Андрюха

Снилось что-то хорошее, но вспомнить не могу - сон исчез. Только летают в пустоте  серые шерстяные клочки, и ещё немного слышны остатки запаха – прохладного, травяного…
А, это не из сна – это тёти Валина кофта пахнет. Тётя Валя от нас ушла уже давно, а кофта осталась, и я  в ней теперь сплю. Отец хотел выкинуть, но я не дал. 
Сказал, что мне надо – и всё. Он даже не бурчал, не то чтоб руки распускать, как раньше.  А то у меня разговор короткий:  закопаю на огороде рядом с мамой, Наташей и Рексом. 
Вообще-то, там только Рекс закопан по-настоящему, потому что я видел как он умер.  Я  тогда до вечера ждал, чтоб он ожил, но он не ожил. И я его закопал и поставил крест.  Потом, правда, поперечную палочку я отвязал, потому что тётя Валя сказала, что Рекс некрещёный.  А мама и Наташа были крещёные, поэтому у них кресты стоят. Их я тоже не сразу похоронил - только когда убедился, что они умерли.  Сначала ждал-ждал. Даже когда отец сказал, что они не вернутся, потому что они как бы умерли, я всё равно ждал, ещё долго. А потом  понял, что нет смысла, и похоронил их.  Отец  выдернул кресты, но я сделал другие, и пообещал, что если он к могилам  ещё раз сунется, я и ему крест поставлю. 
Могилы тревожить нельзя!  Потому что, если потревожить – то покойники потом являются.  Помню, как я испугался, когда мне  летом мама явилась и с ней ещё большая девочка, похожая на Наташу.  Самое страшное, что они были совсем как живые, только лица у них были мёртвые и запах очень чужой – живые так не пахнут. Они меня звали к себе, хотели, чтобы я тоже умер, но я закричал и убежал, а потом отец их прогнал и сказал, что мне показалось.  И что девочка на Наташу совсем не похожа…  И что больше он никогда меня пальцем не тронет, и могилы не тронет.
С тех пор мы с ним только один раз поругались – из-за тёти Вали.   Я тогда о ней заговорил, а он вдруг начал кричать, что я псих, и что никакой тёти Вали нету.  А я ему говорю, что, мол, сам он псих, и что теперь-то уж конечно нету – ушла потому что! Потому что кто с таким, как он, будет жить??? А про себя тогда ещё подумал, что и я, честно говоря, не подарок. Ну, есть в кого, вообще-то…
А он мне орёт, что её и не было никогда. А я ему ору, что как это не было, когда вот кофта!
А он мне – что эту кофту я с помойки сам притащил. Потому что вечно всякую дрянь в дом таскаю.
Тут я обиделся.  Во-первых, если и таскаю – то не дрянь, а очень полезные вещи!  Войлочный сапог вот принёс – и в нём потом  одна мышка сделала гнездо и родила маленьких. 
А во-вторых, как я мог принести эту кофту с помойки? Какой дурак выкинет на помойку такую хорошую вещь? Поэтому пусть не морочит мне голову – я прекрасно знаю, что была у нас отличная тётя Валя, она со мной разговаривала и пела мне, и вообще нам с ней было хорошо. А  что с отцом она не разговаривала – так о чём с ним говорить? 
Короче, наорал я так, что самому стало противно…    Вышел я на улицу, лёг прямо в снег и начал умирать. Но не успел, потому что отец тоже вышел и  лёг рядом. И мы так немножко полежали, а потом пошли домой.
Вот ведь, всякие глупости хорошо помню, а хороший сон вспомнить не могу…
Можно бы попробовать снова уснуть, но он уже не приснится – проверено.
И тут мне что-то мокрое ка-ак шаркнет по голой ноге! А я ка-ак  заору!  Вскакиваю. А на постели сидит такой маленький волосатый типчик –  довольно толстенький, весь серый, с чёрными ушами и чёрным носом. И хвостом машет.
На крик отец с улицы прибежал.
 - Проснулись, пацаны?  Знакомься, Андрюха, это Рекс.