Преимущества бесчеловечности. Неисполнимое

  Внезапно потеплело. Еще недавно на улице царил белый хаос, снова и снова втаптываемый метелями в замерзшую землю. А теперь первые проталины избороздили улицы, как нити метро на карте станций. Веселые мальчишки, пары, прогуливающиеся по весенним тротуарам, даже те, кто возвращались с работы были довольны и не в меру дружелюбны. Солнце снова возвращалось в эти края. И грело лица, по которым, словно наждачной бумагой, прошлись февральские морозы.
  Я ненавижу весну. Вся эта грязь, которая обнажается, вся эта сырость, которая лезет под кожу и заставляет вздрагивать. Это не по мне. Но и смотреть из окон квартиры на весь этот взбаламученный мир тоже занятие не из приятных.
И тем не менее, я не могу сдвинуться...
  Уже даже пошел первый дождь. В первых лужах лежат фантики и целлофановые пакеты, в небе парят воздушные змеи, а день возвращается к своему апогею. Тысяча капель целует меня через грязное стекло, а ветер размазывает эти поцелуи. И шепчет сквозняками в трещины и щели. Мне хочется выйти и радостно кружиться, или хотя бы попросить открыть окно, но я не могу двигаться.
  Я перекрикивал грозу, когда мне было особенно страшно. Мои глаза сверкали и передавали весь мой ужас, подстраиваясь под многоцветье визжащих машин, стоящих во дворе моего дома. А снег все таял, и делал радужку все более серой и скучной. Не узорчато-белой, как раньше. Я хотел оставить снаружи свою ладонь, только не сдвинулся с места.
  Шевелились шторы, сдернутые порывом влетевшего в форточку воздуха, мир дышал скупыми вздохами поющих радостно птиц, лающих собак и дерущихся кошек. Люди встречались и расходились в парке напротив, голые ветви скреблись о деревянные стены, и сгибались, провожая капли, упавшие со свисающих льдинок... А мои пластмассовые глаза, вставленные в плюшевую голову, игрушечно плакали.