Начало 20

 Потом  случилось окончание службы. Мы с Толей были на боевом дежурстве. Он в качестве стреляющего офицера, а я дежурным по К-9, то есть смотрящим за воздушным пространством в пределах четырех сотен километров. Нам позвонили с АТС телефонисты и сказали, что поступил приказ о нашем увольнении и присвоении очередного звания. Я срочно вызвал дежурную машину, съездил в деревню за шампанским, и мы с Толей бросили в кружки звездочки. Вот так и стали старлеями. Вышли из дежурного домика среди берез, потянулись на солнышке и поняли, что служба закончилась!
Через несколько дней нас пригласил командир полка полковник Пищалев. Все двухгодичники  встали по ранжиру в его кабинете.
- Старший лейтенант Сидоров, почему не в уставной обуви?
 – Товарищ полковник, ботинки стерлись. Пришлось одеть плетенки.
- Ладно, получите грамоты. Спасибо за службу..
Вышел я на КПП и пошел пешком домой. Навстречу катит дежурная машина. За рулем водитель Росляков. Разворачиваю машину, командую – На дембель! Дарю цепочку от связки моих ключей и, через пять минут я в ДОСе. Квартиру уже сдал. В холостятской общаге переоделся в костюм тройку, подарил фуражку молодому и двинул на автобус.
Приехал на вокзал, купил билет. Пока было время, зашел в универмаг на привокзальной площади и купил себе гитару аж за семьдесят пять рублев (кремона, ты должна ее помнить).
Новосибирск встретил не очень ласково. Поискал работу и, в итоге, остановился на кафедре. Сразу дали старшего инженера. Потом принял на работу Леку. Она проработала недолго  Потом ушла  в 39 ящик  Это где-то рядом со сквером героев революции.
     Я держал ночами тебя на руках, когда  ты плакала, а Борис Иосифович был очень против. Ты сильно болела. Пневмония. Лие надо было спать, чтобы молоко не пропадало. Зоя Михайловна, будучи очень важной персоной в институте метрологии, раздобыла импортное чудо-лекарство, поскольку пеницилином ты была нашпигована по уши, но это не помогало. В три приема минидозы этого препарата тебя излечили.
Потом ты подросла, и незаменимая Зоя Михайловна устроила тебя в детский сад под окном. Со временем, отношения с Борисом Иосифовичем не сложились. Я вызвал машину и погрузил все, что было в кузов. Потом мы поехали к моим родителям. Они приняли не очень охотно. Жили трудно, пока не засветила квартира на пятом этаже. Мне пришлось ехать на Сахалин, чтобы заработать на квартиру. Папа доплатил остальное.
Сахалин прекрасен. Жара под тридцать, гнус заедает в тайге (мы работали в северной части острова), и ломики, или лопаты в руках. Шпалоподбойки только для интеллигентов вроде нас с Красиковым. Американцы в космосе стыковались с нашими. Мы глазели на экран телевизора с восторгом.
Все было. И ночная рыбалка по-браконьерски, кострище на берегу Тыми, потом поездка по острову, аж до Александровска-Сахалинского. Посещение домика Чехова, отлив на берегу.
По окончании сезона проехались на поезде до Южно-Сахалинска. Удивительный остров. Из лесотундры приехали в субтропики. Растительность гигантских размеров. Лопухи почти метрового диаметра!
 Помню, ты плакала, когда я прилетел бородатый, взял тебя на руки. Лия уволилась из Новосибирска, чтобы устроиться на БРЗ, поскольку папа приготовил квартиру. Мы с ней частенько ходили на лодочную станцию и уплывали по Берди вверх! Мы там любили, пока ты каталась в траве. Удивительное время!
Потом я предложил ей поехать в Москву со мной в командировку. Летели самолетом. По блату вселились в гостиницу. Ходили на балет на льду, радовались счастью  быть вдвоем, она незабываемая женщина. Может быть ты повторилась в ней. Я прокатил ее на нашем турбоэлектробусе. Бродили по столице, где-то на рынке в Лужниках прикупили ей польский джинсовый костюмчик, что по тем временам было достаточно круто! Потом преселились на Домодедовскую улицу, где останавливались ребята с кафедры. Хозяйка, Фаина Петровна, тайно была влюблена в Эдуарда Леонидовича Петрова и тщательно это скрывала. И её доконал, в итоге, рак.
Но всему приходит конец. Опять работа. Немного порадовали себя цветным телевизором, который вскоре сломался. Так он и не работал в дальнейшем. Я с головой ушел в научные дебри, разрабатывал и испытывал схемы, мотался постоянно в Москву. Однажды привез тебе игрушечную коляску, которую ты с очень серьезным видом толкала перед собой, снисходительно поглядывая на сверстников.
Как-то я привез Лие французские духи. Так ты умудрилась ими помыть свои ноженьки! Вообще, в те времена сплошного дефицита пустым не прилетал.
Потом дома дела пошли в раздрай. Меня засосала интерлагерная жизнь, у Леки завелся служебный роман, я тоже не блистал святостью. Пытался ее приобщить к лагерной жизни, даже устроил торжественный ужин в ее честь среди своих поляков, потом вечер в моей комнате при свечах и с шампанским…, но как-то праздник не состоялся. Так потихоньку и отдалялись.
Зоя Михайловна уже к тому времени болела. Сначала терапия, потом операция. Короче, ты лучше меня все знаешь. Я был в Москве, когда Арнольд принес телеграмму. Вылетел ближайшим рейсом. Как мог, пытался утешить Лёку. На какое-то время примирились. Но трещина, видимо, осталась. Какое-то время болтался по друзьям, в институте обещали место в общежитии. Короче, почти год жил в подвешенном состоянии. Потом познакомился с Верой. Видимо я родился женатым. Не могу жить один. Да и пацаны как-то приросли. Дмитрия удалось вылечить от астмы. Пришлось научить его плавать и потом заставлять как можно дольше сидеть под водой. Кот не сразу меня признал. Но однажды его кто-то во дворе обидел, он кинулся ко мне с криком «Папа!». Вот так все и срослось.
Лия предложила мне взять хлопоты о разводе на себя и, при этом, подписать бумагу, что не возражаю против изменения твоей фамилии. И, конечно же, не искать с тобой встречи.
Бумагу я подписал, а вот не искать тебя не мог. Просто я не знал о вашем переезде. Сколько раз мерял шагами кварталы на Башне, вглядываясь в лица девчушек твоего возраста! И потом, когда уехал на Севера, каждый раз, бывая Новосибирске, на что-то надеялся.
 На работе тоже пошли сбои. Аспирантура заканчивалась, а моя тема в Москве была свернута. Во время испытаний дважды рванули турбины. Благо обошлось без потерь и травм. В институте пришлось возглавить студенческий клуб.
В одной из завершающих командировок в столице мне предложили перейти работать в НАМИ на должность старшего научного сотрудника в сектор испытаний на Севере. В то время мы втроем жили на Затулинке в известной тебе комнатенке. А Москва гарантировала крышу над головой и неплохие деньги. И работу по моему профилю.
Я позвонил Вере в институт и рассказал о предложении. Она первым делом спросила о жилье. Я ответил, что с этим, вроде все в порядке. На что она сказала, что согласна, даже не спросила – куда. Вот так скоропостижно мы оказались на Севере. Двадцатого января я прилетел, а шестого февраля ордер на квартиру был у меня в руках.
Дмитрий последовал следом за мной. Вере надо было отработать месяц и отправить контейнер с новой мебелью, благо Нина оказала первичную спонсорскую помощь. И было мне тогда всего тридцать пять годочков. Вера с Котом и Байкалом прилетели в конце марта. Вера долго привыкала тому, что в квартире кроме нас никто не живет. Зато Байкал сходу занял место во встроенном шкафу в прихожей в нижней нише для обуви. Коту сначала пришлось довольствоваться раскладушкой.
Димку удалось пристроить на обогатительную фабрику. Он принципиально не мылся после работы и в робе нахально демонстрировал в городском транспорте свою принадлежность к рабочему классу. Костя пошел в ближайшую школу, где мне за него доставалось на родительских собраниях.
Новая работа, новые коллеги. Поскольку наше подразделение было только что создано, пришлось начинать жизнь с нуля.