Красный Кулак

"В современном мире воинские искусства Востока до сих пор вызывают немало разноречивых толков..."
А. А. Долин, Г. В. Попов. «Кэмпо – традиция воинских искусств».

Во избежание досадных недоразумений, (а главное – в качестве превентивной меры против преднамеренных передергиваний), для начала хотелось бы высказать несколько замечаний относительно значения слова «кулак».
Под словом «кулак» в Китае традиционно понимают не кулака-мироеда, но различные способы борьбы голыми руками, когда в ход пускаются не только собственно кулаки, но также отдельные пальцы, ребро и основание ладони, тыльная сторона запястья, локти, колени, ступни, пятки и даже, в отдельных случаях, голова. При этом наибольший интерес в странах Запада вызывает раздел борьбы голыми руками, состоящий из техники работы ногами, не говоря уже об использовании экзотических видов оружия, вроде летающей гильотины или каких-то невообразимых мечей, по форме напоминающих заточенные пропеллеры, и искусство владения которыми тоже обозначается словом «кулак». В общем, Китай остается страной во многом загадочной, даже для специалистов.

Узнав о моем увлечении восточными единоборствами, отец Гладиаторий предложил мне присутствовать на тренировке монахов по рукопашному бою.
Признаться, эта сторона монашеской жизни как-то совсем от меня ускользнула, хотя было бы естественным ожидать, что в промежутках между углубленным изучением Марксизма и поверхностной уборкой территории монахи сумеют выкроить время, чтобы сбросить излишний жирок, тем более что Партия и Правительство в бытность свою неустанно проявляли заботу о развитии в массах физкультуры и спорта. Но думая о физкультуре, я привык представлять себе бег и прыжки, в крайнем случае – поднятие тяжестей, но никак не боевые искусства, занятия которыми неизменно сопровождаются треском досок и хрустом костей. Должно быть, здесь сработал стереотип, в силу которого мы почему-то автоматически связываем образ монаха-воина с уроженцами Китайской Народной Республики. Еще один стереотип, от которого мне пришлось отказаться за время моего пребывания в Монастыре.

Практикуемый в Монастыре стиль рукопашного боя носит название Самбо и уходит своими корнями в глубокую древность. Подобно многим вещам в этом сложно устроенном мире он имеет две версии своего происхождения: легендарную и историческую, и личным делом каждого является выбрать из них более достоверную, руководствуясь при выборе здравым смыслом, вкусом и уровнем образования.

Согласно легенде, однажды некий забияка, отчаявшись затеять потасовку в родной деревне, где народ был сплошь твердолобый и миролюбивый, отправился странствовать в поисках достойного соперника. Истоптав не одну пару сандалий и будучи вышвырнут из бесчисленных трактиров, он в конце концов набрел на человека, сидящего на ящике из-под пива и читающего газету. Предвкушая легкую победу, забияка попросил у читателя закурить, на что тот отвечал, что не курит. Взбешенный такой наглостью, забияка бросился на обидчика с кулаками, но поскользнувшись на чем-то липком, шлепнулся, как мешок с благовоньями, под дружный хохот прохожих. Решив, что перед ним великий мастер, пристыженный забияка признал свое поражение и по обычаю поклонился ему как учителю. Вместо ответа тот обменялся с новоиспеченным учеником многозначительным взглядом, и они удалились в сторону магазина, о чем-то оживленно беседуя. Чему и как он его учил доподлинно неизвестно. Неясно также, какое отношение эти двое имеют к истории монастырского Самбо, но именно эта неясность непостижимым образом и привлекает сторонников данной версии.

Не смотря на всю поэтичность этой легенды, большинство серьезных исследователей почти едино во мнении, что своим возникновением рукопашный бой обязан той доисторической борьбе первобытных полуобезьян и других человекообразных животных, которую они вели за излишки скудного пропитания. Мы не располагаем сколько-нибудь достоверными свидетельствами в пользу этой теории, но поведение некоторых современных "еху" убеждает нас в том, что именно так оно и было. В то суровое время никому и в голову не могло придти, что целью борьбы может быть что-нибудь кроме победы. Борец боролся ради того чтобы выжить, и не умеющий бороться не умел выживать. Непротивление злу наказывалось обычно смертью, и созерцательное недеяние лишь облегчало работу локтями несклонным к философии организмам.

Однако по мере развития производительных сил и производственных отношений (т. е. с переходом от первобытных охоты и собирательства к более доходным разбою и вымогательству), борьба постепенно переходит из чисто материальной сферы дележа продуктов питания в область смешанных, телесно-духовных интересов, среди которых стремление особи к повышению социального статуса, связанное с ним соперничество из-за обладания женщиной, а также желание посредством демонстрации физического превосходства преодолеть комплекс неполноценности, возникающий из осознания своей умственной отсталости.

И, наконец, на высшей ступени развития общества, вместе с отказом от примитивных силовых методов распределения и их заменой цивилизованным хищением в особо крупных размерах, борьба целиком переходит в духовную сферу и выражается исключительно в том, что противники бьют и калечат друг друга из-за незначительных расхождений во мнениях по вопросам политики, религии и морали. Именно к этому периоду историки относят слияние практических приемов борьбы без оружия с теоретическими положениями учения Маркса-Энгельса, являющегося грозным оружием пролетариата в борьбе за свое освобождение.

Предположительно тогда же наметилось разделение некогда единого стиля на два магистральных направления – городское и деревенское.

Так называемый Городской стиль отличался отсутствием правил, непредсказуемостью ситуаций, практикой в вечерние и ночные часы, а также широким использованием предметов повседневного обихода горожан: финка, заточка, кастет. Движения в стиле короткие, резкие, сопровождаются бранью и угрозами. Важной особенностью Городского стиля было прекрасное знание местности (проходных дворов и темных переулков), что обеспечивало эффект внезапности и возможность, как тогда говорили, «подгрести из-за угла», и могло оказаться жизненно важным в случае неблагоприятного исхода схватки, позволяя вовремя унести ноги. Практикуемый до Великой Октябрьской социалистической революции в среде разночинцев и студентов-двоечников, в советский период стиль еще более демократизировался, став достоянием пэтэушников и членов неформальных молодежных объединений, особенно в городах-героях Люберцах и Казани.

В противоположность Городскому, Деревенский (иначе – Колхозный) стиль издревле практиковался по выходным, с утра, опохмелившись. В качестве оружия в нем использовались орудия сельхозтруда: лопата, вилы, детали от комбайна. Отсюда движения в стиле широкие, размашистые, часто с песней. Отличительной чертой Деревенского стиля было то, что бойцы редко добивали друг друга, т. к. чаще всего были впряжены в одну лямку. Поэтому окончательное выяснение отношений откладывали (а кое-где и сейчас откладывают) до завершения посевной или уборочной. В советское время стиль существенно обогатился за счет колхозных методов борьбы с кулачеством и опытом битвы за урожай.