Начало 15

Короткий привал в лесополосе, отделяющей жилую зону от аэропорта, последние распоряжения и…!
Это надо было видеть! Из зарослей вылетают молодые нахалы с карабинами наперевес и, под грохот холостой пальбы, врываются в здание аэропорта, блокируют входы и выходы, перекрывают движение по шоссе, ведущему в город, вылетают на взлётную полосу и принимают угрожающие позы, опережая всякие попытки вмешательства. Лебединский торжествует! Мы тоже. Я стою у входа в здание аэропорта. Бабульки, опасливо поглядывая на сверкающий штык карабина, приседают над своим скарбом. Все окружающие воспринимают этот бедлам как должное.
Такое неожиданное нападение ни у кого не вызвало никаких сомнений в правомочности наших действий. Водители автобусов тормозили и покорно открывали двери. На взлётной полосе никто не пытался урезонить Харитонова с его отделением. Мы властвовали в здании.
Наш старлей не стал злоупотреблять властью и скомандовал отбой. Привал совершили в той же лесополосе. Юра Семёнов установил связь с дивизионом, мы закусили сухим пайком и двинули в обратном направлении в том же порядке. Обедали в столовке.
Сборы подходили к концу. Мне выпало увольнение в город. Нас (получивших увольнительные) собирали всем дивизионом. В обмен на мою штормовку, на спине которой с чукотских времён красовался огромный кукиш, я получил суперпарадку. Китель и бриджи были ушиты до предела. Стоячий ворот врезался в подбородок, ремень давил под рёбра. Зато весь день в городе.
Зашёл к Сашке в училище покрасоваться. Конечно, на нём повседневная форма курсанта сидела гораздо выгоднее, но меня распирало от гордости, что на моей груди красовался значок гвардии.
Сборы закончились, мы торжественно приняли присягу и вернулись в Новосибирск.
Пятый курс пролетел незаметно. Лёка работала на бессмертную оборону, я торчал по вечерам на кафедре, где Слава Жуйков пичкал меня идеями, лежащими в основе его будущей диссертации. Серёга Харитонов, Володя Иванцов и Юра Семёнов составили ядро будущего мозгового центра под руководством Е.А. Подъякова.
Мы с Лией стали увлекаться театром и всевозможными культурными событиями, происходившими в нашем городе. Театры драмы, музыкальной комедии, оперетты, концерты «Мадригала» при свечах, походы в самые престижные кафе города и прочее.
Для выполнения экспериментальной части диссертационных работ Славы Жуйкова, Володи Чечуева и Володи Федоткина (с какой лёгкостью я сейчас называю их имена с некоторой панибратской интонацией, а они в ту пору были аспирантами на выданье), я вынужден был ездить в командировки. Ленинск-Кузнецк принимал нас всю весну 1972 г.
Зам начальника штаба ВГСЧ Кузбасса Аркадий (к стыду своему не помню его фамилию) предоставил мне свой кабинет для написания дипломной работы. В этом же здании, в подвале, мы проводили серии экспериментов, заставляя асинхронные движки вращаться от аккумуляторной тележки. Наиболее памятными были посещения столовки для шахтёров. Там подавали пельмени, изготовленные на твоих глазах вручную, и к ним предлагали кофе с коньяком в гранёных стаканах.
Запомнился и один из вечеров у Аркадия. В его холостяцкой квартире мы варили целую кастрюлю сарделек, которыми потом закусывали водку новокузнецкого розлива.
Сардельки Аркадий резал тесаком, который ему достался в качестве трофея на пирсе Кенигсберга, в штурме которого он принимал участие. В составе морской пехоты он высаживался на пирс после торпедной атаки катеров, доставивших эту пехоту с моря.
Тесак представлял собой прямой клинок симметричной заточки, на шишаке, венчавшем рукоять, с одной стороны была изображена свастика, а с другой – одноглавый орёл. Вдоль кровостока  шла надпись – Deutsсhland uber alles.
Насколько я понял, со слов хозяина, эти ножички носили офицеры SS. Вот такие детали остались в памяти.
Аркадий вскоре умер. Насколько я помню, у него не было никого, кроме единственной дочери.
Диплом я писал полностью самостоятельно, поскольку в командировку с собой не взял ни одного конспекта. Лия исправно помогала мне оформлять чертежи и записку. С тушью у неё получалось гораздо лучше.
Защита прошла на ура. Настало время выбора пути на ближайшее будущее.
В наши две группы пришла разнарядка на тех, кто должен пойти в армию. Меня в списке не было. Ничего удивительного. После школы я пытался поступить в военное училище. Папа – кадровый военный, брат тоже. Но медицина упорно твердила, что моё восприятие цветного мира не совсем совпадает с общепринятым. Это не значит, что я не понимаю цвета, просто я понимаю их несколько иначе.
С другой стороны, я хотел обеспечить семью (мою) на первых порах определёнными удобствами в виде жилья и денег, не со стороны родственников. Потом, мной владела тайная мысль, что из меня может вполне получиться неплохой офицер.
Когда ребята пошли на комиссию, которая расположилась в кабинете парткома, я, в наглую, пристроился в хвост очереди и, в итоге, влетел в кабинет, который циклевал, будучи абитурой. Знать бы тогда, что в недалёком будущем у меня здесь будет место среди  претендентов в наши вооружённые силы!...
Первым делом меня спросили: - ты сопровождал цели? –  да.
Майор Фридман подтвердил. Я действительно водил цели. Тем более что экраны имели два цвета – зелёный, или никакой.
Полковник, сидевший справа, отрыгнул: - пусть послужит!
Вот так я и попал в нашу прекрасную Советскую Армию.
Лия очень долго не могла воспринять моё решение, но позволила полететь в Москву. Дело в том, что по получении предписания, мы имели право на проезд, или пролёт в любую точку бывшего Советского Союза за счёт казны.
В итоге, я загрузился в брюхо ТУ-!14. Облетая грозовые облака под Москвой, удивлялся сполохам внутри огромного облака .  Потом ужасная жара на Комсомольской (ныне Каланчёвской) площади. Не спеша, купил билеты на поезд до Воронежа. Выехал с Павелецкого. Москва горела пожарами. От Воронежа до станции Поворино не более пятисот вёрст. Саша встретил на аэродроме. Автобус удивительным способом довёз меня до аэродрома.
Молодые парни, облачённые в противоперегрузочные костюмы, обливали себя водой и уходили в небо пытаясь не очищать организмы после пируэтов в небе.
Сашка попал в качестве лётчика-инструктора, там же в том же качестве засветился г. Руцкой.
Потом, гораздо позже, когда Александр Руцкой будет в г. Бердске поднимать народ  за справедливость, Сашка умудриться пойти на встречу с ним и понять,  что всё это полное надувательство. Никому не нужны проблемы, сопряжённые с конкретными людьми.