Тварь дрожащая

Евгений Николаев оторвал взгляд от обоев в комнате и задумчиво уставился в монитор. Аляповатые узоры на стенах раздражали, как всегда, когда не удавалось ухватить мысль и писать строчку за строчкой. Руки Евгения застыли над клавиатурой, словно замершие бабочки, как высказался бы какой-нибудь поэт. Почему-то самому Николаеву они сейчас напоминали двух застывших волосатых пауков.
- Ты есть идешь? - донеслось с кухни. Маша. Она в свои тридцать являла собой образец той ненавязчивой красоты, что так обыкновенна для русских женщин: серые со смешинкой во взгляде глаза, светло-русые до плеч волосы, не высокая и не низкая - все вместе в ней сочеталось неброско и гармонично. Милое лицо, привлекающая взгляды мужчин фигурка - лишь покладистый характер не числился в списке достоинств Маши. Наблюдая на ней, иной проницательный человек наверняка пришел бы к выводу, будто она - из той породы людей, которые четко знают, чего они хотят от жизни. Евгений же просто считал ее умной, это ему импонировало. Сейчас жена работала журналистом в одном модном журнале, однако дома не писала никогда - не видела смысла.
- Сейчас приду, - откликнулся Евгений, с сожалением посмотрел на чистую страницу на экране ноутбука и захлопнул его крышку.
Готовила Маша плохо. Евгений, не желая признаваться в этом супруге, притворялся малоежкой и часто покидал стол полуголодным. На сей раз он вскочил даже раньше обычного, поцеловал Машу в щеку, пробормотал что-то вроде: "все было вкусно, дорогая", и умчался к ноутбуку. Жена проводила взглядом его "полет", тихонько хмыкнула и вернулась к ужину. Она не понимала забаву мужа, не желала понимать - не видела в ней никакой выгоды. Евгений считался отменным корректором, но когда дело доходило до его собственных текстов - куда только все девалось! Отчасти он и сам это осознавал, но, будучи с детства упертым, продолжал сочинять, несмотря ни на что.
Евгений распахнул ноутбук, пальцы забили по клавиатуре.
"Тварь шумно захлопала широкими ноздрями, втягивая воздух. Звучно фыркнула и дерганой походкой поковыляла из узкого темного переулка на свет уличных фонарей. Если бы ее кто-то сейчас увидел, горбатую, с жесткой щетиной на загривке и неестественно длинными конечностями, то пришел бы в ужас и с криком бежал бы прочь. Любой - но только не Краузер. Единственный человек, для которого тварь не была невидимкой, она влекла его, словно пестрая игрушка - несмышленого ребенка. Очутившись рядом, Краузер забывал, зачем шел, и бессмысленно озирался. Сейчас он, как всегда, пошагал за ней следом, сжимая в правой руке мясницкий тесак. Выпученные глаза на красном, словно распаренном, лице с широкими скулами как будто удивленно смотрели на мир. С безразмерного свитера этого бугая смотрел кролик Роджер. Кролик выцвел, полинял - и теперь уже не смеялся, а лишь горько усмехался.
Тварь выскочила на безлюдный тротуар, мотнула головой в одну сторону, в другую и махнула Краузеру лапой - тонкой, покрытой бугристой серой кожей, конечностью с, похожими на детские, пальчиками. Краузер, довольно причмокивая, поспешил к ней. Тварь побежала, свернула за угол, движения ее стали плавными, а шаги - практически бесшумными. Переулок не был совсем безлюдным - впереди маячили спины двух подростов, у одного в руке была зажата полупустая бутылка пива. Тварь задрала голову вверх, принюхалась. Затем опрометью бросилась к подросткам, высоко вскидывая лапы. Все же она бежала достаточно тихо, чего нельзя было сказать о Краузере. Бугай мощно затопал в направлении парней, махая для равновесия тесаком - и они его услышали. Не крик - невразумительное мычанье вырвалось из их глоток, один бросил бутылку в Краузера, и оба помчались наутек. Бросил в Краузера, но попал в тварь. Она вскинулась, зашипела, шерсть на ее загривке встала дыбом. Один из парней забежал за угол и скрылся в подъезде. Второй, меньше ростом, тот, что бросил бутылку, припустил по улице, время от времени крича и зовя на помощь. Но к действию алкоголя примешалась изрядная доля испуга - крики его были бессвязны, и никто не показывался. Тварь тем временем понеслась прыжками к нему, спина несчастного уже была перед ней, как она, на миг вжавшись в асфальт, прыгнула и схватила подростка за ногу, тот упал. Подбежал, пыхтя как паровоз, Краузер.
- Не надо, не убивай меня! - бормотала жертва.
Краузер, склонив голову набок, безразлично смотрел на захлебывающегося в рыданиях тощего подростка. Тварь подскочила к Краузеру и отвесила ему пощечину. Взгляд того резко стал осмысленным, его физиономию исказила гримаса ярости, и он ударил. По распростертому перед ним на асфальте телу. А потом еще раз. И еще. Тесак поднимался и опускался, входил в плоть, превращая живого человека в кровавое месиво. Взгляд Краузера потух и он, как болванчик, методично вскидывал тяжелый нож и опускал. Тварь утратила к умершему интерес, прыжком отскочила от тела в сторону, снова повела носом - и устремилась по следу второго подростка, прошмыгнула в подъезд. Сзади несся топот ног Краузера. Они нашли жертву на лестничной площадке последнего, четвертого, этажа".
Глаза Николаева горели, по лицу блуждала растерянная улыбка, пальцы привычно долбили по клавишам. Черные буквы на белом фоне, словно изощренные отверстия в листе бумаги, за которым царит непроглядная тьма, где и жили тварь и Краузер - все по воле писателя. Фантазия Евгения разошлась не на шутку, и он сам не заметил, как исписал целых полторы страницы текста на один лишь эпизод расправы со вторым подростком. У парня была татуировка, прямо как у того придурка, что нечаянно заехал Евгению кулаком в нос в дверях подъезда, а потом долго ржал. Евгений ничего тогда не сказал, просто зажал нос рукой и прошмыгнул в подъезд. Это было благоразумно - тот имбецил как раз разжился шокером и уже два часа думал на ком его испробовать, впрочем, Евгений об этом не знал. Он, не будучи мстительным, уже забыл этот случай, но фантазия писателя, уцепившись за те воспоминания, теперь истязала, рвала и убивала мучительной смертью образ того парня.
Евгений оторвался от ноутбука глубоко за полночь. Тихонько лег в кровать к спящей жене и тут же провалился в сон. Тварь и Краузер замерли, ожидая внимания своего создателя.
Наутро были пробки, вонючие подмышки соседа по маршрутке и "выхлоп" начальника корректорского отдела - тот славно отметил в пятницу юбилей, отчего до сих пор неустойчиво стоял на ногах. Но все же посчитал необходимым "просветить" Евгения, кем он станет, если не догонит план по прошлой неделе. День прошел суматошно, и у Евгения под вечер закономерно разболелась голова.
Дом встретил его темнотой. Николаев напряг память и вспомнил, что - да, Маша что-то говорила про командировку на три долгих дня и ночи. Пройдя на кухню, Евгений разбил пару яиц на сковородку и ушел к ноутбуку. Через пятнадцать минут с кухни потянуло горелым. Евгений поморщился, но кое-как проглотил сожженную яичницу и сел обратно за текст. А в тексте события развивались стремительно - опер Егорченко вовсю шел по следу Краузера, вломился к тому домой, но бугая там не оказалось.
"Краузер послушно шагал за тварью по пляжу. Ноги его зарывались в сырой песок, тварь иногда забегала в воду, выскакивала оттуда и, фыркая, тряслась и разбрасывала воду. Люди, лежавшие у самого берега, жмурились, с неприязнью смотрели на Краузера и недоумевали, кто их окатил водой.
Тяжелые капли со шкуры твари упали на лицо какой-то юной девушки, имевшей глупость загорать у самой кромки воды. Причиной тому был "бархатный" сезон, пляж был плотно набит загорающими, но сейчас она единственная вскочила и возмущенно закричала:
- Как вы смеете!
Краузер недоуменно посмотрел на нее, шевельнул нижней губой и застыл с глупым видом. Девица же распалялась:
- Думаешь, такой здоровый - так все можно, да? Купил путевку - и все можно?! Понаехало тут всяких...
Услыхав эту фразу, на девицу в ярко рыжем купальнике зыркнули с пару дюжин недобрых взглядов туристов. Тварь двигалась, перебирая лапами как паук, вокруг девушки, легонько трогала ее ноги, бедра, живот своей холодной шершавой ладошкой. Девица, не придавая значения, отмахивалась, хлопала себе по ногам. Лишь потому, что она целиком сосредоточилась на Краузере, рука ее запаздывала, и не успевала попасть по лапе твари.
- Девушка, а девушка, ну что вы пристаете, не видите - это же просто большой ребенок! - снисходительно бросил мужчина в панаме, лежавший чуть поодаль. Краузер сел, где стоял, прямо в воду. Кто-то хихикнул. Тварь дернула головой на длинной шее в сторону смеющегося, скользнула взглядом по равнодушным лицам. Не нашла. Затем, недовольно вздохнув, опустила голову и продолжила свой путь по берегу, изредка забегая в воду. Девица растерянно смотрела вслед удаляющемуся Краузеру. Шел второй час дня".
Евгений хлопнул себя по щеке. Комары! Расплодились, паразиты. Он резким движением закрыл окно, выходившее на небольшой пруд. Снова сел за рассказ, но слова не клеились, и Евгений решил его заканчивать. Развязкой должна стать поимка Краузера, хотя - нет, финал можно оставить открытым. Что-нибудь этакое, необычное... Но тварь следовало убить. На то она и тварь. Так подумал Евгений и продолжил рассказ. На город в рассказе опустилась ночь, но тварь с Краузером не знали покоя и отдыха. Они шли самыми темными и безлюдными местами. Периодически им по пути попадались несчастные. Краузер их всех невольно пугал одним своим видом, тварь, почуяв страх, пускалась за ними вслед, и их кончина была предрешена. У Евгения выступила испарина на лбу, лицо его ликовало, а на губах играла мрачная ухмылка... В ход шли кирпичи, арматура, бельевые веревки и просто тяжелые кулаки-кувалды Краузера. Евгений выплескивал свой гнев, накопившуюся усталость, досаду на самого себя и других - и тварь питалась этим, росла, становилась наглей и стремительней. Но будучи писателем сознательным, во всяком случае, в той мере, в какой отдавал себе отчет сам Евгений, он наделял свою ищейку - справедливого мстителя - Егорченко все более развитой интуицией, силой, ловкостью. И тварь испугалась, сникла, когда Егорченко выследил их с Краузером. Она пустилась наутек, и бугай, который мог бы вполне успешно противостоять даже этому вооруженному полицейскому, вжав голову в плечи, трусливо бежал за ней следом.
Евгений бросил взгляд на часы - до работы оставалось всего четыре часа. Не успеть. И тут он заметил странность. Боковым зрением. ВСЕ НОВЫЕ И НОВЫЕ СТРОЧКИ ЛОЖИЛИСЬ ДРУГ ЗА ДРУГОМ КАК НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО! САМИ! Евгений отдернул пальцы от клавиатуры, но бег букв только ускорился. Евгений протер глаза и воззрился на это чудо. Буквы ползли не хаотично - они выстраивались в текст. И рассказ оживал.
"Тварь выскочила на первый этаж и внезапно остановилась. Задрав голову, потянула носом и резко обернулась в сторону лестницы. Оттуда кубарем скатился Краузер и замер в нерешительности около твари. Та выгнула спину дугой, растопырила локти - через секунду на лестнице должен был показаться автор".
"Что за чушь?" - подумал Евгений, зажал клавишу "Backspace" и вбил вместо "автор" слово "Егорченко". Затем сложил руки на груди и вперился в экран. Ничего не происходило. Так Евгений просидел пару минут, потом, вспомнив, что осталось спать всего ничего, закрыл крышку ноутбука и пошел спать. Снилась ему тварь. Во сне она накинулась на Егорченко, перелезла к нему за спину и принялась душить. Полицейский одной рукой вытащил из кобуры кольт, а второй удачно нашарил и схватил за шею саму тварь, отчего та изогнулась, засипела, но хватку не ослабила. Другой лапой тварь вцепилась полицейскому в лицо - тот инстинктивно за миг до этого закрыл глаза, вскинул кольт... и получил сильнейший удар кулаком в живот.
Краузер, склонив голову набок, безучастно наблюдал за корчами Егорченко. Тварь подскочила к Краузеру и со всей мочи замолотила детину по лицу, царапая его в кровь. Гримаса боли и животной ярости в очередной раз преобразила безвольную физиономию бугая, он с резвостью кошки подскочил к ближайшей двери и отодрал облицовочный брус. Затем с этой импровизированной дубиной подбежал к Егорченко, но ударить не успел - прозвенел будильник и Евгений проснулся. Естественно, не в самом лучшем расположении духа, что часто случается после кошмаров. Скверное натроение преследовало и его начальника, которое тот неоднократно за день успел продемонстрировать. Евгений порядком злился на его придирки, но помалкивал.
С работы Николаев вернулся поздно, решил не ужинать, а поскорее дописать текст и лечь спать. Он открыл ноутбук, пролистал рассказ вниз и в недоумении уставился на экран - в тексте он узнавал свой сон, записанный до самых мельчайших подробностей. Из последних строк следовало, что теперь разъяренный детина стоял над полицейским, занеся палку у того над головой. Буквально строчка - и полицейского не станет. Евгений задумался. Первым делом он подумал, что стал лунатиком - вот и набрал этот текст. Это вправду могло быть так - об этом уже неоднократно говорил его знакомый психолог. Склонность к лунатизму у Евгения была явной, но до сих пор он ничего такого за собой не замечал. Подумав, что проще спросить жену - она наверняка должна знать - Евгений пожал плечами и принялся думать над текстом. Картина получалась аховая - мститель Егорченко, которого Евгений холил и лелеял на протяжении всего рассказа, сейчас оказался в положении всего лишь очередной жертвы. Следовало срочно изобрести "рояль" - любую, пусть самую нелепую, случайность - и дать выпутаться полицейскому из этой передряги живым и невредимым. Насколько это уже, конечно, для него возможно. Второго такого персонажа, способного остановить эту парочку, выписать будет сложно. Евгений вспомнил начальника. Руки сами набрали текст:
"Брус опустился на голову полицейского, отчего та лопнула как перезревшая тыква".
Евгений посмотрел на строчку... ОТЧЕГО-ТО НА ДУШЕ СТАЛО ГАДКО И РАСХОТЕЛОСЬ ПИСАТЬ ДАЛЬШЕ. Но появилось какое-то мрачное удовлетворение. Евгений сходил на кухню, налил себе мартини - увы, больше ничего не было, мартини осталось от жены, и Евгений этот дамский напиток не очень жаловал.
Когда он вернулся в комнату, на него с монитора смотрел новый текст. Почуяв неладное, Евгений вчитался.
"Тварь подпрыгнула несколько раз вокруг тела, пощупала его и бросилась вон из дома. Краузер, не выпуская из рук окровавленного бруса, вышел за ней. Тварь выбежала на середину дороги, детина потрусил следом. Алый "Мустанг" с ревом летел по улице, но бугай его не заметил и выскочил тому наперерез - взвизгнули тормоза, машина собрала бугая на капот и влетела в фонарный столб. Тело Краузера швырнуло вдоль тротуара, хлопнули внутри машины подушки безопасности. Они зашевелились - водитель пытался безуспешно выбраться. Тварь запрыгнула на крышу авто. Водитель, услышав стук по металлу, попытался позвать на помощь. Его приглушенный голос едва доносился до твари, она огляделась вокруг - свидетелей не было. Пристально посмотрела на Краузера, распластанного по асфальту, и застрекотала, вытянув шею. Краузер пошевелился. Медленно поднялся и пошел к машине. Поднял свою палку".
Евгений зачарованно читал, как детина разодрал боковую подушку безопасности и жестоко убил водителя прямо в машине. Здесь рассказ обрывался. Описание водителя ему отдаленно напомнило какого-то знакомого, но Евгений не стал заострять мысль. Главным было то, что на душе полегчало, и он, спокойный, лег спать. Если ему что и снилось в этот раз, то на утро он ничего не помнил.
Отдел, да и все издательство в целом, напоминали потревоженный улей. В отделе шептались, делали круглые глаза и изображали работу. Евгений заподозрил неладное лишь в половине двенадцатого, когда не явился на планерку начальник. Тот всегда начинал ее в одиннадцать, по нему часы сверять можно было. Евгений прислушался. "... представляешь, разбился!", "Не, я слышал, его убили. Прямо у дома...", "... да он гнал, как сумасшедший...", "...человека, говорят, задавил", "Ага, а труп где?"
Спина Евгения покрылась липким холодным потом. Он кое-как дождался конца рабочего дня и стремглав помчался домой. По пути прихватил газету, пробежался взглядом по кричащим заголовкам. Один из них гласил: "Мустанг" отмечает первую аварию своего эксклюзивного спорткара!" Над надписью помещалась крохотная фотография с разбитой красной машиной.
Лифт опять не работал. На его дверях красовалась свежая надпись аэрографом вполне "культурного" содержания: "ИХ ЭТО НЕ ОСТАНОВИТ!". Евгений взбежал по лестнице, между вторым и третьим этажами споткнувшись впотьмах о какую-то железяку.
Он вошел в свою квартиру и, не разуваясь, бросился к ноутбуку.
Включил его, пошла загрузка операционной системы. Евгений сел, неловко задел стоявшую на столе недопитую бутылку мартини. Попытался ее поймать, но не тут то было - бутылка упала на стол, вино выплеснулось из горлышка, частично залив клавиатуру.
Матюгнувшись, Евгений смахнул ладонью капли с клавиш. Ноутбук работал.
Евгений открыл рассказ - текст был прежним. Он, нахмурившись, просмотрел последние абзацы и зажал "Backspace". Ничего не произошло. "Глюк?" - раздраженно пробормотал Евгений, вспомнив, что у него подозрительно часто не работает эта клавиша - надо снести ноут в ремонт. Тогда он поставил курсор перед словами "брус опустился на голову полицейского" и нажал "Delete". И снова ничего не произошло - курсор ритмично помаргивал на том же самом месте. "Быть может, вино попало на контакты", - пришло Евгению в голову и он, все больше раздражаясь, еще несколько раз безрезультатно ударил по "Delete".
Евгений вызвал Колю. Когда-то давно, в детстве, они были не разлей вода, но жизнь расставила все по своим местам, и теперь их интересы существенно различались. Детская дружба ушла, оставив место взаимовыгодным отношениям. Связь обычно держал Колька, программист в каком-то сервисном центре, ему нравилось почитывать то, что писал Евгений, а последний этим беззастенчиво пользовался. Обращаться к Кольке приходилось часто - отчего-то техника не любила Евгения. Потому программист нисколько не удивился звонку и просьбе Евгения посмотреть его ноутбук.
- Заеду через час, - бросил он в трубку и отключился.
Приехал лишь через два с половиной. Скинул куртку в прихожей, но Евгений поспешил вынести ему ноутбук.
- Клавиши не работают, а мне над текстом работать надо, - вместо приветствия посетовал он. - Не посмотришь?
- Без проблем, - ответил Коля, неохотно протягивая руку за только повешенной курткой. - Ты какой-то бледный. Заболел?
- Нет, работа, - неопределенно протянул Евгений, махнув рукой. - Еще знаешь, что странно - ноутбук сам текст печатает, бывает, даже при мне. Такое ощущение, что к нему кто-то подключается, ты проверь, да?
- Печатает? Что-то не слышал о такой фиче. Посмотрю. Ладно, я пошел, - Коля взял ноутбук и скрылся за дверью.
Отделу, в котором работал Евгений, назначили нового начальника. Тот быстро пресек разговоры о своем предшественнике и загрузил всех работой. Словом - все вошло в свою колею. "Сегодня должна приехать Маша", - вспомнил Евгений, почему-то подумалось про ноутбук. Евгений несколько раз набрал колькин служебный номер, но на линии постоянно было занято.
В подъезде снова кто-то выкрутил все лампочки и лифт по-прежнему не работал. Евгений поднялся по лестнице и открыл ключом дверь. В квартире царил полумрак. "Странно, Маша уже должна приехать", - задумался Евгений. Он зажег свет, разделся и прошел на кухню. В тишине неестественно громко заверещал сотовый. Евгений тут же взял "трубку" - звонил Коля.
- Еще на работе? - начал он издалека.
- Уже дома, - буркнул Евгений.
- Слушай, я почти выяснил, что у тебя с ноутом. Ты на него что - чай пролил?
- Вроде того, - уклончиво ответил Евгений.
- Это ладно - почистили, все вроде нормально, нигде, кажется, не коротнуло. А, вот, с "Вордом" у тебя интересный прикол. Похоже, что к тебе кто-то подключается через Интернет. Я программку поставил - как опять полезут, все сразу отследим.
Напряжение последних дней отпустило Евгения. Он расслабился, а Коля продолжал:
- Я смотрю, ты тут новый трэшик ваяешь? Ничего такая вещица. Мне особенно понравился конец - кровавый такой, со вкусом...
- Какой конец? - воскликнул Евгений. В горле у него резко пересохло, отчего голос стал немного сиплым.
- Пересказывать лень, я тебе лучше зачитаю. Ну, у тебя, приятель, и память! Сам же писал... А, вот, нашел: "Тварь с Краузером вошли в подъезд. Тварь метнулась к лифту - тот молчал, очевидно - сломанный, чьим-то корявым почерком на его дверях была сделана кровавая надпись - "Их это не остановит!". Тварь провела ладошкой по надписи и вернулась к лестнице. Неуклюже переставляя лапы, она переступала по неудобным для нее ступеням и ползла на верхний этаж. На одной из межлестничных площадок Краузер наступил на какую-то железку. Он убрал ногу и взял железку в руку - это оказался большой разводной ключ, с потертой местами красной краской и обмотанными желтой изолентой ручками. Тварь с Краузером забрались на самый верхний этаж и тут встретили человека - женщина, лет тридцати, стояла к ним спиной и искала в сумочке ключи. Тварь приблизилась к ней и дернула за ремень сумки. Та выпала у нее из рук, и женщина присела, подобрала сумку, а потом вновь выпрямилась. И только теперь заметила Краузера. Она перевела взгляд на его руки и спросила: "Вы - новый слесарь? Это вас муж вызвал?" Женщина позвонила в дверь. Краузер сжал в руке свой инструмент. Над головой женщины, на двери, блестела табличка с номером..." - слушай, а зачем ты в рассказе номер своей квартиры указал, а?
Евгения колотила нервная дрожь. Он не успел ответить - грянул дверной звонок. От неожиданности Евгений выронил из дрожащих рук сотовый, тот отскочил от паркета под диван. Евгений попытался дотянуться - далеко.
- Разбей его, - прошептал он сотовому.
- Что у тебя там? - неслось из трубки. - Я тебя плохо слышу.
- Разбей ноутбук! - взвизгнул Евгений.
- Ты чего?! Разбить?
- Да, разбей, растопчи!
Коля замялся:
- Знаешь, я тебя не понимаю. Ноут я тебе завтра закину, окей? - и отключился.
Лязгнул дверной замок, и на пороге возникла Маша. Она прошла в коридор, и следом за ней вошел мужчина. Гораздо выше жены, с необычным лицом - его покатый, сглаженный череп довершали широкие скулы - оно казалось несколько квадратным. Евгений медленно поднялся на ноги и сглотнул.
- Вы тут разбирайтесь, а я пока переоденусь, - сказала Маша и скрылась в спальне.
Здоровяк остался стоять в коридоре - замер на месте и Евгений. Со свитера детины на Евгения таращился злобный кролик, а сам здоровяк сжимал в руке тот самый разводной ключ!
Сердце Евгения съежилось, он схватился за грудь. Здоровяк сделал шаг к нему и было раскрыл рот, чтобы что-то сказать, и тут Николаев почувствовал, как чьи-то невидимые пальцы сомкнулись на его горле. 'Меня убивает сама тварь!' - мелькнула последняя мысль, глаза Евгения округлились, и он грузно рухнул на пол.

- Э-эх, - выдохнул верзила.
- Что случилось, дорогой? - выкрикнула в дверной проем спальни Маша, одновременно надевая 'домашний' спортивный костюм.
-Вот ведь странная штука, - пробормотал Коля и глянул на свою девушку, которая в этот момент вытирала пыль со скопища системных блоков в их комнате, - его Краузер - вылитый наш сантехник! Давно, кстати, его уже не видно - наверное, перевелся на другой участок.
Молчал лишь Евгений.