Предатель, или ты не наш!

Картинка отсюда:http://s60.radikal.ru/i168/0812/f2/5da4d96e9000.jpg









…Раскатистый хохот мужиков затих. Байки в их мужском кругу пользовались  особой любовью: рассказывались они сочно, с крепкими словцами  и  немалой долей вранья.
 Фёдор, мужчина лет пятидесяти,  иронично приподнял кустистую бровь  и  нарочито медленно  выговаривая  слова, громко икнув,  произнёс: - «Не… мужики,  а вот то, что произошло со мною,  ни в какие ворота  не лезет».

 Сидящие за столом Семён и Филипп,  опрокинув стопарики,  с интересом воззрились на приятеля. Федор, зацепил толстыми пальцами  малосольный огурец, быстро отправил его в рот, и внимательно осмотрел орлиным взором мужиков.  Словно проверяя их на готовность  внимать его очередную  историю.

 - Ну, и… - спросил Филипп, наблюдая за  Фёдором,  тот с аппетитом прожевал огурец  и  продолжил: - «Вы наливайте, наливайте. Так вот, была зима.  Холод  стоял – собачий… Иду я значить, иду  по тропе, которую сам и проложил… Ну, чтобы быстрее  до своей рабочей  сторожки  добираться.  Напрямую -  через частные гаражи.

 Дежурил  я  в тот день в ночную смену.  Снег -  зараза выпал по колено, но   мы  мужики -  не лыком шиты!  Вот, я  и пёр напропалую  по  заснеженной тропе. Начальник у меня - лютый зверь. Опоздаешь, и вони не оберешься, а  премия вмиг накроется  банным тазом.  Ветер  в морду снег швыряет:  ни хрена не вижу. И тут, слышу тонкий такой, бабий крик: - «По – мо - жите… По – мо – жи – те!»

Ну, замер я,  и слухаю с какой стороны баба то орёт. Сам на смену  опаздываю, но крик опять послышался.  А, я, и думаю: «На хрена мне – это надо,  герой шо ли?»
А  бабий  крик опять донёсся... и недалече вроде бы: - «По - мо – жи – те!»
 
Тут, я подумал, шо негоже бабёшку бросать, а вдруг маньяк какой  насилует?  Пересилил себя и попёр на голос, как танк,  проваливаясь в глубокий снег.  В одном месте  едва между гаражами не застрял,  попомнил  крепким словцом  -  их хозяев.  Думал, что там и останусь, а вопли всё ближе!
И, тут, совсем рядом писклявый  бабий голос  вновь  раздался. Я  протиснулся  в  подходящую для  прохода  щель,  и  вывалился  на свободное место.
А там!

Фёдор многозначительно оглядел мужиков, что замерли  с  поднятыми рюмками, так и  не донеся их до алчущих  ртов.   Выдержав  длинную паузу он продолжил: - «А там… огромная бабенция  зажала  хлипкого такого - мужичонку…
  Вцепилась ему клещом за ворот, подняла над землёй сантиметров на двадцать. У того ноги болтаются... опору ищуть.  Прислюнила  его  спиной  к  воротам гаража и шипит змеюкой.
 Кулачищи у неё,  як  две  кувалды,  я от неожиданности совсем очумел от такой картины. Встал столбом и даже  материться не могу.  Мужик меня увидел и опять как заорёт бабьим голосом: - «С – паа - си – те… По – мо – жи – те!»

А  бабенция... на меня як зыркнет, и глаза у ней такие… такие… Злющие в общем,  как у ведьмы -  глаза.  Я стою и думаю:  «Какого хрена я вообще сюда поперся… герой бля.  Не стал дожидаться, когда гром–баба и до меня доберётся! Развернулся и ходу».

 - Не понял… - перебил  его Филипп, - И чо… смылся, что ли?
 - Струсил? – не поверил Семён и опрокинул в рот «зависшую на столом» стопку водки.
 - А шо мне ещё... оставалось делать? – Разозлился  Фёдор. – Я ж думал там баба орёть,  да и опаздывал уже…
 - А…   Это было на самом деле? – допытывался Семен.
 - Ну,  да… - Согласился  Фёдор,  и  протянул руку за  закуской.
 - И ты,  удрал как трусливый заяц? Хм… - Констатировал факт  Филипп. – Бросив на растерзание  «нашего»?

Мужики  переглянулись  между собою,  и  словно сговорившись,  в один голос  дружно  заявили: - «Предатель!»

Пожарищем разгорелся скандал,  с  незаслуженными  обвинениями  в адрес «предавшего» своего собрата, Фёдора.
С байками в тот день -  было покончено.