Грустное и немного зря

Мне новогодних стихов написать для друзей не проблема;
Много сложней надевать на кальсоны тугие колготки,
Но ведь сей праздник бывает так часто, что хочется плакать,
И ведь стихи не текут, как портвейн из бутылки нарзана.

Именно так, предваряя ненужные, пошлые строки,
Автор пытается вымолить лишнюю рюмку себе в оправданье,
Как, скромно потупясь, живот прикрывая багровой ладонью,
Каменщик, в бане застигнутый девкой, спасает семейство.

…Ёлкиной радостью угол зажегся; вокруг телевизора
Гости собрались – напрасно пришли, но еще без понятия,
То, что их алчные мысли касательно водки и гусика
Вдрызг разобьются о неумеренность пива смешения.

Думают, прежде чем рюмку залить, о материях тягостных,
И философствуют, в миску глядя с оливье, безнаказанно;
Но час расплаты грядет: грозно памятник пасмурный хмурится,
Вялый язык в потном рту обо рвотные массы задержится…

И начинается мнений обмен сквозь астрал перегарища,
Мудрые мысли волной орошают глухие окрестности
Места сидящего, вдруг возопившего о своей уникальности,
И возжелавшего солью земли для внимающих сделаться.

Но кто внимает, тот глуп уже, ибо усердно накушался
Знатных даров недр ограбленных щедрой рукой холодильника,
Мягко сидит, умным взглядом приникнув к коленке товарища,
Что избегает объятий, потупив ресницы желания.

Радости легкого флирта не ведают хмурые девочки,
Мальчики смехом похабным прикрыли досады нечаянность;
Вихрь неподвижный, застывшее месиво времени
Тихо плывут в серой мгле тяжелеющей сырости.

Что-то вдруг стало мне весело – раненым клоуном
Шутка вскочила на стол, уронив на тарелки подсвечники,
И заплясала в безумной агонии, кровью плескаючи,
И умерла, не дождавшись убогой ухмылки прибытия.

Хватит стихов! Где стакан с ослепительной влагою?
Память хочу истоптать каблуками глухого забвения,
Выдохнуть всё до конца, оставляя на завтра лишь
Мятый листок, чтобы заново жизни писать несмешные каракули.

2000