Сказания Глава 19. Всемхам Тута Хам Он

                Ум хорошо, а без ума легче.
                Правда, опаснее.

                Мудрости Каракала

   Так за ними закрылись ворота.
А перед ними таяла клубящаяся завеса. Сквозь завесу потянулись к ним огромные лапы и клювы. Йос и Дуд и понять ничего не успели, увидев тиг-ровые зубы в огромном клюве, змеящиеся щупальца и когтистые лапы. 
Клювастая Тварь осторожно схватила Йоса и, повернув длинную шею, поставила его на лоб громадного дохлого чудища, ещё не успевшего сгнить и потому одним своим запахом наводящего ужас.
Дуд с ужасом смотрел на Йоса, замершего на лобном месте. Он не успел понять что это, как и его змеиная голова с клювом схватила и бросила на это место. Брошенный к брату Дуд толкнул Йоса, оба поскользнулись, раздирая гнилые остатки кожи на голове мёртвого чудища. Это вызвало звериный хохот. Но братья удержались на ногах. Окружающие морды перестали хохо-тать и глянули на братьев кто с яростью, кто с обидой, кто с удивлением. Братья ничего этого не заметили. Йос подумал, что как ни притворяйся, что всё нипочём, всё равно страшно. Страшно до красного тумана в глазах. Так они и стояли, ничего не видя вокруг. Но уже через пять секунд братья по-пробовали оглядеться. Они увидели того, кто кровавыми глазами смотрел на них. Это оказался огромный звероящер с булавой на конце хвоста. Он смот-рел на них и на бандитов, пошевеливая своим хвостом и выдыхая короткие всполохи синего пламени. Наконец проскрежетал:
  – И это товар? Хари вы безмозглые. Всякий знает, и это справедливо. Безмозглым главное назначение – безголовыми стать. Не люблю суп из го-ловизны. И содержат они в черепной коробке грязь, а не мозги.
Говорил он всё это поучительным голосом всевластного правителя.
  Тут, наконец, Йос и Дуд поняли, что видят звероящера на троне. О та-ком они вроде даже и не читали.
  От его железного крика все вздрогнули, но скорее подобострастно, чем с ужасом. Да ведь ничего и не произошло ни с кем. Даже с братьями, вы-ставленными напоказ, ничего не произошло. Глядя на ЗВЕРОЯЩЕРА толь-ко краем глаза, Йос понял, что зарычал он вовсе не них, а на бандитов. Да, этот горячий ужас предназначался именно им – лохматым торговцам.
А они с братом всего лишь товар. А кто с товаром разговаривает?
Дуд стоял, с трудом преодолевая желание закричать. Прямо на них по висячей сети двигались гигантские скорпионы, раскачивая выставленными жалами. Йос тоже смотрел на огромные жала гигантских скорпионов. Сеть поблескивала как стеклянная и, казалось, вот-вот сломается и скорпионы свалятся прямо на их головы. Очень хотелось зажмуриться, но братья смотрели, готовые отпрыгнуть, когда станет ясно куда. Не пришлось. Скорпионы прошли мимо и оказались нацелены не на них, а на торгующихся бандитов. Жала едва покачивались почти прямо перед их лохматыми мордалицами.

  И стояли бандиты под дулами жал. Где уж тут торговаться? Даже в их тупых мозгах кровавое солнце Всемхама разогнало последние облачка надежд и сомнений. По мордам видно, что дошло. Их здорово надул Воротила. Надо спасаться. Они завертели головами, но бежать-то некуда. Огромный двор окружал высоченный забор, который своим колючим видом отнимал все надежды спастись.
Превращение громадных наглых бандитов в жалких тварей, видимо, забавляло толпу придворных, окружавших выездной, на серебряных рельсах трон. А на молчащих братьев никто уже и внимания не обращал. Пользуясь этим невниманием, братья и оглядывали жуткий мир. В немалом дворе краснели на грядках большие грибы, смачно хлопая губчатыми краями. Синели на стойках большие гробы, напоминая о Смерти. Висели орудия пыток. На них в ожидании крови разевали пасти мелкие вампиры. И даже небо цвета бледнеющей мути над ними как будто просело. Умирающие твари висели на крюках у забора. Когда все прочие на секунду смолкали, то эти наполня-ли двор стонами, хрипами, а рядом с плотоядными визгами и урчанием го-товились сожрать и жрали полуживую плоть другие твари. Даже ветра, тер-зающего вершины деревьев, не было слышно из-за этих жутких звуков.
Йос первым сообразил, что они видят Хранилище Жути. Что-то такое он раньше слышал. Наверно, Страхи слишком громко о таком болтали. В такое место ведут не чтобы съесть, а чтобы запугать.
Дуд тоже стал оглядываться вокруг и почувствовал плотное окружение Страхов.
Их оказалось тут так много, что даже Йос поначалу и не заметил знакомого Огнивера. На что тот обиделся, стал раздуваться, становясь своим любимым огненным фиолетовым гигантопитеком. В таком виде он стоял рядом с троном так близко, как не посмел бы стоять ни один приближённый. Впрочем, сейчас он был главнее самого Всемхама, поскольку он задумал это жуткое представление и он же им руководил. Даже согласие на это правитель дал по принуждению. Впрочем, если бы представление ему не понравилось, то он разорвал бы замысел в клочья и накрутил бы своих ужасов клубочище, но оно понравилось ему, и вот теперь ящер с трона, сделанного из костей и черепов, покрытых золотом и алмазами, орал на бандитов уже явно просто так, чтобы развлечься и придворных развлечь:

  – Эй, не проявляйте упрямство.
Всемхам я, моё здесь всемхамство.
Смотрите на этих, туда их в корыть,
Посметь у меня ещё плату просить?
Не лунный ли, часом, хватил вас удар?

 Какое уж там упрямство! Почтичтопитеки стояли растерянные, закаме-нев от ужаса. Вряд ли они могли понять свою роль в этом представлении. Но уж тут помощники Хладо взялись за работу, ввинтившись в мозги этих почти людей.
А придворные, ни во что (к их счастью) не посвящённые, чуть ли не хлопали шуткам правителя, радуясь, что эти смертельные шутки их самих не коснулись. И очень правильно делали, что радовались. Так выходило, что это всё одна из выдумок Их Ящериссимо.
Тем временем Йос и Дуд тихо крутили головами, надеясь, что на них вроде бы и не обращали внимания.
– Для них мы всего лишь вещи для продажи, – сказал Йос. А Дуд добавил:
– Весьма глазастые вещи. А посмотреть-таки есть на что.
За спиной приближённых к трону, у сверкающего драгоценностями дворца, тоже шло представление. Там из раскрытых дверей, в которые уходили серебряные рельсы трона, появлялись носильщики драгоценностей. Они несли их напоказ на тучных и тощих телах. Эти не входили в замысел Хладо. Эти по замыслу Всемхама показывали, до чего можно дослужиться, если как следует выслужиться.
Но глаза братьев видели ещё и другое.
У самого входа в тучный золотой дворец стояли мерзкие Крысы с оружием в лапах и вовсе странные существа в ливреях.   
– Похоже, дворцовые мыши с хвостами Котов на шляпах, и не простых, а знаменитых лохматых и диких триландских Котов, – пробормотал Йос.
Отвернуться от противного зрелища некуда. Но братья нашли. Они задрали головы к небу. Но и там не много радости нашлось. Громадная Луна смотрела на этот сумасшедший мир своим корявым лицом.    
В конце концов Дуду показалось, что он достаточно осмотрелся и насмотрелся.
– Йос, а не пора ли смываться отсюда?
– Пора было и вчера, да не видно возможности. Осматривайся пока.
Дуд буркнул нечленораздельно. Он уже и так и сяк осматривался. Вроде чего уж тут нового увидишь, но вдруг увидел.
Как и положено в спектакле, декорации начали меняться. 
Поближе к трону развалившегося в самодовольстве ящера возникла банда Страхов. Кто весь в огне, как Огнивер, кто в мертвенных рубахах, с которых сыпалась серо-жёлтая пыль. Наивных почтичтопитеков это, может быть, и напугало бы дополнительно. Но у ограниченных существ даже возможность бояться ограничена.
А Дуд пробормотал:
– Ничего себе придворные, притронные не притронься. А сам местный царёк? Его бы в цирке показывать. Отбою бы не было от зрителей.
Это Дуд так храбрился, а на самом деле ему впервые в жизни стало страшно до боли в животе. Чтобы раззадорить свою ярость, Дуд начал ругательную речь. Королей, царей и прочих монархов Дуд как-то иначе себе  представлял. Он об этом ругательную речь и произнёс:

  – На трон не сажают уродов.
    Где, чёрт возьми, благо народа?
    Где мудрость, и где красота?..

 Йос слушал и понимал, что это брат для храбрости своей произносит, вовсе не для поучения. Кого здесь чему научишь, тут все больны кровавым сумасшествием.
Хорошо, что шум вокруг тут не только стоял, но и сидел, и лежал, и ку-да-то бежал. Ясно, что это не был тронный приём, а так, рабочий момент по обработке гостей до самых костей.
Все непричастные к запугиванию и заманиванию в верные слуги занимались своими делами, бегая отнюдь не на цыпочках. Тута Хам Он поощрительно глядел на деловитость. Вроде не только он, но и никто и не слышал ничего, кроме его величественного голоса. Тут, правда, надо сказать, что по закону хамства все имели права слышать только Всемхама. Всё остальное только аккомпанемент.
Братья законов здешних не знали, но поняли, что к их словам никто и не прислушивается, и шептались почти в полный голос. Кстати, так они помогали друг другу не потерять голову от нашествия в неё Страхов.
 – Йос, надо решаться, пока на нас не обратили внимание.
Йос ничего не успел сказать. Вместо него какой-то мелкий трупный червь, высунув голову почти у самых ног братьев, заметил им:

     – Хо-Хо и Ха-Ха, у Всем Хама
     К червям попадёте вы прямо.

  Братья только цыкнули на червяка. Он, насмешливо извернувшись зна-ком вопроса с фигой на конце, спрятал голову.
Йос и Дуд продолжили оглядываться. И тут им показалось, что они ви-дят знакомого.
Один очень знакомый человек стоял в толпе придворной челяди. Да, Вольча Бабук. Именно он там появился. Увидев отважных братьев в таком жалком положении, он почти заплакал. Смешно, но он надеялся, что они его как-нибудь выручат. А теперь они выглядели замарашками с мусорных задворок. Он вроде даже лучше выглядел. Правда, жутко выглядели сопровождающие Вольчу морды. Не поймёшь, они стоят рядом для охраны или для почестей. Оба в плащах из клубящихся прахов и дымно-жёлтых рубахах. Страхи, наверно, местной породы, решил Йос. Дуд ничего решать не стал. Дуд заметил Вольчу Бабука, стоявшего уже с закрытыми глазами.
  – Йос, посмотри кто это.
   – Вольча, конечно, и над ним самодовольного Хладо Огнивера вижу с надменным криволиком. Сам себя изобразил ужасным и великим. А рядом двое подпевал и подыграл. Может, Страхи местные, а может, и живули такие странные.
 – Инотранные, – буркнул Дуд, злясь на своё бессилие найти способ спастись отсюда.
 Йос ещё немного подумал о том же и сказал своё откровение:
 – Нас не просто прИвели. Нас и этих бандитов почтичтопитеков прОвели. Дураки мы с тобой. Надо бы дома сидеть и учиться, а мы расхвастались, и, похоже, это последнее наше хвастовство.
  Йос шмыгнул носом, пытаясь подавить слёзы. Дуд отвернулся, чтобы не видеть слабость брата. Но тут Страхи, тоже не великого ума, перестарались. Рядом с Хладо Огнивером Страхи чином поменьше тоже начали раздуваться великанами. Для съедения мальчишек это явно лишнее. Так подумал Йос, и тут до него дошло: Страхи неспроста же раздуваются. Выходит, их с братом не изжарить собираются, а только смертельно испугать.
  – Дуд, ничего не бойся. Это всё игрища Страхов. Мы им нужны живые, но запуганные. 
  Дуд кивнул головой. Сам бы он до такого не додумался, но брату сразу поверил. И братья с яростью посмотрели на толпу Страхов. Они и на самом деле закипели от злости. Эти пустышки ведь смогли БРАТЬЕВ ЛУНОВЫХ запугать. И кто такое может простить? Отшвырнув Страхи своей яростью, братья сошли с лобного места и тихо переместились за спину бандитов. Про Вольчу они почти что забыли. Нет же и не видно способа спасти его. Да и самим ещё удастся ли спастись?
Разговор с бандитами, новичками при дворе, развлекал челядь Всемхама и потому продолжался. Все были сыты плотью, но несыты развлечениями, а самое сладкое развлечение в хамстве – унижать до праха.
А бандиты всё ещё не осмелели. Они изображали полную покорность, валялись в пыли, языками чего-то плели. Десять раз одно и то же, но на разный мотив:

  – Мы воры в законе – приносим товар
Втридёшева, кто ни заплатит.

На что Всемхам раскрыл опять свою красную поучающую пасть:
  – Всякий дурак живёт не просто так, а чтобы было кого на крючок ловить, – при этих словах его хвост пренебрежительно махнул, сбив по дороге двух слишком приблизившихся приближённых. На что никто не обратил внимания. Так куклы валяются среди прочего хлама. А Всемхам речь продолжил не споткнувшись:

  – Богат я несказанно всё потому,
Что в жизни своей не платил никому.

 Он оглянулся на прихвостней, стоявших именно там, где им и положено, то есть при хвосте, но в почтенном отдалении. Вот что значит не высовываться, пока не высунут. Они вытянули вверх разносортные уши, целиком ушли во внимание.
Сам Всемхам соизволил с ними говорить.
– В суму их приношение. Ну, фас их, мои справоверные, жадюги мои безразмерные.
Тут и кинулись Громадрилы хвостатые в сане прихвостней первого ранга. Они раззявили не свои пасти, раззявили пасти огромной сумы.
– Вот так в данном случае сделаем мы, – махнул когтистым хвостом уже внушительным жестом Тута Хам Он.
И тут же приказал как бы иносказательно, но жёстко глядя в глаза вис-лоухим прислужникам и приспешникам: 

  – Получим наличку – потешим народ.
Пиф, Паф, Пуф, Голь Кайда и ты, Муха Мёд,
Лететь в Доминьон вам с отмычкой.

  «С отмычкой» на местном жаргоне значило с воровской миссией. Но Ящер не поленился и пояснить:

  – Вернуть и товар, и наличку.

  Все названные и ещё ящероны и ящерицы, обезбяна, длинноух и тропо-топы быстро подхватили товар, благо он уже лежал в мешках. Видно, что им это дело не впервой.
Вот так всё награбленное бандой почтичтопитека Воротилы двинулось в притоны Доминьона, чтобы оттуда вернуться с прибылью. Конечно, продать товар, взять деньги, а потом ограбить покупателей дело не простое, но привычное. Жадины всегда покупаются на дешёвку и идут в тайное место за ней, а оттуда живыми не возвращаются. Частью такой добычи приходится делиться с местными служителями беззакония, но где же можно обойтись без производственных затрат?
Только завершив это главное обоюдоворовское дело, Всемхам обратил внимание на пленников. В его блеснувших кровавым блеском глазах ясно осветилась мысль: «Этих проще съесть, чем приручить для службы». Решив так, Тута Хам Он сказал, указывая на бандитов:

  – А этих в неспешный мы пустим расход.
  Их вовремя время на кости придёт.

Почтичтопитеки слушали внимательно, не очень понимая, про что им сказано. Ясно, вроде про плохое. Они и стали кругом озираться. Может, и что хорошее обнаружится. Но нигде действительно ничего, совсем ничего хорошего не обнаружилось.
Йос и Дуд при всей их смелости снова почувствовали страх, настоящий, не придуманный древними инженерами. Этот страх всё глубже проникал в их оглушённый ужасами мозг. Даже ветер пел здесь песню вампиров. А со-бытия продолжали себя развивать по хамскому сценарию, придуманному, как можно догадаться, Хладо Огнивером. Он и был тут главным управителем спектакля, или, как говаривали древние, «режь их Сэром». Вот он и резал, но не всё. Всемхам сам себе режь их Сэр. Вот когтистый палец Всемхама  и показал на Верзилу и Криву:

  – А этим в разрубочной тела
Найдём подходящее дело.

  Хладо передёрнулся. Знал он, что там за дело. Самих и разрубят. Дога-дываться совсем не то же самое что знать. Хладо ведь не жил постоянно во дворце Всемхама. Да и разные Всемхамы на его долгом веку бывали. Воротила точно знал, что его соратников тут обманут, но что сожрут, нет, это уж слишком. Ограбить грабителей – это можно, тем более если это лично в его пользу, но есть их – это не по понятиям. Этак и его для верности отправят в разрубочную. Надо рвать когти. Решив это, он, вроде как свободный делать что хочет, отошёл в сторону, нашёл в тайнике за грудой костей бутыль кубоминут и вылил. Образовалась лужа. Лужа времени штука рискованная, ступив туда, попадёшь неведомо куда, но уж лучше чем в разрубочную тела. Воротила выждал мгновение, когда всё внимание двора ушло в сторону от него, и прыгнул двумя ногами в лужу. И исчез, махнув призывно остальной банде. А все посвящённые решили, что это цирковой трюк имени Хладо Огнивера. Как это ни удивительно, никто вокруг не знал, как выглядит концентрат текучего времени. Так и Сам Всемхам решил, и его Государственное внимание переключилось на мальчишек. Про них он решил думать вслух. То ли дразнил Хладо, то ли выполнял его просьбу запугать.

 – Этих отмыть. Да, сожрать таких чистеньких, это ж не то что грязных почтичтопитеков. – Но тут Вселикий Хам сделал вид что задумался, выдержал устрашающую паузу, а потом сказал: – Съесть их такими, или пусть жирок нагуляют?
Чужие здесь и пришлые с Хладо Страхи Города заволновались. Похоже, дело пошло прямо к смерти мальчишек.
Хладо Огнивер для верности понимания пробежался по мозгам придворных почтичтопитеков. А когда вылез из головы подданного Всемхама, постучался в голову самого Всемхама. Да так, чтобы слышали все. Страхи могут быть невидимыми и неслышимыми, но и орать могут очень громко. Такая уж у них профессия. Вот так Хладо и выступил со своим предложением:

  – Всемхам Тута Хам Он, не стоит их убивать. Какая польза от мёртвых?
Великий Хам рыгнул огнём и почти ласково сказал:
  – Зато и вреда никакого. Нет живули – нет проблемы. А эти живули смердят вольнолюбием. Зря ты затеял эту игру. Тебе же лучше будет, если я их смачно съем.
Хладо превратился в призрак самого ящера и почти его голосом сказал:
  – Всемхам, короля делает свита. Какой смысл жить без подданных и подчинённых. А они всего лишь мальчишки. Запугай их как следует, и они твои.
  – Хладо, не хитри. Тебе не удалось их запугать.
  – Да кто я такой, всего лишь игрок воображения, а ты, Великий Тутаха-мон – Всемхам. У тебя что ни день, такие реалити-шоу происходят, какие и снам не приснятся. 
Пока шла перепалка главных, второстепенные Страхи как могли вне-дрялись в мозги придворных. Смогли не слабо.
 – Он прав, Всемхам, он прав, – заорали Страхами заполненные провор-ные подворные.
У Страхов, может быть, ничего бы и не вышло, но у придворных поч-тичтопитеков свой интерес. Эти подворные имеют право и способны лишь кости убирать, но надоело им это дело, а эти мальчишки очень даже годятся уборщиками работать. Большое облегчение, и маленькое мучение. Всем понятно, почему облегчение, но почему же мучение подворным? А потому, что свободные должны сами думать, чем заняться и как прокормиться. Но до этих глубоких мыслей подворные не дошли, застряли на простом желании отдохнуть, прежде чем сдохнуть.
Дошла ли эта мысль до Тута Хама или по дороге от хвоста до головы увязла в грязи, неизвестно. Но он сказал, указывая на Хладо Огнивера: 
  – Да, знаю, что он граф и прав как граф. А я люблю аристократов.
Хам Он вроде как острОту из ушедших в подземелье веков сказал, при этом Светлейшая Морда его скривилась вполне по-хамски, но жестом отдал и ленивым голосом милостивый приказ: 
  – Пасти закрыть.
  Страшные пасти, кровавые зубы с рычанием закрылись. Но только на миг, потом снова открылись. Всемхам за одну милость сто немилостей отвесит. Уж он-то придумает пытку-попытку угодить себе.
Мальчики съёжились, то есть ежами стали как будто бы. Жаль, что при этом острых иголок не видно нигде.
Дуд почувствовал опять неприлично непривычный страх и шепнул бра-ту:
 – Да, Йос, как тут трудно быть смелым.
 А Йос почувствовал глубокое раскаяние.

 – Зачем я на это пошёл с тобой, Дуд?
На завтрак кому-то нас тут продадут,
К тому же ещё и с обманом.

 – Давай, может, мы их обманем, – шепнул Дуд, вдохновляя брата на изобретательность. Йос скривил лицо, а потом вдруг растянул на лице змеи-ную улыбку, полагая, что ящеры именно так и улыбаются.
– Так рад я, что знаюсь с Всемхамом, – сказал как можно более слащаво и громко Йос…

 И дальше свой замысел к свету понёс:
 – Позвольте продолжить, Великий Всемхам,
Хотите, я Вам всё в три десять отдам.
А мало – отдам и в три двадцать.
Люблю и умею стараться.

 Кто и когда придумал такое выражение: «Втридёшева»? Жизнь потребовала говорить разнообразнее. Вот и научились говорить о разной степени выгоды сделки. Понятно, что «три к десяти», а тем более «три к двадцати» это больше чем трёхкратная выгода.
  Всемхам, кроме прочих вещей, осязаемых и глотаемых, любил ещё и выгоду, то есть прибыль. «При быль», даже слово грело его коварное сердце. Быль это вам не сказки и ласки. Её и зубом можно почувствовать, и лапой огреть. Вот он и сказал:

  – Скажи нам скорей, еле видная вошь,
Ты где да и что мне в три двадцать возьмёшь?

  – Есть многое там, на Просто Луне. Мы идём раздобыть большие богатства у Селены Стильбио Адонны. Она их даст, чтобы её жених Столбио Адон смог к ней приехать. Вот Хладо Огнивер подтвердит. Мой брат лицом похож на гиганта Столбио. На том и замысел наш стоит. Отправить его на Луну тебе недорого обойдётся. Вон она как близко.
 – Положим, я понял, где ты украсть надумал, но я не понял, ты почему же вернёшься ко мне?
 – А я никуда и не пойду, я здесь останусь. Брат за мной вернётся. Хладо, подтверди, он такой.
Дуд ещё не понимал, что задумал брат, но поспешил сказать:

– Ах, чтоб я всю жизнь был горбатым,
За братом вернусь я, за братом.

 Разнообразные придворные морды и рожи противно захихикали:
 – Мы так вот тебе и поверим.
  Но нашлись и другие, точнее сказать, таков придворный этикет. Надо, чтобы были высказаны все мнения, чтобы потом, когда Хам примет своё решение, у этого решения были сторонники. При расследовании всегда можно будет к этим сторонникам присторониться.
   
   Опытный минордом все роли в этом постоянном спектакле заранее оп-ределил. Вот и заверещали придворные жадюги, дарового хапуги без всякой натуги:

 – Рискнём – велика ли потеря?
 – Таких дураков все искали мы днём
    С огромным до неба и страшным огнём.

  И тут Всемхам показал всем, что он здесь самый умный и именно по-этому Всем им Хам.

  – Молчите, глупцы, дело верное,
Не будет он подан на первое.
Когда этот старшего брата предаст,
То старший всю душу всемхамству продаст,
Чтоб резать и мучить, убить, отомстить.
Вот так. Мы решаем того отпустить.

В ответ на это все с восторгом загалдели восхваления мудрости Тут Ха-ма.
Дуд под этот галдёж прошептал брату:

 – Ты правильно сделал, смелее же, Йос,
Подкинь на прощанье мне хитрый вопрос,
Чтоб было мне – чем здесь потешить мозги.

 Йос сумел сообразить, на что намекает брат, и так и сказал, скривив гу-бу вроде как в насмешку, чтоб никто не понял опасный смысл свистка Пузе Жирроффу:

 – В свистульку свисти, чтоб потешить других.

 Йос оказался умнее толпы дураков, впрочем, откуда им знать о свойст-вах свистка. А при незнании эта идея вполне добросовестно понравилась шумному большинству, согласно выражению морды Главнейшего звероя-щера. И все закричали:

 – Попросим!
 – Кукушек и скук не выносим!

   Захлопали жала и жвала,
    Когтистая лапа стучала.
    И даже удод, не жалея свой нос,
    По дубу стучал с умиленьем до слёз.

 Это они не столько Дуда приветствовали, сколько идею Тутахамона отправить Дуда на Луну без брата. В честь такой необычайной хитрости, рождённой умом Правителя, вполне по традиции местной праздники устраивать. А тут и думать не надо: всё как бы само собой устроилось. Так и Тута Хам Он решил и уже явно кивнул милостиво головой. Празднуйте. История же и должна состоять из его подвигов. Давно ведь известно, в том числе и ему, Тутахамону, – самый большой подвиг это подвиг мысли.
   И Дуд засвистел в свой волшебный свисток. Так он понял замысел брата. Явится команда Пузи и уж как-нибудь здесь со всеми разберётся.
Дуд и Йос замерли в ожидании.
  Но команда, увы, не явилась.
Сердце Дуда зашлось, как солнце, в космическую тьму, но он преодолел наступающее затмение и стал выводить залихватские трели. Останавливаться ведь нельзя. Их надо развлекать и отвлекать. Они не развитей, чем бандиты-почтичтопитеки. Правда, пока непонятно, для чего тянуть время? Просто так, потому что это время жизни?

 А музыка здесь, похоже, звучала нечасто да груба, наверно, была. Мо-жет, поэтому нехитрая музыка свистка каждую тварь вокруг развеселила. Дуд уже играл со слезами на глазах. Обидно пошутил Пузя. Уходили последние минуты жизни. А Пузя Жиррофф с командой так и не появился. Но случилось нечто другое.
Под шум этот, иль, как говорят, под шумок, а в данном случае, если точнее сказать, под свисток, бандиты зашептали Йосу срывающимися голосами:
 – Мы благородные бандиты, а тут все подлые твари, – изрёк Верзила. Остальные наперебой подхватили:

 – Нас сравнивать с ними, что с золотом медь.
 – Да рядышком с ыми мы просто комедь.
 – Не имем такого мы срама, как каждая тварь у Всемхама.

  Настоящие Страхи явно положительно повлияли на их зачаточные моз-ги. Страхам не нужны мертвецы. Когда Дуд в полном отчаянии замолк, концерт продолжили обманутые почтичтопитеки. Так удивительно дружно запели. Умеют ведь, когда им очень нужно. Видно, Воротила, склонный к спектаклям, их так петь научил. А заботливые страхи надоумили. Вот так они, вроде бы хитро в свою пользу сравнивая себя с местными негодяями, носящими смертематы, на три голоса запели:

   – Не смертемат таскаем – спистолет.
    Мы очень обожаем белый свет.
    И разве мы кого убили нАсмерть?
    Мы даже благодетели отчасти, 
    Ведь спать сто лет – кому-то даже счастье.
    Ведь за сто лет откроют вам секрет
     Про всё, что очень хочется,
     Чего пока что нет.

Тут Конь дудеть как контрабас,
Выплясывая возле братьев.
Мешок шепнул: «Спасите нас.
Там лужа времени осталась –
Для нас мала, а вам как раз.
Спасётесь – так спасите нас.
Вы умные ребята».

  Утопающий, как известно, хватается и за соломинку. Спасение братьев и оказалось этой последней соломинкой. Нелегко было бандитам говорить не на бандитском жаргоне, но чего не сделаешь со страху. Впрочем, тут им явно Страхи помогли правильно и кратко выразить нужную Страхам мысль. Запуганные храбрецы самая вкусная пища для Страхов, а мёртвые, увы, и вовсе не пища. Вряд ли можно запугать Луновых на всю жизнь, но Страхи в порыве жадности до такой мысли не дошли, вот и помогли братьям уйти от смерти. К тому же ясно им, на Луну братьям уже никак не попасть, а значит, город останется запуганный гигантом. Луновы о причинах не гадали. Не та обстановка, чтобы думать, гадать и догадываться. Время и место требовали стремительно действовать.

   Йос дёрнул Дуда, и вдвоём
  Они как будто заплясали
   И укатились кувырком.

   Дворяне хамства хохотали,
   Пока кривляками плясали.
 Верзила вдруг крикнул:
  – Спокойствие в зале!
Мы фокус покажем такой, чтоб вы знали.
Поднялись все сразу, и Конь, и Мешок.
Давая друг другу то толчок, то пинок.
И Дуду дал Конь свой могучий удар,
А Йоса толкнул сам Верзила.
И вляпались оба и дружно
Во времени странную лужу.