Лишь призрак

За моей спиной - запертая дверь. Светлое дерево с металлическими, отливающими малахитом лилиями скрывает наступившее царство ночи. Там густеет сумрак, цветы прикинулись мертвыми, а ночные гады пожрали всех соловьев.
Альков приветствует меня черным шелком балдахина, голубыми простынями и изгибами прекрасного, словно посеребренного, тела. И оно - мое, несколько ночей, несколько коротких бессонных ночей, когда мысль рвет время, а наслаждение подобно мгновению. Эта женщина - совсем не хрупкая надежда, что служит путеводной звездой.
Страсть, желание искажают черты ее лица, она - хищница, я буду обладать ею, но и она не в меньшей мере - мной. Она стала моим вдохновением.
В высоте, где своды потолка прячутся во тьме, попеременно вспыхивают холодным сиянием сталактиты. Там, наверху, как будто даже темнее, чем здесь, будто свет подобно густому туману сползает по стенам, струится по полу.
Я подхожу к женщине, по щиколотки утопая в густом ковре цвета ночного луга; из-за окон слышится треск цикад. Она, кокетливо улыбаясь, тянет мне руку словно для поцелуя. Я беру ее за тонкие изящные пальцы, которые не знали других украшений кроме ласки. Кокетка выдергивает руку, хватает меня за отвороты камзола и увлекает на свое ложе.
Короткая страсть, довольство, истома и над всем этим - натянутая струна тревоги. Она натужно гудит и рвется тысячу раз. А я ласкаю эту женщину, она подарила мне мысль, насытила творением. Вспыхнет новая звезда, озарив новый мир, на котором будет жить те, кого едва ли сочтут живыми. Оно вторично, тлен, призрак.
Нет, призрак - это я. Эта женщина укладывается ко мне спиной, тянет мою ладонь, кладет себе под щеку. Я - лишь призрак в ее жизни. И она - в моей. Она знала ласку другого тысячу раз до меня - и насладится ею множество раз, когда мое время уйдет. Оттого все, что я способен сотворить с нею - вторично, ведь эта женщина не принадлежит мне, только себе, в то время, когда я хотел бы обладать ею всей. И мои творения, мои миры ничтожны, они - тень, тень тени, ибо они - не единственны, не первозданны, ими насытились множество раз. А я способен породить лишь подобие.
Я - в смятении, мое тело дремлет, но мой дух бьется в клетке иллюзий, страдает от бича желаний и страстей. И лишь вдалеке, словно тихое эхо, звучит голос пророка: "Всё - Бога".