Русский Новый Год. Воспоминания Ольги Андреевны

Сейчас я часто вспоминаю, как в детстве встречала новый год. Для многих детей моего тогдашнего возраста Новый Год – это было что- то волшебное, зимнее, пропахшее хвоей елки, мандаринами, покупаемыми  на рынке рубль тридцать восемь за килограмм и серой от бенгальских огней.  А для меня это было ч постоянное, повторяющееся из года в год утомительное, местами смешное представление, участниками которого была я и мои родители, дяди, тети…  И все это каждый раз начиналось с двух нот – звенел наш дверной звонок – «соловей». Это папа пушистую заснеженную елку с уличного базара приносил.  Сам папа, всегда уставший, небритый, немного выпивший на службе, целовал домашнюю и вечно занятую маму и обращался ко мне:
- Лёлька, а Лёлька,  подготовила Дедушке Морозу свой стишок, про что он там, запамятовал, зайку, белку…
Каждый год я читала один и тот же стих.  Надо заметить, папа каждый год был Дедом Морозом… И каждый год забывал, что я ему читаю.  А я помню это все до сих пор… Каждый год я с замиранием в сердце повторяла про себя коротенький стишочек, очень боясь,  что от волнения он у меня выскочит в нужный момент из головы и Дедушка Мороз не подарит мне подарок.
- Он про Божью Коровку, папа!
- Ах да, про коровку…  Люююсь! – это он уже маме в кухню кричал.  – погладь Лёльке носочки беленькие и банты достань….  – каждый год я встречала праздник в одних и тех же белых носочках,  повязывала белые школьные банты на свои жиденькие русые хвостики, надевала белое платьице… Я была всегда снежинкой, вне зависимости, какой был год – зайца, петуха, собаки…
- Девочка у нас снежинка, это очень практичный костюм! Какая она в нем красивая! – любили повторять мама, отец, дедуля, бабуля, дяди и тети… Хотя на самом деле я была очень худеньким существом с довольно примитивными чертами детского личика, на мне любое платьице сидело, как на пугале,  правда, меня в детстве это не особо заботило.
И вот ближе к вечеру собирались гости. Обязательно был дядя Леня, который каждый раз, когда я помогала ему снимать драповое пальто, он смеялся себе в пшеничные усы:
- Ёшкин кот, а ты подросла еще…  На десять сантиметров! Моя племяшка скоро выше меня будет, Андрюх, слыхал?
 Я смеялась тоненьким смехом и говорила:
- Я не ёшкин кот, я Лёлечка. А папа Андлюша ёлочку ставит. 
- Андрюх,  я тебе помогу!
Меня вели на кухню бабушка с дедушкой приговаривая «барышням там не место, еще зашибут тебя елкой… Андрей то здоровую елку приволок, видишь, старается он для тебя…» А из кухни был прекрасно слышен шорох еловых ветвей, царапанье зеленых иголочек о паркет гостиной, голос папы: «Щас… Щас я ее… зеленую…» , дяди Лени «Тяжеееелая, колючая, собака, тьфу, иголки в рот набиваются» и мамин «Андрюша, Ленечка, только осторожнее!»
Позже, когда собирались остальные гости, дарившие в подарок в основном шоколадки для меня, все садились за праздничный стол и начинали вспоминать,  что хорошего было за подошедший к концу год, обсуждали депутатов, дальних родственников, животных… И казалось бы, все забывали про маленькую снежинку, которая тихо сидела в уголке стола рядом с мамой, отчаянно зевая от скуки и от того, что хотелось спать. И вот в самый неожиданный момент, где то в одиннадцать сорок пять, когда мне казалось, что все про меня точно забыли и стих читать не придется, кто то из дядей и тетей хлопал себя по лбу и говорил:
- А про Оленьку то мы совсем позабыли! Давай стих читай! (мама в это время отправляла папу в детскую комнату, переодеваться в Деда Мороза.   Мне подавали табуреточку, помогали забираться на нее.  Я  кое как вставала на эту табуреточку и звонким детским голосом начинала читать стих, постоянно оправляя свою белую юбчонку липкими от волнения ладошками.  В конце стиха, пока мама снимала меня с табуретки, а все остальные хлопали и говорили «Какая гениальная девочка, ей надо Рождественского читать!» , появлялся Дед Мороз. Я бежала к нему и спрашивала, хорошо ли я прочитала, он всегда отвечал, что хорошо, трогательно, дарил подарок. Это часто были тряпичные куколки, у меня их было множество в то время. Правда, была одна фарфоровая, очень дорогая кукла, ее на мой восьмой день рождения преподнесла моя тетя – эмигрантка Агата…
Ну так вот. После того, как я прочитала стихотворение и часы пробили полночь, начинался настоящий кошмар. Все накидывались на угощение, часто предлагая мне «попробуй, Олюшка, как вкусно!», а я отказывалась.  Все пили дешевое шампанское… А я  с мамой тихонько затаивалась в уголочке под елочкой, вдыхая запах хвои и думая «Вот бы прямо сейчас исчезнуть… Тогда они наверняка перестанут веселиться. Искать меня начнут, заглядывать под кровати, но найдут там только пыль… Это им за то, что забыли обо мне…»  Ну а эти взрослые, иногда дае незнакомые лица все пили, носы у них краснели, дедушка Мороз залихвацки скидывал тулуп, в котором ему становилось жарко,  борода его сваливалась набок, а вот нос становился по – дедморозовски красным после четвертой стопки водки…   Все это было нелепо, путано, смешно… Я совсем пряталась под елку.  Обо мне помнила лишь мама, которая бережно относила меня в кроватку, помогала развязать бантики и снять платьице. А из другой комнаты еще долго доносились голоса взрослых…..

Они мне теперь часто снятся. Смешной толстый дядя Леня, все время повторяющий «Ёшкин кот»,  папа с всклокоченной наполовину отклеившейся бородой, тихая мамочка, все время о чем то задумавшаяся, другие дяди, тети, божья коровка. Но теперь они все покинули меня, каждый в определенное время.  Осталась  только большая елка, которую я покупаю сама каждый новый год и одна сижу под ней. Рядом столик, на котором много деликатесов, о которых я помыслить не могла в детские годы. Но никто не ест их… Разве что я, неохотно поковырявшая вилкой салат «Оливье» с селедкой под шубой, убираю остальное в холодильник до следующего дня.  Как я жалею, что сейчас нет никого из тех людей, которые бы назвали меня Лёлечкой, поправили бы белый бантик, сказали «ёшкин кот, а ты опять подросла на десять сантиметров!»…  Вот так я раньше считала Новый Год непримечательным праздником, но сейчас понимаю, что тот праздник, который был у меня давно, замечателен пришедшим на него людьми.
Цените праздник, пока он у вас по настоящему есть, создавайте себе на него настроение сами…