Глубже только лужа

Море... Багряное с позолотой море, какое бывает только на закате. Невысокий мужчина в рубахе с цифрами на спине "сто двадцать семь" и босой стоит у самой кромки воды. С моря веет легкий бриз, на вкус оно - соленое, а прибрежная галька приятно холодит стопы. Высокие волны, больше бывают лишь в океане или в шторм, набегая на берег, истончаются и облизывают пальцы ног. Позади, чуть поодаль, вдоль берега бежит асфальтовая дорожка, скрытая кустарником, местами череда одичавшей зелени расступается и можно увидеть скамейки. Краска на них потемнела от времени, но не истерлась, человек здесь - редкий гость. Зона безопасности. Море заперто на замок, как какой-нибудь амбар - побережье опоясывает заградительное кольцо из колючей проволоки, минных полей, застав и часовых, готовых стрелять без предупреждения. Где-то впереди, далеко в море - он, новейшая игрушка человечества, Соляной Реактор. За неказистым названием скрывается новый вид энергии, неисчерпаемый источник которой - море. Отсюда, с этого берега, заключенному уже некуда бежать, плыть, лишь можно остановиться и, может быть, насладиться свободой, почувствовать на губах запретное - соленые брызги прибоя...
Мужчина улавливает едва слышный шорох листвы, то - вовсе не ветер, но не оборачивается, лишь видно, как напряглись мускулы на открытой шее. Пока не замечает краем глаза белую фигурку, тогда поворачивает голову, расслабляется, на его изможденном и морщинистом лице - изумление.
Девочка лет семи, в белом сарафане до колен, стоит рядом, тоже у кромки воды, в той же позе, что и он, только лишь глаза сощурены, смеются, она старается не улыбаться, но на щеках - ямочки. Не удержавшись, девочка в упор смотрит на него:
- Ты - беглый?
Мужчина, ожидая от крохи чего угодно, только не подобного "взрослого" вопроса, мгновение растерянно глядит на нее, потом берет себя в руки:
- Да. Ты должна бы меня бояться...
Она нетерпеливо кивает и резко спрашивает:
- Почему тогда не бежишь?
Он смотрит на нее, словно хочет на ее лице прочесть, сможет ли девочка понять его:
- Я жену и сына так не любил, как люблю море. Ты даже не представляешь, какое оно глубокое...
- А я знаю! Если собрать всех-всех людей вместе и сделать каждому маленький домик - то все они запросто поместятся в нашем море. Вот такое оно большое. Я сама об этом читала! - она берет заключенного за руку.
Мужчина едва заметно улыбается:
- Откуда ты? Как ты сюда попала, тебя, наверное, будут искать.
Девочка молчит. Сто двадцать седьмой, не получив ответа, тихо добавляет:
- Тебе надо уходить. Меня скоро найдут, и ты можешь увидеть неприятное.
Она, прикусив губу, лишь крепче держит его за руку.
Солнце почти утонуло, и небо подернуто тучами цвета пепла - не видно звезд. Со стороны дорожки доносится топот, невдалеке смолкает, в спину мужчине бьет прожектор, зычный голос, усиленный громкоговорителем, убивает все прочие звуки:
- Сто двадцать седьмой, лечь на землю!
Беглец умоляющим взглядом смотрит на девочку:
- Прошу тебя - уходи!
Она отрицательно мотает головой, а он искоса поглядывает на военных.
Тот, что с громкоговорителем, по всей видимости - старший, отдает рупор солдату справа, сам передергивает затвор автомата. Командир орет уже своим голосом:
- Сто двадцать седьмой, немедленно отпусти заложника!
Впрочем, и сам беглец настойчив, продолжает:
- Ты хочешь, чтобы меня наказали? Уходи я тебе говорю!
- Когда я уйду, они будут бить тебя, а потом - убьют, - она прижимается к нему и обхватывает за талию.
Ему нечего возразить. Шуршит листва - два солдата обходят их с девочкой с обеих сторон. Чтобы не убежал по берегу? Едва ли. Скорее - чтобы аккуратно пристрелить беглеца.
- Почему ты меня защищаешь?
Она, видно, давно ждет этого вопроса, потому-то сразу убежденно, почти скороговоркой, лепечет:
- Ты любишь море. Тот, кто его любит, не может быть плохим!
- Ты ничего не понимаешь! Уходи!
Старший теряет терпение:
- Сто двадцать седьмой, больше повторять не буду! Лечь на землю!
Заключенный раздражен, бросает девочке:
- Беги отсюда, я сказал!
И отдергивает ее руки. Звучат два хлопка. Тело плашмя падает в воду, в стороны летят брызги. Вода вокруг него медленно наливается темнотой. Девочка смотрит на труп, на лице написан ужас. Военные подходят, а она вместо того, чтобы бросится бежать, хмуриться, заявляет им:
- Я расскажу папе!
Кто-то из солдат делает попытку рассмеяться, но тут же давится под тяжелым взглядом старшего.
- Дочка Полякова.
На лице солдата веселость сменяется искренним испугом:
- Простите, капитан.
- Отведи ее домой.
Солдат берет девочку за руку, та подчиняется. Он уводит ее, но на полдороге она неожиданно останавливается, оборачивается и, глядя с яростью на старшего, повторяет:
- Я расскажу!
Солдат с девочкой скрываются на дорожке, старший, указывая второму подчиненному дулом автомата на тело, приказывает:
- Переверни!
Тот, как и положено, с готовностью выполняет. Старший достает из нагрудного кармана КПК. Смотрит на дисплей, потом на лицо убитого и удовлетворенно кивает:
- Он.

Храп-хрям... Малая шестеренка бежит по зубчатому краю своей большой сестры. Храп-хрям... Бежит, размалывая песок и царапая ржавые зубья себе и ей.

Судья, тучная женщина в мантии и с волевым подбородком, обводит взглядом присутствующих. Заседание суда - закрытое: в большой зале, увешанной красными портьерами, находятся лишь обвинитель, адвокат, секретарь, и, собственно, сама судья. Отсутствует даже обвиняемый.
- Суд определил, - она берет в руку молоток, - признать гражданина Михайлова невиновным и освободить его из Черноморской зоны исполнения наказания, признать за ним право посещения и поселения в жилых зонах на территории Содружества Русскоязычных Регионов. Дело за номером триста пять объявляется закрытым!
Молоток ставит точку, какой обычно заканчиваются суды на протяжении многих лет, как тут отворяется дверь в залу, и к судейскому столу поспешно идет посыльный с большим конвертом. Судья берет из его рук конверт, вынимает бумагу с сообщением, вчитается в печатные строки. Смотрит исподлобья на обвинителя, худощавого мужчину с армейской выправкой и "всепонимающим" взглядом, как, впрочем, и всей своей физиономией.
- Гражданин Михайлов бежал из-под стражи, взял заложника и при сопротивлении аресту был застрелен, - судья кладет бумагу и смотрит на обвинителя, - возможно, вы были не так уж и не правы. Победная ухмылка сползает с лица адвоката, он сутулится, как бы внезапно устал.
Из залы они выходят вместе, адвокат и прокурор. Последнему не терпится, весь он выражает восторг, даже походка бодра для его возраста. Не в силах совладать с собой, уже на лестнице, где им придется разойтись - адвоката ждет внизу такси - прокурор цедит сквозь зубы вслед своего недавнего оппонента:
- Закон - он для всех один. От справедливого приговора никому не отвертеться!
Адвокат вяло отмахивается, словно от надоевшей мухи, и продолжает спускаться. Лоб же бывшего военного покрывается испариной. Старательно делая равнодушный вид, прокурор поднимается в свой кабинет. И лишь услышав, как хлопает внизу парадная дверь, он позволяет себе, да и то - вполголоса:
- Допрыгаешься ты у меня, голубчик!
Путаное было дело. 'Романтик на страже у моря', - вопили газетенки, а еще говорят, что 'один в поле не воин'! Скорей бы уж законопроект о цензуре СМИ прошел, ведь государство их с руки, можно сказать, кормит, а эти три журналиста еще вякать будут что-то про 'свободную прессу'. Ну, вломились полицаи к нему домой, ну, застрелили его сожительницу - с кем накладок не бывает? Ошиблись адресом, что ж, убить их теперь? А ловко этот адвокатик доказывал, что полицаи этого убийцу и его бабу сами убрать хотели, почти ведь суд убедил... Надо будет заявленице в Прокуратуру на этого ловкача накатать, пусть поищут, все мы - не без греха...
Так думал прокурор, пока машинально собирал материалы по старому теперь делу со своего стола.

Храп-хрям... Шестеренка снова и снова колесит по кругу. Храп-хрям... Откуда-то сверху сыпется песок и камешки, один из них падает прямо на большую, установленную горизонтально шестеренку, скачет по ней и застревает меж ее зубьев. Храп-п. Малая шестеренка упирается в камень и останавливается. Снизу несется "густой" вой, затем что-то громко щелкает и в помещение вламывается тишина. Стихают даже шорохи наверху - будто некто спешит скрыться с места преступления.

В обитой железными листами комнатушке за пустым верстаком сидит смуглый парень с "орлиным" профилем и в униформе службы экологического надзора СРР. Он что-то сосредоточенно пишет карандашом на бумаге. Периодически мусолит кончик карандаша губами, а когда грифель заканчивается - спешно затачивает карандаш охотничьим ножом. Под потолком на проводе без абажура висит лампочка, ее свет едва разгоняет темноту в углах комнаты, лампочка заметно мерцает. А потом гаснет совсем. В коридоре, за открытой дверью, загораются красные лампы аварийного освещения.
- Ну, что опять! - парень зло, со стуком, кладет карандаш на недописанное письмо, встает и выходит в коридор.
Из соседней комнаты "вываливается" другой парень, его униформа порядком мятая, на голове - копна светло-русых волос, на лице щедро рассыпаны веснушки. И он также раздражен:
- Привет, Влад. Провалиться мне на этом месте, если это - не песчаники! Расплодились, паразиты! Ты - к генератору?
- Да. Прогуляюсь заодно, воздухом подышу. А то сидим здесь под землей, как крысы в клетке.
- Прогуляется он... - Светловолосый парень хмыкает, затем добавляет уже серьезно. - Переждать надо. Вернуться могут, а у нас газа - сам знаешь - на два раза пшикнуть.
- Мне свет нужен.
- Угу, а еще - гроб. Цинковый. Если, конечно, песчаники не доедят. Ладно, я - с тобой. Подожди здесь, - он "ныряет" обратно в комнату, Влад заглядывает внутрь - мониторы следящих камер, расставленных снаружи бункера, еще работают. Светловолосый стоит у пульта управления камерами, изображения на мониторах заскользили вбок.
- Чисто. Хотя, кто знает... - он с сомнением смотрит на пустыню за бункером. Ни кустика, ни камня, лишь только круглая будка подземной электростанции. Через секунду лицо его разглаживается. - Ладно, все равно аккумуляторы скоро сдохнут. Пошли!
Влад и его напарник стоят в бронежилетах перед массивной выпуклой дверью. Стальная броня "одета" на дверь-люк лишь снаружи, изнутри же можно видеть звездообразные с перемычками ребра жесткости. Натужно заныли сервоприводы, дверь медленно отворялась, впуская в бункер солнечный свет, отчего смотрителям приходилось щуриться - Солнце висело в зените. Они вышли наружу и осмотрелись. Серая, словно выжженная, долина казалась еще более бесцветной и пустынной, чем выглядела на мониторах. Ветер больно хлестнул по лицам, глаза заслезились, на языке Влад почувствовал кислый привкус.
- Опять с пятна ветер дует, - Влад морщится, надевает противогаз и смотрит на друга.
Тот уже стоит в противогазе, согласно кивает и поудобнее ухватывается за свой тяжелый огнемет. В пятидесяти шагах впереди возвышается обметенная песком будка. Горячий воздух дрожит, и оттого нельзя никак увериться, что среди этих куч нет песчаников - ящерицы всегда умело маскируются, даже учитывая тот факт, что длина взрослой особи доходит до метра. Практически безобидны, если - одна и есть чем убить издалека... По одной они не ходили. Смотрители двинулись вперед, дверь автоматически закрылась.
Ни снаружи, ни внутри будки песчаники себя не обнаружили, и только ледяной, промозглый воздух самой электростанции щупал лица и забирался под воротник, Влад поежился. За короткий полдень будка успевала прогреваться только летом, когда поверхность пустыни днем разве что не горела. Тогда, впрочем, здесь было не лучше - тяжелая прелая воздушная масса наваливалась на грудь, отчего становилось тяжело дышать и гулко стучало в висках.
В шахте, куда вела винтовая лестница, было темно.
- Я здесь прикрою, - светловолосый мотнул головой на спуск.
Влад стянул противогаз, сунул пистолет в кобуру, поднял оставленный здесь с прошлого раза массивный фонарь и спустился по скользким ступеням на первую площадку.
Нервно задергался по "древней" аппаратуре кружок света, выхватил штырь привода с большой шестеренкой, мгновение задержался и метнулся дальше. Внизу, на второй площадке что-то зашуршало, как будто протащили по полу несколько тросов. Луч фонарика выхватил разбитую решетку вентиляционного отверстия - из трубы донеслось цоканье. По спине Влада побежали мурашки, он лихорадочно зашарил фонариком по приборам снова, пока, наконец, не увидел злосчастный камешек. Быстро отжал ведомую шестеренку, вынул помеху, перещелкнул тумблеры - шестеренка побежала дальше, под потолком замигали и зажглись лампы дневного света. Цоканье мелких коготков по трубе слышалось все явственней. Не проверяя датчики, Влад рванул вверх по лестнице.
- Стас, там песчаники внизу, уходим, - обронил он напарнику, "выкатившись" наверх и спешно надевая противогаз.
Они выскакивают наружу и, не оглядываясь, бегут к двери.
Трясущимися руками Влад набирает код. Нет ответа.
И тут с крыши будки сыплются серые тонкие, змееподобные тела. Они смешиваются в клубки, тотчас распадаются, а потом вся эта масса живым ковром устремляется к людям.
- Набери еще раз! - Стас щелкает предохранителем, перед дулом огнемета взвивается тонкий голубой огонек.
Вторая попытка оказывается удачной - теперь дверь чуть дрогнула и стала открываться.
Стая песчаников приблизилась, Стас жмет на курок - вспыхивают, чернеют самые быстрые тушки с насаженными, будто наконечник на древко, головами. Живая масса дрогнула, дернулась назад, а затем поток словно раздвоился, обтекая на безопасной дистанции людей с двух сторон.
Дверь открылась наполовину, Влад дернулся внутрь, но Стас толкает его плечом от входа:
- Нельзя! Заползут следом!
Первым на них бросился правый фланг, со стороны Стаса. Самые быстроногие твари, скукоживаясь и чадя, загорелись, но на этот раз стая не остановилась, и все новые песчаники слепо лезли под струю огня. Пистолет-пулемет Влада поливает свинцом ящериц, которые единой массой лезут к людям.
- Заходим! - крик Влада тонет в пронзительном свисте подыхающих в огне тварей.
- Давай! - Стас пускает короткую струю огня в сторону песчаников Влада.
Сам Влад ныряет в зев бункера, бьет по кнопке блокировки двери, следом пятится Стас, очерчивая вокруг себя огненный полукруг. Что-то глухо барабанит по стальной обшивке двери. Стас уже зашел и поливает пламенем лезущих в бункер тварей, ожидая пока дверь закроется.
Что-то пролетело в проем, загорелось и вмазалось в стену напротив двери. Влад присмотрелся - на полу лежал обугленный крохотный песчаник.
- Почкуются, твари, - удовлетворенно шепчет Стас, когда еще три горящих снаряда влетают внутрь. Остается совсем небольшая щель, и тут газ заканчивается. Очередной песчаник впивается как дротик в плечо Стаса, тот тут же обмяк и сваливается кулем на пол. Щелкают замки запираемой двери.

Сознание медленно, как будто неохотно, возвращалось к Стасу - казалось, он приходил в себя, как снова впадал в забытье, нередко бредил, подчас тело его тряслось, словно от лихорадки, поседели и частично выпали волосы. Наконец, настал день, когда он смог сесть и оглядеться вокруг - он лежал в собственной комнате, на мониторах периметра застыла ночная пустыня. На стуле рядом дремал Влад. Стас попытался встать - и неминуемо бы рухнул на пол, если вовремя не мотнулся назад, на кушетку. Правая нога служила плохо, правая рука вообще свисала как плеть.
- Что со мной?! - его встревоженный голос промчался эхом по комнате.
Влад вздрогнул, открыл глаза:
- Ты как?
- Рука и нога... не чувствую! - в широко раскрытых глазах Стаса читается страх и недоумение.
- Не дергайся так, это временно. Вот катер через полчаса прибудет, тебя сразу в госпиталь. Буря, не смог раньше связаться.
- У меня "седовласка"?
- Она самая, проклятые песчаники! Помнишь, как один из них... - Влад, не завершив фразу, указывает взглядом на забинтованное плечо.
- Смутно. Значит, починят, пройдет, - Стас успокаивается, выражение его лица принимает философский вид, - Теперь, я думаю, смогу перевестись отсюда...
- Не понял тебя.
- Знаешь, я буду добиваться перевода на землю. Настоящую землю, а не дно этой... испаренной лужицы, или что тут цепная реакция сделала, - неожиданно зло бросает Стас.
- А как же контракт?
- Придумаю что-нибудь! И тебе советую.
- Если со всех установок на дне все операторы уйдут - что тогда с оставшимся озером будет?! В последнее время пятно только набирает мощность - скоро потребуются новые станции, чтобы преобразовывать его в электричество.
- Говорят, что воды в Черном озере достаточно накопилось. Взорвать земляной вал, смыть всю эту гадость и построить новый Ректор! Чего тут пачкаться - крохи собираем, а рискуем - постоянно.
Влад с сомнением смотрит на приятеля:
- Но море не будет достаточно глубоким...
- Всего лишь - большая лужа. Отчего не попробовать?