47

Букет 06г из серии "Памяти Ван Гога-2"

__

Интерес к их свадьбе, вернее, отсутствие его… - а где интерес к моим писаниям? Причем, со стороны как невесты, так и жениха…

__

Писатель-актер – он по наитию  перебинтовал себя, чтобы раненого описать…

Одеяло было скомкано и лежало как два рюкзака…

Как с чужой женой, на незнакомых подушках не спится  - неудобно и интересно…

Я сегодня не буду спать,  буду только подмигивать. Лыбиться в мглу бессонницы или же улыбаться…

Всё скрыть снегом? Песком? Дождь собирать, собирать - и так до конца, вцепиться и не дать ему просочиться, растечься… - а иначе мебель придется ломать, чтобы много мусора было…

В этой ситуации я обязательно преступник. Что бы ни делал… - вот, первое же действие и у меня уже упала книга…   

По моему лесу рыщут волки, которые что-то такое находят, что не едят, а тащат и тащат на свет…

Я как вратарь – просто отбиваю чужие броски, когда им приспичит  случиться. Для вратаря это нормально – он не обидчив и не стремится бросить шайбу в противника, хотя, конечно, может и это сделать и просто тяжелой клюшкой убить…

Ступни были горячими как утюги. От нечего делать они лежали на боку, но потом я их всё-таки поставил на простыню, хотя в районе ног она, наверное, была уже грязновата и гладить ее там бессмысленно…

Мои ноги плоховато выносят и давление сверху, со стороны собственного тела, но совсем не выносят они давления сбоку, со стороны слишком тяжелого одеяла…

Бессонница похожа на интенсивное движение машин ночью - кто ездит, зачем, не моё дело; моё – держать ворота открытыми, чтобы никто о веки глаз моих не разбился…

__

На столе кассеты, газеты, одеколоны, расчески, книги, нож… - что делает нож не на том столе, с кем здесь общается, кого караулит?

Колеса машин шелестели  страницами дороги… У нас только по дороге обзор – километр или два, замысловатым образом попадаем мы в невидимые глазу точки…

Мужикам скучно на работе – например, водилам – и поэтому к ним приставляются женщины – например,  кондукторши – и уж они с утра до вечера их развлекают разговорами…
(П.С.: кажется ПАЗики вышли на маршруты – был такой позитивный сдвиг в нашей жизни, перестали транспорт на остановках ждать…)

Я самый высокий, т.е. заведомо заметный, поэтому, например, для кондуктора в том же троллейбусе, вряд ли многое меняет то обстоятельство, что только я в светлой, а именно кремовой куртке – подпирающей, к тому же, невероятно длинные волосы…

«Помолимса… (т.е. «встаньте») …Тяжелая жизнь… («Да, тяжело стоять» - но Вовка лучше придумал: стал изображать, что делает зарядку) …Каждый день убийства – вот уже и сегодня, это конвейер (без комментария, я еще телевизор не включал)…»

Вовке: «любишь конфетки, мороженое,  но не попсовик – странно у тебя получается…»

__

В принципе,   и сам люблю сокращать чужих авторов, отделять съедобное от несъедобного, плывущее в душе моей от тонущего в ней же, приближающегося к выходу через заднее отверстие – в поисках плывуче-съедобного  нахожусь, чтобы, подкрепившись, преуспеть в спасении от плывуче-несъедобного и в спасении съедобно-тонущего со дна – но когда она, в свою очередь, предложила меня сократить, мол, одну треть если оставить, то было бы здорово, отнесся к этой идее с несократимым скептицизмом: сначала под благовидным предлогом  заботливо тебя сократят, а потом уже, как всё-таки безнадежного, выкинут…

Когда спится, тогда и члену стоится, потому как и то, и другое связано с тем, что чувствуешь себя хорошо. Если член не стоит, ты либо не спишь, либо тебе кошмар снится… Иной раз не только заснуть, но и член поднять не можешь – спит, зараза!

А любовь? Я люблю всё, у чего низкая цена и высокое качество…

__

В искусстве академики самые крутые, в случае штурма даже армия им на помощь  придет… «А ведь кое-кто из них, товарищи гэбисты, (хочу их инкогнито  заложить и голос на противный изменил) уже не для государства, а для себя изобретает маленькую атомную бомбу…»

Народным художником Испании будешь – испанская армия на помощь придет, России – русская… - хотя на стене у народа пока календарь…


__

Свет был выключен и блокнот я не глядя швырнул, хотя полагал, что в том направлении могла находиться гора из ранее скопившихся вещей и опасался, что округлые формы ее не удержат блокнот на себе…

Какая мне разница, стена эта с окнами или без, если из окон всё равно никто ни разу не выглянул. Я смотрю спокойно на этот немаленький построенный дом, словно передо мной по-прежнему пустое пространство…

Что там мой маленький лобик – на нем не умещается даже моя собственная рука. А если добавить чужие руки? Они легко залепят не только мой лоб, но и всё лицо, так облапают…

Ночью вдруг проснулся на гамаке и стал судорожно думать, как же мне качнуть его – чтобы качался хотя бы гамак, в ночи стало казаться совершенно необходимым…

Жалуюсь кому-то на то, что все жильцы выселяются из моего дома, настолько не хотят жить со мной, что пока оставляют квартиры, будучи не в силах уже как-то иначе негативное произвести на меня впечатление…

Вдох - и ты на вершине, выдох – и ты на дне – но где лучше? - я выбираю,  взвешиваю и путешествую….

Неожиданно контуры двери в стене проступили,  и я испугался так, словно проступили контуры человека в комнате…

__

«…Та-ак, опустите ножи и перехватите их левой рукой, а правой нащупайте в кармашке на левой груди пишущие ручки…»

Подумалось о том, какие секреты могут храниться в пакетике из под чипсов, т.е. с чипсами же…

Лежал лицом к лицу с подушкой, потом повернул к ней своё ухо и слушал, что она мне говорила…

Расстрел за рассказ про убийство. Если про изнасилование – срок. Т.е. и за помыслы бы наказывали, но, к сожалению, их трудно доказать… «А зачем им жить – пусть в тюрьмах сидят, ведь этих людей теперь  можно сказать просто так, про запас производят. Тем более, что только там  замечательно поставлено образование, муштра, какой на воле уже сотню лет не знают…»

Темным вечером вокруг бродят темные люди… - но из темного дома до них  доносятся громкие голоса (правда, это телевизор…)

В постели я думал, как повязку положив руку на лоб, и, чем сильнее раскручивались мои мысли, тем сильнее ко лбу и глазам непроизвольно прижималась рука…

Стоя на больных ногах, трачу силы: быстрей решай, о чем задумался! Или ляг, сядь и продолжай думать или брось и пойди туда, сюда, растаптывая собственную боль. А если бросишь и ляжешь, то даже отдохнешь. Логично… - но иногда я  стою, торчу и за 10 минут теряю все силы…

Выдох делал обычным, незаметным, медленным путем, через нос, а вот вдыхать повадился быстро, через рот, хотя проход через нос был лишь слегка затруднен. Что-то душило меня и я, одинокий, как рыба, помогал себе ртом…

Ему стало так скучно смотреть на нас, что у него сон развился. Что ж, его плохой сон был чуть ли не главной нашей проблемой…

__

Горы… - здесь кто-то всё-таки строил, для строек формировал ландшафты, рыл котлованы, но потом сообразил, что всё сделал неверно и сбежал, в ужасе от размеров ошибок. Горы дел приходилось нам проворачивать, но вот дважды и трижды на весу их держать тяжело, хочется бросить, наскоро помочь им притвориться ландшафтом и забыть, зверем бегать по ним… - или уехать в другую страну, например, в ту, где рай демократии и вечная жизнь свободного слова… - или в ту, где еще 14 век и, значит, любой дурак будет знать, что ты впереди, раз позади тебя целые горы…

__

Сердце ударило ножом в спину. Под левую лопатку ударило сердце. Я следил за ним спереди, но оно зашло со спины. Оно как летающая тарелка меня облетело. Всё, что «оно» - инопланетно. Т.е. «тарелка» на самом деле-то местная. Просто инопланетянами была завербована. А ведь мы доверяли ей еду, чуть ли не самое главное. Сначала ели с неё, а потом доверили и перевозки продуктов по воздуху. Всё было налажено так, как хотели наука, фантасты в тот момент, когда меня ударило сердце…


__

Одно африканское племя, опередив Дарвина, считает обезьян своими ближайшими родственниками, а другое и дальше пошло: враждует с ними, но как с людьми соседнего племени…

Сами библиотекари читают только «Мертвые души» -  их премия напрямую зависит от количества бланков, то бишь читателей…

Птицы  от пугливости научились летать, потом уж заметили, что в преимущество обратился их недостаток…

Курящие молчуны – курение им заменяет речь. Наверное, все сплошь магически настроены; к шаманам нам вернуться как два пальца обоссать…

__

Вовка ударился ногой о железное кресло, согнулся от боли, чешет лодыжку. Сочувствую. Потом говорю: «не хочется в такой момент ебнуть, а?»!
(Два нездоровых, гомерических смеха…)

__

Он так хрустел пальцами, словно в некоторых из них находились не самые мирные костяные человечки…

В чистой воде ко мне обязательно подплывет красивая рыбка, она, открыв рот, будет смотреть на меня даже тогда, когда я буду стоять на мосту…

__

Набившись, столпившись, смотрели, оценивали и впечатлениями делились друг с другом - делились, чтобы 20 голов, собранных на двух квадратных метрах оказались лучше, чем две, а тем более, одна голова…

Вдруг ее лицо и торс увидел – почти что бюст – она на меня посматривала, но, видимо, ниже была  насажена на член невидимого мужика, который ее, безвольную, очень характерно подергивал…

…Воспользоваться достижением древней – нож – или даже  нынешней – пистолет – цивилизации? «Пистиком» его один мой хреновый приятель назвал… - неужели, по-свойски? Пистики-****ики – хм…

__

Зарос волосами не так, как обычно - хотя и не сплошным ковром, а кустами, но волосы и на лице теперь росли. Стал вырывать часть из них, чтобы вспахать делянку, а после собрать урожай и покушать, разумеется, ртом, и пока не помышляя о новеньком носе, ведь для этого мне пришлось бы скульптурой заняться…

Мыться в бане, не сняв шарфа! Не сняв брюк. Даже не сняв телогрейки! Черт, лучше я буду мыться, не сняв шарфа – с ним я еще выздоровею, додумаюсь превратить его в полотенце…

__

Все забыли, что опустили в могилу. Заглянули – темно, уже поздно смотреть, а лезть, проверять, разумеется, никто не хотел – на *** это надо кому…
(Все, кто забыл, очутились в могиле – хотя она не зарыта – а вот всё, что забыто, на самом деле продолжает жить…)

__

Две недели – и вся вода испарилась, всё высохло, поверхность покрылась трещинами… - но стоит снова долить воды и краски разбухают, превращаются в грязь… -  сезон дождей в Африке, сейчас снова вырастут необыкновенные цветы и плоды…

Подул сильный, властный ветер и все листья затряслись и сделали вид, что, как самолеты, мгновенно рванули вперед, но лишь некоторые, может быть, улетели, остальные, слегка покружив, словно птицы, вернулись на прежние места…

__

Вынужденно написана книга во время бессонницы, т.е. лучше б ты спал… Одни прославляются с помощью книг, а другие только спасаются…

Какие-то непонятные покалывания по всему телу – может быть,  кусает меня внутренний комар…

Во мне всякий хлам и ровный слой блестящих трехлитровых банок…

Думал, говорил, писал… - на самом деле *** толкал, к публикации ребеночка проталкивал…

__

Русские же в культуре – заповедник консерватизма, мировые жандармы – в политике такими были наши цари в 18 и 19 веке…
(Когда отца-консерватора стриг, тщательно обработал и его мохнатые уши – «чтобы лучше слышал!»)

__

Хотел подышать воздухом, но холодно, поэтому выпил стакан прохладной воды…

«Нет, картин больше не нужно – хватит забивать гвозди в стену…» - нет, гвозди в стены забиваются сами и только чтобы прикрыть их – а также и трещины -  люди ищут картины…

Возраст – и я уже не тот. Велики ли мозги, а в них столько толкались, что, конечно, они уж затолканы. Лепились, лепились – но только снежок из них завсегда получается, а вот фигуры и в писанине, и в жизни теперь дружат со мною лишь иногда…

Все салоны, даже большая парикмахерская -  непростые учреждения. Тут тебе и красота, и чистота, и современная техника, и специфическое мастерство, и деликатные манеры, и женское общество, и деньги, и клиенты, и ожидание, и оформление заказов… Цветы и зеркала – ослепительная роскошь…

Вовка вдруг себе ногти стрижет – с чего бы, раньше за ним не водилось такого? – а, сегодня у него будет девушка на ночь…

Нанесла неточный удар, не попала, но не остановилась, чтобы не выдать своё замешательство, пробежала рядом, вслед за клинком, словно так и было задумано…

Одернул  курточку для того, чтобы  снизу не поддувало, но выглядело это так, словно я строго заботился об опрятности  спящих…

Леонтьев – изыскан как гомик и при этом штукатур (певца имею в виду – знаменитых Леонтьевых много)

__

Больной живот экономит деньги на еде и разоряет на  лекарствах. А ведь многие таблетки – лишь лапшой исписанные белые листы и многие фармацевты – воры. Если уж со СПИДом обманули, если уж на Луну не летали… Или как электроника лекарства? Есть у них электроника – а у нас и фармацевты загнулись. Но и у них при всей электронике истерики, глупость, сплошной поход на Ирак – и странные они закупают таблетки…

Вспомнил, скольких сербов американцы бомбами убили и скольких в кино застрелили, причем в кино вранье дошло до того, что атомные бомбы не у американцев, а у сербов были…

Пока живот не был набит как футбольный мяч, я не мог в свои игры играть, т.е. играл, но не прыгал, как мяч, мало радовался, постоянно чувствовал сдутость, подрубленность, ведь давит накаченный мяч и подпирает все соки, после чего и брызжут они, тебя превращая в на ангела похожий фонтан…

На упаковках русский язык исчез – есть инструкции на многих языках, а вот на русском нет и, в сущности, мы наугад пользуемся всей аппаратурой… А «книга» в мире производителей и потребителей аппаратуры  уже  как вид вымирает…

Одно дело, когда каша варится в твоих мозгах и другое – когда она уже на твоем лице: я лег и опрокинул голову, и прямо на лице моем кипела эта отвратительная каша, выделяя влагу слез и пузыри зевоты…

Ты думай, но потом подуманное грей – вот и весь жизненный секрет, по крайней мере, для тишины утра, часа в 4, он годится…

Живет в чужой стране, где ежечасно напрягает и мурыжит  чужая речь, но сейчас  так расслабился, что вдруг квакнул по старому…

Часть жителей улицы умерла, часть  переехала… - всё равно, что умерла… Пенсионерам перед смертью дозволяется вволю смотреть телевизор… Какая разница, на какой улице ты будешь смотреть телевизор…

Что мне ваши резиденты и гэбисты, когда у меня  уже в животе диверсант – так болит! Кроме того, госструктуры всегда работают плохо и ГБ никакое не исключение! Видели, как американцы опозорились – НАСА облажалась,  военщина показала свое свиное рыло, госмонополии проворовались, а президенты изолгались…

Гитлер тоже всем руки выкручивал… «В неподобающих связях с женщиной замечен адмирал Хант, командующий авианосцем «Китти Хок» в порту Йоко-сука» - посудины и гавани с такими названиями опасны даже для адмиралов, это уже не шутка…

Поэтому вполне можно запустить атомную бомбу – или ароматную, или томатную… - даже томную, даже омную, ибо «Ом» - имя Бога… - а что, Бог тоже изобретает бомбу… А для благоприятных впечатлений пусть игрушки разбрасывает атомная бомба. Или даже деньги. Столько денег, чтобы велик был и позитивный, не только отрицательный, эффект. Пусть хоть кто-то разбросит конфеты, машины, костюмы; всё, что есть в магазинах, рассортирует и что-то уничтожит, как мусор, а что-то разбросит, добросит, как бомба…
(П.С: в ЦИТАТАХ моя рассортировка…)

__

Один мот – это пьянки-гулянки, а другой мот –  книжные и музыкальные магазины, собирательская, а не расточительная страсть, наркомания…

Дорвавшись до власти, болтливые евреи и бабы всем остальным мигом устроили  «информационную эру», тонны бумаги, будучи  заполнены ими – и их подкаблучниками - ежедневно загружают сортиры – или сразу контейнеры… (некоторые экземпляры, вооружившись обложкой, как панцирем, правда, жмутся к стене, цепляются прямо за стены)

«Актуальное искусство» - в искусстве свои революционеры, в сексе – свои, в науке – свои, в автомобилестроении – свои… - везде свои и кажется, что будет так, что если не будет революционеров в какой-то сфере, то там не будет и революции, но, на самом деле, всем по фиг,  чем заниматься,  и некая рулетка разбрасывает людей равномерно по кругу…

Эмиграция – здесь из тебя варят суп и ставят на разделительный барьер, в окошечко, а оттуда тебя берут и едят – и всё, ты  за границей уже, как Иона, в чьем-то чреве путь начинаешь… (чужая, блин, зона пугает)

Спасибо, конечно, механизму за то, что он меня спас, поймав и подняв из воды, но он же меня пропустил через своё колесо, когда поднимал; да и на палубе меня не поймали, не встретили и я брякнулся так, что от меня уже совсем ничего осталось - почему  я и усомнился в том, что меня нужно было спасать…

Издательства на веревочках сушат свои книги. Отстирывали их. Ругаются из-за места под солнцем. Нет уже терпеливых читателей и важная  технология  разрушена для того, чтобы остался чист хотя бы Байкал…

__

Неким клинком врезался в какое-то темное тело - и то ли я оттуда вырываюсь на свободу, то ли  в убийственную толщу залез, то ли всё-таки есть смысл прямо внутри обустроиться, то ли, ****ец, зарезал кого-то…

__

Прошли те времена, когда актеры выглядели как обычные люди, теперь все актеры лысые, потому что слишком много стало самых разных ролей, то ты с бобриком, то  патлатый, и поэтому на спектаклях и съемках надевается парик. Чужое – всё, включая волосы, только член свой, один он и не играет (хотя…)

Слушаю  громкую песню Ману Чао и пою свою  тихую. Рад, что он  поет громко, но рад тоже тихо… Громко, или хотя бы так, как раньше, не спеть мне никогда? Очередная вера будет как котенок утоплена, как корыто разбита? Кстати, поразился, какими задорными были в молодости те же  Михалков и компания. Широко они шагали по Москве, и Никита – вылитый Тоби Магуайр…

Моё творчество как химический процесс: опустил стержень – себя – в некую среду – мир – и забурлило всё, началась реакция…

Две Кореи, одна – идиот, другая – умница – лабораторный эксперимент, что можно сделать с одним и тем же  народом – и, конечно, человеком…

Афишки – Козлов, Петров – понимаю, что знаменитости (Козлов – джазист, Петров – пианист), но на *** мне нужны они; или вот какой-то Загородний, и некий Рамицын, и Фишман, и Юлдашев… - нет, надо со своими фамилиями афишки выпускать – приписывая профессию, звание и место встречи…

Базар кипит и, значит, здесь может быть и жизнь. Надо бы поискать, поглядеть на лица, а не товары, но морозно… - нет, в мороз лучше неспешный и вдумчивый подход не начинать…

Лоток с товарами – можно пофантазировать о применении каждой баночки, погадать о ее содержимом, помечтать… Надо только очень голодным приходить на базар…

__

Лежу, сплю, а снится, что я полулежу, грызу травинку… - с тех пор ничего другого мне не снится: то я сижу, то  бегу, то  лежу или иду. Правда, на конкретном стуле сижу и гляжу в конкретное окно, по конкретной улице бегу и конкретно не на этой кровати лежу…

Подушки горой и голова на горе… - а руки настилом в подножье горы, чтобы не резок был переход с  равнины на эту великую гору…

Тени легли на картину – ага, это и есть реальность! Долой искусственную «объективность»! Тени легли  и рисуют повсюду, в том числе, и на картине самой, и плевать им на бастион рамы…

Там все ходят с поднятыми руками, потому что очень театральны и, кроме того, ожидают манны небесной. Правда, разрешается ставить блюда на голову – на восточный манер – но тогда в опущенных руках должна быть шляпа и этой шляпой, как крышкой, необходимо накрывать манну, когда она на блюде появится…

Мир, в котором, если воспитан – гений, если не воспитан – людоед. Кем хочешь, тем и воспитают. Не поработаешь с недельку над собой и вдруг тоже станешь людоедом. Потом подумаешь чуток, и озарит тебя какой-то мыслью, как вот меня сейчас… («Зачем ты пообедал человечком ростом с курицу?»)

Количество свободного искусства обратно пропорционально количеству пиджаков. Количество свободы обратно пропорционально. Военному бюджету обратно пропорционально. Не существует свободных стран, потому что любой – и уж тем более, Америкой – правят люди в пиджаках…

__

Среди домов солнце само как объект. Может быть, это прожектор такой и на самом деле есть ведущие от главного дома к нему проводки и подпорки. Т.е. хоть какую-то, да надо веру иметь – а вот в поле или над лесом всякий поверит, что дело тут чисто…

Лайма Вайкуле: «У собак уровень развития 3-хлетнего ребенка, нельзя их корейцам и китайцам продавать» - а у теленка что, хуже? Все они дети, если ты разведенка, но мы, если и едим их, не очень виновны, потому что все пятилетние. С ножом и вилкой нас как тигров можно в «Мире животных» показывать…
(Широка и прибалтийская Лайма – от варьете до православно окладистого Меня; для полноты картины – убедительности доказательства - рядом крутится  несколько породистых собак…)

Чапаев – кликнули, и снова Стенька Разин объявился, на этот раз чувашин – натворил делов, но снова белым офицерам проиграл…

__

Какая еще свадьба, нам не до треска – хотя мы и живем вместе, тихо, у нас очень хрупкие отношения…

Банкноты как тени деревьев, их продолжение, преодоление ими бесплотности и возвращение себе пусть бумажной, но  деревянности…

Мышь или крыса мирно скреблась чуть ли не над моей головой – словно зубной врач чистит в ему доверенном дупле…

__

Каждой семье – отдельную квартиру, каждому человеку – отдельную комнату… - по фонтану в каждой отдельной комнате. Тут же часы из железных насекомых. Потом фонтан на крыше, потом он бьет из некоторых окон, на дороге через каждые сто метров,  в лесу, в поле, в деревне… - всё государство в фонтанах, есть где встречаться, напиться - за такой толстой струей можно даже укрыться… – но все фонтаны бьют прямо из часов, а все часы уже давно – чуть ли не изначально - из железных насекомых…

Фонтан из шелухи от семечек – когда-нибудь из неё образуется пригодный для пляжа серенький песок… А сами семечки уносили праведные голуби – у каждого было по семечку в клюве, и они взмыли в небеса, чтобы посадить их там и создать новую землю. (А то ведь через задницы местных зверей распространяются в нашем лесу семена…)

Фонтан брызнул из автомата и помешал стрелять. Фонтан  не вина и не крови, а какой-то небывалой амброзии. А сам я железный, но как выпью, всё железо во мне омывается кровью. Протекая, кровь горячо проповедует мне, что надо выстрелить из себя всё железо и, без амброзии не поняв чего-то, я начинаю стрелять…

(Наша разруха в мозгах… - по-разному она легла в разных мозгах. На карты распались, играем картами, бьем по столу разрухой в мозгах, рисуем картинки и цифры, говорим кодовые, заговоренные слова…)

__

«Пустите меня, я хочу спать, только у вас есть кровать» - но мы не пускали, мы сами спали, хотя и слышали его…
Пустили туда, где стоял только стол. Но с едой стол. И он улегся на стол, утешая себя тем, что можно лежа закусывать. Срезал корку и сделал из буханки подушку, как планету рассмотрел апельсин и на корке начертал письмена…

__

Тут я всё знал и ехал с песней, наверх поднявшись, в рубку, а вот тут   в баночке уже вез желтенький анализ. А вот там только в трюме ругался – куча жалоб, справок и петиций…
(П.С.: кажется, уже поступил в матросы – в основном, пока «мертвой душой»… Всё-таки очень мало я писал в безумно трудном 2003-ем году, совсем тогда, бедняга, обуглился. Помню, плюнул даже на лето…)

__

Пулеметная очередь внутри живота – нет, не пердеж, пузырики остались внутри самого живота… У нас, кстати, за заливом и озером постоянно стреляют…

Он попал и мне мгновенно стало не важно, что надо же и мне нажать на  курок…

Вопрос с подъемный кран, который не строит, а всё крушит, молотит сверху…

Теперь, прежде чем обратиться с вопросом, Бог всякий раз сдирает с меня кожу. Он перепутал, это уже не одеяло, а моя кожа…

Вопросы – крюки и крючочки, раздирающие моё тело, а восклицательные знаки – шприцы и уколы, вылечивающие, оглушающие, утоляющие боль. Причем, крючочки – почти руки, кто-то не может превратиться в человека из-за того, что ты что-то не знаешь…

Зарылись так, что  слой песка сверху был нам тонким одеялом. Или тонкий слой воды – но это уже как телевизор, который кто-то может придти и посмотреть…

Мысли как существа, у которых есть право на свой нрав и оригинальные вкусы… - звук Женькиных шагов втаптывает мои мысли в пол. Наши полы не исписаны только потому, что по ним всё ходят и ходят. Оставили бы меня в покое, дали бы лечь на пол, послушать его подсознание…

Холодный воздух в комнатах более свеж, потому что  в нем не протухает то, что мы выдыхаем…

Я закрыл глаза и перед ними забегали красные пятна, наверное, кровяные тельца. Целый народ кровяных телец скрывается во мне – я их муравейник…

Прерывисто пиша, я столько раз поднимал и опускал голову, что избил ею свои подушки и они, невзирая на свою природную мягкость, всё-таки превратились в безнадежных уродов…

Дело было в безнадежном фойе. В час предсмертный в фойе – после обеда там уже пустота и грязные сумерки. Сырой холод из открытых дверей, грязь на полу, бедлам из объявлений на стенах. Над разными дверями здесь могло стоять и «выход» и «вход», но я был явно ближе к двери на выход, а она  ближе к грязи и к двери на вход…

__

«Иван, я знаю, о чем ты думаешь» - сказал он, подходя к его кровати (а ведь казалось, что тот спал). «Обо всем, обязательно обо всем!» - мгновенно вскочив, вскричал в ответ Иван и, как крыльями, замахал руками в ночном балахоне и одеяле не скинутом…

Я с краю его кровати сел и чувствовал, как время от времени  он шевелил пальцами, т.е. хотел бы выпрямить ноги. Также он тихо пердел. Затем попытался компенсировать неудобство новенькой позой… (Сам я так высморкался – поднимаясь – что воздух вышел из правого глаза…)

Скрипнула не только кровать, но и закрытая дверь – на этот раз он тяжело повернулся…

Вся эта техника так сложна, что сначала явно во сне кому-то привиделась – только во сне мы способны понимать непостижимые вещи…

__

На разведку под дождем он специально ходит в пуленепробиваемой куртке с капюшоном, но в этот раз приходит и хнычет: «Боже мой, чиркнуло! По ноге и по куртке два раза чиркнуло…» Выстрелов уже давно не слышно – такое изобретено оружие…

И изображение теперь показывает легкий, тоже бесплотный аппарат. Правда, когда тяжелые вещи показывает, он гудит, то ли перегружается, то ли возмущается –  ломается или в человека превращается…

Когда в первый раз я включил музыку – каприсы Пананини – мне показалось, что, поднявшись, звуки первым делом обследовали у нас потолки, вдоль белых ребер прошли, в белых углах потолкались. И мне показалось, что они оценили, что высокие и с рельефом у нас потолки…

__

Если бросил, то выкинул, если положил, то взял… - без разницы: положил пока, а после забыл, а не взял…
Если меня не берут, то надо мне еще лучше спать… - а если и тогда не возьмут, то так хотя бы лучше будет осмыслена вся моя кинутость…

Сначала член встал, самый маленький человечек, потом ребенок пробудился и закричал. Чужой ребенок, свой член. Стал укрощать член, бил по нему, мял, прятал, чтобы пойти к ребенку…

Купил жене подарки и игрушки, чтобы не оторвала член, но тогда она вырыла яму для детских игрушек – с намеком… В ответ бревно, подтащив, сунул в яму – с намеком…

Переходя дорогу, сразу двум машинам кукиш показал – и тем свел их в точку, так сказать, связал…

(Дальше все наперебой демонстрировали мне своё знание жизни…)

__

Ворочался так же часто, как при чтении переворачивал страницы. На каждой странице должно быть написано что-то совсем новое. Старая надоедала, на ней не хотелось ни жить, ни спать…

На самом деле, чтобы нежно к подушке прижаться, тоже воля нужна… В промежуточном положении застрял, и не случайно: сумбур в снах. «Ну что ты, ну что ты» - вот тут я попытался найти эту  волю, но подушка была как плита…

Ложусь на живот и на руки свои – словно двух детей своих к себе прижимаю. Это любимая, лучшая поза. Уж если она не успокоит меня, то я не усну. Но где же мать моих рук? Она, оставив одеяло, сбежала? Подсунув подушку, превратилась в безвольное одеяло. Как праведница – грешницы выбирают матрас. И теперь где лягушку найти, чтобы объявила, как пророк, что это всё же она…

«Боб, ты встал?» - «А?» - «Ты где, в туалете или в спальне, на том или этом конце?!»

Сначала чувствовал себя великолепно, но, видимо, что-то не то силом запихал в голову,  и она заболела. Нет уже хорошей дремы. Марши в голове, хит-парад, интервью... Она на выключенный телевизор вид изнутри… - но как на мир  посмотрит этот  телевизор – ковер, одеяло, носок, чавканье ранее вставшего брата – так все химеры начнут испаряться…

__

Зимой такие колдобины, что мы как маленькие горцы. Не чистят тротуары; у иностранцев юг, а сами не могут изобрести машинки для колки льда…

__

С одной стороны – гении, а с другой – убожество. Вениамин Блаженный, воспеваемый Фроловой –  убожество. Оособенно плохо, когда гений служит убожеству?

__

Не сосал, а грыз, не ласкал, а тихонько наказывал…

__

Если есть высшее образование, то служба… А бизнес, если есть подходящие родители или готовность к криминалу. Редко-редко кому хватает только ума и работы. Да и убожество это, так напрягаться - до праведности! -  ради больших, гениальность замещающих,  денег…

Полно интервью по ТВ – и без моих усилий неплохо беседуют. Если я с ними беседовал, то ведь получилось бы вовсе не лучше. А так я попутно занимаюсь делами…

Лежу, думаю  - так мрачно, что кажется, вообще не заснуть.  Но с первой бредовой мыслью поворачиваюсь на бок, бросаю за собою следить – там сплошной бред – и засыпаю…

Не смягчает меня ни подушка, ни одеяло, ни матрас – как будто среди камней лежу, как тут заснешь? Суровым характер становится – и это во вред всем врагам, но и сну…

Запамятовал, кто сегодня ночует со мной в дальней комнате, брат или мать – настолько это без разницы…

На стене картина, на которой тоже стена. Или кусок обоев с другим рисунком. Или весь строительный инструмент, с помощью которого данная стена была построена и покрашена. Или даже весь строительный мусор. Вот такие картины. Хотя на строителя посмотреть было бы тоже неплохо… Или полки нарисованы на картине. Или шкаф в натуральную величину – т.е. всё то, что еще, кроме картин, сопровождает стены. Вообще, это звучит: «культурное обустройство стены»…

Во сне микроб бежал, представляя из себя что-то среднее между львом и собакой. Хана мне, если все враги мои настолько выросли  и так оживились – и плохим отношеньем ко мне даже микробов всех заразили…

Еще снился город, вынужденный продать все свои машины на сторону, т.е. деревне. Вот, мол, горожане дописались стихов, догулялись и добалбесничались…

От одиночества обезьяну, что ли, действительно превратить в человека?

У хороших рот перекошен налево,  у плохих направо, а у обычных весы в равновесии, их куда угодно можно склонить…

Когда  одинок, всплывают рыбы  общаться со мной;  начинается рыбалка и беседа с рыбой. Я одинок и только силитерная рыба общается со мной…

__

В 100гр. макрели  22гр. белка и 7гр. жира – а остальное что?! На банке (эта «Сан Хосе» не шайбы, а банки забивает) длинный список, но там везде нули, в долях грамма еще есть только холестерин и натрий… Вот так и я: что-то познал, конечно, но остальное по-прежнему – загадочная рыба… (Или же даже в рыбе всего 30 процентов рыбы, а всё остальное  не стоит называть?!)

__

Все всегда правы. Колоколен хватает на всех, а с них все видят одну правоту. Убивают друг друга, воюют и оба правы, причем до предела: один родину защищает, другой прогрессу путь расчищает или один в праведном гневе, а другой вынужден согласиться на меньшее зло… Чего только нет, но все всё время правы – хотя друг друга всё-таки убивают. И убийцу сажают, но только убитый знает, что первым он убийцу пытался обезвредить, убить…

__

В творчестве способность сделать из мухи слона – это плюс, гениальность – «ты смотри, какое стадо слонов он из мусора сделал» - но в делах  такой же минус, и все эти слоны меня уже затоптали во всех тех делах, что, для проклятия к ним прикоснувшихся,  с творчеством связаны…


__

Откинутое одеяло грядой старого, подлежащего таянью снега. Или высморкнутой соплей. Надо бы заправить постель и, невзирая на узоры покрывала, начать с чистого листа…

Рая не будет, будут люди, живущие во второй раз заметно лучше, чем в первый. Полно народу, правда, упрямилось и вообще не желало рождаться, сразу орало, просило оружия, денег, проверяло жилищные условия…

Лафу себе устроил в квартире, а также на маленьких бумагах и в огромном мире. Нигде не был ни разу атакован. Атакующие галстуки, грозные тряпичные мечи. Рекламные плакаты с девками должны взорваться у тебя в мозгу, как только ты сунешь в рот зубную щетку или шампунем прикоснешься к волосам…

Он не ценит слова – и поэтому несюжетного ничего не читает. И  ценит свою работу, гос. службу, где, как водится, приходится много скучать. Трудно скучать? - разумеется, но это я не ценю. Ценю то, как он воюет с компьютером. Правда, потом на нем часами играет в футбол…

Для неё я теперь деверь. На свадьбу приехали родственники, и я покатался по городу с ними, про себя удивляясь: «они – и она! – ну чисто  обычные пассажиры автобуса…»

__

Интересны актеры – часто это сильные люди (оцени саму способность вякать перед целой толпой), но – сумасшедшие и маньяки. Вместо жизни им предлагают, набрав воздуха, войти в некий вакуумный пузырь и  быстренько сыграть всё, что была намечено. (На острие силы воскресают многие мертвецы, но, свалившись с него, они опять умирают…)

Валяется на снегу и рыдает, орет. Один ботинок на ноге остался. Вторую ногу в носке держит на весу, но ее уже припорошило снегом. Нас не подпускает, пинается, орет, как будто мы виноваты, что он не заметил, как вылез из такси без ботинка…

«Там  все рыдают» -  сказал  со смешком, но я на него косо посмотрел и он поперхнулся и дальше молча шел, хотя еще, конечно, не рыдал, как мне хотелось…

Чтобы тряпка сохла, перестав саму себя обнимать, ногой ее слегка расправил на полу… -  чуть позже другие тряпки на веревках развернули крылья, в застарелых пятнах, но всё же постиранные души открывая человеку…

Музыкальный аппарат здесь, здесь и здесь… «Мам, я тихонько…» - и полез в темноту за занавеску, где виднелась частично свободная розетка. «Только не здесь» - тем временем откликнулась она, «целый день вчера здесь орало, когда без тебя музыка лилась, и я сама его насилу выключила». (Кстати, женщины тоже «тройники»…)

В духовном мире тоже магазины: магазин «Абсурд», ателье «Абстракция», универсам «Факты»… - их так же много. И  тоже где цифрами,  там и душою платишь…

Одеяло – по-современному огромная гусеница, вечно находится в процессе сброса кожи и сбегания с меня… Хоть немножко сном мозги свои почистил…

О себе, в принципе, уже  говорить не хочу. Я тоже дерево, раз один и нахожусь в дремучем лесу…

__

Первую половину жизни интересовался прохожими –  вдруг увижу замечательное лицо? – а вторую – нет (заранее знаю, что – нет). Даже девушки на  огромных рекламных плакатах сплошь и рядом не вызывают желания познакомиться с товаром…

Люди не стали интереснее, просто они научились использовать допинги – бензин, ядерное топливо, машины, современные связь, одежду,  а также микрофон… Говорить с ними не о чем, но со стороны посмотришь – вроде бы интересно…

Чем лучше  узнаю людей, тем больше люблю передачу  «В мире животных». Точнее, «Борьбу за выживание». С такими людьми немудрено, что не выживают. Последний бог умрет вместе с последним животным. Впрочем, всякие мелкие божки – кошки и крысы – бессмертны…

__

У ствола кот выгнулся и стал пробовать когти, но быстро свернул это дело и дальше отправился – к старости многие действия уже имитируешь…

Объявление: «В бар «Принцесса» срочно требуется посудомойщица». Крупно написано и в количестве трех экземпляров…

__

В американских фильмах, при всей штампованности, нередко присутствует   замысловатое двойное дно. Каждый делает только своё дело, поэтому иногда  не замечаешь, что  и философ в штате. Сон – явь, добро и зло… - вот стер кино, а после мне оно приснилось. «Ну, ничего» - утешаю себя, скрепя сердце философской интонацией…

__

Полно же народу не боится ни лоб морщить, ни руки пачкать?
(П.С.: пусть будут борозды наверху, грязь в середине – лишь бы не ломота в ногах…)

__

Папаша  о политике разглагольствует не реже, чем воробей чирикает (как не надоест?! мне уже 10 лет назад надоело!) и, в частности, порицает отсутствие правильных законов для бизнеса – «Но это же еще вопрос, что там правильно, а что – нет, бизнесом интересуются, по преимуществу, всяческие хищники, явные и тайные, потенциальные и фактические преступники – и те же налоги по правилам и указкам будут платить кто угодно, но только не они…»

Я на неё действую как кипятильник на воду: «киплю», говорит, «всякий раз; и сама не пойму, возмущаюсь я, удивляюсь или же восхищаюсь…»

6 лет  весной и осенью хожу в одной и той же куртке, причем,  заметной, такой, какую  самому еще на ком-то за тот же срок еще ни разу не удалось встретить… Меня, наверное, многие уже приметили именно по этому признаку. «Длинный, в необычной куртке». Кстати, и штанов таких  тоже не видел никогда. Причем, их  ношу уже 8 лет и они коротковаты. Полная труба… И ведь всё время  беспокоился, но вот впервые подумал именно об этом… (Зеленые джинсы и расфранченная, цвета йода куртка из какой-то синтетики «под бархат» – может быть, кто-то видел?…)

__

Сломался я или повернул? Не слишком ли круто я повернул. Или сломался или очень круто повернул. Нет,  явно ломался – так всё трещало. Но если дальше поеду, значит, всего лишь  повернул…

__

В предбаннике этой бани есть парикмахерская и мне туда, там жена моя, но дверь на крючочке. Неплотный крючочек, но всё-таки держит. «Что ты там делаешь с ней?!» - кричу я и дверью стучу, а он там молчит и пыхтит, не иначе – насилует, но потом оказалось, что заперлись они потому, что друг другу лобковые волосы стригли. И был же законный перерыв на обед в парикмахерской, причем в ситуации, когда из нормальных людей и в баню-то не ходит никто…

__

Пора иначе, по профессиям на народы и государства делиться: народ воинов отдельно, народ поваров отдельно, народ таксистов отдельно… - примерно столько же государств и народов получится, и нынешние устарелые страны можно готовыми им передать. Воинам, наверное, неплохо оставить Россию. Таксисты друг друга будут возить, а повара между собой душевный поведут разговор с сильным запахом вместо подливки… Очевидно же, что на профессию мы в десятки раз сильнее, чем на всё остальное, завязаны. Могли бы, могли  гремучий «национальный фактор» перебить…

__

Игры очень многое дают, но отнимают, конечно, что-то в понимании жизни. Двойственны как деньги, книги, телевизор…

Когда  выходят подымить, они  думают, но это же заведомо вонючие – и, хорошо еще, что туманные – мысли…»

__

Кот, у которого голова – лук проросший. Большая  испорченная луковица…

Если ТВ в чужом окошке орет, то это еще не значит, что его там взасос смотрят, вполне возможно, напротив – только слушают из соседней комнаты…

__

Пакет лежал как помятая девушка – трудно лежать и себя не помять. Точнее, верхняя ее половина лежала, а изящной формы и в модной туфельке ножка на апрельском ветру и при солнечной самой погоде  то вверх себя поднимала, то на верхнюю половину опускала – уже из обрывка пакета та нога состояла…

__

Революция –  скорее, острие, а эволюция – что-то округлое, т.е. тупое. И, конечно, острые предметы играют  ключевую роль, более важную, чем тупые, хотя и эти последние тоже нужны…
Ключ даже важнее гвоздя. Т.е. раз люди  ждут ключа, то ждут и гвоздя,  и даже революции! как они могут не хотеть революции, все ждут ее, просто некоторые  очень тупые…

Сажать людей в тюрьму, значит совершать и глупое, и жестокое преступление. Мало кого действительно полезно на срок изолировать – неисправимых изолировать надо пожизненно, а остальные грешки свои отрабатывать должны, а не париться и  гнить в ужасном насильственном общежитии. Украл? – отработай всю сумму, причем два раза, ведь не только жертвам нужно всё вернуть - для ловли грешников приходится милицию как-то содержать…
( И бесхозяйственность государства провоцирует на те же кражи, а кто есть  провокатор, если не преступник?!)


__

Встав, он, блин, с самого начала  изъяснялся  крайне невнятно; блин, я не врубился и тоже стал за-асы-ы-ы-па-ать…

Оборзев, он делал очень далекий плевок, из самого недра горла своего выхаркивал сопливые сгустки…

Допустим, 0:1 наша команда проиграла, и эта чужая единичка  как кол в твоей заднице. И вся турнирная таблица перед глазами – чистейшая, словно слеза – и наши в ней были бы на 4-м месте, если  не проиграли в красивейшем, наверное, матче, который мы, правда, не видели, потому что он не транслировался и на чужом поле проходил…

__

«У неё были слишком широкие глаза, и ей их никак не удавалось сузить. Тугие как яблоко. Только напрягалось, но почти не сужалось яблоко…» - маленький ходячий рай женщины неисправим…

Дом никак не удавалось освоить, обойти, в нем обнаруживались всё новые комнаты. Причем, когда они стали обнаруживаться там, где, казалось бы, мы уже точно были… Все дома – лабиринты. Может, кто-то быстро переставлял вещи, менял обои, пока мы в другом месте  были…
(Во всех комнатах по куску сочного яблока, но в какой-то, быть может, всё же червяк)

__

Виртуальная связь, они далеко, хотя перед своими компами и большие, огромные даже… – так пусть  таракашки в разных углах будут их воплощением здесь! Может, у таракашек  свои компы  – не говоря уж о ручке с бумагой – просто  такие маленькие, что я их не вижу. Может,  встроены в глаз – иначе, зачем им такие большие глаза, неподвижные, словно прибор. По моему-то глазу через экран  беспрерывно колотят ногой то справа, то слева, словно двое мяч пасуют друг другу, вот только слишком близко один от другого стоят…

__

Хронически нравится размазня и не нравится геометрия, хотя с виду геометрия –  четкость и, быть может, здоровье, а размазня – это, скорее, болезнь. Т.е. размазня разная бывает, сейчас я болен и мне нужна больная, в квадрате размазня, совсем уж не продажная, потому что болеют покупатели ее и дома сидят или без денег бродят. Но геометрия –  здоровье всего лишь тел и вещей, которое внушением они хотели бы нам передать, но  до сих пор этого сделать не могут…

«Не руби сук, на котором сидишь» - «Я не обезьяна, чтобы сидеть на суку». Вообще,  правдоподобная  картина: обезьяна  топором рубит сук, на котором сидит…

В Америке иначе, а у нас в городе 100тыс. на машинах носится, а остальной миллион должен смотреть, слушать шум, нюхать чад и уклоняться, уклоняться, чтобы овцой под колеса этих бешеных носорогов не попасть. Веками люди слишком тяжело пахали,  вот и бросило их в противоположную крайность, вездесущие диваны. Надо бы к велосипеду вернуться, он – золотая середина…

(А вообще, голова моя теперь  по-настоящему чугунный котелок – из уважения к такому, наконец, можно прекратить любые записи…)


__

Были бы деньги, можно было бы ставить амурные спектакли с очень многими дамами – одновременно с несколькими – а без денег все они обречены  на провал. Эх, закипела бы жизнь, начался  сплошной сериал, который я бы до настоящего искусства поднял, если  ради тех денег не приходилось идти на работу…

Жизнь еле-еле теплилась, перетекала с пальца на палец, как из пробирки в пробирку и ненадолго тот оживал. Да и то: член вошел в их число и норовил на стоянье своё оттянуть все, какие еще выжили, соки…

Со временем жизнь провисает, как спиральки в готовой перегореть лампочке… Как живые черви, спиральки геройски ползли по-пластунски, чтобы от света вымерли любые враги. (Мы не будем стрелять даже в самые страшные освещенные рожи, хотя поначалу они угрожать нам будут по-прежнему…)

__

Яд подействовал, некоторые слоны стали подворачивать ногу, но им приходилось идти, т.к. никто из племени еще не обернулся, чтобы это заметить. Но как только обернулся один, всё стадо обессилено застыло на месте. Подбежавшие с ужасом смотрели на их красную мочу. Чтобы приготовить противоядие, пришлось им побегать от стада к селению…

Потом из всех слонов всё-таки выселили души – кажется, в носорогов – причем,  вместе с мясом их львы выдирали и стояли слоны как остовы деревянных двухэтажных домов…
(П.С.: да, действительно в 4-5 году много смотрел про зверей – а теперь опять как отрезало…)

__

Плыл, листу подражая, на воду упавшему, т.е., руки раскинул, перепонки раскрыл и кружился. Пожелтел как сентябрь, сухо потрескивал, плыл…

__

О, сколько в кино технологии, когда не до шуток и, значит, только шутка и может помочь…

__

Описывая трудную жизнь, писатели с одной стороны помогают взглянуть правде в глаза, а с другой только наблюдают,  смакуют и  делают литературу. Наверное, сначала пытались помочь – как я кое-каким алкашам…

Разогрел сковороду с лапшей и окровенил край ее томатом… -  ел  до тех пор, пока не вычерпал из  пресной лапши всё, как кровь, красноватое…

Это даже не мужик, а девушка, они посадили ее на лошадь, сунули в руки копье и она еле держится, ее клонит в сон, но они, наверное, дадут ей таблеток, чтобы она скакала на меня – а тут вовсе не рыцарский подиум, и даже не ипподром, это всего лишь длинная конюшня, в другом конце которой я, в рыцари не нанятый, кажется, чищу лошадей…


__

Столько солнечных дней, а мы ни *** не смотрим на солнце. За день – буквально секунды. А что смотреть, к примеру, на освещенный солнцем забор, когда и Луну освещает солнце…

Боль подает сигнал и странно, что  какому-нибудь поезду нельзя целеустремленно двинуться к ней. Поезд большой, в одном из его вагонов обязательно отыщется та, что нужно, аптечка и он преодолеет те огромные пустые пространства, где не понимают болезни…

__

«На бумагу базар сливай – раз, и фильтруй – два! Или я отфильтрую!» - совет мадам болтливой и  литературной, но пробавляющейся только дурацкими стишочками. Вроде бы то  самое соотношение, чтобы какой-нибудь Викторией Токаревой быть, но нет же, ночами рыдает, а днями посредством телефона изматывает меня – а так, клянусь, я бы ее даже читал…

__

Вхожу – и сразу брат рыгает, и точно попадает в джаз, который тихо в комнате играет…

До концерта оставалось еще полчаса, на стенах фойе, правда, висела целая выставка, но это были картины пожарников и я под ними в кресле устроился – а вскоре пришла и она, и, меня завидев, к нему направилась, поджидавшему ее кавалеру своему, и даже прижалась демонстративно, мол, гляди, какой он у меня… В общем, поздоровалась  со мной уже сверху вниз и подняла глаза, чтобы непременно выставку с ним осмотреть, но там – картины пожарников…

__

Стать острым, как игла и тогда легко, как птица воздух режет, пронзать любые материальные тела, чтобы перемещаться  быстро, много, далеко - а что им больно будет, так это только для того, чтобы они всё же запомнили нашу мгновенную встречу… Но пока мне не удается настолько заостриться, решить самые острые вопросы и потому я вовсе не стреляю и даже всех в своей дружбе уверяю, чтобы не подумали, что им всё же угрожает мой белый пистолет… (Или на дальние расстояния стреляю, письма посылаю, теоретические то ли иглы, то ли пули выпускаю - и, как все теории, от хищных птиц и  мухобоек их в полете  ангелы хранят…)

__

Перевод с канцелярского языка на обычный. Перевод с поэтического языка на обычный. Смешение канцелярского языка с поэтическим в совсем необычный… - почему они не мечтают им овладеть, если работа в канцелярии, а хобби – стихи – это расклад обычный…

__

Если присмотреться, то войнушкой никому никого никогда не удалось покорить навсегда…

Евреев – в Израиль, кавказцев – на Кавказ, турок – в Турцию… - немецкое желание «навести порядок», вернуть народы на первоначальные полочки?
Мне кажется, для неумных людей национальность – единственный ориентир; никогда не верю, если при мне кто-то свою нацию ругает – или хотя бы автора одной с собою нации. Поэтому и в этой перемешанности будет вестись беспрерывная и повсеместная – но  локальная и для «историков» не слишком  заметная - война всех со всеми…
И русские в своих глухих деревнях начисто вымрут – народ комбайнов скосит их.
Евреев в Израиле всего 5 миллионов, а вот в мире  их сотня миллионов (как их всех в крошечном Израиле разместишь?! Разве что японцы их этому смогут научить!) - и каждое государство они стремятся превратить в свой Большой Израиль и, в принципе, заботятся о чужих народах почти как о своем скоте… (Если уж эфиопы есть евреи!)

__

«Положили ребенка на подводу, укутали сверху, накрыли, а потом забыли про него и сверху еще вещей навалили – когда приехали, он уже не дышал» - чужая быль, рассказанная на том же сайте, где и я, но она  мне запомнилась, вот я ее и записал… (Фамилию автора запоминать не стал! Не смог бы! Ничего не говорила! Как и остальной текст, в котором она много чего навалила, по которому я ехал долго, как по полю, т.е. полчаса…)

__

Не с кем общаться – минус – но испортил свои работы – второй минус – и есть чем заняться – плюс… Я о том, что два минуса – иллюзорный плюс, но если еще и третий минус появится…

Вышел, позвонил сам себе. (Т.е. нет, сначала я позвонил другим и удовлетворенно послушал ругательства…)

Сковороду с рисом есть стал с дальнего края – так и страну, попадись мне она, сначала разорял бы с дальнего края, в вертолетах оттуда продукты возил…

Проснувшись,  почувствовал, что не сумел отдать сну парочку тяжелых чемоданов – часть головы болела… - и я попытался вновь прислонить ее ко сну, чтобы она попыталась всё-таки просунуть эту тяжесть через некую серую завесу – но скоро понял, что это трудная задача, новый чемодан…

Что животные? Они мирно поедают друг друга. Правда, кто-то оказывается на вершине «пищевой цепи», но уже таким озверевшим…

Многие работают без больших доходов, в погоне за ними, в итоге которой, однако, и производство растет, и из людей выжимаются соки. Или сначала налицо-таки немалый доход, но потом вдруг – не меньший расход. Это как лотерея, от азарта растет производство - а потом всё же забрасывается…

Тюрьмы можно устроить в верхних этажах обычных домов. И всё как в обычном доме, но: «на улицу не выходи, сиди, телевизор смотри». Нельзя выйти, железными решетками забраны лестницы на той высоте, с которой уже прыгать опасно. И многих можно так посадить, если уже есть подозрение. И спорить, спорить о личностях их и поступках, разбирать их истории так, что о каждом можно  романы  писать…

__

Поработал на земле физически и стал здоровее, помылся и стал нежнее на морду…

Этот сон не изнашивался, словно он – одеяло, его долго еще можно было бы не откладывать - после таких-то работ…

Член всю ночь как вахтер простоял – работа такая, он у меня днем отсыпается…

Лезу в рукав, как в тоннель  - ничего я не надеваю, сразу ищу свет в конце длинного тоннеля…

Мелкое дыхание – здоровеешь только от крупного…

В витрине манекен и – виртуально – моя голова поредевшая. Да, поредел мой  отряд на  главной и такой славной вершине в результате десятилетних обстрелов, налетов, боев…

Город есть механизм и не может любить город тот, кто, как я, не  слишком любит технику…

Еще раннее утро, а в дороге уже кучи водил – они не спят…

Лимузины красивее хозяев в той же степени, в какой и быстрее…

На спортивной площадке вдоль бортов травка растет – лежи не хочу…

Писания от снов наяву, а сны наяву от расслабленности и  летучих стремлений…

__

Цены на нефть растут, потому что к полку автомобилистов прибавился миллиард азиатов, и они на всё идут, платят любые деньги, чтобы, пока нефть не кончилась, успеть покататься. Одним неграм на машины горячо наплевать, у них там слишком жарко, на капотах можно яичницу жарить…

__


Прохладно неодетому, но первым делом с высоты своей я, как коршун, накинулся на два маленьких черных носочка…

__


Ветераны футбола несут на продажу свои трусы и футболки, как ценное ретро желают продать, музеи, где б они могли оказаться, рисуют руками, всем говорят «ты меня узнаешь?»…