, и верно, Сергеич, пора приобщаться к городской жизни, к театральной культуре.
- Нет, спасибо, у нас в деревне свой театр.
- Ну какой там театр, тут ведущие артисты края, заслуженные, и даже народные есть.
- Нет, нет, далековато, одиннадцать верст пешком, пятнадцать километров на попутной и шестьдесят четыре километра на комфортабельном автобусе.
- Да слышали мы это все, ты давай-ка приезжай с женой, отдохнете и денег не надо.
- Нет! - улыбаясь, твердо ответил Сорока, удовлетворенно отметив, что два года не могут понять, что живет он в этом же городе. - Спасибо, если захочется в театр, я возьму билеты за собственные деньги, а то театр и так в глубокой долговой яме, да и вы не получаете уже...
- Да, да уже за год перевалило, как не дают денег, хоть спектакли идут при аншлаге, куда деньги деваются, ума не приложу, - поворачивая головой из стороны в сторону, словно орел на скале, посокрушался артист и закончил: - Ты хоть бы самогоночки из деревни привез. Или бы заплатил за передачи на тиви.
- Вы же получили за концерты на авиапредприятии.
- Получили, но это за концерты, а за то, что я программу веду, а вон Фиоктистович написал музыку к заставке, за это что, платить не надо!
- Вот я и заплатил, только не из кассы фонда, а попечитель фонда заплатил из кассы авиапредприятия, по-моему разницы никакой.
- Но мы там концерт давали.
- Да, но заплатили-то вам не как за концерт, а в несколько раз больше.
- Ладно, Михалыч, он верно говорит, мы за тридцать минут получили, как за два месяца работы в театре.

Сорока, распрощавшись, пошел в администрацию города, встретив там советника мэра, поинтересовался:
- Нельзя ли, Петр Владимирович, для работников фонда сделать бесплатный проезд в общественном транспорте, в счет взноса в фонд, а то, если платить из собранных средств на памятник, то так никогда не наберем.
- Нет, памятник Александру Сергеевичу поставить надо, и средства отвлекать на другие нужды не надо, вот бланки, пусть заполняют на свое имя и ездят сколько влезет, на всех видах кроме такси, только скажи им, чтобы паспорта с собой прихватывали.
На следующий день, вручив проездные билеты, Сорока собрался было уходить из театра, как услышал властный голос артиста:
- Так, завтра нам надо провести совет фонда и спросить с исполнительного директора, что он сделал за первые сто дней работы в фонде.
- Зачем завтра?
Сорока набрал телефон.
Через десять минут в кабинет композитора вошел мужчина, старающийся выглядеть солидно, напрягая голос, поздоровался почти басом, перейдя на баритон, продолжил:
- Я слушаю вас.
- Николай Геннадьевич, как идут дела с той работой, что мы организовали с Молодцовым, по перетокам?

Сильченко посмотрел на Сороку, тот, меланхолично улыбаясь, перебирал бумажки в папке.
- Как идут?.. Вы же сами присутствовали у Коптилкина, который подписал договор, а теперь начинается основная работа по доставанию запчастей и передачи их в счет погашения долгов за электроэнергию.
- Да, он так там надоговаривался, - вмешался Молодцов, - что нам с Коптилкиным пришлось просить парней довести его до дома, так что он с похмельем все забыл.
- Геннадьевич, ты имей в виду, десять процентов от сделки это наши с Молодцовым.
Сильченко вновь глянул на Сороку, тот продолжал перебирать бумажки, а по выражению лица ничего нельзя было понять, казалось, что он совершенно ничего не слышит.
- Михалыч, все идет нормально... - замявшись, выдавил, - а... как бы на премьеру попасть?.. - заговорив еще тише, продолжил, - а то в кассе билетов нет - полный аншлаг... хотя бы жене с дочкой... - увидев готовность артиста сказать “да”, выпалил: - да сыну с женой и мне один.
- Геннадич, сделаем так, вы с председателем ревкомиссии Кроминым и членом Саловым приходите минут за тридцать до начала спектакля.
- А куда?
- Как куда, вот сюда - к служебному входу и все будет в порядке. Только не опаздывать, а то я в спектакле занят с первого и до последнего акта, но имей ввиду десять процентов наши.
- Да, да! - с готовностью ответил Сильченко, удовлетворенный тем, что контрамарками обеспечил всю семью на премьеру.