By Another Eyes Глава вторая

С Лилиан мы познакомились в далеком прошлом, когда наука зашла далеко, можно сказать, слишком далеко. Тогда я был еще маленьким котенком, ничем не отличающимся от других представителей кошачьего мира, разве что породой. В то время мой мир был ограничен лишь небольшим решетчатым ящиком, называемым клеткой. В то время я был подопытным животным с чьей жизнью не считались. Нас Там было много. Где "Там"? "Там" - так я называл помещение, где проходила моя жизнь. Здесь не было ничего кроме множества клеток, 1го металлического стола и лампочки в потолке, которая и то светила еле еле.  Хотя они правы, зачем тратить лишние киловаты на тех, кто рано или поздно умрет от того или иного эксперементального образца. Как я уже говорил, нас за живых существ, способных  чувствовать, не считали. Просто продукт с длительным сроком годности.  Да и наши смерти не считали потерей, на каждого умершегоо находили замену несколькими другими. А трупы просто выкидывали в мусорные баки рядом с черным ходом снаружи здания.

Мое детство состояло только из того как я наблюдал из дальнего угла своей тюрьмы  за тем как уносили  таких же как я за пределы этой комнаты,  а через несколько дней на их месте появлялись другие. Мне было страшно, что в следующий раз человек в белом халате придет именно за мной. Каждый раз при виде его я жался в углу. Мне хотелось врасти в него, стать его частью, только для того, чтобы про меня забыли, не заметили. хотелось стать просто невидимым. Сама мысль о том, что эти люди будут издеваться надо мной, пользуясь моей беззащитностью, приводила меня в ужас. Все мое истощавшееся тело до кончика хвоста дрожало. Мне было действительно жутко. Тогда я жалел, что появился на свет, жалел, что вообще не умер при рождении или где-нибудь в переулке. Я бы в тот момент предпочел умереть от голода в мусорном баке, чем от рук этих извергов.

Раз в два дня они кормили нас этим дешевым вонючим сухим кормом, который лежал в нашей комнате в мешках, небрежно брошенных в углу и его вонь разносилась по всему помещению. Хотя в тот момент даже эта гадость, которая ассоциируется у меня с этими садистами,  радовала и меня не волновал ее запах и вкус. Мы все были жертвами. Каждый из нас день изо дня жалел о том, что появился на свет. Я ждал каждый день своей участи.

В тот день в очередной раз зашел человек в белом халате. он внимательным взглядом заглядывал в каждую клетку, от неприязни морща лицо, и, цокая языком, переходил к другой. Медленно его фигура приближалась ко мне. Мое сердце бешено билось в моей груди, больно ударяясь о ребра, словно старалось убежать, выбраться, спрятаться. Я изо всех сил вжался в заднюю стенку клетки. Глаза со страхом наблюдали за "палачом", время от времени поправлявшем свои очки. Его глаза направились в мою сторону, неумолимо сверля. Его лицо все так же было искривлено в гримасе отвращения. Мужчина еле слышно усмехнулся, нажав на кнопку рядом с моей тюрьмой. Механизм незамедлительно щелкнул, давая моей клетке вместе со мной выдвинуться вперед и стать легкой добычей для этого страшного человека. Небрежно хватив за ручку мой решетчатый ящик, мужчина уверенной походкой направился к выходу. Меня качало из стороны в сторону в ритме его походки. Каждый стук его каблуков о кафельный пол отдавался ударом в моей голове.  Длинный коридор, освещенный небольшими, но яркими, лампами, располагавшимися по всей длинне коридора на потолке. В конце помещения была видна железная дверь, хотя я не уверен, что она была сделана именно из железа. Материал был весьма плотный и внушительный. Интуиция мне подсказывала, что там все и решится. Мужчина достал из кармана какаю-то карточку и провел ей по поверхности рядом с дверью. Тут же раздался громкое пищание и голос, откуда-то сверху известил:

-"Доступ разрешен" Дверь с характерным звуком открылась.

Человек в очках незамедлительно двинулся внутрь помещения, удерживая клетку в руке. Меня метало из одной стороны в другую, не было сил, чтобы зацепиться за прутья. Да и я не пытался это сделать. Я со страхом в глазах смотрел по сторонам, рассматривая  окружающее меня пространство, которое было намного больше того, где нас держали. Здесь было множество столов. На одних стояли компьютеры, на других - какие колбы, препараты, инструменты. Много разных людей были здесь, занятые каждый своим делом. А мужчина в очках и не думал останавливаться, двигаясь все глубже и глубже в помещение. Через несколько минут мою клетку поставили на один из столов, находящихся в конце комнаты. Со всей небрежностью ее отодвинули к стене, словно какой-то мусор, который рано или поздно все равно выкинут на свалку. На меня никтоне обращал внимания, будто вообще не существовало или я был чем-то само собой разумеющемся. Хотя это очевидно, что так и есть. Они каждый день видят как один и тот же человек приносит сюда клетки с очередными жертвами их экспериментов.

Прошло немало времени с тех пор как меня сюда поместили. Я не заметил как заснул. Пронулся от того, что замок моей тюрьмы со звоном щелкнул, известив об опасности. Чьи-то руки пытались добраться, проникнув внутрь клетки. Я резко поднялся на все четыре лапы и вжался в заднюю стенку. Человекеская рука тянулась ко мне, пытаясь схватить. С каждым мгновением сердце билось все быстрее и сильнее, так и норовя выпрыгнуть из груди, сломав ребра. Шерсть по всему телу встала дыбом, я оскалился и в страхе шипел, пытаясь хоть как-то напугать того, кто намеревался меня выудить отсюда. Пальцы человека уже коснулись меня. Моя лапа оторвалась от пола и, выпустив когти, прошлась по коже обидчика, оставив на ней ровно пять полос. Раздался громкий крик, сопровождаемый рядом грубых ругательств. Я знал, что все угрозы летевшие в мой адрес неминуемо воплотятся в жизнь, но мне было глубоко наплевать, ибо моя жизнь ничего не стоила и терять мне было нечего, кроме самой же жизни, которая за все это время успела мне осточертеть до самого мозга костей.

Уже не с такой осторожностью рука резко схватила меня за шкирку, я даже не успел сообразить, и выудила меня одним грубым рывком из моего убежища. Я извивался, рассекая воздух лапами, пытаясь достать когтями до этого ненавистного мне человека. Было больно, неприятно, просто противно от того, что я так беспомощен и никчемен, не способен защитить свою ничтожную жизнь. Мяукая, что есть силы, стараясь вызвать хоть у кого-то жалость ко мне, чтобы хоть кто-то отпустил и сохранил мне жизнь, подарил свободу. Но все были глухи к моим мольбам и продолжали заниматься своими делами.

Другой раздраженный голос послышался с другого конца помещения:

-Марк! Что ты там тормозишь! Давай быстрее, время не резиновое, а то я начну вычитать деньги из твоей зарплаты, потраченные на твое торможение!

-Иду я, иду! Эта скотина меня поцарапала! Ненавижу кошек.