Это можно рассказ

Поздняя весна, с затянувшимися заморозками по утрам, внезапно перешла в лето с неимоверной жарой, от которой никуда не деться. Трава в одну ночь выросла почти до зрелого состояния. Одуванчики разбежались по склонам и даже в пасмурный день то место, где они росли, казалось залитым солнцем. Через сутки вместо цветов стояли седые головки одуванчиков, покачиваясь из стороны в сторону от то и дело набегавшего ветерка.

Наступившее лето, казалось, старалось и за весну и за себя, стремительно набирая силу. Через три дня оно вошло в нормально размеренное время с медленно меняющимися красками с различными оттенками зеленого цвета, на фоне которого горели оранжевые факела огоньков и зазвенели голубые степные колокольчики.

В городе на липах появились нераскрывшиеся соцветия с зелеными горошинами будущих цветов с желтовато золотистыми лепестками на тоненькой цветоножке. С тополей полетел пух, покрывая тротуары пушистыми семенами, напоминавшими снежные хлопья, совсем недавно сыпавшимися из пасмурного неба на чуть пробившуюся из-под земли травку. То и дело налетавший ветерок подхватывал пушинки семян и, вращая их, переносил с одного места на другое. Звенящая жара, с появившимися мухами, жужжала над городом, а сегодня сменилась неожиданно пасмурным днем с накрапами холодного дождя. Капли, падающие на асфальт, смачивали пушинки и исчезали. Странно было смотреть на идущий дождь с сухим асфальтом. Но, постепенно усиливаясь, дождь уже шел сплошной стеной. По тротуарам потекли потоки воды, подхватывая пух, бумажки и падали в водосточные колодцы, издавая утробный звук. Отвесные нити дождя, падая в поток, оставляли пузыри, которые долго не лопаясь плыли, подхватываемые потоками. И только когда поток устремлялся в колодец, они будто взлетали в воздух на мгновенье и тут же лопались, издавая еле слышные щелчки.

В сквере на Пушкинской улице и в дождь весело работали Коротков с бригадой. Усатый бригадир с круглой головкой на мускулистом, но неопределенной формы теле. Его глаза точно намечали точку, куда опускать очередную гранитную плиту пьедестала, на которой красовалась надпись, предложенная еще три года назад алтайским композитором Михаилом Стариковым: “Певцу любви любовь награда”. Коротков сосредоточенный, ни на кого не обращая внимания, делал свое дело. На только что смонтированном пьедестале он, несмотря на дождь, прикрывая своим грузным телом электродрель, в считанные секунды просверлил дюжину отверстий в граните. Со стороны казалось, что он работал не напрягаясь. Все делал точно размеренными движениями, не суетясь. Не спеша взял держатель электрода, вставил стержень и, опробовав, высек искру, тут же легким движением головы опустил маску сварщика со лба на лицо, и приступил к сварке крепежа плит пьедестала. Помощник, выглядевший гораздо старше, с таким же одухотворенным лицом, без команд делал то, что было необходимо в данное мгновение для более качественной сварки. Швы ложились ровные и что самое главное без перегрева свариваемых прутков арматуры.

Когда все было сварено, Коротков снял маску, аккуратно в нее вложил держатель с медным кабелем и, чуть отпрянув от пьедестала, посмотрел на сваренные прутки, потрогал уже остывшие, удовлетворенно улыбнувшись, пошел чтобы положить маску в ящик мастера.

Снимавший все это на видео режиссер подошел к видеооператору и, что-то сказав ему, уверенно направился к Короткову. Оператор, точно выдерживая картинку, стал снимать, оторвавшись от объектива, изредка заглядывая в окуляр, не опуская к нему головы.

Коротоков при приближении режиссера, встал с ящика, на котором было расположился, чтобы перекусить. У них состоялся диалог:
- Вы можете прочесть стихотворение Александра Сергеевича Пушкина, для памятника которому вы только что смонтировали пьедестал?
- Вот прямо сейчас, что ли?
- Да.
- Пожалуй нет... хотя, если подумать, то... Нет не могу.
- Почему?
- Не могу вспомнить, - наивно признался Коротков с раздосадованной улыбкой на лице.
- А вы постарайтесь.
- Нет... ничего... нет! Нет! - вставая, замахав руками, отпрянул Коротков.

Режиссер не отступал:
- Ну, а если напомнить?..
- Как напомнить? - с детской непосредственностью переспросил тот.
- По книге... - и, доставая первый том трехтомного издания Пушкина с огромным количеством разномастных закладок, режиссер открыл наугад.

Коротков с интересом посмотрел на режиссера и заглянул в раскрытый томик и, ткнув пальцем с аккуратно остриженным ногтем, мягко сказал:
- Если подойдет, то вот это можно.

Не заглядывая в книгу, прочитал все стихотворение без запинки:

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись,
В день уныния смирись,
День веселья, верь, настанет.
Сердце будущим живет.
Настоящее уныло.
Все мгновенно, все пройдет,
Что пройдет, то будет мило.