Начало 2

Спустя некоторое время, у меня появилась собака, которую подарил мне Нияз. Это была ужасно беспородная, обросшая свалявшейся чёрной шерстью псина. Заполучил я её довольно просто. Мой друг пригласил меня в гости. Жили они недалеко от нас в частном секторе, в таком же, окружённом глиняным дувалом, квартале. Меня угостили хлебными лепёшками, которые мама моего приятеля испекла при мне, ловко прилепив их одним броском внутри полусферической глиняной печи. Домой я вернулся с собакой, которую тащил на верёвке.
Надо ли говорить, что в тот же день пришлось собаку вернуть, поскольку маме она не очень приглянулась.
Но на этом моё стремление к общению с животным миром не ограничилось. У нашей компании, которая в основном состояла из ребят постарше, наиболее популярны были походы подальше от города в сторону пустыни. Костяк команды составляли наши старшие братья. Мы с Аликом были самые младшие. Алик ходил в старшую группу детского сада, а я в первый класс.
Почему-то это называлось – ходить на пятый овраг. Так до сих пор и не знаю.
Первым делом в эти походы надо было взять воду в бутылках и железные прутья из толстой проволоки с заточенными концами. На голове у каждого обязательная армейская панама. Трусы, майка и  сандалии завершали экипировку.
Сначала мы пересекали территорию лётного поля городского аэроклуба, потом начиналась, покрытая редкими кустиками верблюжьей колючки и пятнами истрескавшегося такыра, равнина, за которой начинались овраги, склоны которых напоминали современные причёски с выстриженными полосками. Отары овец своими тропами исполосовали эти места.
 За оврагами начинались барханы.
По весне оврагами стекали с гор маленькие ручьи, в которых водились маленькие крабы (размером с детскую ладошку). Апогеем похода был обед из сваренных крабов.
В этих путешествиях было немало приключений. Однажды, я присел под молодым деревцем саксаула, достал бутылку с водой и поднёс её ко рту. Надо мной раздалось шипение. Подняв голову, я с трудом заметил на ветке хорошо слившегося с ней молодого варана.
По пути мы охотились за ящерицами, используя наши стальные прутья как пики. Если удавалось подцепить ящерицу примерно в десять дюймов, пробив её треугольную голову, считалось большой удачей. Эти создания мы, почему-то, называли «зекземой».
Ещё большим везением считалось найти змеиную шкуру. По весне они линяют. Поймать скорпиона было прерогативой старших.
Если скорпиона посадить в стеклянную банку, то он, после долгих попыток обрести свободу, убивал сам себя уколом в голову.
Ещё одним развлечением была охота на черепах. Иногда мы находили их разбитые и исклёванные хищными птицами панцири на такырах, но, порой, везло найти приличные экземпляры под очередным кустом верблюжьей колючки. До сих пор помню, как верхом на панцирях двух черепах, я, постукивая ногтём пальца по панцирю, пытаюсь заставить их везти меня.
Потом были ежи, маленький совёнок, найденный в зарослях саксаула. Мы долго выкармливали его молоком, пока он не стал на крыло. Перед тем, как улететь, он по ночам сидел на шкафу в нашей комнате на втором этаже и грустно ухал…
А на дворе по вечерам царил праздник. Наверное, у каждого из нас в памяти эти вечера, когда родителям не до нас, а весь двор заражён очередным повальным увлечением!
После раскалённого дня все взрослые, с привлечением подростков, поливали двор вокруг дома водой и садились за сколоченный во дворе стол играть в лото. А нас несло на перекладину, которую отец соорудил для детей. На этой штуке мы выделывали всевозможные чудеса.
Ещё одно яркое воспоминание. Отец приходит с очередного дежурства, долго правит на ремне опасную бритву, колдует кисточкой в тазике для бритья, доводя пену до состояния свежевзбитого гоголь-моголя, бреет отросшую щетину на два раза  (по шерсти и против), вытирает лицо и подмигивает нам с Сашкой.
Дальнейшее не поддаётся описанию. Он достаёт лист, оказавшийся мишенью для стрельбы на 25 метров, кусок фанеры, не понять, откуда взявшуюся деревяшку и приказывает нам с Сашкой собираться.
Мы идём тем же маршрутом, что ведёт за пятый овраг. Перед ближайшим барханом папа ставит мишень. В центре мишени на нитке висит крышка от коробки сапожного крема, закрывающая десятку. Отец достаёт из кобуры свой ТТ и, передёрнув затвор, спускает предохранитель, щёлкает спуск. Потом достаёт из кармана коробку с патронами, подзывает Сашку, нажимает кнопку на рукояти пистолета, после чего обойма прыгает ему в ладонь. Не торопясь, он утапливает в обойме патрон и даёт брату ещё два патрона, предлагая ему продолжить заряжание. Выстрелы звучат оглушающе!.. Я начинаю понимать, что теперь мой черёд.
Патроны пахнут латунью. Гильзы заужены в горле. Знаменитый ППШ заряжался такими же. Большим пальцем вдавливаю патроны в приёмник обоймы и досылаю их на накопление. Папа объясняет, что надо на полусогнутой руке поднимать пистолет, подводя мушку под центр мишени и, в процессе подъёма, плавно наращивать давление пальца на курок, добиваясь совпадения выстрела с совмещением прицела. Выстрел должен быть неожиданным.
Выстрел был действительно неожиданным. Я попал в центр десятки. Остальные ушли за поле мишени. Грохот был неимоверный, затвор поцарапал мне кисть. Но на всю жизнь запомнил: - патроны не вечны. Если затвор не возвращается -  значит, ты пуст.
И опять у нас появилась собака! Откуда она взялась, я не знаю. Просто она очень понравилась маме. По традиции (совсем забыл упомянуть, у нас в доме всегда были кошки по имени Мурка, или Пушок), собаку назвали Дружком.
Позже оказалось, что это девочка, к тому же на сносях. Родители приняли решение, папа занял у соседнего капитана ружьё.
Отец взял нас с собой. Дружка привязал к колышку и выстрелил. Я видел, как пыж отлетел от головы собаки. Дым от горящего пыжа, казалось, шел из головы животного.
Наличие лётного поля Аэроклуба рядом с домом для нас было определяющим событием почти всего свободного времени. Крупным событием было появление на поле грузовика, в кузове которого находилась лебёдка с оболочкой аэростата. Долгие часы аэростат заполняли, потом к его подбрюшью крепили корзину. У корзины был вход через низкую дверцу, которая пропускала сначала инструктора для свершения пробного прыжка, а за ним курсантов.
По праздникам прилетал ЛИ-2, принимавший на борт парашютистов и сыпавший с небес белоснежные купола.
Не всегда всё проходило гладко. Однажды, после прыжка из корзины аэростата, у парашютистки не вышел купол, и она камнем пошла вниз. Ударилась о землю, подпрыгнула, как мячик, и…
А мы продолжали жить. В таком возрасте жизнь представляется бесконечной.
Лиде и Сашке везло,  они летом уезжали в пионерский лагерь. Меня в места общественного присутствия юных дарований не пускали. Видимо сказывался опыт, полученный в результате единственного эксперимента. Однажды меня пытались определить в среднюю группу детского сада, (дело было всё в той же Кушке).
Помнится, я присутствовал в этом заведении не больше недели. Никак не мог понять, – зачем надо было спать после еды? Во время игры, каким-то образом связанной с мячиком, я пролез под створками ворот, чтобы вернуть пресловутый мяч на территорию, которую он покинул в силу обстоятельств, от него не зависящих. В итоге получил наказание. Постояв в углу, понял, что это не совсем справедливо и покинул территорию детского сада. По пути набрёл на велосипед о трёх колёсах. Его сиротливое ожидание на пустынной улице настолько тронуло меня, что я решил скрасить его одиночество.
Мама смотрела на меня так, что перевод не понадобился. С тех пор я усвоил: возвращать не свое гораздо труднее, чем брать. Чувство стыда по силе сродни инстинкту самосохранения.
Вернёмся к пионерам. Мы поехали на родительский день в Фирюзу, где были городские пионерские лагери. Места райские. Горные склоны вокруг, дубовые рощи. Знаменитое дерево «Семь братьев», огромных размеров в обхвате. Где-то у Лиды в фотоархиве есть снимок, на котором почти дюжина пионеров, взявшись за руки, замкнула круг в обхват ствола, расходящегося на семь деревьев над их головами.
Вечером были костры, песни. Потом восторженный визг девчонок и боевые вопли пацанов. Один из физруков на длинной палке несёт толстенную, видимо забитую, змею, длинной не менее полутора метра. Её торжественно сжигают в топке лагерной кухни, и все клянутся, что видели, как у змеи в агонии появились коротенькие ножки! 
В городе тоже не скучно. Иногда, в выходные дни, мы всей семьёй отправлялись в Первый парк. Почему он так назывался, я не знаю, но аттракционы там были замечательные. Отца привлекала, после танцплощадки, бильярдная веранда, где офицеры в белых кителях и в фуражках с белыми чехлами, попыхивали папиросами и натирали мелком кожаный наконечник кия.
Нас же, чтобы не досаждали, вели предварительно в тир, покупали каждому по десятку пулек для духового ружья. Пули были конической формы с кисточками хвостов. Мы делали необходимое количество промахов и поступали в распоряжение женской части военного городка.
.