Тушенка Антиутопия-миниатюра

Вместо эпиграфа:

"Приходит людоед домой в пещеру. Тащит гроб и негра живого.
Дети кричат: фу, опять консервы!
Людоед: а кто не будет есть консервы, не получит шоколадку!"


Утро, будний день, все спешат по своим делам, на свои, уже приевшиеся, но до того уютные и ставшие родными скотобойни и мясокомбинаты.

Алена Павловна, женщина далеко не молодых годов, состряпав завтрак для взрослых деток-близнецов, собирает сумочку на хлопоты предстоящего дня. "Пропуск на предприятие, остатки губной помады ядовитого цвета, тридцать копеек на проезд, документы в диспансер.." - перечисляет она, готовясь сегодня, после трудовой вахты в горловине гигантской мясорубки, заехать в лечебницу и забрать Колю-Николая, с давних лет любимого супруга, обладающего кроме всех остальных выдающихся качеств также и ярко выраженым синдромом Дауна. "Ну, вперед, что новый день опять готовит?!" - воодушевленно воскликнула она, закрывая за собой входную дверь.

Евгений Матеевич Бурзянко, коренной житель Ленинграда в третьем колене, существовал в виде плотоядного растения на соседней стороне улицы, и пятый день все никак не просыхал. "Воооовввкааа!! дай хоть стопарик!" - невнятно мямлил бухарик-со-стажем Женя, обращясь к неведомому собеседнику. Он давно жил один в своей однокомнатной клетушке. На полу, на стенных полках валялись нестиранная, покрывшиеся трупными пятнами грязная одежда, а на одном из плафонов единственной приличной электрической люстры символически висел, не поддающегося определению окраски, зловонный носок. Женя регулярно подвергался приступам недельных запоев, после окончания которых уже выходил новым, по-настоящему обновленным человеком нашего прогрессивного века. Решив, что сегодня пора заканчивать с очередным периодом сладкой жизни, он, сумев подняться с постели, побрел на кухню с целью сварить крепкого чаю и постепенно оклематься. "Подъехать что-ли к Красному Молоту, напомнить бригадиру, что я еще не умер да и снова поработать в качестве наковальни не грех" - осторожно подумал он перед зеркалом, смывая со своей заплывшей физиономии крем для бритья.

Марина Приходчук, особа лет девятнадцати, соседка по дому с Евгением Матвеевичем, ученица последнего курса ПТУ механизации животноводства. Учась с переменным успехом на конструктора автоматизированнх систем отбора молока (в просторечии "дергатель за титьки"), она со вчерашнего вечера столкнулась с обычной для ее возраста дилеммой - дать (и сколько раз) или не дать Василь Петровичу, их научному руководителю по кроликоведению, дабы удовлетворить его на успешное освоение обязательного по программе курса. "В школе уродов он первый ученик!" - с содргонанием думала она, представляя себе маленькие свинячьи глазки, расплывчатый подбородок, лысину до самого пупа...

Вышла красная заря, сулившая заряд радости и оптимиза всем ранне-утренним ходокам.

Итак, они встречаются на остановке. На остановке для автобусов, в рамках приличия, по-доброму, прозванные "скотовозками", когда истинно желтый и относительно небольшой автобус способен принять в себя в полтора раза больше положенного мирным временем биологического материала.

"Чух-чух-чух" - гудел накрененный от тяжести автобус, медленно приближаясь к остановке. "Чух-чух-чух!" - вторили ему жаждавшие скотовозки люди, морально готовясь к приключению давки, тряски и сужения всех выпирающих органов под давлением вонючей окружающей среды. На ступеньках открывшихся перед ним дверей, держась за перила, парил биоматериал, судорожно стараясь не вывалиться на дорогу. "Прорвемся!" - вздыхают наши герои, согласившись еще больше утрамбовать, скрючить, сжать всех остальных счастливчиков, заняв места на ступеньках у перил..

"Чух-чух-чух!" - гудели поезда со вагонами для скота, двигаясь в направлении Освенцима и Треблинки,
"Чух-чух-чух!" - дышал на ладан наш мирный отечественный автобус, направляя своих пассажиров на места работы, в сторону переработки их тел, их мяса, их ума, их рук, их ног..

И вот конец пути, и выстреленные из щелей автобуса, словно пробка из бутылки с газировкой, по-рабски, как скот, счастливы, раз сумели еще раз, еще на один день, вдохнуть свежего утреннего воздуха...

"Требует Родина сырье!" - дружно поют они в унисон при марше в разделочные цеха и синхронно вдалбливая в грязь подошвы своих ботинок и туфелек..