Яхта Хань

Предисловие:Машинное отделение, обеспечивающее ход огромного пассажирского теплохода, принадлежало владельцу Петрухину Виктору, он же являлся президентом этой фирмы, стоящей десять миллионов долларов США.
На теплоходе возник пожар, уничтоживший его, но машинное отделение оказалось не затронуто огнём из-за его обособленности. И президент решает спасти свою случайно не застрахованную фирму. Перед затоплением сгоревшего теплохода президент умудряется разрезать стальной корпус теплохода и отделить герметичную его часть, в которой размещалось машинное отделение с электрическими приводами хода винтов. И необычной формы судно превращается в мощный тягач. Но он остался один на своём необычном судне, не считая приблудившегося пса, не имея навигационных приборов, кроме эхолота и объективов теле наблюдения за обстановкой вокруг судна. Тем не менее, он спасает японское судно «Коти», заброшенное волной на атолловый остров. За это капитан Ямонто дарит Виктору несколько дорогих дизельных электростанций. Отбуксировав через Тихий и Индийский океаны судно «Коти» в порт ремонта Виктор расстаётся с японцами.



1.
Отбросив буксирные канаты, Виктор взял курс в порт Веллингтон, но, пройдя милю, остановил судно и поднялся на палубу. Кромешная тьма окружала судно. «Я забыл подключить провода и остался без габаритных фонарей», – подумал он, но спускаться вниз не спешил, прислушиваясь, не захлестнёт ли волна на палубу. Но океан был спокоен, редкие волны катились по нему. На горизонте виднелись огни удаляющегося японского судна «Коти». «Кажется, я превратился в таксиста-дальнобойщика, а мне это нужно? Но с другой стороны, ценность моей фирмы за месяц увеличилась вдвое, если не больше. И теперь моё судно может быть востребовано, как мощный тягач-буксир. И вдруг Виктора осенила мысль: «А не продать ли мне его? Правда, найти покупателя будет сложно, но следует попытаться».

Оставшуюся ночь и начало утра Виктор вёл судно к Северному острову Новой Зеландии на предельной скорости. Судно глиссировало, отрываясь от воды, и мощный винт хода хватал кубометры воздуха и бросал его под корму. От чего след за судном становился почти белым и бурлящим, как вода в котле. От быстрого движения судна в стороны уходили крутые волны, доставляющие неприятности встречному и попутному транспорту. И на это реагировал не один капитан, отпуская в адрес Виктора крепкие нехорошие словечки.

Как только эхолот зафиксировал нечёткие очертания берега, Виктор выключил электродвигатель главного винта хода, пустив его самопроизвольно вращаться от потока воды, скользящего по дну судна. Судно же продолжало двигаться только от рулевых винтов. Пристроившись в хвост к небольшому пассажирскому теплоходу, он следовал за ним, копируя его движения. Так и шёл он в порт Веллингтон, пока сторожевой катер не преградил ему путь. Увидев на мониторе кружившийся вокруг судна сторожевой катер, Виктор дал задний ход, остановил судно, надел форму президента фирмы и поднялся на палубу. Сторожевой катер, обойдя ещё дважды вокруг непонятного судна, подрулил к борту. На борт запрыгнули два пограничника. Пограничники представились на английском диалекте, но Виктор попросил изъясняться их по-русски или по-немецки.
– Кому принадлежит это необычное судно? – спросил по-немецки молодой пограничник в форме офицера.
– Судно принадлежит мне, она зарегистрирована в Нью-йоркском пароходстве, – без тени смущения ответил он.
– Почему нет флага принадлежности государства, и где капитан?
– Флаг смыл шторм, капитан погиб при выполнении служебного долга, о чём имеются соответствующие документы.
– Цель прихода в порт Веллингтон?
– Заправиться горючим и хочу предложить своё судно в услуги, как буксир большой мощности.
– И какая мощность двигателей вашего необычного буксира, – полюбопытствовал усатый пограничник.
– Двадцать тысяч лошадиных сил.
– Ого! – воскликнул усатый. – И где же размещается такая мощность?
– Там, – и Виктор ткнул пальцем вниз.
– Вам надо получить разрешение на вход в порт в диспетчерской порта, а пока вы можете встать на рейде вон там, – и молодой пограничник указал рукой на группу кораблей, стоявших на горизонте в нескольких милях от фарватера.
– Я бы хотел встать у пристани, тем более что судно осталось без якоря.
– Придётся пришвартоваться к какому-нибудь частному бую. В районе рейда такие имеются на случай потери судном якорей и подождать, пока вам дадут разрешение на вход в гавань порта, таков закон, сэр президент, – заявил молодой пограничник, подавая Виктору листок с телефонами диспетчерской, передвижных заправочных станций и целого ряда фирм, оказывающих платные услуги.
Виктор внимательно посмотрел на второго усатого пограничника, желавшего что-то сказать.
– Разворачивайте свой буксир и вставайте на рейде, – в категоричной форме заявил молодой пограничник, повернулся и направился к своему катеру.
– У вас есть ко мне какое-то дело? – обратился Виктор к усатому пограничнику.
–  В порту я случайно слышал, что одна фирма искала буксиры для транспортировки по морю нефтяной платформы.
– А эта фирма случайно не желает приобрести мощный буксир-тягач?
– Насчёт приобретения не знаю, не слышал.
– Предложите от моего имени и то, и другое, получите хорошее вознаграждение, – предложил Виктор, доставая и протягивая усатому сто долларов.
– Это вы мне? – удивлённо спросил усатый. – Я же ещё ничего не сделал для вас, возможно, фирма уже нашла подрядчика.
– Это вам подарок за хорошую новость.
– Вам большое спасибо, я постараюсь разыскать нефтяника и передать ваши предложения, – и усатый пограничник побежал за офицером.
«Поставлю судно на рейд, а на катере схожу в порт и на месте определюсь. А вот регистрировать своё судно в порту, может быть и не стоит», – размышлял Виктор, перегоняя судно с фарватера к кораблям, стоявшим на рейде.

Через три часа после разговора с пограничниками, Петрухин договорился с капитаном грузового немецкого судна совместно снять частный буй для стоянки на рейде. Петрухин изрядно удивился, когда узнал, что вся прибрежная морская территория поделена на квадратики, и у каждого квадратика есть свой хозяин. И не зависимо от того снимаешь ли ты буй или нет, должен платить определённую сумму не только хозяину квадратика, но и порту. Целая шайка дилеров крутилась на катерах и яхтах вокруг судов. «Попробуй оставить без охраны судно хоть на часок, ходовые винты поснимают», – размышлял Виктор, но его мысли прервал катер на подводных крыльях, пришвартовавшийся к борту его судна. «А этим что надо?», – подумал он, но, увидев усатого пограничника, обрадовался как старому знакомому. Вместе с пограничником на борт поднялся толстый, как бочка, китаец на коротких ногах.
– Владелец нескольких буровых платформ Тасманового моря, – представил пограничник китайца, не назвав ни фамилии, ни имени его.
– Это ваш мощный буксир-тягач? – по-немецки спросил китаец, рассматривая палубу, имеющую форму клина.
– Да, это мой тягач. Общая мощность двигателей двадцать две тысячи киловатт, самый мощный тягач в мире, правда, мощность дизельных электростанций несколько меньше, где-то около двадцати тысяч киловатт. Корпус стальной, литой. Толщина борта у днища семьсот миллиметров.
Глаза у китайца округлились.
– Если это всё, правда, я покупаю у вас этот тягач. По параметрам двигателей оно меня устраивает, но я должен лично сам убедиться в правоте ваших слов, прежде чем мы приступим к обсуждению купли-продажи.
– Да, кота в мешке действительно не стоит покупать, – посоветовал Петрухин, рассматривая китайца, подумав: «А покупатель не шутит», и спросил:
– Вы бы желали осмотреть это необычное судно?
– Безусловно, мне очень хочется, я для этого и приехал, – ответил китаец и направился по узкому настилу палубы, рассматривая открытые взору двутавровые балки, на которых крепился герметичный потолок машинного отделения.
По-хозяйски осмотрев палубу, китаец жестом пригласил Петрухина спуститься вниз. Виктор понимал, что перед ним достойный бизнесмен, которому палец в рот не клади, откусит по локоть, но если он что-то захочет, то будет добиваться, чего бы это ему не стоило. Отблагодарив пограничника, Петрухин первым спустился вниз, и дал команду псу: «На место». Китаец оценил хорошее воспитание пса. Он знал толк в собаках, и смело последовал за хозяином.

Сопровождая китайца по узкому проходу между блоков электростанций, Петрухин рассказывал ему о дизельных керамических двигателях и показал компьютерное хозяйство, но на китайца это не произвело впечатление. Однако, увидев главный электродвигатель хода, он пришёл в восторг.
– Если бы сам не увидел, то не поверил, что бывают такие громадные электродвигатели! – воскликнул китаец, а, походив по каютам, не забыв заглянуть в туалетные комнаты, заявил:
– Прекрасный у вас машинный зал и комнаты отдыха для персонала, а вот в помещении электростанции тесновато, как в подводной лодке.
– Шире помещение электростанции делать нельзя, нарушается осевая балансировка корпуса, – заметил Петрухин, как будто речь шла о серийном выпуске таких тягачей.
– И какая максимальная скорость вашего гиганта?
– Сорок узлов, дальше корпус отрывается от воды, и винт гребёт под себя воздух.
– Неужели такая махина может и летать?
– Летать не может, но прыгать с волны на волну, может, лично убедился, – похвастался Петрухин.
Китаец задумался, бормоча губами, что-то подсчитывая в уме.
– Запросите миллионов двадцать долларов США?
Петрухин промолчал, пытаясь определить настроение китайца.
– Знаете, сэр, мне не выгодно покупать дешёвое оборудование, но и переплачивать я не могу. Если вас такая цена устраивает, то будем дискутировать.
– Вы хотели рассчитаться валютой?
– Помилуйте, сэр, откуда у бедного китайца валюта?
– Тогда чем вы предполагаете рассчитываться?
– Башь на башь и что-то в придачу, – загадкой ответил китаец.
– Какой ваш башь и какая придача?
– Я должен подумать, но прежде хотел бы посмотреть, на что способен ваш необычный тягач.
– Что конкретно вы хотели узнать?
– Около месяца назад пятнадцать буксиров тащили мою буровую платформу с вышкой и со всем снаряжением. Под платформой не разобранные опоры семьсот футовой длины. Разыгралась буря. Волной один буксир забросило на другой. Оба затонули. Остальные буксиры всё бросили и разбежались, отказавшись от гонораров. Платформа осталась плавать.
– А опоры?
– Что опоры? – не понял китаец. – Ах да, они висят, до дна пока не достают.
– Какая задача будет поставлена перед тягачом?
– Надо быстро дойти до платформы и столкнуть её с места в сторону моря, иначе она может зацепиться опорами за дно.
– Всё понятно, но мне надо наполнить цистерну соляркой.
– Та, которая стоит на палубе?
– Да, иначе дизеля не желают работать, – пошутил Виктор.
Китаец позвонил и переговорил с кем-то по-китайски, а затем сказал:
– Через два часа подойдёт заправщик и заправит вас. А вы, сэр, сразу дайте распоряжение команде сняться с якоря и отправиться к платформе.
– Хорошо. Очевидно, я должен буду следовать за вашим катером как за проводником.
Китаец на секунду задумался и кивнул головой, а затем спросил:
– Я могу познакомиться с технической документацией вашего судна?
– Можете, но только на моём судне и в моём присутствии. И что конкретно вас будет интересовать?
– Всё, что касается вашего судна.
– Для этого потребуется несколько часов непрерывной работы. У меня несколько томов технической документации.
Китаец сделал недовольное лицо и сказал:
– Хорошо, когда мы будем буксировать платформу, времени у нас будет предостаточно. Вот тогда я детально со всем оборудованием и познакомлюсь.

Китаец, не собираясь покидать машинное отделение, важно прохаживался по нему, щупая приборы и механизмы. Виктору надо было поменять форму на рабочую одежду и приготовить судно к отходу. И китаец его вдруг стал раздражать.
– Извините, вам ещё что-то надо?
– Нет, нет, я жду заправщика и своего юриста.
– Извините, но машинное отделение не для прогулок, без особого инструктажа прикасаться к отдельным механизмам не безопасно, так как имеется оборудование с высоким напряжением.
– Хорошо, я не буду прикасаться, – заявил китаец, заводя руки за спину, выставив живот вперёд. – Вы знаете, я сейчас ходил, ходил, думал, думал и придумал приобрести ваше судно. Я считаю возможным предложить вам сделку исходя из двадцати миллионов долларов США. Вы передаёте мне ваш тягач со всеми документами. Я передаю вам новенькую комфортабельную яхту-катамаран, которую приобрёл в Японии для дочери, но дочь погибла. Иметь такую яхту после гибели дочери мне тягостно. Стоимость яхты в долларах США семь с половиной миллионов. Остальное я передам вам в акциях нефтяной компании исходя из их стоимости на бирже на сегодняшний день.

Наблюдая за китайцем, Виктор понял, что он говорит без подвоха, но он на грани нервного срыва и такому человеку нельзя перечить, он может психонуть, отказаться и уйти.
– Сколько времени вы даёте мне на обдумывание, кроме того, я не видел вашу яхту-катамаран.
– Я говорил, что яхта не моя, а дочери. Я покажу её вам, она, кстати, находиться на платформе, к которой мы собираемся пойти. Ну, а что касается времени на обдумывания! Что тут думать! Больше, чем я предложил, вам здесь никто не даст. И это абсолютно точно. Яхта мне не нужна, а тягач будет кстати. Такой тягач потянет по морю десятки железнодорожных составов с нефтью. Я за год оправдаю все расходы и подниму доход от акций процентов на двадцать.

Всё это время Виктор не спускал глаз китайца и не обнаружил в его рассуждениях фальшивых и хвастливых слов. «Похоже, китаец попал в сложные условия, так же как японец на атолловом острове. Возможно, платформа с буровой стоит сотни миллионов. Если я спасу платформу, то десять-пятнадцать миллионов могу на этом заработать. И китаец это прекрасно понимает, и поэтому решил купить тягач. Он потерял дочь, но горем не настолько огорчён, чтобы потерять контроль над бизнесом. Однако он не знает, что у меня тоже сложная ситуация. Поэтому мне надо занять выжидательную позицию, не спешить, но и не перегнуть, как говориться, палку. В принципе, я должен согласиться, но выдвинуть кое какие нюансы».

– Что надумал мой юный компаньон? – неожиданно спросил китаец, разглядывая сосредоточенное лицо собеседника.
– Ваш юный компаньон хотел бы помочь вашему горю, и выражает вам искреннее соболезнование, по случаю гибели вашей дочери. Что же касается вашего предложения, то он очень заинтригован им.
– Ужан Минг, – вдруг представился китаец.
Виктор тоже представился.
– Сэр, Виктор Петрухин, я полагаю, что вы в принципе согласны, но не спешите с окончательным ответом.
– В общем, Ужан Минг, вы правильно меня поняли, но я бы хотел принять участие в буксировке вашей платформы. На первый взгляд, кажется это просто, но когда знаешь возможности такого мощного тягача, то понимаешь, насколько неожиданным может оказаться тот или иной шаг в этом деле. В считанные секунды можно загубить всё и платформу, и тягач.
– Возможно, вы правы, – задумчиво, как бы сам себе ответил Ужан Минг.

Огромная платформа, как остров, на которой мог разместиться целый посёлок, казалась неподвижной. Волны как о скалу ударялись о её вертикальную стену. Человек тридцать стояли на краю, встречая крохотное треугольное судно-тягач и сопровождающий катер, которые почти одновременно подошли к платформе.

Петрухин сидел за пультом, наблюдая за глубиной моря эхолотом, а с двух сторон от него расположились китайцы. Слева сидел китайский капитан, справа будущий хозяин. Несколько человек, разных национальностей, стояли вдоль стены, наблюдая за действиями рулевого – хозяина тягача, изучавшего дно эхолотом.
– Вот-вот платформа своими опорами зацепится за дно. Несколько футов отделяют их от подводных холмов. Между прочим, сейчас отлив от берега, опоры платформы попали в углубление дна, напоминающего корыто, и перемещать её можно только к берегу, где море глубже, и ждать, когда начнётся прилив.
Ужан Минг и капитан переглянулись. Для них такое заявление Петрухина оказалось неожиданным.
– Но мне докладывали, что глубина не опасна для буксировки платформы, – раздражённо заявил Ужан Минг.
– Верно, но это было несколько часов назад, а сейчас отлив в этом районе, и ветер подул в сторону моря, платформа отошла от берега. Глубина моря здесь меньше. Я постараюсь удержать платформу в этом углублении, пока не начнётся прилив, а затем переведу её по подводному фарватеру на более глубокое место.
Ужан Минг уточнил у своих подчинённых ситуацию с платформой, а затем закатил громкий скандал на китайском языке. Подчинённые стояли смирно, боясь пошевелиться. Тем временем Петрухин переставил тягач относительно платформы и своим торцом бортов упёрся в резиновый амортизатор, закреплённый на платформе. Он дал полные обороты всех трёх двигателей, но платформа не шелохнулась. «Какое же огромное сопротивление, очевидно, опора держит её», – подумал Виктор и спросил:
– Разве трудно было разобрать опоры?
– Времени не было на это, геологи нашли новый нефтеносный участок на дне моря. Кто первый займёт, тот и будет качать. Ты уж Петрухин постарайся. Придём  первые, подарю тебе яхту дочери как вознаграждение, даже если сделка с куплей-продажей твоей фирмы не состоится.
На Виктора такая перспектива подзаработать подействовала возбуждающе.
– Вы это серьёзно? – не удержался он, изменившись в лице.
– Эта платформа оказалась не рентабельной и обузой для меня, но если с её помощью удастся застолбить за собой хороший участок дна моря, то я окажусь в выигрыше. Вот я и дал команду, взрывами перерубить опору, а платформу перегнать на новое место. Но буря помешала, хотя и моим соперникам она стала костью в горле, тем не менее, гонка продолжается. Я могу выиграть за счёт расстояния буксировки. Пока забуриваюсь в грунт дна, нижнюю часть опоры не сложно восстановить и нарастить. Так что теперь, Петрухин, всё зависит от вас и вашего тягача.
Петрухин задумался и сказал:
– То, что вы мне сообщили, резко меняет сложившуюся ситуацию. Очевидно, дорог каждый час!
– Ох, как дорог! – подтвердил Ужан Минг.
Виктор лихорадочно соображал: «Если опора подрублена взрывом, то не важно, погнуться её стойки, зацепившись за дно, или нет, главное, чтобы не сесть на дно. Поэтому её надо подогнать поближе к берегу, затем разогнать от берега и волоком протащить концы опоры через опасный участок».
– Надо срочно поставить резиновые амортизаторы с другой стороны платформы. Я раскачаю платформу, придам ей скорость и постараюсь проскочить неглубокий участок дна. Всё что находиться на платформе не закреплённое, закрепить, иначе оно окажется сброшено в море – заявил Виктор Петрухин Ужан Мингу.

Платформа сантиметр за сантиметром двигалась к берегу под напором тягача. Опора, как маятник часов, отстала от платформы, наклонив площадку к берегу. Сдвинув платформу на сто футов, Виктор перевёл тягач на другую её сторону и стал ждать, когда она по инерции коснётся торца борта судна. Его волнение передалось Ужан Мингу и китайскому капитану, затаив дыхание, они ждали, когда платформа коснётся тягача. И этот момент наступил, но Виктор не включал винты хода, а ждал, когда платформа окончательно остановиться и, как растянутый конец пружины, пойдёт назад под воздействием опоры как маятника. Почувствовав, что платформа остановилась, он включил винты и дал: «Полный, вперёд». И платформа пошла от берега, набирая скорость. А уже через полчаса, хотя и медленно, но тягач толкал её в намеченный квадрат Тасманового моря. Больше суток продолжалась эта необычная гонка. Платформа Ужан Минга пришла первой. С разгона она ещё долга продолжала движение и остановилась примерно на средине нефтеносного участка и в этот момент, но с другой стороны горизонта, прямо от вершины горы вулкана Руалеху, возвышающегося на 9300 футов над уровнем морем, показалась ещё одна буровая вышка. Ужан Минга прыгал как ребёнок, обнимая то Виктора, то китайского капитана, то сослуживцев. Затем он, как истинный джентльмен, вручил Виктору документы яхты с дарственной надписью. Яхту Виктор ещё не видел, и не имел ни малейшего представления о новой конструкции паруса японского производства.
– Виктор Петрухин, ты должен уступить мне свой тягач, – заявил Ужан Минга, улыбаясь во весь рот и показывая ровный ряд золотых зубов.
– Хорошо, но мы заключим обоюдное соглашение, согласно которого вы передаёте мне акции нефтяной компании на сумму двадцать миллионов долларов США сроком на пять лет, я передаю своё судно тягач в полное ваше распоряжение на период передачи мне ваших акций.
– Почему на пять лет? – поинтересовался Ужан Минга.
– Потому, что через пять лет необходим будет капитальный ремонт тягачу, а лучше меня это никто не сможет сделать. Но по согласию сторон, размен ценностями можно не производить.
– Интересный альянс получается, я бы до такого не додумался, – заметил Ужан Минга, а подумав пару минут, согласился на предложение Виктора.
Через три часа сделка состоялась.

2.
По платформе, как по острову, шли китаец и русский. Они направлялись к яхте-катамаран, которую в порыве радости Ужан подарил своему юному другу Виктору, не оговорив никаких условий, хотя собирался это сделать, и обдумывал их в течение суток.

На плавучую буровую платформу Виктор попал впервые и даже не представлял, насколько интересна была ему эта необычная экскурсия. Он с интересом рассматривал буровое оборудование для бурения скважин на морском дне.

Незаметно они подошли к необычному судну, возвышающемуся на подставках. Два пузатых сигарообразных поплавка были прикрыты сверху платформой, на которой вертикально вверх размещались шесть труб. Признать в этом сооружении яхту, было просто невозможно. И только два выдвижных киля спускающиеся с поплавков, говорили, что это сооружение имеет какое-то отношение к плавательному средству.
– Так! Где говорите, стоит ваша яхта, вернее вашей дочери? – спросил Виктор у Ужан Минга.
– Извините, сэр Петрухин, но яхта уже ваша, а не моей дочери и стоит она прямо перед нами, – ответил китаец и указал рукой на поплавковое устройство.
– Позвольте, но где же здесь мачты для паруса, что за трубы вы установили сверху, если это яхта-катамаран? – спросил с изумлением Виктор.
– Допустим, я никаких труб здесь не устанавливал. Уж если кто и установил их, так это японцы. И стоят здесь не трубы, а парусные турбины. Я запамятовал, как они точно называются. В общем, это шесть парусных агрегатов, вырабатывающих электрический ток под воздействием ветра. Электрический ток обеспечивает работу насосов, с силой выбрасываемых кубометры воды. Судно и мчится на всех парусах в любую сторону, как по ветру, так и против. Главное, чтобы ветер дул сильнее, а в какую сторону – турбинам без разницы.
И весь свой экскурсионный интерес Виктор переключил на яхту, всё ещё не веря, что это его новое судно, подаренное ему не просто так, а за дело, как вознаграждение. Китаец же продолжал:
– Так что вам решать, когда яхту спускать на воду? Тем более что она будет мешать начинать буровые работы, а для меня сейчас время – деньги.
Виктор задумался. Нелегко ему было перестроиться с буксира на яхту с необычным парусом.
– Ужан, вы знаете, я даже не представляю, как ей управлять.
– Вам и не надо знать. Для этого существует капитанская команда. Вам надо только «свистнуть».
– И когда я должен «свистнуть»?
– Чем раньше, тем лучше, – нахмурившись, ответил китаец.
Виктор понял намёк, что ему пора убираться с платформы, а его яхта стала в тягость китайцу. И чем быстрее он с яхтой покинет платформу, тем скорее китаец выйдет из шока, который обрушился на его голову после гибели дочери и возникновения возможности потерять не только удачный участок морского нефтеносного дна, но и буровую платформу. Всё это Виктор понял только сейчас, хотя предпосылка к такому выводу возникла раньше, сразу после передачи ему акций «Нефтяной компании Минга» на сумму в двадцать миллионов долларов США. Акции компании даже за последние три-четыре часа резко выросли и продолжали расти из-за того, что платформа компании прибыла первой на место нефтеносного участка моря. Ужан понимал, что это заслуга русского, но Виктор вдруг стал ему в тягость и в этом сердцу не прикажешь. Это сразу почувствовал Виктор.
– Ужан, считайте, что я уже «свистнул», яхту пора спускать на воду и не мешать осваивать новое нефтяное месторождение. В этой ситуации время действительно деньги.
– Извини меня, Петрухин, но с этим у меня возникло уйма проблем, и я должен проститься с тобой. Капитанскую команду я выписал из Японии для дочери, до её гибели. Если команда тебя не устроит, поменяешь на бирже труда в порту Веллингтон или Сидней. Ещё раз извини и прощай! О дивидендах по акциям компании не беспокойся, у нас с этим чётко организовано, – и неожиданно Ужан Минг развернулся и пошёл прочь, не попрощавшись с Петрухиным за руку.
Виктору показалось, что китаец заплакал. Он стоял и взглядом провожал человека, который за двое суток сделал его богаче в два раза, а во сколько он китайца – осталось загадкой.
Проводив взглядом Ужан Минга до командного помещения буровой, Виктор обошёл вокруг стоявшей на подставках яхты, пытаясь определить назначение отдельных выпуклостей, выступающих из корпусов поплавков яхты-катамарана. «Странная яхта, я таких и не видал, возможно, это новая конструкция парусов. Япония задаёт тон прогрессу, не случайно она страна «Восходящего солнца». Увлёкшись осмотром, Виктор не заметил, как подошли три человека в морской форме без знаков отличия и выстроились в шеренгу. Достаточно было беглого взгляда, и он убедился, что это морячки. Он уставился на них с удивлением. Одна из них, очевидно старшая, быстро залепетала по-японски. Естественно Виктор ничего не понял и спросил:
– Шпрэхен зи дойчь, руссишь?
– Нo! – и японки с сожалением отрицательно замотали головами.
«Что им нужно от меня?» – подумал он, но, вспомнив фразу китайца о выписанной из Японии капитанской команды, закричал:
– Вас прислал Ужан Минга!?
Девушки, услышав имя Ужан Минга, встрепенулись и неуверенно закивали головами, приговаривая:
– Ужан Минга, Ужан Минга.
– Капитанская команда? – уточнил он по-русски.
Морячки дружно закивали головами. «Хороша команда не знающая русского и немецкого языков. Очевидно, Ужан подбирал женскую команду для дочери с китайскими вкусами. А мне каково с такой командой?» – размышлял он, разглядывая японок, кажущихся ему на одно лицо.

Девушка, заговорившая с ним по-японски, вышла вперёд и представилась. Её примеру последовали остальные, но Виктор не понял их. И команда замерла, с любопытством разглядывая нового хозяина яхты. В это время к ним подъехал довольно мощный автомобильный кран. Кран приостановился и с кабины спрыгнул человек с папкой в руке, а кран пошёл на разворот, готовясь к выгрузке яхты на воду.

Человек с папкой подошёл к Виктору и по-немецки сказал:
– Я управляющий. Меня прислал Ужан Минга. Я должен оформить кое-какие документы по вашим акциям нефтяной компании и передать вам дела капитанской команды, если она вас устраивает.
– Слушаю вас, – ответил Виктор, разглядывая управляющего китайца.
– Во-первых, я должен принять от вас материальные ценности фирмы тягач согласна документов, переданных вами Ужан Мингу. Во-вторых, заполнить бланки ваших реквизитов, номер счёта, на который прикажете переводить дивиденды от ваших акций. Получить от вас сведения, не желаете ли вы выставить свои акции «Нефтяной компании Минга» на аукцион в Веллингтоне или других биржах ценных бумаг. В-третьих, передать вам дипломы, рекомендательные письма членов команды, их паспорта и удостоверения личности, если вы решите воспользоваться услугами этих молоденьких японок.
Взглянув на подготовку крана крановщиками, Виктор заметил:
– Очевидно, вначале нам необходимо выгрузить яхту с платформы на воду, а затем заниматься остальными делами.
– Как вам будет угодно, – согласился управляющий, – но прежде, чем яхту поставить на воду, необходимо решить вопрос с командой. Вас устроит этот состав капитанской команды?
– А разве у меня есть выбор?
– В таком случае, вам представить членов команды и документы, подтверждающие их принадлежность к занимаемой должности? – спросил управляющий.
– Будьте любезны, представьте мне команду.
Управляющий извлёк из папки три объёмистых конверта и принялся их разбирать, характеризуя каждого члена команды. Первые документы были капитана малых судов японки Куракао. Управляющий перечислил, что она окончила, и зачитал рекомендательные письма фирм. Недельная зарплата капитана составляет от 300 до 400 долларов США. Сообщив о капитане, управляющий передал конверт с её документами Петрухину. Такой же процедуре подверглись и остальные морячки. Мусако – штурман дальнего плавания, с окладом от 200 до 250 долларов в неделю. Агамо – матрос, медик, повар, с окладом от 150 до 200 долларов.
– Если вы, сэр Петрухин, берёте их на работу, то вам необходимо подписать обоюдные трудовые соглашения в установленной форме, согласно которых они несут ответственность за сохранность вашей яхты-катамарана. Регистрацию яхты «Хань» и её страховку переоформите на себя в порту приписки Веллингтона.
Просмотрев документы, составленные на китайском и русском языках, Петрухин заявил:
– Трудовые соглашения у них уже подготовлены и подписаны, остаётся вписать данные обо мне. Я правильно понял? – обратился он к китайцу.
– Всё верно, но вы можете не спешить с подписанием трудовых соглашений, а взять японок с испытательным сроком. И здесь достаточно вашего устного согласия, – и управляющий извлёк из папки связку ключей от яхты, и, держа их в согнутой руке на уровне своего носа, выжидал, не зная, кому их передать: капитану или хозяину.
Виктор внимательно посмотрел на управляющего, затем перевёл взгляд на японок. Страх охватил девушек. Решалась их судьба: либо их возьмут на работу, либо опять они остаются без работы. Виктор указал рукой на капитана. Вздох облегчения вырвался из их груди. Управляющий с улыбкой передал ключи капитану. Приняв ключи, Куракао внимательно посмотрела на своего нового босса, ожидая от него дальнейшего распоряжения. Виктор махнул ей рукой в сторону яхты, а управляющему сказал:
– Переведите японкам, чтобы занялись спуском яхты на воду. А мы с вами отправимся на буксир тягач для передачи его вам в соответствии с документами.
Куракао дала распоряжение Агамо, та кинулась в помещение буровой за вещами, а сама вместе с Мусано поднялась на яхту. Виктор с китайцем отправились через всю платформу к буксиру, стоявшему у причала платформы.
– Мой катер к тягачу-буксиру не относится, так что передавать его вам не будем, – предупредил Виктор управляющего.
Китаец, шевеля губами, что-то вспоминал:
– Хорошо, если его нет в перечне документов, то в чём проблема.
Более четырёх часов Виктор сдавал под расписку управляющему всё оборудование фирмы тягач, включая девять дизельных электростанций, мостовой кран и цистерну с соляркой. Китаец оказался настоящей занудой, вникая во все мелочи, но всему бывает конец. И вот, наконец, Виктор свободно вздохнул, отдавая ему свои реквизиты и номер счёта в швейцарском банке.

В каюту катера Виктор перенёс радиостанцию, кое-какую аппаратуру, ящик с продуктами, оставшегося от поездки по океанам, личные вещи и своего грозного пса. Пожелав управляющему всего хорошего, они расстались. Катер, объезжая платформу, устремился к яхте.

Поднявшись на яхту, Виктор оказался на палубе, сверкающей частотой. Команда в парадных мундирах выстроилась в шеренгу, встречая босса. На их френчах сверкали знаки отличия. Виктор невольно залюбовался ими, размышляя: «Как же я с ними буду общаться». Но первым делом он поздоровался, команда ответила ему хором, что-то напоминающее «здравствуйте». В руках у каждой из них он заметил по японорусскому разговорнику. Он решил, что прежде чем знакомиться с яхтой, передать японке Агамо ящик с продуктами и поручить приготовить на всех обед. Захватив с катера только кейс с документами, он вернулся на яхту. Его встретила Куракао и жестом пригласила спуститься в его каюту, расположенную по правому борту в поплавке. Виктор последовал за ней. Каюта поразила его воображение. Стены каюты и небольшой тамбур были отделаны экзотическим деревом с инкрустацией золотом, и всё это гармонировало с отделкой зеркал, создавая иллюзию огромного пространства. Крохотный низкий диванчик примыкал к внутренней стене поплавка судна, а напротив через небольшие верхние иллюминаторы виднелась поверхность моря. Нижние иллюминаторы были расположены под углом и обращены в сторону дна, через них были видны стайки рыб. В кормовой части поплавка из каюты через прозрачные матовые дверцы виднелась небольшая туалетная и душевая комната. В носовой части судна, рядом с каютой размещалось небольшое помещение с буфетным обрамлением. Небольшой столик был сервирован на одного человека, хотя на нём можно было разместиться втроём. Из столовой поднимался небольшой трап на палубу. Куракао показав ему каюту и как пользоваться сейфом, проворно удалилась на палубу.

Разобравшись с документами, Виктор разложил их по полкам. Технический паспорт на яхту-катамаран «Хань» с печатью он положил поближе вместе с документами команды, и, набрав шифр, захлопнул дверцу сейфа, а затем, повернув замысловатый ключ, извлёк его из скважины замка. Он зашёл в столовую и осмотрелся. Над столиком виднелась кнопка. «Очевидно, эта кнопка вызова повара», – и он решил проверить, надавив на неё. Через несколько секунд по трапу прямо в столовую спустилась Агамо.
– Ам, ам? – спросила она.
Улыбнувшись, Виктор кивнул головой, а через минуту она принесла ему обед. «Пока языковый барьер не в тягость», – подумал он, наливая коньяк из небольшого графинчика. После обеда он поднялся на палубу и принялся знакомиться с палубой, не беспокоя японок, решив, что они обедают. «Где же здесь пульт управления яхтой», – подумал он, разглядывая небольшую кабину, напоминающую суфлёрскую будку в театре. Не долго думая, он открыл наклонную дверцу, и его взору предстала кабина управления яхтой с множеством приборов. «Да здесь, как в самолёте, уйма приборных щитков, рычагов и ручек. Неужели японкам всё это доступно? – удивился он, усаживаясь в кресло штурмана. – Жалко, что в кабине невозможно поставить дополнительное кресло для меня, как стажёра».
Штурманская кабина выступала на метр вперёд, опускаясь на полметра вниз от платформы. Из неё открывался великолепный обзор носовой части яхты. Вскоре на палубе появились Мусано и Куракао, оживлённо разговаривая. Увидев Виктора в штурманской кабине, Мусано подскочила и, схватив его за рукав, потянула из кабины, при этом она назидательно качала головой, приговаривая:
– Ай, ай! Ай, ай!
Виктор понял, что его выдворяют из штурманской, как незваного гостя. Смутившись, он вылез из кабины на палубу. Мусано продолжала его в чём-то упрекать, как нашкодившего школьника. Он, тряся руками, начал оправдываться, твердя: «Но, но!», давая понять, что он не прикасался ни к чему. Мусано успокоилась, спустившись на три ступеньки с палубы, она уселась на своё место, проверяя настройку приборов. Виктор же понял, что он вторгся «в чужие владения» и получил по заслугам.
Капитан Куракао стояла в сторонке и наблюдала за выяснением отношений между боссом и штурманом. Мысленно она поддерживала Мусано. Оправившись от смущения, Виктор подошёл к Куракао и начал тыкать пальцем в различные палубные устройства, рисуя в воздухе вопросительные знаки. Куракао понимала его и на пальцах пыталась объяснить. Виктор удивился, когда она продемонстрировала ему, как опускается в море оградительная сетка, образуя небольшой плавательный бассейн непосредственно в море за кормой судна. «Для отдыха здесь всё прекрасно продумано и учтено», – отметил он про себя. Ознакомившись с палубным хозяйством, он увлёк Куракао в левый поплавок. По отделки эта каюта была такая же, как и у него, но с несколько изменённой планировкой. Вместо столовой была кухня с электрической плитой и огромным холодильником, занимающим большую часть помещения. Только после этого Куракао принялась знакомить Виктора с парусно-ходовой системой яхты. Но здесь ему оказалось многое непонятно из-за языкового барьера. Он не мог чётко представить работу парусной турбины и насосного водомёта без детального их изучения по чертежам. Единственно, что он понял, так это то, что когда нет ветра, яхта движется за счёт мощных серебреных аккумуляторов, и что на борту имеется дополнительная небольшая дизельная электростанция, и в комплект яхт входит огнестрельное оружие крупного калибра.

Виктор решил детально ознакомиться с работой парусно-ходового оборудования яхты. Он пригласил Куракао спуститься в его каюту, и, используя язык жестов, вместе разобраться по чертежам с принципом работы основных механизмов. Когда они спускались в каюту, раздался телефонный звонок. Виктор не решался снять трубку, уверенный, что это звонит его жена Алёна, с которой он вчера беседовал по телефону около часа, рассказав все новости последнего месяца, доказывая по какой причине, он не мог ей звонить, и у него нет никакой любовницы. В заключении Алёна потребовала отказаться от подаренной яхты и немедленно вылететь к ней, пригрозив чуть ли не разводом. Он понимал ревностное беспокойство беременной женщины, но не выдержал, и они крупно поговорили. Она наговорила ему массу гадостей и бросила трубку. Хотя номер телефона яхты ей был не известен, но, зная её организаторские способности, она легко могла его получить, позвонив в контору буровой платформы. И теперь он смотрел на трещавший телефон, не решаясь брать его, полагая, что жена ещё не остыла от вчерашнего скандала. Капитан посмотрела на него, не понимая, почему он не берёт телефон. Уловив на лице Куракао недоумение, он нехотя снял трубку.
– Сэр Виктор!? – услышал он голос Ужан Минга, говорившего по-немецки. – Я беспокою тебя по случаю непредвиденных обстоятельств.
– Слушаю вас, Ужан Минга! И что за непредвиденная ситуация у вас возникла?
– Дело в том, что нашей фирме необходимо отослать в английский Лондон буровые алмазные коронки для перепайки на них алмазных твёрдых синтетических вставок. Перепаять их можно и у нас, но коронки, изготовленные в мастерской Лондонского института сплавов, в три-четыре раза качественнее, чем изготовленные в любом другом месте мира. Кроме того, нашей фирме необходимо доставить образцы нефти в стеклянных бутылях в африканские порты: Кейптаун, Аккра, Абиджан и Дакар. Некоторым фирмам в этих портах мы направили договора на поставку нефти с химическими анализами. Однако они требуют представить образцы нашей нефти для своего исследования, иначе и разговаривать не желают. Поскольку мы теперь в одной связке, то и ты, и я, заинтересованы в надежном буровом инструменте. И не мне тебе рассказывать, как важно иметь хорошую буровую оснастку установок и дополнительный рынок сбыта. Твою яхту «Хань» можно использоваться не только как пассажирское судно, но и как грузовое. Стенки легко разбираются, и каюты превращаются в грузовые отсеки. Японская команда в курсе такого перевоплощения, однако, здесь есть одно «НО», яхта окажется перегружена. За всю эту работу наша с тобой общая фирма переведёт на твой счёт в швейцарское отделение Новой Зеландии 160 тысяч долларов США. Доставку коронок в Лондон необходимо осуществить не позднее, чем через два месяца. На обдумывания моего предложения я даю тебе десять минут, – и Ужан положил трубку.

«Интересное предложение, – подумал Виктор, – расстояние от нашей буровой платформы до Лондона кротчайшим путём примерно 14 тысяч миль, а вот как поведёт себя перегруженная яхта, не испорчу ли я внутреннюю облицовку кают, это ещё вопрос. И этот вопрос может решить только капитан Куракао, но она плохо понимает по-русски и проконсультироваться мне фактически не у кого. Но с другой стороны, не гнать же мне пустую яхту в Марокко, однако если каюты загрузить буровыми коронками и бутылями с нефтью, то где будет размещаться команда». Пока Виктор размышлял, Куракао внимательно наблюдала за ним. Она не знала, о чём разговор, но то, что русский босс упомянул имя Ужан Минга, заставило её насторожиться. Она уже имела дело с этим надменным, хамским китайцем, который фактически вышвырнул их с работы без всякого пособия, как котят, улыбаясь, выставив на показ весь золотой мост зубов. А она с такой надеждой ехала сюда, желая стать капитаном яхты. Из-за этого ей пришлось бросить неплохую работу в китайском порту Фу Чжоу, правда, не приносившую ей удовлетворения, но дававшую хоть какой-то постоянный заработок. «Конечно, у китайца огромное горе, но мы то тут не причём. Хорошо хоть затраты на билеты удалось нам вырвать у фирмы, а то хоть на панель иди. А последнюю неделю мы жили впроголодь, питаясь горской риса в день. С русским боссом тоже проблема, мы не знаем его языка, а он ни нашего, ни китайского. Видно, парень он что надо, мои девчата от него без ума, да и я тоже. Мусано хоть и побаивается его взгляда, но нашла в себе смелость и выставила его из штурманской, а сама, поди, обмочилась со страха от своего поступка», – размышляла Куракао.

Раздумывая, Виктор смотрел на Куракао, но мысли у него были заняты не ей. Их взгляды встретились, и она вдруг смутилась от своих мыслей и покраснела. Чем дольше она смотрела на босса, тем ярче лиловый цвет заливал ей лицо. Хотя его сосредоточенным мыслям было не до неё, но он обратил внимание на изменившийся цвет лица. Но его мысли прервал телефонный звонок. Он ожидал его, тем не менее, вздрогнул, снимая трубку.
– Сэр Петрухин, ты уже грузишься? – спросил Ужан.
Хотя Виктор не видел лица собеседника, но понял, что тот улыбается, и ответил:
– Нет дорогой Ужан Минга, я уже разгружаюсь в порту Лондона.
– Лихо ты брат развернулся! Лихо! – и в трубке послышался хохот, пожалуй, первый за последние несколько недель.
– Да! Уважил ты меня! Уважил! – весёлым тоном продолжал Ужан. – А я тут направил к тебе опытных рабочих, они под руководством твоей капитанши переоборудуют каютную татуировку, погрузят алмазные коронки и бутыли с нефтью. Да смотрите, не разбейте их. Хотя я не спросил твоего согласия, но заранее смогу сказать, что ты согласен, – уверенно заявил он.
– Ужан, со мной рядом стоит капитан, она ещё не знает, какая работа ей предстоит. Разъясни ей задание на своём диалекте, – и Виктор подал трубку ей.
Куракао осторожно взяла трубку и представилась. Через полминуты у неё покраснело не только лицо, но шея и руки. Она бросила трубку на рычаг и метнула свирепый взгляд на босса. Виктор понял, что Ужан сказал ей какую-то гадость. Её трясло от негодования, она внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, о чём говорили между собой они. Она была готовая зареветь от стыда и обиды, но, разглядывая серьёзного босса, начала понимать, что они говорили о чём-то другом, а не об этой гадости и постепенно приходила в себя. Виктор, понимая, что Ужан обидел её, решил отвлечь и принялся беседовать с ней языком жестов. Он попытался разъяснить, что Ужан даёт им груз, изображая руками ящики и носильщика, и направляет далеко на северо-запад. Экипировку со стен надо снять и загрузиться, при этом он потрогал стенку, пытаясь разобрать её, и сказал:
– Туту Лондон! Туту Лондон!
И Куракао его поняла, закивала головой. Её гнев на Ужан Минга, из-за его инструктажа по телефону как вести себя с Петрухиным в постели и за какие его интимные мужские места следует трогать, а за какие нет, сменился неожиданно благодарностью, что китаец создал им условия для хорошего заработка. Она мгновенно сообразила, что Ужан предлагает выгодный контракт её боссу, загрузит работой их капитанскую команду не на один месяц, а им с контракта тоже положены проценты к окладу, и за это можно стерпеть его пошлости. Таков Ужан, он может оскорбить и в следующий момент преподнести хороший сюрприз. Несколько минут назад она была готовая выбить Ужан Мингу золотой мост зубов, окажись он в этот момент рядом с ней, а сейчас была благодарна ему, хотя ещё не знала за что. Тем временем Виктор извлёк из сейфа инструкцию по эксплуатации яхты и, расположившись на диванчике, пригласил её присесть рядом. Куракао смутилась, у неё даже пронеслось в уме: «Неужели я ошиблась в боссе, а Ужан был прав. Сейчас он приглашает присесть, но в следующий момент завалит и возьмёт меня». С опаской она присела рядом, босс развернул чертежи яхты и что-то искал, тыкая пальцем в описание и с раздражением спрашивал по-русски.
Куракао окончила капитанскую школу, прекрасно разбиралась в картах, но к чертежам относилась с опаской, ничего не смысля в них. И она растерянно смотрела на чертежи, следя за его пальцем. Он же понял, что чертежи для неё, что «новые ворота для барана».
– О, господи! Как я с вами буду общаться? С чего надо начинать разборку интерьера каюты? Мне кто-то может это сказать!? – на повышенном тоне зашумел он.
Куракао поняла, что босс чем-то крайне не доволен, раздражён, не ровен час, что он просто попросит их покинуть яхту. И она не на шутку испугалась. Перед глазами зарябило, всё поплыло, и она уткнулась ему в колени. «Что она так низко наклонилась и вынюхивает у меня? – пронеслось у него в уме. – Что это с ней?» В следующий момент он почувствовал неладное. Взяв её за плечи, вернул в вертикальное положение, прислонив к спинке дивана. Взглянув на её прищуренные глаза, сообразил, что это обморок, а вот по какой причине, не мог понять. Он прошёл в столовую и трижды надавил на кнопку над столиком. Через секунды влетела Агамо. Виктор указал на Куракао. Агамо пощупала у неё пульс на шее и выскочила из каюты. Она вернулась с аптечкой и нашатырным спиртом, протёрла ей виски, а затем подставила ватку под нос. Куракао открыла глаза, пытаясь встать, но Агамо удержала её на месте. «Возможно, капитан беременна», – подумал Виктор, ожидая, что попытается объяснить Агамо. Но та молчала, уставившись в потолок, соображала. Виктор решил ей помочь и руками показал беременность женщины. Агамо отрицательно замотала головой, а руками показала, что Куракао мало кушает. «Значит, голодный обморок, или страх, что я могу выгнать их с яхты за бестолковость», – решил он, закрыл сейф, и, взяв под мышку инструкцию к яхте, поднялся на палубу, дав возможность Агамо проявить свои медицинские способности без постороннего.
Виктор вовремя появился на палубе. К краю платформы подъехал грузовик с краном. С кабины крана, как и в прошлый раз, спрыгнул управляющий, спеша на яхту. Он явно торопился, размахивая папкой. Виктор облегченно вздохнул, обрадовавшись переводчику.
– Я принёс документы на транспортировку буровых коронок в Англию и адреса фирм, которым необходимо доставить бутыли с образцами нефти, – закричал управляющий по-немецки, спускаясь по трапу с платформы. – И Ужан Минга передал вам хороший разговорник на русско-японским и японско-русским языках.
– А на каком языке написана инструкция и технический паспорт яхты?
– На японском и китайском! – удивлённо воскликнул управляющий.
– На русский или немецкий язык их можно перевести?
– Можно, но только в Новой Зеландии на Северном острове в порту Веллингтона.
– Вы сможете перевести отдельные положения инструкции?
– Могу, но писать по-немецки не умею, да и времени у меня в обрез. Ужан Минга срочно приказал ещё две платформы перегнать сюда.
– А если окажется, что нефти в этом месте нет или слабая нефтяная жила, то фирма обанкротится?
– Не обанкротится, это старое месторождение, но оно было закрыто новозеландским правительством как резервное месторождение. Сейчас правительству понадобились деньги, вот и разрешили установить десять платформ. Кто успел, тот и съел. Бывший ваш тягач переименовали в буксир «Минга», который час назад отчалил от платформы и мчится к следующей. Мне придётся догонять их вертолётом. Минга тоже отправился на буксире, а его катер сломался и ремонтируется. Вас задерживать, он не посмел, либо сильно уважает, либо побаивается. А с другой стороны, буровые коронки скоро понадобятся, здесь дно очень крепкое, не всякий инструмент возьмёт.
– Когда бурить собираются?
– Новозеландское правительство разрешило начинать разработку месторождения не раньше, чем через полгода. Да и не просто закрепить платформы на новом месте и пробурить скважину.
– Я слышал, что «Нефтяная компания Минга» имеет двенадцать платформ?
– Так оно и есть, но сейчас дивиденды по акциям поступают только от прибыли шести платформ, остальные – пока нерентабельные.
– Тем не менее, акции фирмы повышаются в цене.
– Это уже ваша заслуга! Не вздумайте продавать свои акции. Лучше ссуду в долг возьмите, но акции компании сохраните.
Виктор решил, что управляющий говорит искренне, а тот слишком разговорился и продолжал:
– Ужан Минга какой-то грубый стал, всем хамит после того, как подвергся нападению акул, пытаясь спасти дочь. Одна из акул вцепилась ему между ног и всё его хозяйство оторвала. Ужан Минга довольно быстро поправился, но женщин теперь терпеть не может, будто мстит им за своё увечье. И ещё два человека погибли, спасая самого Минга. Страшная история приключилась в Коралловом море. Дочь у Минга была отчаянная, сама ныряла за жемчугом, но слишком большая стая акул напала, даже хоронить ничего не оставили.
– С крупными акулами трудно справиться, – с какой-то неприязнью подытожил Виктор.
– Нет, акулы были небольшие, а по отдельности они, вообще, не опасны, но во время брачного периода они собираются в стаи и становятся «олигархами», – ответил управляющий, наблюдая за разгрузкой. – Кажется, последнюю упаковку коронок разгружают. Автомашина уйдёт, кран встанет поближе к краю и перебросит груз на палубу яхты.
– Что дальше с ним делать? – задал наивный вопрос Виктор.
– Это уже дело вашей капитанской команды. Мне поручено доставить груз на палубу яхты, передать вам документы и оставить четырёх такелажников для спуска груза в грузовое помещение. За их работу вы сами должны будете рассчитаться с рабочими. За перевозку же буровых коронок в Лондон на ваш счёт в швейцарское отделение, расположенное в порту Веллингтона, наша бухгалтерия уже перечислила аванс в размере пятидесяти процентов от общей стоимости транспортировки, то есть 80 тысяч долларов США, так распорядился Ужан Минга. Остальная сумма будет переведена на ваш счёт немедленно после подтверждения мастерской Лондонского института сплавов, что вы полностью сдали им буровые коронки в соответствии с сопроводительным письмом нашей фирмы.

Вскоре грузовик отъехал, а кран, опустив груз на край платформы, переехал к самому краю платформы. Стрела зависла над водой.

Из каюты на палубу поднялась Куракао в сопровождении Агамо. «Кажется, она пришла в себя», – подумал Виктор и, махая рукой, пригласил их подойти к нему. Управляющему он сказал:
– Переведите им, что они должны принять груз на палубу яхты, переоборудовать часть кают под грузовые отсеки, проследить за рабочими, чтобы те не повредили что-нибудь на яхте, а груз пусть прочно закрепят. Прежде чем пойти в английский Лондон через южную оконечность Африки, зайдём в порт Веллингтона.
Управляющий затараторил по-китайски. Японки внимательно слушали, вставляя вопросы в разговор. Зная, о чём идёт разговор, Виктор наблюдал за их поведением. Куракао задала вопрос, а, получив ответ, возмутилась. Она в чём-то возражала. Управляющий на повышенном тоне заговорил, а Виктор прочитал, что он угрожает ей. Вспомнив предупреждение Ужан Минга о том, что яхта будет перегружена, он решил вмешаться в разговор, понимая, что перегрузка судна может обойтись неприятностями, а затем и страховку не получишь.
– Спросите у капитана Куракао, насколько яхта будет перегружена? – обратился Виктор к управляющему.
Управляющий прекрасно знал, насколько они перегрузят яхту, об этом ему говорил Ужан. Но он решил поморочить голову сэру Петрухину, задав Куракао совершенно другой вопрос. Но Виктор уловил фальшь и по-немецки сказал:
– Кажется, я задал совершенно иной вопрос! И не морочьте нам головы! Ваши штучки здесь не уместны! За яхту отвечает капитан Куракао, и не пытайтесь воздействовать на неё угрозой!
Управляющий решил, что сэр Петрухин понимает по-китайски, но по какой-то причине скрывает это. Изменившись в лице, он по-китайски залепетал, обращаясь к нему.
– Извините, но я не знаю вашего китайского, – спокойным тоном ответил Виктор по-немецки.
Управляющий внимательно посмотрел на Петрухина, затем развернулся к Куракао и заискивающим тоном перевёл вопрос Виктора.
Куракао, поняла, что босс заинтересован не перегружать яхту, а управляющий пытается их обмануть, она извлекла из нагрудного кармана листок бумаги и написала. Взглянув на запись, Виктор присвистнул, хотя не мог разобрать её иероглифы: много это или мало. Управляющий, вытянув шею, пытался рассмотреть её запись.
– Пойдёмте, посмотрим, что за буровые коронки вы нам приготовили и можно ли уменьшить их вес? – и Виктор, махнув рукой, пригласил всем следовать за ним.
Поднимаясь по трапу, он спросил, а управляющий перевёл:
– Капитанская команда знает, как переоборудовать каюты под грузовые отсеки?
Агамо, забегая вперёд, закивала головой, певуче лепеча по-японски. Виктор понял, что она очень чётко всё это представляет. «Ну и команду подсунул мне Ужан», – подумал он, внимательно осматривая груз.
Буровые коронки, армированные алмазной крошкой или алмазными синтетическими вставками, ему были хорошо известны. Он занимался подобным буровым инструментом у себя в Алма-Ате в конструкторском бюро гидрогеологической партии. Поэтому он сразу обнаружил, что не все коронки приготовлены надлежащим образом. Ряд коронок оказались с переходными муфтами, которыми обычно соединялись с кернорвателями. И он решил, что, очевидно, во время замены бурового инструмента буровому мастеру было без разницы, где раскрутится коронка. Он и откручивал их, где легче шло по резьбе. «Перевозить же переходные муфты, как балласт, с одного края земли на другой, просто разгильдяйство», – рассудил он и заявил управляющему:
– Чтобы впаять алмазные вставки в буровые коронки, зачем перевозить вместе с ними и муфты, как балласт, через два океана?
Управляющий смутился и, пожимая плечами, ответил:
– Мне поручили, я и привёз, а в этих железках не разбираюсь.
– Я так и понял, что ни вы, ни Ужан Минга не разбираетесь в железках. Нас засмеют в Англии за такую бестолковость. Вызывайте машину, грузите вот такие штуковины в кузов и везите их обратно буровым мастерам, пусть отсоединят муфты от буровых коронок. Как это сделать, они знают. Буровые коронки без муфт пусть грузят на яхту, но осторожно, чтобы не повредили досок палубы.

Прикинув на глазок, Виктор определил общий объём груза и сказал:
– Передайте капитану Куракао, чтобы команда приготовила одну каюту по левому борту и помещение столовой по правому борту под грузовые отсеки, в них разместим груз. И пусть Куракао проследит, чтобы такелажники надёжно закрепили груз к петлям корпуса яхты и не разбили бутыли с нефтью.
Управляющий переводил японкам распоряжение их босса, а Виктор размышлял: «После вахты японки могут отдыхать в каюте катера, но для этого бочки с соляркой, установленные вместо когда-то стоявшего там моего автомобиля, необходимо перегрузить на яхту».
Китайские рабочие и его японская команда трудились, готовя яхту для похода в Лондон. К вечеру привезли остальные буровые коронки, отсоединённые от переходных муфт, их вес уменьшился, чуть ли не вдвое. Груз сопровождал молодой парень с европейской внешностью. Он руками изобразил вертолёт, давая понять, что управляющий улетел. Сверив по сопроводительному письму наличие буровых коронок, Куракао приняла груз, подписав документы, а Виктор утвердил акт приемки, поставив печать яхты «Хань».
Хотя яхта оказалась не перегружена, но Куракао воспротивилась перегружать с катера бочки с соляркой на палубу, объясняя по своему японорусскому разговорнику и жестикулируя руками, что баки пресной воды пустые, а их необходимо заполнить водой перед отправлением. Во время непогоды бочки с соляркой сорвут растяжки и ограждения и окажутся за бортом. Виктору пришлось уступить, и он задумался: «Куда же я тогда поселю японок. Была бы палатка, установил бы её на палубе. Спать же им на открытом воздухе на своих подстилках рискованно, ночи прохладные и дует холодный антарктический ветер, чего доброго заболеют. Мне же спать с ними в одной каюте, как в одной постели, опасно! Вдруг захочу, не удержусь и согрешу, потом разбирайся, да ещё кто-нибудь из них забеременеет. Чего доброго заставят жениться. Их законов не знаю, они мои подчинённые, потом любой юрист скажет, что силой взял. Нехорошо всё это может обернуться. Они-то согласны, по глазам видно. Но с другой стороны, не уступать же мне им свою каюту, а самому коротать время в кресле катера в обществе пса Рэкса. Лучше я задам им этот вопрос, пусть сами решают».

Закончив работу, китайцы поднялись на палубу. Прежде чем рассчитаться с ними, Виктор решил убедиться в качестве выполненной работы и проверить, как справилась Куракао со своим первым заданием. Он спустился в каюту левого борта. Облицовочные плиты стен каюты были разобраны и размещались в помещении, служившим туалетной и душевой комнатой. Каждая секция облицовки была вставлена в пазы и расклинена. «Надо же какое оригинальное конструкторское решение нашли японские проектировщики, даже придраться не к чему», – удивился Виктор, ощупывая секции стен и проверяя их на прочность крепления. Буровые же коронки опирались на деревянные подставки и были надёжно прикручены вязальной проволокой к петлям корпуса яхты. Бутыли с нефтью находились в ящиках, привязанных к стене.
 
Рассчитавшись с рабочими китайцами, Виктор остался недоволен, обнаружив финансовый кошелёк слишком тонким, а пополнить его можно в крупных портах, где имеется швейцарское отделение банка. На буровой платформе такого отделения не было, и он задумался, разглядывая почти пустой кошелёк с мелкой валютой: «Из продуктов у нас осталось несколько консервных банок и три баночки сгущёнки. Есть немного гречневой крупы, соль и разные приправы. Питьевой воды осталось три литровых бутылки. Коньяком и вином можно напоить приличную компанию. Надо задавать вопрос Агамо насчёт составления меню на рейс, но вначале на яхте дойдём до порта Веллингтон, где получу деньги, переоформлю страховку на себя и кое-какие документы по акциям». Виктор решил задать японкам ряд вопросов, пользуясь разговорником. Он пригласил команду в свою каюту. В каюте было тепло, светло и уютно. Усадив японок на диванчик, сам расположился напротив. Листая разговорник, он пытался им рассказать о маршруте до Лондона и в какие порты предстоит зайти. Удивительно, но они поняли его, кивая головами. Тогда он поручил Агамо составить меню питания на целый месяц, за который яхта должна пройти 8400 миль от Веллингтона до Кейптауна, где намечена первая остановка. Затем он задал вопрос японкам, мучивший его не один час:
– Где вы будите коротать свой досуг, отдыхать и спать?
Японки задумались, но он понял, что этот житейский вопрос они уже успели обсудить. Агамо, подглядывая в свой японорусский разговорник, предложила перегородить каюту простынёй.
Виктор закивал головой, соглашаясь и подумав: «Не плохое решение они нашли, я до такого почему-то не додумался».
Японки залепетали, обсуждая эту проблему. Виктор решил не мешать им, а спуститься на катер, накормить пса и перенести часть своих вещей на яхту. Он решил дать японкам передохнуть пару часов после трудного дня, а в ночь отправить яхту в порт Веллингтон.

После бурного разговора с женой по телефону у него бродила в голове идея – отправить яхту по маршруту, а самому улететь в Швейцарию. Однако окончательное решение зависело от ряда факторов, и он решил принять его в Веллингтоне.
Захватив собачье питание, он перепрыгнул на катер. Рэкс встретил его радостным повизгиванием. Но Виктор почувствовал, что не всё в каюте в порядке. Из открытой двери крохотного туалета исходил неприятный запах. Он заглянул туда и убедился, что пёс сделал не всё идеально. Делая по маленькому, пёс промахнулся, хотя не раз делал это более удачно, и он понял, что ему придётся поработать шваброй вокруг унитаза. Протирая мокрый пол, он спокойным голосом заметил:
– Чтобы такое больше не повторялось.
Рэкс решил, что хозяин его похвалил, изобразил подобие улыбки и, зевнув, что-то ответил по-собачьи. Виктор, взглянув на него, подумал: «Говорят, что животные не улыбаются. Однако, что это за мина у пса, если не улыбка? Очевидно, люди ошибаются».

Закончив с уборкой, он рассортировал свои вещи, положив в рюкзак всё необходимое ему в первую очередь. Он не спешил, вглядываясь в южное небо, нависшее над Антарктидой, и любуясь появившимся звездами. «Ветер дует в северном направлении, придётся идти в порт Веллингтон против ветра, – подумал он, перепрыгивая на яхту. – А что если катер «запрячь в упряжку к яхте»! Гружёный катер способен развивать скорость до 50 узлов. Яхта по ветру идёт со скоростью 12-15 узлов, а против ветра – порядка 5-8 узлов, так, во всяком случае, нарисовано на картинке в рекламной инструкции яхты. И я сам смогу буксировать яхту с приличной скорость, поручив Мусано включить водомёты яхты на всю мощность и зафиксировать их в режиме автоматического контроля».

Вернувшись в каюту яхты, в полумраке Виктор наткнулся на невысокий матрас, перегородивший почти всю каюту. Каюта же была перегорожена байковым одеялом, отделяющим женскую и мужскую половины. На матрасе в халатиках лежали две японки. В душевой горячей опресненной водой полоскалась третья. Настенный светильник в душевой отбрасывал на прозрачную перегородку чёткую тень от её фигуры. Виктор невольно залюбовался ею, а затем прошмыгнул между одеялом и бортом яхты на отведенную ему половину каюты и обратил внимание, что половина матраса выступала из-под висевшего одеяла. Коснувшись матраса, он понял, что тот наполнен тёплой водой, а спинка диванчика превратилась в подушку, уходившую в женскую половину. «Оказывается, диванчик разборный и превращается в широкий мягкий матрас, заполняемый подогретой морской водой», – размышлял он, положив рюкзак с вещами на матрас. Он зажёг светильник. На столе стоял ужин, накрытый салфеткой. Закончив ужин, подумал: «Как же пользоваться туалетом? Через просветлённую дверцу и перегородку всё видно, что делается внутри. Возможно, по японским и китайским понятиям это вполне нормально, но по русским – не совсем. Китайские и японские законы и морали – для нас «тёмный лес», – размышлял он.
Услышав, что японка вышла из душевой, задорно фыркая, а на неё шикнули подруги, чтобы не шумела. Поняв, что девушки не спят, он принялся разговаривать:
– Завтра пятница, утром мы должны быть в порту Веллингтона. Суббота и воскресение не рабочие дни в швейцарском отделении банка. Я не смогу получить деньги и придётся ждать двое суток. Меня и вас это не устраивает. Утром яхту надо направить в порт, а я отправлюсь туда на катере. К десяти часам катер пройдёт 150 миль до порта Веллингтон, и всё можно успеть сделать там, пока яхта черепашечьей поступью прибудет в порт.
Девушки о чем-то принялись шептаться, а он размышлял, как бы искупаться под тёплым душем. Однако ему не очень-то хотелось голым проектироваться на перегородку на обозрение японкам, даже если купаться в плавках. И ещё он не знал, как включить душ с опреснённой тёплой водой. Днём он пытался это сделать, но к своему огорчению душ окатил его холодной морской водой, и ему пришлось выскочить, не искупавшись. Он не смог разобраться с системой кнопок, а в душе никаких кранов и рычагов не было. «Рано или поздно, но придётся знакомиться с этим хозяйством, поэтому, чем раньше, тем лучше», – решил он и шагнул на женскую половину каюты, предварительно постучав в борт яхты, но не стал дожидаться разрешения войти.
Обратив внимание, что японки улеглись лицом к одеялу, как перегородке, он прошёл в душевую. При слабом освещении, пробивавшимся из его половины каюты через щели одеяла, он почти нечего не видел, шаря по стенке, ища выключатель. На помощь к нему поднялась Агамо и включила освещение. Рукой она придерживала полы халата. Улыбаясь, она принялась демонстрировать ему, как пользоваться душем, показывая назначения кнопок на пульте.

Наконец Виктор разобрался с системой кнопок и запомнил их назначение. Но Агамо не уходила, показывая руками, чтобы он разделся, при этом она открыла шкафчик для одежды, встроенный в стену. Открыв тумбочку, она указала на простыню. В знак того, что он всё понял, Виктор кивал головой, ожидая, когда она выйдет. Но она, взяв мочалку, стояла, ожидая, когда он разденется. «Может, процедура «потереть спинку» входит в круг её обязанностей», – пронеслось у него в голове. Полы халатика разошлись, и он увидел, что она голая. Она настойчиво продолжала стоять, при этом её глаза излучали лукавую улыбку. Изображать из себя недотрогу он не собирался. Сняв одежду и оставшись в плавках, он встал под гусак душа и включил его. На него полилась приятная тёплая вода. Смочив тело, вода неожиданно прекратилась. Агамо, сбросив халат, мочалкой с душистым мылом коснулась его спины, делая круговые движения, усердно протирая не только его спину, но и грудь. «Не хватало мне переспать с ними и тогда капитанская команда перестанет меня слушаться», – размышлял он, пытаясь не смотреть на голую японку, хотя непроизвольно подглядывал на неё, подставляя участки тела, которых ещё не коснулась её рука с мочалкой.
Решив, что японка добросовестно выполнила свою миссию банщицы, он включил душ и принялся ополаскиваться, брызгая во все стороны. Но вскоре поток воды прекратился. Он сообразил, что опреснитель воды не справляется с нагрузкой и автоматически отключает воду, а душ следует включать не на полную мощность, надавив на соседнюю кнопку с пометкой 1/2. Накинув на себя простыню, он хотел выйти из душевой. Но Агамо, преградив рукой дорогу, дернула его за мокрые плавки, стягивая их, при этом она принялась разбирать его одежду, выставив голый зад. Вначале он даже растерялся, но потом сообразил, что она собирается устроить ещё «постируху». «Да, с этими японками не соскучишься», – подумал он, отвернулся и сбросил с себя мокрые плавки.

Вздыхая, как после тяжёлой работы, Виктор в белой простыне прошмыгнул на свою половину каюты, и, достав бельё из рюкзака, оделся. «Надо детально ознакомиться с трудовыми соглашениями японок и не попадать в подобные пикантные ситуации», – размышлял он, извлекая из сейфа документы.
Первым делом он просмотрел документы Агамо, однако, найти подтверждение, что она должна его купать, как дитя, не нашёл. «Странно, почему Агамо вела себя как служанка? Они что не понимают моей безвыходной ситуации. И любая другая капитанская команда не заменит подготовленный экипаж японок, знающих досконально яхту. И Ужан Минга не ударил бы «лицом в грязь», формируя команду для дочери», – размышлял он, просматривая документы остальных японок.

Вдруг Виктор услышал, что кто-то ходит по палубе. Он напрягся, прислушиваясь, но никаких звуков больше не последовало, кроме некоторого шуршания в душевой. Тем не менее, стараясь не шуметь, он направился на палубу. Агамо продолжала заниматься в душевой, обе девушки спали, и он выглянул на палубу. В полумраке лунной ночи он разглядел двух огромных собак, разгуливающих по палубе. «Этого мне ещё не хватало!» – громко сказал он и хлопнул в ладошки. Испуганные собаки кинулись по трапу вверх и исчезли. Оказавшись на верху платформы, они громко залаяли. В ответ из каюты катера отозвался Рэкс. На краю платформы появился человек с палкой. «Сторож», – подумал Виктор, решил проверить и направился вверх по трапу. Однако разговора со сторожем не получилось, тот что-то мычал не членораздельно. «Очевидно, немой», – подумал Виктор, закрывая невысокую калитку, препятствующую свободный проход к трапу. Он спустился на палубу яхты, прислушиваясь, как шуршат ветряные роторы, вращая генераторы тока.

Неожиданно на палубе зажглось освещение, появилась Агамо в матроской одежде. Увидев Виктора, она приветливо помахала ему рукой и принялась развешивать бельё. «Очевидно, она заступила на дежурство, – подумал он, и некоторое чувство беспокойства свалилось с его плеч. – Если Агамо будет дежурить ночью на яхте, то мне нечего беспокоится, а следует отправляться отдыхать».

Спал Виктор плохо. Ему снилась жена Алёнка и какая-то голая женщина. Он просыпался от неприятного чувства неудовлетворённости, навязавшего ему японкой в душевой. Во сне он непроизвольно ощупывал матрас в слепой надежде, что вдруг рядом окажется манящее женское тело японки, но рука наталкивалась на висевшее одеяло, разделяющее их.
Утренняя суета японок разбудила его, а ночные видения не придали ему бодрости, и он поднялся с плохим настроением. Не успел он полностью одеться, как, постучав в борт яхты, из-за одеяла появилась Агамо с подносом в руке. Она бойко прошла на его половину, поставила завтрак на тумбочку и подала ему полотенце с туалетным набором. «Нет, такую команду вряд ли найдёшь на бирже труда», – подумал он, провожая её взглядом. Он прошёл на соседнюю половину каюты, но там уже никого не было. Выглянув наружу, он увидел Куракао, снующую по палубе и готовившую яхту к отправлению. Мусано сидела в кресле штурманской кабины, проверяя и настраивая приборы. Агамо хлопотала на кухне, мелькая своей изящной фигурой. «Ну, доберусь я до вас», – поймал он себя на мысли, что думает о них.
Во время завтрака он заметил, что лучи солнца, проникающие внутрь через иллюминаторы, поползли по стене каюты. Он сообразил, что яхта бесшумно разворачивается, становясь носом по курсу на порт. По шуму в женской половине каюты и колыхающему матрасу он сообразил, что кто-то укладывается отдыхать. «Очевидно, Агамо после дежурства решила поспать, но вряд ли ей это удастся», – размышлял он, запивая бутерброд крепким бодрящим кофе.

Проходя по женской половине каюты, он обратил внимание на свернутое калачиком тело Агамо, подумав: «Она даже во сне делает всё возможное, чтобы соблазнить меня, думаю, мне придётся уступить».

Поднявшись на палубу, он обратил внимание, что яхта развернулась и прижата к трапу правым бортом. Улучив момент, когда Куракао освободилась от очередной проверки оборудования яхты, Виктор подозвал её к себе и, открыв разговорник, сказал:
– Я с Агамо на катере уйду в порт и к вашему приходу туда решу ряд технических вопросов, закуплю продовольствие до африканского порта Кейптаун. Агамо же будет постоянно поддерживать радиосвязь с яхтой.
Куракао на секунды задумалась, сосредоточено размышляя, и вдруг лицо у неё залилось краской. Справившись со смущением, она уткнулась в японорусский разговорник, подыскивая необходимый ответ, а он решил, что у неё имеется какое-то другое предложение. На ломаном русском языке она отвечала, а он с трудом улавливал смысл сказанного:
– Агамо не может, она устала, боится собаку, которая находиться в каюте катера и рычит. И матрос Агамо не умеет работать с радиосвязью. Я должна поехать с тобой. Мне надо подписать целый пакет документов по страховой компании на яхту и груз. С диспетчерской порта должна согласовать и получить карту связи маршрута. Штурман Мусано одна справится с яхтой, а Агамо отдохнёт и поможет ей. Яхту гнать в порт Веллингтон не целесообразно, её лучше направить к берегам Африки. Сроки прибытия ограничены, пройти намеченный путь до Лондона не просто. Ужан Минга не терпит, когда задание фирмы не выполняется в срок, он может наложить огромные штрафные санкции. Китаёза любит это делать, хотя на вас имеет далеко идущие планы. Закончив дела в порту, мы легко догоним яхту на вашем быстроходном катере.

Подумав над её предложением, он решил, что она рассуждает логично. «Но хорошо ли будет, если она, как капитан, отлучаться с яхты на длительный срок? В конце концов, она капитан, и ей решать, кто поедет с ним». И он махнул головой в знак согласия.
Куракао улыбнулась и закивала головой в знак того, что поняла его, при этом она слегка опять покраснела. «Что она всё краснеет? – подумал он. – Но не время заниматься личными эмоциями, а надо срочно отправлять яхту в Африку, а катер гнать в порт Веллингтон».

Яхта-катамаран медленно заскользила по волнам против ветра на юг, обходя платформу. Обогнув платформу, капитан Куракао направила яхту в западном направлении к берегам Африки и подала прощальный гудок. С платформы несколько человек замахали им в след.

Ветер дул под прямым углом к направлению движения яхты. Тахометры скорости вращения парусных роторов показывали такие же обороты, как и у причала платформы, и Виктор подумал: «Правду сказал Ужан Минга, что парусным турбинам без разницы в какую сторону дует ветер, лишь бы дул посильнее». По тому, как яхта набирала скорость, Виктор решил, что по скорости она значительно уступает тягачу, а это означает, что до Африки придётся идти значительно дольше, чем он рассчитывал. «От скуки я могу сойти с ума, да здесь мне не поможет даже интимное развлечение с японками», – и он всерьез задумался о полёте в Швейцарию, а через месяц встретить яхту в африканском порту Кейптаун.

Куракао, бегая по яхте, регулировала вращение парусных роторов, добиваясь оптимальных режимов, Мусано контролировала их работу по приборам. На яхте шла кропотливая работа регулировки оборудования перед дальним походом, а Виктору делать было нечего, и он ходил по палубе, скучая и не зная, куда приложить своё умение, поглядывая на Агамо.

Груженая до предела яхта-катамаран медленно набирала скорость. Закончив регулировку роторов, как предписывала инструкция, Куракао, подбирая слова по разговорнику, сообщила ему, что всё в порядки, и им следует отправляться в порт Веллингтон. Но Виктор решил вначале поделиться с ней идеей «как запрячь катер в упряжку к яхте» и что из этого получится. Подозвав Куракао к штурманской кабине, он указал на спидометр, стрелка которого застыла на девяти узлах. Оставив Куракао около штурманской, он спустился на катер и канатами закрепил его корпус к яхте. Катер оказался на растяжках под яхтой между её поплавками. Увеличив обороты двигателей, он зафиксировал рычаги подачи горючего в двигатели в постоянном режиме. Катер, натянув канаты, увеличил ход, буксируя яхту за собой. Виктор же вскарабкался на палубу яхты. Стрелка спидометра в штурманской ползла вверх и, достигнув четырнадцати узлов, застыла на месте. Куракао и Мусано удивлённо переглянулись. Для них такая возможность увеличения скорость яхты оказалась неожиданной.

Взяв документы и рюкзак с вещами, Виктор рукой показал на восток и спрыгнул на нос катера. Куракао, отдав последние распоряжения Мусано, подхватила сумку и тоже спрыгнула на катер. Хотя пёс не проявлял к ней агрессии, но она с опаской пробралась к рации и, включив её, связалась со штурманской яхты. Тем временем Виктор, сбросив обороты двигателей, освободил катер от буксирных канатов. Скорость яхты стала падать, и вскоре катер на малых оборотах перегнал её. Закончив проверку радиосвязи, Куракао заняла место у штурвала, развернула катер и устремилась на восток в порт Веллингтон. В уме Виктор подсчитывал насколько миль хватит десяти бочек солярки для форсированного режима работы двигателей катера, однако результаты подсчёта оказались не утешительными, и он подумал: «Да, Куракао оказалась дальновиднее, чем я, решив гнать яхту в порт Веллингтон. Сколько бы напрасно потеряли времени. Надо будет поблагодарить её за мудрую подсказку». А у капитана Куракао были свои проблемы. Ещё раньше, когда тягач толкал платформу Ужан Минга к нефтяному участку морского дна, Куракао случайно прочитала досье на Петрухина Виктора. Досье было заказано Ужан Минга и пришло по телеграфу в контору буровой. Куракао узнала из досье, что Петрухин женат, владеет крепостью и марокканским островом. Однако то, что она подслушала из телефонного разговора Ужан Минга с братом, заставило её пересмотреть свои моральные устои. Она слышала, как Ужан предлагал брату навязать свою племянницу в жёны Петрухину. Ужан доказывал, что китайки самые красивые женщины в мире и Петрухин, как житель Марокко и мусульманин, не устоит, увидев красавицу китаянку в качестве своей невесты. Из их разговоров она поняла, что братья пришли к единому мнению и нашли какое-то решение. Вот тогда у неё возник свой план. Она решила не соблазнять Виктора, как задумала это сделать Агамо, а предложить ему себя в жёны, что по японским понятиям вполне прилично, даже если получит отказ. И решилась она на это не ради богатства, а просто влюбилась в него. Она даже тайком прихватила чужое платье невесты, принадлежащее Мусано. Мусано была невестой одного китайца и готовилась к свадьбе, но свадьба расстроилась из-за предстоящей поездки в Новую Зеландию. «Если мне удастся окрутить Петрухина, то я буду его второй женой, а китайка – третьей, – размышляла Куракао, управляя катером, прыгающего на волнах. – Пока ситуация складывается не плохо, учитывая его податливый характер, но как преподнести себя ему, когда нет опыта в этом деле. Сложно быть свахой и невестой одновременно». Но она всё-таки решилась. Сбросив обороты двигателей, она встала с водительского места и принялась настраивать связь с Мусано, хотя прошло не более двадцати минут после их последней связи, которую она вела, не прекращая управлять катером. Виктор решил, что что-то не ладится со связью и пересел на водительское место, увеличив скорость катера, торопясь в порт.
Куракао согнала пса с места, подтолкнув его в туалетную комнату, закрыла дверь на защелку, чтобы он не смущал её. Сбросив с себя морскую форму, она переоделась в платье невесты, распушила густые чёрные волосы на голове. Управляя катером, он не заметил её перевоплощения.
Подойдя к Виктору сзади, она выключила зажигание, и двигатели заглохли. Катер, теряя скорость, начал раскачиваться на волнах. Виктор обернулся и не узнал капитана Куракао. Перед ним стояла красивая невеста, качаясь из стороны в сторону. Он соскочил, но в следующее мгновение она прижалась к нему, сказав заученную фразу:
– Я хочу быть твоей второй женой, ты возьми меня, – и она повисла на его руках.