Вдова Смерти. Часть четвертая

Глава 5

Тюремная камера строгого режима. По просьбе матери ребенка Ирину постоянно контролировали камеры видеонаблюдения. Сбежать было практически невозможно. В этой одиночке не было ничего, кроме доски, вбитой в стену и заменяющей кровать.
Даже некоторым насильникам и убийцам давали более щадящие условия. Но Ира должна была сгнить здесь заживо по замыслу семьи Милюковых.

Хотя Анастасия и Надежда Милюковы знать не знали о существовании друг друга, они выполняли одну и ту же миссию, будто по заранее обговоренному плану. Быть не может, чтобы Настасья не улучила момент для очередного выпада. Теперь же она прокручивала все это через Надежду. Её руками она засадила Иру в тюрьму, её руками ребенка отобрали у Руслана, именно Надя лишила Руслана всего, что он имел.

Вот странная штука жизнь. Вроде живешь себе спокойно, в согласии со всем окружающим миром, а потом – Бац! И нет ничего! Абсолютная пустота.

Тишина тюремной камеры могла вывести из себя любого, даже заядлого зэка. А уж Ирина, которая и до этого заключения была слегка не в себе, окончательно «слетела с катушек».
Можно ли было предполагать, что все так обернется? И четыре года назад неразумный упрямый подросток выкрадет у родной матери новорожденного? Все так прозаично, но…


- Твоя еда, - Олег первый день оставался на ночь смотреть за преступниками.

В милой, слегка сумасшедшей девушке он не видел совершенно никакой угрозы. Ведь они были почти одногодками. Да, он слегка старше, но это не мешает находить общий язык. Среди заключенных Олег еще не получил столь необходимого авторитета, поэтому приходилось пользоваться дубинкой, если слов не слушались, а порой и вызывать старших и более опытных товарищей.

В углу камеры, на холодном и грязном полу, сидела Ира. Бледное, осунувшееся лицо не могло принадлежать той свежей, молодой девушке, которую мы знали раньше. Её губы покрылись трещинами, щеки ввалились, в общем зрелище было не из приятных.

А эти руки…. Они могли принадлежать старушке, но не двадцатилетней девушке. Как никак, в камеру она уходила именно ею. 

Олег молча поставил тарелку на пол и уже собирался уходить, как почувствовал, что его сверлят взглядом. Лучше бы он не оборачивался. Эти пустые, ничего не выражающие глаза…. Совершенно черные, потускневшие зрачки, они не могли выразить ничего кроме дикой боли и ненависти ко всему человечеству.

- Как больно…. Дикая боль, пожалуйста…. Дайте, дайте мне её…. Пожалейте хотя бы её…. Где она???

- Успокойтесь, я сейчас позову санитаров, - Олег с опаской попятился к двери, не поворачиваясь спиной к девушке.

- Нет! Дай мне её! Где вы её прячете? Отдайте!

С её губ уже срывались только нечленораздельные рыдания. Истерика не прекратилась даже тогда, когда санитары вкатали ударную, как они выразились, дозу снотворного. Только через четверть часа, команда из трех человек, державших вырывающуюся заключенную, смогла вздохнуть с облегчением – Ира заснула.

Провалившись в глубокий сон, она, однако, не потеряла способность мыслить, размышлять над своим нынешним положением.

«Столько бед сразу навалилось…. А зачем? Зачем все эти жертвы? Маша все равно вернулась к Наде. Стоило ли ради этого так долго скрываться? Она ведь даже не сопротивлялась. Ну хотя да, какое там сопротивление…. Ей было всего несколько месяцев отроду. Совсем еще малышка. С самого раннего детства привыкла меня видеть рядом с собой, вот и называла мамой. А то, что я украла её…. Да это все клевета! Даже если будут доказательства, они не смогут доказать, что я вменяема. Кто поверит в то, что я в своем уме? Да я охранника убить смогу вполне, а они это спишут на состояние аффекта».


***

«Темный лес…. Лес темный…. Темнее темного…. Вот за что, спрашивается, я, вполне себе симпатичная женщина, вынуждена скрываться в этих местах? Ведь было же все хорошо, и ты, мой милый, уже почти поддался моим чарам, но смерть забрала тебя раньше, чем мы успели сказать «да». Так странно…. Вот было вроде счастье, и нет его теперь. Осталось только узнать, что это за Наденька появилась на горизонте. Взяла я эту фамилию не напрасно, семейка та еще была…».

Прервал эти мысли пробегавший мимо заяц, тут не до размышлений – есть-то хочется. В эту ночь всем спалось неспокойно.