Смерть перевод Джона Клэра

Джон Клэр (англ. John Clare; 13 июля 1793, Хелпстон, Нортгемптоншир — 19 мая 1864) — английский поэт-крестьянин. Стал сочинять стихи под впечатлением от поэзии Джеймса Томсона. Одно стихотворение случайно попалось на глаза местному книготорговцу, который разыскал автора и свёл его с издателями. Первый же сборник стихотворений Клэра Стихотворения, описывающие сельскую жизнь и виды (англ. Poems Descriptive of Rural Life and Scenery, 1820) имел большой успех. Клэр приехал в Лондон, познакомился с литературными знаменитостями. Несколько английских лордов приобрели для него дом и обеспечили ему пожизненную пенсию, однако с новым образом жизни Клэр так до конца и не свыкся. В дальнейшем были изданы ещё три книги Клэра, из которых лучшей считается последняя, Сельская Муза (англ. «The Rural Muse», 1835). Тем не менее семья Клэра жила в нищете. Он пристрастился к выпивке, его здоровье сильно пошатнулось, ему стали невыносимы звуки. С 1837 он, за исключением короткого промежутка в 1841 году, уже не покидал дома для умалишенных в Нортгемптоншире, где продолжал писать стихи и, в том числе, создал свое самое известное стихотворение Я есмь (англ. I am). Похоронен в Хелпстоне. Описания природы, которую Клэр любил и понимал, бесхитростная философия, полная веры и легкой грусти, — вот содержание поэзии Клэра. Забытые более чем на полвека, стихи Клэра пережили возрождение интереса в начале XX столетия, сначала со стороны критиков и поэтов-символистов, а потом и читателей. В 1935 вышел двухтомник его сочинений, в 2003 завершено издание его произведений в 9-ти томах. Влияние поэзии Клэра признавали Роберт Грейвс, Джон Эшбери. Драму о поэте написал английский драматург Эдвард Бонд (Сумасшедший, 1975). Образ Клэра появляется в цикле стихов Дерека Уолкотта Щедрость (1996). В 1981 в Хелпстоне создано Общество друзей Джона Клэра. В 1989 табличка с его именем помещена в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства.


Почему полет высокого ума
Отражает запись гордого дыханья,
Надменный взгляд найдет любое обладанье,
Неужто чтобы смерть сюда пришла?!
Справедливым, храбрым, страстным, мудрым,
Богатым, бедным, малым и большим
Всей анатомией червям пойти на утро,
Чтобы рассыпаться в громаднейшей тиши…

Пища наплодит земных богов,
Грешным золотом и взятками затянет,       
Но всем желаньям смерть дает покров
Самым честным благосостояньем…
Польстит большое красотою возвышенья
И тут же свою слабость скроет власть,
Смерть неожиданным путем найдет сравненье,
Дав фарсу с гордостью логически пропасть…

Высоко несутся стрелки всех времен
От громадной силы великана,
В бегущей вечности крадется странный сон
Пигмей как признак постоянного изъяна,
Но лишь в жужжании под карою строки
С великой помпой торопливого полета,
Как птица маленькая мы порой близки
Пространству, времени и их высоким нотам…

Вот также человек всю силу, мощь
Покажет, к смерти припадая от инсульта,
Как слабенький цветок под тенью рощ
Склонившись к дубу, чует силу-ультра,
Как тот, кто разрушает взрывом все,
Символизируя войной избыток жизни,
Убьет себя, свое же бытие,
Червям презренным бросит свои выси…

Тиран напрасно безопасностью гордится
И в трепете рабов есть шум грозы,
Благоговеньем перед смертью в хмурых лицах
Камень с Башни Вавилонской из слезы
Прилетает с неба вновь на землю,
Отмечая обязательство существ,
Где тщеславие богов-мужчин вновь дремлет,
Каждый должен падать с высших мест…

В отставку гонит власть с великолепьем,
Кто кровью выкупил престол с банкетным залом,
Судьба мешком амбиций святость треплет,
Обнаженность стен тюрьмою стала…
В страданиях несчастные склонились,
Беззаконие – закон живущей власти,
И царь, и клоун гордостью налились,
Рабами Смерти упадут все в одночасье…

Премьер-министра Смерть не охмурить, -
Любое время пустотою подкупает,
Царей богатых обрывает прыть
И злом своим весь мир обогащает…
В коварной схеме остановок верховенство
Изобразит поддельной славы совершенство,
Оттенки красок высочайших гор,
Любой растаявший на отдыхе простор…

Смерть своим уровнем равняет бытие,
Ничто не может с ней равняться в своей силе,
Дворец и арка, каждое жилье
Находит тень свою в ее могиле…
Богатый, нищий – общая кровать
В земле их принимает милосердно,
Сорняки корону будут заселять,
Как черви головы тиранов или бедных…


Death

Why should man's high aspiring mind
Burn in him with so proud a breath,
When all his haughty views can find
In this world yields to death?
The fair, the brave, the vain, the wise,
The rich, the poor, the great, and small,
Are each but worm's anatomies
To strew his quiet hall.

Power may make many earthly gods,
Where gold and bribery's guilt prevails,
But death's unwelcome, honest odds
Kick o'er the unequal scales.
The flattered great may clamours raise
Of power, and their own weakness hide,
But death shall find unlooked-for ways
To end the farce of pride,

An arrow hurtled eer so high,
From een a giant's sinewy strength,
In Time's untraced eternity
Goes but a pigmy length;
Nay, whirring from the tortured string,
With all its pomp of hurried flight,
Tis by the skylark's little wing
Outmeasured in its height.

Just so man's boasted strength and power
Shall fade before death's lightest stroke,
Laid lower than the meanest flower,
Whose pride oer-topt the oak;
And he who, like a blighting blast,
Dispeopled worlds with war's alarms
Shall be himself destroyed at last
By poor despised worms.

Tyrants in vain their powers secure,
And awe slaves' murmurs with a frown,
For unawed death at last is sure
To sap the babels down.
A stone thrown upward to the sky
Will quickly meet the ground agen;
So men-gods of earth's vanity
Shall drop at last to men;

And Power and Pomp their all resign,
Blood-purchased thrones and banquet halls.
Fate waits to sack Ambition's shrine
As bare as prison walls,
Where the poor suffering wretch bows down
To laws a lawless power hath passed;
And pride, and power, and king, and clown
Shall be Death's slaves at last.

Time, the prime minister of Death!
There's nought can bribe his honest will.
He stops the richest tyrant's breath
And lays his mischief still.
Each wicked scheme for power all stops,
With grandeurs false and mock display,
As eve's shades from high mountain tops
Fade with the rest away.

Death levels all things in his march;
Nought can resist his mighty strength;
The palace proud, triumphal arch,
Shall mete its shadow's length.
The rich, the poor, one common bed
Shall find in the unhonoured grave,
Where weeds shall crown alike the head
Of tyrant and of slave.