Венками сложенный бардюр

Сказали, что под колёсами грузовика погибла девчонка с нашего двора. Не дожила и до тридцати…. И как не крути с неё можно написать лишь один портрет….

«Море! Я не люблю море! Соль разъедает мозги!
Волны плещут в грудь…. Прямо в самое сердце! Туда, где жизнь!
Мрак кромешный! Сигизмунды облизывают соль и гавкают, вопрошая прощения, за мои прожитые годы. Мяу! Но я не кошка с течкой, я женщина…. Ха-ха-ха! Женщина, которую бьют со всех сторон разложением, превращаю всё тело в гнойники. Любовь! Песок и берег пишут это слово прибоем…. Любовь рядом! Дышит волной, и царапает вместе с волной сердце! Волна и любовь! Прилив и отлив! Вопрошание того, что нет, от происходящего на стороне!
- Катька! К дому! К нам пришли!
Мать! Что-то среднее между тем, что пожинает, и тем что даёт…. Мрак! Существо… Мы единое с ней существо глотающие один и тот же портвейн, закусывая одним огурцом. Домой! А что такое для меня дом… И что такое для меня мать! Междометье…. Метка! Я метка… Точка, а она запитая! Я кончаю, а она не кончает никогда!
- Ты что орёшь дурра! Соседи! А Никодим Павлович, не хочет лишних глаз! Кончила и молчи!
И все эти слова голой и с семечками в руках!
Работа дышлом… Мать называет наших клиентов дышлом, и это у неё от слова дышать…. Воздух! Всё происходящие со мной ****ство!!!
Уныние! Погода не будоражит между ног, а провоцирует уйти в сон, в моё тайное место, где море полный штиль.
Ау!
Землеройкой у гроба отца. Тук-тук! Не отвечает! Не хочет отвечать мертвый живому, и как не заглядывай под крышку гроба, там только мрак и смрад!
Голуби по подоконнику чечёткой судачат обо мне….. трым-пым-пым! Ча-ча-ча! Клюют блевотину соседки сверху….
Когда же зима? Когда одену шубу и скроюсь среди людей?
Дождик, разгоняет голубей и отодвигает на задний план половое влечение, выскребая память от юности которой не было, красивое бабушкино платье с рюшками и шляпку с маленьким пером.
- Иди пожри!
Кормилица! То, что родило и кормит до потери сознания, называет всё это материнской любовью. А где моя дочерняя любовь? Со всей моей слабостью перед другими в которой сила моя, в материнском зонтике, под которым прячусь, как когда-то под юбкой!!!
Года…. Года…. Года…. Иди жри! Иди жри! Не ори! Куча календарных листов сгорела и только пепел, серое месиво жизни, покрывает мозги коркой, под которой нет ничего о чём вспомнить! Бабушкино платье с рюшками, только оно летает приведением от прожитых лет.
Ау!
Дорога трёхпалой лапой всё ещё указывает путь в неизвестность, в то, что должно произойти и создать душу….
Один лишь камень на распутье, три надписи на нём, «Жри!», «Не ори!», заросшие ковылём дороги и третья надпись, «Смерть», увитая цветами тропка, венками сложенный бордюр ».