Похождения ворожеи. 7-9 главы

Глава седьмая
Назло голодающим

Если женщина хочет…
Ей надо что-нибудь, да дать!
            Мужская мудрость


Конусообразные вершины Розовых гор, кутаясь в невесомую шаль из вечного в здешних местах тумана и сгрудившихся облаков, гипнотизируя красотой своего величия, стремительно взмывали из-за горизонта. А в самом центре, у их подножия, нереально сказочной картинкой, разбегаясь сквозь бледную дымку вереницей серебристых крыш, возвышался легендарный Эдемкур. Место прародительной первобытной силы, размером с город, где по странной прихоти богов сходились энергоносные жилы пяти стихий.
На исходе ночи, едва не падая от усталости и избытка впечатлений, я и двое мужчин наглой наружности миновали ворота просыпающегося города. Должно быть, предрассветный Эдемкур являл весьма живописную картину, но я, увы, была так утомлена, что не могла оценить по достоинству открывающиеся красоты. В животе многозначительно заурчало, я болезненно поежилась и жалостливо погладила бедолагу. Нет, что ни говори, а мои сочные телеса не привыкли к подобной диете. Припомнив, когда в последний раз доводилось сносно поесть, я обиженно засопела. Узрев в том немалую толику вины своих спутников, я мстительно на них покосилась. Но беззаботное похрапывание мужиков, умудряющихся сладко дремать прямо в седлах одолженных гномихой лошадей, было мне насмешливым ответом. Оглядывая чисто выметенную улицу в поисках рекомендованной гостиницы, я наткнулась на совсем еще юного стражника, со скучающим видом патрулирующего предрассветный город. Завидев нашу честную компанию, симпатяга заметно оживился и на пританцовывающем от нетерпения жеребце  встал поперек улицы. «Кто, такие?», «Откуда?» и «С какой целью пожаловали?», - стараясь придать голосу солидную хрипотцу, потребовал ответа охранитель порядка. Вырванные из объятий дремоты, мои спутники беспокойно заерзали. Я кокетливо захлопала ресницами.
- Я Айра Флир, хозяйка северных земель, - задрав нос повыше, но продолжая при этом игриво улыбаться, сообщила я стражнику, - а это, - ткнув пальцем в виновников моего недоедания, надменно объявила я, - мои нерадивые слуги.
Югорио с Маркианом возмущенно засопели, но благоразумно промолчали. Довольная  своей маленькой местью, я продолжила:
- Путь мы держим в эльфийский город Улли-Яру, а в Эдемкуре проездом. Не удержались и заехали полюбоваться вашим прекрасным городом.
Видимо не ожидая столь явного внимания со стороны хорошенькой особы, да еще, если верить ее словам, и благородных кровей. Юноша расплылся в застенчивой улыбке. Я про себя великодушно решила, что не соврала ни единым словечком, в конце концов, мне действительно принадлежал небольшой кусок земли, выделенный папашей на заднем дворе нашего дома, и гордо именуемый огородом. Вот только, отчего-то, кроме живучего ревня и желтобрюхой тыквы на нем больше ничего не росло. 
- Вы поступили абсолютно верно, госпожа, – пристроив своего жеребца подле моего мохноногого мерина, согласился караульный. Пустив лошадей мерным шагом, мы, точно прогуливаясь, наслаждались разукрашенным видом богатых лавок, в то время, как мои нерадивые «слуги», как и положено, плелись на почтительном расстоянии сзади.
  - Очень советую посетить наш  музей «Боевой некромантии», – стараясь произвести благоприятное впечатление, посоветовал юноша. - Я бывал там раз десять, и каждый раз по моей спине бегали мурашки. В нем содержится самая большая коллекция чучел нежити!
Не желая разочаровывать навязавшегося сопроводителя, я испуганно взвизгнула.
  - Да вы не волнуйтесь, госпожа, - покровительственно заверил стражник, - они все давно мертвые.
В ответ пришлось изобразить непередаваемое облегчение.
Из-за спины послышались издевательские смешки. Решив, что пора заканчивать с унижающими мое девичье достоинство разговорами, я поинтересовалась:
- А не подскажите ли вы мне, доблестный воин, где тут находится гостиница с романтичным названием «Колдовское место»?
- Так мы почти приехали, - раздувшись от удовольствия, с готовностью сообщил юноша.
Не избежав долгого слащавого прощания, «доблестный воин» сдал нас на руки лебезящего хозяина гостиницы, которому деликатно намекнули, что на постое у него девица не простая, а очень даже может статься, что родовитая да богатая. Переубеждать его никто не стал.

Умопомрачительный аромат жареного мяса настойчиво щекотал ноздри, заставляя отгонять блаженный сон лучше, чем не в меру горластый петух. Приоткрыв один глаз, я сфокусировала его на заглядывающем через просторное окно лазурно-голубом небе с ярким шариком солнца в центре. Ага, значит, день отмерил свою первую половину, наступило священное время ОБЕДА!
В прекраснейшем расположении духа я сбежала на первый этаж, где просторная, обшитая деревянными панелями, комната, с вычищенным очагом и добротными столами и лавками, служила и местом для отдыха, где под чарку сладкого винного Вара можно было обсудить события минувшей недели, и трапезной, славившейся на весь Эдемкур местной поварихой. Умудрившиеся пожаловать ко столу раньше меня Маркиан с Югорио неспешно потягивали грушевый сидр, ожидая пока поспеет их заказ.
- Выспалась? – воздержавшись от ставших традиционными подразниваний, добродушно поинтересовался Югорио.
- Угу! – не отрываясь от заказанной по их примеру кружки ароматного напитка, ответила я. Сидр оказался настолько вкусным, что, осушив первую емкость, я потребовала добавки.
- Ты бы поосторожней пила, сидр - вещь коварная... – посоветовал змей.
- Глупости,  - отмахнулась я, - да он, на мой вкус, не крепче компота.    
С видом «мол, как знаешь» Маркиан пожал плечами.
Наконец, подали и сам обед. На огромном деревянном подносе, украшенный цельными початками вареной кукурузы, вольготно возлежал запеченный в тесте поросенок.
Рядышком, обсыпанная колечками жаренного лука, дымилась горка сладкого картофеля и стояли, поджидая своего часа, наполненные до краев кружки белоснежной простокваши. Глядя на такое изобилие, я даже прослезилась. Югорио и Маркиан, быстренько разделив мой восторг, споро набросились на снедь, грозясь в очередной раз уничтожить содержимое подноса без моего участия. Возмущенно завопив, я отвоевала принадлежащую мне по праву часть и со счастливым видим приступила к трапезе. Но, едва ложка оказалась на уровне носа, как ее содержимое подозрительно зашевелилось…Все еще надеясь, что происходящее всего лишь навеянная голодухой галлюцинация, я с надеждой покосилась на тарелку. Ну, так и есть, вместо вожделенного обеда передо мной копошилась многочисленная семейка упитанных гусениц.
  - Хозяин, - с воплем, которому позавидовала бы и матерая аристократка, я вскочила из-за стола, - что с моим поросенком?!!
Едва я пригляделась, как мне открылась удивительная картина. Подобная участь постигла всех, кто в этот час, как и я, собрался с аппетитом отобедать. Однако, к столь неудачной попытке воплотить задуманное все, кроме меня, отнеслись более чем терпимо. Я бы даже сказала, что философски. Можно было подумать, что подобное здесь происходит если и не каждый день, то через день - так точно.
Оказалось, мои предположения были не так уж и далеки от истины.
- Не извольте гневаться, госпожа, - не зная, как лучше замять произошедшее, заискивающе лепетал хозяин гостиницы, - это все проделки нашей Фьёрди, Драмогаровой дочурки. Да вы не смотрите на эту мерзость, через пару минут все вернется на свои места. Но ежели пожелаете, на кухне приготовят что-нибудь другое.
- Нет уж, благодарю, повторение подобного фокуса, если и не доконает меня окончательно, то вполне может вынудить питаться травой. Так что, прежде чем отважиться на повторный эксперимент, потолкую ка я с начала с этой самой Фьёрди!!
- Что вы, как можно, - не на шутку обеспокоившись, всплеснул руками мужичок, - опомнитесь госпожа, а ежели это не понравится ее отцу?! Кабы, тогда, чего похуже не стряслось...
-  Ничего хуже, чем добровольный отказ от мяса, по моему убеждению, быть не может! - сказала я и решительно пошагала разыскивать так взбесившую меня девицу.

Низенький, толстенький, точно бочонок, хозяин гостиницы, сделавшись таким же белым, как и висящее на его плече полотенце, сокрушенно качая головой, смотрел вслед удаляющейся сумасбродке. Верно говорят, - читалось в его растерянном взгляде, - коли баба красивая, так непременно дура. А ежели, она еще и знатная, так дура в двойне! Тяжело вздохнув, мужичок поплелся к стойке, между тем с жалостью поглядывая на ее слуг, двух здоровенных мужиков, вынужденных потворствовать диким прихотям хозяйки.
- Да-а, - протянул Маркиан, выходя следом за Югорио из гостиницы, - а с сидром она, похоже, все ж переборщила…


Новый день в Эдемкуре встретил меня ослепительным светом и шумным многоголосьем спешащей по своим насущным делам толпы. Первое, что бросалось в глаза, так это количество рас, наряду с людьми, мельтешащих туда-сюда по пестрым лабиринтам улиц. Кого только здесь я не увидела. И эльфов всех мастей, и  обряженных в клановые цвета гномов, и громил троллей, занятых непривычным для наемников делом -  осмотром достопримечательностей, и еще тех, кого я, по понятному невежеству, так и не признала.
Подогревая в себе праведную злость, я целеустремленно шагала по мостовой, абсолютно убежденная, что тяжеловесная рука справедливости наведет меня на ту, чей крови я так жаждала. В голове царила непривычная легкость, новенькая, купленная накануне, одежонка внушала осознание собственной важности, заставляя то и дело бросать исподволь взгляды на отражение себя любимой в многочисленных витринах. Эдемкур производил впечатление зажиточного города, такого обилия стекла, повсеместно считавшегося весьма дорогим материалом, мне еще никогда видеть не доводилось. Буквально каждая лавка на главной улице могла похвастаться этим наполированным блеском. 
Улица, подобно бурлящей среброструйной речке, вливалась в небольшую живописную площадь. В центре которой, согласно хорошему архитектурному тону, возвышалось пять искусно исполненных статуй, изображающих уже ранее мной виденных стражей стихий. Любуясь, я несколько замешкалась, в результате чего наткнулась на недавнего знакомого.
- Госпожа! – радостно воскликнул юный стражник. – Я так и знал, что встречу вас тут!
«О, какая удача!» - подумала я про себя, принимая невинную зазывно позу. Грудь колесом, косу через плечо, глаза удивленно распахнуты.
- Какое невероятное совпадение…
- Олав. Зовите меня Олав, госпожа, – с готовностью сообщил парень. – У меня как раз закончилась смена и, ежели пожелаете, я с превеликим удовольствием покажу вам город.
- Как любезно с вашей стороны, но нет, – смягчив отказ одной из своих самых ослепительных улыбок, я картинно откинула волосы с лица. –  Однако, ваша помощь может очень мне пригодиться. Видите ли, Олав, - я испустила томный вздох, -  мне необходимо встретиться с госпожой Фьёрди, дочерью прославленного Драмогара, но я даже не представляю, где  ее искать…
Услышав имя нарушительницы всеобщего спокойствия, стражник заметно напрягся. На его простодушном лице проступила тень сомнения. Он с вымученным видом несколько мгновений старательно пытался разрешить, видимо, нелегкую для него диллему, но под моим умоляющим взглядом сдался.
- Вообще-то, - склонившись к самому уху, прошептал он, - в городе каждый местный знает, где обычно пропадает госпожа Фьёрди. Ее отец строго-настрого запретил ей и близко подходить к школе. А особенно после того, как, примерно год назад, у девушки прорезался Дар. В свидетелях оказалась добрая половина города, когда господин объявил дочери, что некромантией он ей заниматься не позволит. Оно и понятно, что за родитель пожелает своему единственному ребенку такую участь?! В нашей школе около двухсот адептов, и среди них нет ни одного женского пола. Женщина некромант, - смешно выпучив глаза, торжественным шепотом воскликнул стражник, – небывалый в истории случай! Какой тогда госпожа Фьёрди крик подняла! В общем, с тех пор они и воюют… Она - всеми правдами и неправдами старается войти в силу.  А отец  - то и дело ловит ее за запрещенными занятиями магией и сажает под замок. Горожанам, конечно, жаль бедняжку, что уж тут поделаешь, ежели она уродилась с таким наследством.
Ага, а пока эти двое улаживают свои внутрисемейные конфликты, ни в чем не повинные люди вынуждены есть гусениц!
- Какая трагичная история, - стараясь не сорваться на сарказм, воскликнула я, - но так, где же все-таки я могу с ней увидиться?
Юноша галантно предложил мне руку и, почувствовав на сгибе собственного локтя мою ладонь, страшно довольный собой, сказал:
- Я провожу.


Школу, где, вот уже почти, как век, обладатели Темного Дара нашли свой приют, окружал роскошный тенистый сад. Сад, в свою очередь, прятался за узором ажурно кованой ограды с приветливо распахнутыми воротами. С трудом отделавшись от провожатого, никем не замеченная, я неспешно брела по узкой, выложенной желтой плиткой тропинке, пока не приметив ни единого признака обитаемости сего райского места. Возникало ощущение, что сад - всего лишь виртуозно отлитая из воска декорация. За все время моей прогулки не дрогнул на дереве ни единый листочек, не чирикнула ни единая птичка. Кругом царило безжизненное безмолвие. Наконец, я подошла к невысокой, такой же, как и ограда, кованной калитке и, секунду поколебавшись, отворила ее.
Тотчас, будто опрокинутые из ушат, на меня нахлынули звуки. Жарило солнце, ползли по небу облака, под сапогами шелестела трава, восторженно вереща носились над головою стрижи. Неподалеку, претендуя на монументальность строения, распласталась и сама школа. Массивное одноэтажное здание, с одинокой башней, ломанными линиями тянулось по открывающейся глазам лысой равнине. Сложенная из необтесанных каменных глыб, прославленная школа некромантов производила мрачноватое впечатление. Образ дополняла кучка мельтешащих на горизонте людей и доносящиеся оттуда завывания ветра, рев пламени и звон стали.
  - Мнда… – сказала я и бодренько зашагала по тропинке.
Тропинка странным образом обрывалась у мраморных ступенек одиноко стоящей в чистом поле арки. Смирно сложив за спиной шипастые крылья, ее сторожили каменные горгульи. Я  подозрительно прищурилась. Казалось, что горгульи прищурились в ответ.
  - Мнда… - подумала я и с трусливым писком, призванным деморализовать затаившегося противника, рванула вперед.
Не ожидавшие такой прыти, статуи злобно ощетинились и, захлопав крыльями, ринулись на отлов слишком прыткой девицы.
Вот ведь простофиля, - ругала я саму себя, продолжая улепетывать, - даже меч не додумалась с собой прихватить. Он так и остался лежать в гостиничном номере, припрятанный под матрасом. Без него, прямо скажем, шансов убежать от каменных чудищ целой и невредимой у меня было не много. Раз! И я повисла в воздухе.
Умудрившись слегка повернуть голову, я обнаружила свой шиворот, намертво зажатый в зубах каменной тварюги. Слава Богам, шиворот, а не шею!
Несколько успокоившись, горгулья куда-то затрусила. Я, естественно, затрусила вместе с ней.   

  Полупридушенная врезавшимся в горло воротом, и от того лишенная возможности внятно выразить свое недовольство по поводу столь непочтительного передвижения, я удрученно ожидала, пока невозмутимая горгулья, одолев оставшееся до школы расстояние, пренебрежительно швырнула мою обиженную тушку под ноги какого-то бородатого мужика, недвижно замерев в нескольких локтях от хозяина.
- Как вы сюда попали? – потребовал незнакомец ответа.
Потирая бесцеремонно отбитую часть тела, я, крехтя и отплевываясь, поднялась с земли.
- Ногами. Впрочем, последние несколько саженей меня любезно прокатили ваши… э-э… зверюшки! Странным же образом вы встречаете посетителей.
Лицо возвышающегося надо мной на добрых две головы мужчины пошло красными пятнами. Судя по-всему, я умудрилась пасть в ноги властедержащему субъекту, высокомерному и явно не привыкшему, чтобы ему дерзили. Облаченный в тяжелую, длиннорукавную кольчугу, увешанный драгоценными регалиями, при непременном двуручном мече в правой руке, в гневе он смотрелся весьма впечатляюще - этакий волосатый здоровяк, яростно раздувающий ноздри орлиного носа, с бешеным блеском непроницаемых глаз.
Запоздало смекнув, что лучше бы понапрасну незнакомца не злить, я поспешно сменила  тактику. В ход пошли отработанные приемы. Слегка поведя плечом, я впилась в тирана томным взглядом. Маневр принес неожиданные плоды. Выражение лица мужчины странным образом вытянулось, сменившись с заурядно сердитого на яростное!
- Как ты смеешь, вошь?! - прогремел он над самым моим ухом! – Насылать приворотные чары! И на кого?! На одного из самых могущественных магов королевства!
Я не удержалась и прикрыла уши. Вошь? Это мы еще посмотрим, кто тут вошь, пароноик, - подумала я про себя, а в слух сказала:
- Ну зачем же так кричать, добрейший. Я и не думала вас привораживать. Признаться, к своему стыду, я и делать-то этого не умею. Да и раньше как-то своими силами обходилась, знаете ли.
Презрительно хмыкнув, мужчина величественно кивнул поджидающим за его спиной горгульям.
  - В яму ее!


Так я и очутилась в сим «прекрасном» месте. Ямой называлась луковицеобразная земляная комната с круглым зачарованным отверстием в потолке, служившим для узников одновременно и окном, и входом, и выходом. Безрадостную  картину внутреннего убранства несколько скрашивали парочка ветхих атоманок, стол с огарком магической свечи и без меры удививший меня книжный шкаф, совершенно не вяжущийся с образом земляной темницы.  В довершении, не успев толком прийти в себя, я обнаружила, что нахожусь в яме не одна.
Оторвавшись от прочтения увесистого фолианта, незнакомка с интересом уставилась на новоприбывшую.
Девушка оказалась на редкость хороша собой: большие светло-голубые глаза, в обрамлении темных ресниц, под крутыми дугами более светлых бровей, смотрели с веселым удивлением. Идеальный, и по форме, и по пропорциям, чуть вздернутый нос, пухлые губы, округлые, словно хранящие трогательный образ раннего детства, щеки. Черты, умело вписанные матушкой природой в безупречный овал лица с красиво заостренным подбородком. Ее, отливающие солнечным светом, волосы, собранные на макушке в аккуратный хвост, пшеничной змейкой спускались вдоль спины, загибаясь игривым завитком чуть ли не у самых колен.
Умопомрачительная грудь, удивительно полная и высокая для обладательницы столь тонкого стана с узкими, почти мальчишескими, бедрами, должно быть производила убойный эффект на представителей мужской братии.
Наряд незнакомки был богат, если не сказать роскошен. Сшитый из темно-синего  шелка с золотой цветочной вязью, костюм сидел, как влитой, и выглядел весьма провокационно. Позволить себе разгуливать при дневном свете в столь обтягивающих штанах девушка из приличного семейства не могла. Но, очевидно, красотку это обстоятельство не особенно волновало. Что, бесспорно, импонировало моей бунтарской натуре, особенно если учесть, что возрастом девушка казалась не старше меня самой.
Имея весьма неприятный опыт общения с ровесницами, я встретила ее, полный искреннего недоумения, взгляд с  некоторой настороженностью. Тут же стало очевидно, что мое незапланированное появление, правильнее будет сказать, падение, с трех метровой высоты (отчего многострадальный зад приобрел очередной синяк), несказанно обрадовало незнакомку. Расторопно подхватив меня подмышки, девушка легко выпрямилась, являя немалую силу, таящуюся в пухленьких, унизанных драгоценными перстнями, руках. Она бережно усадила меня на обитую зеленым бархатом атоманку и с плутовской искоркой в глазах сказала:
- Видимо, сегодня в школе некромантов женский день. – И, несказанно довольная сим фактом, злорадно хихикнула. - Ну, рассказывай, как тебе удалось угодить в эти хоромы?
Не видя причин таиться, я поблагодарила незнакомку за помощь и с готовностью ответила:
- Искала тут кое-кого, вдруг откуда ни возьмись мужик бородатый, и давай вопить, что я хочу его околдовать. Вот он-то меня сюда и упрятал.
 - Понятно, должно быть тебе «повезло» наткнуться на преподавателя ратных искусств Улирика Хмурого, - предположила девушка, - он вообще-то добряк, но отчего-то недолюбливает женщин.
- То, что он недолюбливает женщин, я заметила, - потирая ушибленное место, согласилась я. – Но зачем же сразу расправу чинить, а вдруг я какая-нибудь важная шишка? А он со мной так невежливо…
- Не удивляйся, с некоторых пор здесь это превратилось в обычное дело, – нагоняя еще больше тумана, поделилась девушка. - Я тут частенько кукую.
- Интересно, за что?
- В наказание за родительское ослушание, – пафосно продекламировала она, точно передразнивая чьи-то, набившие оскомину, слова.
- Понятно. И долго нам придется здесь сидеть?
- Точно не знаю, но к ужину должны выпустить.
При упоминании о еде, безутешно оплакивая мой несостоявшийся обед, жалобно заурчал желудок.
  - Айра Флир, - почти смирившись со своим полуголодным существованием, представилась я и удрученно вздохнула.
  - Фьёрди Рута, - простодушно объявила моя новая знакомая.
  - Что!!! – подскочив, заверещала я. – Так это благодаря твоим чаяньям мой замечательный кусок первоклассной свинины превратился в мерзопакостных насекомых?! – От воспоминаний аж передергивало. 
  - Так у меня все-таки получилось?!! – имея наглость не скрывать своего восторга, Драмогарова дочка резвее горной козы заскакала по землянке, даже и не думая извиняться.
  - Более того, - зло буркнула я, - похоже, подобные изменения в меню постигли не только меня, но и жителей всего города, имевших неосторожность отобедать.
  - Да ты что?! – счастливо захихикала вредительница. – И как долго сохранялась трансформация? – уже другим, более деловым, тоном поинтересовалась она.
  - Не знаю, выяснять это я предоставила желающим. А сама отправилась разыскивать тебя. Потому, как оказалось, на подобные пакости ты неимоверно щедра.
Кажется моя укоряющая речь наконец-то произвела на виновницу ожидаемый эффект. Девушка удрученно потупилась.
  - Ничего бы такого  не случилось, если бы отец позволил мне учиться открыто, а не так, прибегая к всяческим уловкам. Таская украдкой книги из школьной библиотеки, да уговаривая адептов показать мне пару-тройку колдовских пасов.
Фьёрди подняла на меня свои огромные, печальные глаза.
  - Мне ведь уже семнадцать, - так, будто это самое страшное, что только может случиться с девицей, поведала она. – В магических школах, такой как наша, учиться начинают с девяти-десяти лет и это при том, что дар проявится за несколько лет до обучения, успевая войти в оптимальную для его освоения фазу. Особенно это важно для тех, чьи силы питает Хаос, для таких как я. Дар пришел ко мне год назад, до того момента я и не подозревала о его существовании. Все знают, что у некромантов крайне редко рождаются дети, наделенные аналогичными магическими способностями. В тот день бродячие актеры давали на площади представление, народу собралось непривычно много. После затяжной зимы всем хотел праздника, веселья. А тут такое событие - укротители огня!
Мне доводилось видеть этих цирковых магов  в деле. Зрелище и вправду незабываемое. Благодаря их удивительному мастерству, перед зрителями разворачивались целые драмы, с предметами и персонажами, искусно соткаными из алых струй ревущего пламени. Легендарные скакуны, экзотические красавицы, непобедимые воины и многие другие, проживали свои жизни на глазах восхищенно публики.
  - Я совсем не понимала тогда, и не вполне понимаю теперь, как вышло, что Дар пробудился во мне столь стремительно и мощно, –  продолжала свои рассказ Фьерди. - Я лишь беспомощно взирала, как нарисованное моим воображением чудище, вбирая в себя силуэты сотворенных иллюзионистами персонажей, приобретало все большие и большие размеры, и вот, уже сгустки чадящего мглистым дымом огня мечуться над площадью, угрожая испепелить целый город!
Она тяжело вздохнула.
- Наверное, если бы такое событие произошло в любом другом месте, последствия оказались бы куда плачевней и для города и для меня.
И в этом не приходилось сомневаться, случалось, что и за меньшие «чудачества» бедолаг  сжигали на кострах, топили в водоемах, вешали и четвертовали, одним словом, изводили всевозможными доступными способами. К счастью, Эдемкур существенно отличался от прочих городов Нагрийского царства. Непосредственное соседство со школой, где обучали не кого-нибудь, а самых настоящих некромантов, делало жителей сего уникального места значительно терпимей.
В общем, как я поняла по дальнейшему рассказу, зверюгу дематериализовали, пострадавших исцелили, убытки возместили, а девушке запретили колдовать.
- Таких, как я, называют «эль Дирих». – пояснила дочь некроманта.
На что я скорчила удивленную гримасу. Как же, помню, «Воронка Хаоса»! То-то повеселится демон.
- Все дело в том, что я, точно упырь, могу в неограниченном количестве черпать темную энергию из любого подходящего источника. Концентрируясь, она вылетает из меня, точно снаряд из катапульты. К сожалению, я практически не управляю ей. Мои тело, сознание, душа - лишь канал, сквозь который Сила находит выход! Сама же я - оболочка пустая и бесполезная. Но, и при этом, весьма опасная для окружающих.
Самокритично, ничего не скажешь.
  - Что уж говорить, хорошего мало, – сказала я, дивясь про себя двум вещам. Во-первых, тому, сколько схожего нашлось в наших с Фьёрди биографиях. Во-вторых, о чем думал ее отец, по слухам весьма не глупый колдун? Любому разумному существу после услышанного рассказа становилось очевидным, что девушку просто необходимо научить  управляться с проявлениями собственного дара. Блокировать же ее способности висящим на шее сдерживающим амулетом, о котором она не преминула мне сообщить, было по меньшей мере недальновидно.
  - Что-то он не больно срабатывает, -  я придирчиво разглядывала походящий на кусок необработанной бирюзы камень.
  Фьерди пожала плечами.
  - До твоего рассказа я полагала, что все, как раз, наоборот. У меня решительно ничего не получалось. А потом появляешься ты, и утверждаешь, что вся свинина в городе приобрела…хм…несъедобный вид.
  - А если полагаться на слова хозяина гостиницы, в которой я остановилась,  никого подобные коллизии уже давно не удивляют. Одного только не понимаю, почему тебе об этом до сих пор никто не рассказал.
  - Уж это, будь уверена, происки моего непримиримого папаши. Он, видимо, очень не хочет, чтобы я узнала о своих «успехах».
В воображении всплыл недавний разговор со стражником.
  - Тогда понятно, отчего все вокруг так перепугались, когда я возжелала разыскать тебя на предмет неопределенной беседы. Уж больно они опасались, кабы чего лишнего не взболтнула приезжая девица.
 - Как все-таки здорово, – порывисто сжав мои плечи, воскликнула Фьёрди Рута, -  что ты оказалась здесь. Теперь-то отцу не отвертеться, хочет он того или нет, а я завтра же отправлюсь в Улли-Яру.
Предчувствуя неизбежные неприятности, лицо мое скептически скривилось, а желудок не менее скептически заворчал.
  - В таком случае, нам по пути.

Сначала некромант недовольно сопел. Затем, изображая праведный гнев, величественно, если так можно сказать, орал. Ничего не добившись сим, безотказным для простых смертных, маневром, вкрадчиво уговаривал. Взывая к разумному, конструктивно убеждал. Не утерпев гнета непривычного смирения своей буйной натуры, вновь громыхал зычным гласом. Вконец же отчаявшись, натурально рыдал, умоляя единственную, былиночку-кровиночку, то есть непреклонную, как скалы драконьего уступа, Фьёрди, остаться дома под неусыпной заботой обожающего родителя. Но все было в пустую. Ничегошеньки не действовало на принявшую судьбоносное решение дочь некроманта.
Наутро следующего дня, уже готовые тронуться в путь (вьючные мешки многообещающе раздувались от количества раздобытого накануне отъезда в лавке  «Все для волошбы» указанного в списке маг. Инвентаря), мы лицезрели траурные проводы моей новообразовавшейся подруги в, казалось, недостижимую Улли-Яру. Драмогар, не умея скрыть своего волнения, пичкал ликующую Фьёрди наставлениями, что называется, на все случаи жизни. Особливо, обозрев Югорио, плотоядно поглядывающего на девушку, он коснулся возможных последствий взаимоотношений со всякими смазливыми проходимцами, прежде всего неприятных для этих самых проходимцев. Неустрашимый Югорио, естественно, не раскрывая своей профессиональной принадлежности, «обнадеживающе» улыбнулся и издевательски поклонился некроманту. В ответ некромант, разве что, кулак ему не показал. Далее, наставления коснулись и моей скромной персоны. Не стану их озвучивать. Предположу лишь, что если бы не трепетное расположение ко мне самой Фьёрди, я наверняка пополнила черный список ее грозного папаши.
В сим составе: вечно попадающая в переделки я, мифический хранитель Тайных озер, Маркиан Змей, дочь, прославленного на весь континент некроманта, Фьёрди Рута и, не менее прославленный, впрочем, совсем за иные умения, демон-искуситель Югорио Сласто, покинули удивительный и прекрасный Эдемкур.
К счастью, перед выездом я славно позавтракала!   
Глава восьмая
Паутина перепутья
          
Кто-то должен стать дверью, кто-то замком,
а кто-то ключом от замка.
Виктор Цой «Легенда»

И потянулись бесконечные дни нашего странствия. Изматывающая непривычную к тяготам пути плоть, ритмичная поступь лошади неустанно терзала отбитые до немоты части тела. Вот уже, как неделю, наш отряд, не размениваясь на околичности, то бишь, урезая длительность привалов и ночевок до предела, неуклонно продвигался к намеченной цели. Время, живительными каплями придорожной росы, стремительно таяло под отмеряющим сутки светилом.
  - Поспеть бы, - вглядываясь в наползающие из-за виднокрая сумерки, озвучила мои опасения Фьёрди.
За плечами остался очередной знойный, пыльный, «порадовавший» нас обилием озверевших на исходе лета оводов, день. Двигаться приходилось намного медленней, чем это было бы возможно, прихвати мы с собой раздобытых у дядюшки Стогана скакунов. Одолженные матушкой Порхор скотинки - покладистые смирные существа - больше подходили для неспешных переходов с большими грузами, отвечая при таких обстоятельствах требованиям выносливости, а не скорости и комфорта. Наш же марш-бросок оказался настоящим испытанием, как для бедных животных, вынужденных под гиканье и оканье развивать такую скорость, о способности к которой ни одно из них и не подозревало, так и для самих седоков. На исходе восьмого дня торбы со съестным опустели, вода во фляжках иссякла, а задеревенелая спина наивно мечтала о перине.
Вдалеке,  чуть правее накатанного тракта, укрытая крутобоким холмом, прельщая путников огоньками, хотелось надеяться, гостеприимных хат, примостилась деревенька. По обоюдному уговору, сойдясь на необходимости посетить сей райский уголок, а по истечению недельного пути таковым считалось любое захолустье, где имелся сеновал и баня, мы свернули с тракта.

Светлое встретило лаем упитанных шавок, любопытными взглядами непуганых селян и умопомрачительными ароматами домашних блюд. Вероятно, одинаково соблазнительных и для заезжих незнакомцев, и для местной нежити. А в том, что таковая здесь в избытке имелась, я, по непонятным  для себя причинам, не сомневалась. Внезапно проснувшийся инстинкт самосохранения настоятельно требовал улепетывать из Светлого, да побыстрей. Но, несмотря на дурное предчувствие, перед глазами продолжала разворачиваться идиллическая картина. Разношерстные хаты, с распахнутыми настежь сенями, выпускали накопившийся за день жар, впитывая опустившуюся на землю  блаженную прохладу. Из сараев, пристроенных на заднем дворе, то и дело доносился сигнальный рев буренок, с нетерпением ждущих вечерней дойки. Висели на штакетнике недавече вымытые  крынки. Негромко о чем-то переговариваясь, наслаждались теплым вечерком сидящие у околицы старушки.
  - Али чего ищите, соколики? Али чего надобно? – визглявым старческим голоском поинтересовалась у нас одна из бабулек.
  - Твоя правда, бабушка, - уважительно кивнув, подхватил разговор Югорио, -  еще как надобно. Дальний путь лежит за нашими плечами. Нам бы пыль дорожную смыть, да как следует ночку передохнуть. 
  - Так это вам, прямым ходом к ведуну, - махнув куда-то вверх по улице, охотливо подсказала старушка, - домишко у него хоть и трухлявый, но зато просторный, да и банька имется.
- Верено, верно, токмо к нему и ступайте, - поддакнула ее соседка по лавочке, - а то, с ведьмой вас к себе на постой, окромя ведуна, никто боле и не пустит.
Одновременно пять пар глаз уличающе уставились на меня.
  - До вас мне, бабушки, далеко! – елейным голоском вернула я «комплимент» и, с независимым видом, направила лошадь вверх по улице.
  -  Эй, Айра, ты чего, - настиг меня через два дома Маркиан, - зачем с местным населением отношения портишь? Обозвала таких милых бабулек, а они нам, между прочим, дельный совет дали.
  -  …и меня грязью облить не забыли, - переняв интонацию змея, веско добавила я.
  -   И что ты так взъелась? – поровнявшись со мной по правую руку, в свою очередь поинтересовался демон.
  - Объясняю, - я набрала в грудь побольше воздуха, призывая терпение продержаться еще немного и не скончаться преждевременно. – Я - НЕ ВЕДЬМА!!!
  - Рявкни так еще раз, и у меня исчезнут последние сомнения. – Демон подначивающее изогнул бровь.
  - Отстаньте от нее, - вклинившись в наши переругивания, скомандовала Фьёрди. Преодолевая совместными усилиями протянувшиеся до эльфийского града версты, было трудно не заметить в златоволосой спутнице выдающиеся командирские замашки. К счастью, прелести властолюбивой натуры Фьёрди Руты мне приходилось испытывать в значительно меньшей степени, чем мужской половине отряда. По, не поддающимся изменению, убеждениям девушки становилось очевидным, что всяк, мало-мальски уважающий себя, господин должен почитать за великую честь услужить Драмогаровой наследнице.
В благодарность за вовремя подоспевшую поддержку я была готова простить подружке любое, даже раздувшееся до самых невероятных размеров, самомнение.
  - Тпру-у-у, - осадил своего мерина Маркиан, - разворачивайтесь, нам, похоже, сюда.
Затормозив у обозначенной буйно разросшимися на земляных волах кустами акации деревенской окраины, мы свернули в убегающий под горку проулок. Рукотворная аллея, порядком разжирев на благодатной почве, на подобие шалаша сплеталась тугими ветками над головами путников. Лишь кое-где мглистые, трепещущие на ветру силуэты резных листьев отступали, являя в проплешинах клочки сизых небес. Мы неспешно продвигались по хорошо утоптанной дороге, красноречиво говорящей о том, что к ведуну ходят часто и не таясь. Вышедший на небо молодой месяц разлил по поляне щедрые порции призрачного света, явив любопытным взорам целую куртину сочно-кучерявой травы-муравы, всю в капельках вечерней влаги. Утомленные тяготами пути, не меньше нашего, кони оживленно заржали под седлами. Чуть в сторонке, накренившись на левый бок, стоял большой, выложенный каким-то диковинным красным камнем, небеленый дом. Сквозь многочисленные окна на улицу сочилась тьма, казалось, намного более плотная, чем бархатное покрывало ночи. Лишь в единственном окошке мерцал шарообразный огонек.
Мы спешились, позволив лошадям полакомиться растительным деликатесом, столпились у входной двери с твердым намерением напроситься на постой. Не дождавшись традиционного стука, дверь бесшумно распахнулась. На пороге стоял мужчина весьма преклонных лет, но, вопреки обещаниям, на трухлявого старичка не походящий, даже с большого перепоя. Маленького роста, жилистый, с аккуратной бороденкой и длинными, заплетенными в косицу, темно-русыми волосами в пятнах выбеленных годами седин. Добрые карие глаза с лучиками смешливых морщин серьезно, но приветливо смотрели на меня.
  - Здравствуйте, - растерявшись, ляпнула я.
  - И вам доброго здоровьица, - хитро улыбнувшись, ответил ведун.
  - Мира и процветания, уважаемый, - в очередной раз спас положение демон, -  в деревне нам сказали, что у вас можно остановиться с ночевой. Видят Боги, будто вечность прошла с тех пор, как мы покинули туманный Эдемкур. Надолго не стесним, на ране пополним запасы, и снова в путь. Ну, уж и вас, почтеннейший, отблагодарим, не обидим.
  - Славно баешь, - ведун погладил окладистую бородку, - токмо, не надобно мне вашей благодарности, сам просить собираюсь. Ежели не откажете, то и крышу, и перину, и всякое удобство обеспечу. А сверх того, скорыми тайными тропами проведу, куда вам надобно. Ну, а коли поостережетесь, и тогда не прогоню, на ночь привечу. Только остальное в хате поведаю, так что, добро пожаловать.
Заинтригованные, нестройным рядком мы вошли в просторные сени, а затем и в светелку, служившую ведуну кухней. Массивный, грубо сколоченный стол встречал нас четырьмя, наполненными до краев остывающей похлебкой, оловянными мисками, кринкой молока и караваем ржаного хлеба. Тут же, разложенные чьей-то заботливой рукой, у мисок примостились раскрашенные ложки. Сие, без сомнение благостное для давненько не трапезничавших путешественников, видение не могло не удивить.
  - Да вы не шугайтесь, - заметив нашу растерянность, успокоил старик, - я о вашем приезде еще с полудня прознал. Это дурная голова не ведает, где окажется завтра, а матушка-дорога завсегда скажет, кто к тебе на порог пожалует.
Уж не знаю, на кого как, а на меня ведун произвел впечатление.
  - Похоже, зря я со стряпней маялся, вы, как я посмотрю, не голодны...
Стремясь развеять его напрасные опасения, мы на перегонки ринулись к столу. Услышав спорое скрябанье ложек, старик присел на свободную лавку и довольно вздохнул.
  - А теперь к делу, - дождавшись окончания трапезы, деловито промолвил ведун. – Беда пожаловала в Светлое, большая беда!
Я настороженно икнула, подавившись последним куском хлеба. Мякиш настырно цеплялся за стенки глотки, понуждая издавать ритмичные звуки.
  - Ик! – выражая свои дурные предчувствия, сказала я.
  - На-ка, молочком запей. – Старичок протянул мне кружку, и продолжил, – жуткую участь уготовили порождения Мги  этому краю. Исконно, Светлое вплотную прилегало к владениям Кимиров  и негласно находилось под их защитой. Но что-то в сим незыблемом укладе изменилось, предвиденье утверждает - близится ночь Охоты. Преступившие  явятся собрать свою кровавую дань.
  - Ик!!! – Молочко не помогло.
  - Я стар, - сокрушенно покачал головой ведун, - плоть моя хлипка, сила проскакивает через нее, как вода сквозь решето. Зато разум ясен и полон, как сума коробейника - ведает он, как справиться с этой напастью. Не побороть, но отвести неизбежное. Но, без вашей помощи мне не обойтись.
  - Почему именно мы? – просвещенная по части нежити поболее нашего, задала мучающий всех вопрос дочь некроманта.
  -  Вижу, девонька, по красивым глазам твоим, что известно тебе - не всякий в этом противостоянии на что дельное сгодиться может.
Отчего же, - подумала я, - на прикуску кровососам мы - самое то.
  - Ик! – в этот раз прозвучало очень емко.
  - Минувшей ночью я узрел сон, Дальний Хутор, еще прадедом моим в березовой роще на холме у озера отстроенный, что лежит к северу отсюда, верстах в пятидесяти, стал землей проклятой. Из селившихся, там никого не осталось. Внучек мой, Олешка, - ведун смахнул набежавшую слезу, - вместе со всеми сгинул. Всю оставшуюся силу, до самого донышка, вплел я в последнее заклинание, оно и привело вас к моему порогу. Ты, – кивнул ведун демону, - чуждый этому миру, имеющий власть над душами и недюжинную мощь, подобен щиту. Защищающий! Ты, – обратил старик свой проницательный взор к Маркиану, - встанешь рядом, как дух истинных стихий, начертав неведомые знаки своего рода. Отражающий! Ты же, - вновь погрузившись в так приглянувшиеся голубые очи Фьерди, сказал ведун, - разящая Тьму ее же оружием, напитаешь Силой. Карающая!
  - А вот тебя, - наконец-то очередь дошла и до моей скромной персоны, - я никак не могу разгадать.
  - Ик?! – Кто бы сомневался.
  Видимо желая определиться с пророчеством не меньше моего, ведун подсел поближе и, спрятав мою ладонь в своих теплых, старческих руках закрыл глаза. Прошло немало времени, но ничего не происходило. Полумрак светелки, сытный ужин, стремительно сменяющийся ночью вечер - все это, вкупе с остальными немаловажными деталями, побуждало отчаянную зевоту, напавшую на меня вслед за настырной икотой.
  - Занятно, - открыв глаза и отпустив  руку, заявил старик.
  - Что занятно? – предчувствуя, что сейчас прозвучит нечто важное, я подвинулась ближе.
  - Я искал длань Дара, раскрывая сокрытое. Призывал дремлющую Силу, вслушиваясь в отзвуки Пророчества.  Взывал к Знакам избранных…
  - И? – поторопила я его.
  - И …- старик выдержал эффектную паузу, - не отыскал ничего.
Демон, на пару с готовым всегда поддержать его  начинания, змеем, зычно заржали.
  - Не отыскал потому, - игнорируя неожиданный взрыв веселья, продолжил он, - что искал не там. А ведь ответ так очевиден для каждого из вас. – Он обвел насмешливым взглядом всю мою свиту и, давая шанс пораскинуть мозгами самостоятельно, эффектно замолчал.
  - Почтеннейший, ну-у, не томи-и-те, - зная, что и более светлые умы сломали на этом поприще множество копий, заныла я.
  - Каждая песчинка во всевозможном многообразии миров, сама по себе и есть Мир. Мир - есть дверь. К каждой двери есть замок и ключ, чтобы его отпереть, – убедившись, что слушатель успешно заинтригован, ведун сделал очередную паузу. - А есть ты… - звучно выдал он последний аккорд.
Я не удержалась и закатила глаза.
  - Что сие значит?!
  - Подумай! – очевидно, заведя свою любимую шарманку, посоветовал ведун. 
  - Напрасно вы морочите девчонке голову, почтеннейший, - ухмыляясь встрял Югорио,- так бы сразу ей и сказали, мол, ни ума, ни таланта за ней не водится. Пусть привыкает к суровой правде жизни.
  - Зато, надо понимать, у тебя ума и таланта - целая прорва. Только вот, отчего-то первый не уберег тебя от столь противной тебе компании, а второй только и годится, чтобы доступных девиц кадрить.
  - Да к твоему сведению, - уязвившись, прошипел демон, - они с меня ни копейки не взяли, и я подозреваю, что еще были готовы и преплатить!
  - Во-во! И я о том же, может тебе составить им конкуренцию?
Что ни говори, а самолюбие у моего демона и впрямь крайне чувствительное. Особенно, ежели касаться его гипотетических достоинств, коих, впрочем, насчитывалось немало. Но неожиданное пристрастие Югорио доставать меня своими издевками сильно препятствовало их заслуженной оценке. Блистательный глава прославленного и могущественного рода Шефаро, как любил напоминать мне демон, и просто смуглокожий красавец-мужчина, зло сверкнул налившимися зеленым фосфоресцирующим светом глазами.
Фьёрди, доселе с усталым видом слушающая нашу перебранку, испуганно ахнула и, схватившись за рукоять висящего на перевязи меча, споро вскочила, приготовившись к нападению. Ее, естественно, никто не посвятил в тонкости происхождения моих попутчиков.
  - Айра, назад, - приглушенно скомандовала девушка, - он может быть очень опасен.
Маркиан, с удовольствием наблюдающий за разыгравшимся спектаклем, с сомнением фыркнул.
 - Навряд-ли он в состоянии хотя бы поцарапать Айру.
 - Зато, я в состоянии «поцарапать» тебя, - вконец разъярившись, пообещал словоохотливому юноше Югорио.
Маркиан флегматично пожал плечами и неспешно поднялся из-за стола. Сообразив, что взаправду опасный элемент ни на кого нападать не собирается, Фьёрди несколько успокоилась, хотя удивление и настороженность полностью не покинули ее миловидного лица. За время нашего пути, в парнях, не привыкших тянуть ярмо бесполезных обязанностей в виде двух вечно голодных, холодных, ноющих и стонущих от любой колдобины спутниц, накопилась целая прорва еле сдерживаемого раздражения. Отчего, перспектива высосанной из пальца драки вызывала у них самый живой отклик. Вот только возможность спустить пар, ввиду объективных причин, несколько откладывалась. Не проронивший за все время препирательств ни звука, ведун с лукавым огоньком мудрых глаз вопрошающе смотрел на своих долгожданных гостей.
  - Дедушка, простите нас. Это, должно быть, от усталости.
В молчании я обвела присутствующих укоряющим взглядом и, повернувшись к старику, ответила:
- Мы согласны. Что надо делать?
Просияв ярче весеннего солнышка, ведун всплеснул руками и затараторил:
  - Слава Богам! Слава Богам! Матушка-дорога не ошиблась. Мы спасены! Деревня спасена. Столько людей, старики, женщины, дети… Ах, внучек мой, внучек, не уберег я тебя… Но хотя бы Светлое… Спасены! Даже не знаю, как и благодарить вас!
- Да погодите вы, почтеннейший, нас благодарить, - предвидя нелегкие времена, окоротил его демон, - мы еще ничего не сделали. К тому же, не известно, сумеем ли мы вам пригодиться.
- Но чем сможем, тем поможем, – с готовностью пообещала Фьёрди.
- Скажите только, когда ждать этих супостатов? – безуспешно силясь подавить проклятую зевоту, попыталась я выяснить некие подробности грозящих нам пудовым кулаком напастей.
  - Не ранее ночи третьего дня. Так что, срок на подготовку у нас, пусть и невеликий, но все же имется. А пока, - жизнерадостно заявил ведун, - идите-ка в баньку. Я ее еще давече натопил, а то за полночь туда хаживать не след. Мало ли что приключится. Банник у меня что-то нынче лютует, вы ему напоследок в кадушку водицы плесните, да обмылок на полке оставьте. Я ж, тем временем, кровати вам постелю. Спать будете, аки в колыбели.
Ведун достал пару толстых восковых свечей, запалил их от стоящей на окне лучины и, вручив мне одну из них, сказал:
- На-ка, держи. Ступайте девицы, вам первая очередь, – он кивнул на дверь. – Вы ж, молодцы, покамест девчата ваши плескаются, подсобите малость, расстелите перины. А то, больно уж они тяжелы для меня стали.
При волшебном слове «перина» парни вытянулись по стойке смирно и, разве что, не побежали за шествующим вглубь неосвещенного дома с оставшейся свечкой в загрубевшей руке ведуном.

Банька протяжно вздыхала прозрачными облачками ароматного пара, мудреными колечками взмывающего под низкий сосновый потолок. Кое-где, еще не потемневшие от времени и жара, доски наливались каплями янтарной смолы, сообщая, что сие полезное в хозяйстве строение, было срублено совсем недавно. В парную мы заходить не стали, час на дворе стоял поздний, да и жар, как таковой, уже почти весь вышел. Посчитав за великое счастье возможность, хотя бы, просто смыть пропитавшую одежду, кожу, волосы, неистребимую пыль, мы с Фьёрди споро хозяйничали в предбаннике. Стараясь скрыть естественное смущение, мы исподволь разглядывали друг друга. И похихикивали, представляя на своем месте Югорио и Маркиана.
- Ой, что это у тебя?! - не сдержав любопытства, воскликнула я. Проследив за моей рукой, Фьёрди удивленно приподняла округлые брови, изящной дугой взлетающие от переносицы к вискам.
- Неужели у тебя такой нет?
Я покачала головой.
- А я то думала, что не разглядела. – Девушка развернулась так, что бы на спину падал скудный свет единственной свечи, и пояснила: - это Ара, печать силы. Ее еще называют знаком стихии, у каждого, отмеченного даром, она имеет свой неповторимый рисунок и расположение.
На ее спине, повыше лопатки, в окружении витиеватого орнамента, красовалась устрашающего вида коса, синевато-черного цвета. Своим широким изогнутым лезвием она невольно притягивала взгляд.
  - И откуда же эта Ара берется? – я осторожно потрогала изображение. На ощупь  оно оказалось чуть выпуклым и шершавым.
  - Это первая ступень инициации, которую невозможно запланировать или предугадать. Все зависит от того, какого уровня ты достигла в осознании собственного Дара. Считается, что без ары стихия не признала тебя и, даже при очень больших задатках, такой маг мало на что способен. Так, зелья варить, да бородавки сводить, – с удовольствием намылившись, добавила к своему пояснению Фьёрди.
  - То есть, по идее, я должна обзавестись точно такой же штукой еще до приезда в Улли-Яру?
Протянув мыло, девушка утвердительно кивнула.
- Прекрасно, только этого еще не хватало! – в связи с минувшими событиями, я с суеверным ужасом опасалась всяких там обрядов, ритуалов, инициаций и иже с ними. – Надеюсь, хоть это не больно?
- Ну, как тебе сказать, - замялась Фьёрди, - вообще-то, я потом три дня даже дотронуться до плеча не могла. Но, говорят, это зависит от того, какая стихия становится твоим источником. У меня, пожалуй, оказался самый болезненный вариант. А какая сила покровительствует тебе? – встрепенувшись, поинтересовалась дочка некроманта.
  - Почем же я знаю. По мне, так весь мир взялся меня извести: эти мужики, эти лошади, эта пыль… - Я остервенело терла себя мочалкой, желая месте с накопившейся грязью смыть все тяготы одоленного пути.
- Вообще-то, это не сложно понять. Ты просто постарайся припомнить, что тебе больше всего доставляло удовольствие! Может, смотреть часами на огонь, или стоять на краю обрыва и наслаждаться порывами ветра, а может гулять под проливным дождем…
- Ага, или отплясывать в полнолуние на свежесрытой могилке на городском кладбище, – продолжила я ее перечисления.
- Нет, Айра, я же серьезно, неужели тебе не интересно?
- Конечно интересно, только все перечисленное тобой я с равным безрассудством проделывала, когда жила с отцом в Красавце.
- Тогда, - опрокидывая на себя ковш прогретой воды из дубовой кадушки, философски подытожила Фьёрди, - остается дождаться инициации. 


В результате наших купаний, которые, благодаря неспешной девичьей болтовне, таки затянулись, накопилась целая бадейка мыльных помоев, и я, как всегда, не больно-то утруждаясь, резво распахнула дверь предбанника с очевидной целью выплеснуть ее содержимое за порог. Столь обыденное событие обернулось таким кошмаром, что обеспечило меня экстремальными впечатлениями на весь остаток жизни. Ну, по крайней мере, в тот момент я наивно на это рассчитывала.
За дверью, видимо не ожидая столь оригинального появления, сидело какое-то чудище. Не крупнее откормленного хряка, черное, словно полуденная тень, от того едва различимое в сгустившихся сумерках, с провалами желтых глаз, без ушей, без носа, с утыканным зубами-иглами ртом, живописно разеваемым в нашем направлении. Голову «симпапулечки», наподобие короны, венчал целый частокол маленьких заостренных рожек, толстое брюхо елозило по земле, причудливые конечности (коих я насчитала пять) изгибались под таким невообразимым углом, что меня замутило. Когтистые перепончатые пальцы угрожающе рыхлили чернозем, длиннющий змеевидный хвост целеустремленно тянулся к моим ногам.
- Мамочки!!! – взвизгнула я и не придумала ничего лучше, как искупать нежданного гостя в грязной мыльной воде.  Возмущенная  неласковым приемом, нежить пискляво завыла и с места прыгнула на меня. С бешено колотящимся сердцем, я с треском захлопнула дверь и всем своим весом подперла ее изнутри. В ту же секунду, березовая стена угрожающе затрещала, и меня со всей дури швырнуло в противоположную стену. Но дверь, как это не странно, устояла. Дивясь невиданному чуду, я настороженно покосилась из-за спины.
- Ты кто такой? – подражая заданному примеру, упершись ногами в пол, сдерживая сотрясаемую ритмичными ударами дверь, стоял низкорослый волосатый мужичок.
Созерцая стремительно развернувшуюся картину в немом недоумении, тут же неподалеку стояла полураздетая, растрепанная Фьёрди и, в такт раздающимся снаружи  ударам,  хлопала  своими длиннющими ресницами.
- Ой!!! – прорезавшаяся стыдливость неожиданно эффективно вывела девушку из ступора. Прикрывшись нательной рубашкой, она кинулась к сложенным в углу вещам и начала поспешно одеваться. 
Я же, во все глаза таращилась на невесть откуда взявшегося помощника.
  - Тоже мне, цацы, - пробасил мужичок, - банника не признали. Как в баньке попариться, так это завсегда: «Банный Дух, хозяин батюшка!», а как от всякой нечисти пришлой спасаться, так сразу «Ой, а ты кто?!». Тьфу, на вас. А ты, что стоишь, глаза мозолишь, чай не в балагане. Хватай свой меч, да топай на бой ратный, али он у тебя так, для красоты?
Внезапно на дворе все стихло.
- Во, - навострившись, сказал банник, - притаился. Не к добру.
Воспользовавшись советом, я схватилась за меч и прижала его к груди.
- Как оно выглядит? – встав рядом, шепотом спросила Фьёрди.
Активно помогая себе свободной рукой, я живописала беснующуюся тварь.
  - Нет, - дочка некроманта покачала головой, - я о такой зверюге даже не слышала. За что, опять же, спасибо папочке.
- И что нам делать? – я с надеждой посмотрела на собравшихся.
Со словами «а кех его знает», Фьерди пожала плечами.
- Не положено почтенному банному духу в сии разборки вступать, - скрестив мохнатые руки на такой же мохнатой груди, возмутился банник. – Мне еще всю ночь чертей парить, а тут этот соглядатай, того гляди, на щепки все разнесет.
- Погоди-ка, погоди-ка, - я аж подпрыгнула от догадки, - так ты, поди, знаешь, кого это по нашу душу нелегкая принесла?
- Конечно, знаю, - с непередаваемым презрением изрек мужичок, - чай, не вчера родился, всякого навидался.
- Ну? – заслышав раздающееся за дверью утробное сопение, поторопила его Фьёрди.      
- Что «ну»? – передразнил ее банник, - я же сказал, соглядатай ейнто ихний.
- Чей «ихний»-то? – в голос, нетерпеливо переспросили мы.
- Вот чудные-то, - дивясь нашему слабоумию, мужичок развел руки, - вомперов, тех самых, что преступили… С седмицу, как по округе проклятущие рыщут, разнюхивают, где чем хозяевам их поживиться можно. Да мне то что, - как бы размышляя в слух, промолвил дух бани, - они меня не трогают, я их. Не трогали, - поправился он и зло взглянул на нас. - Расхватало баб на ночь помыться, - взъелся банник. Я всегда говорил, что все напасти на свете из-за баб! Вот скажи мне, на кой тебе вздумалось его из бадейки оприходовать? Шоб рассерчал поболе? 
- А что, - не стерпев наветов, полюбопытствовала я, - надо было перед ним извиниться за доставленное беспокойство и с поклоном удалиться восвояси?
- Очень сомневаюсь, что это бы сработало, - поддержала меня Фьёрди, - оно, похоже, нас поджидало.
- Ага, на предмет перекуса.
- Вот и не портили бы ему аппетит, - не унимался банник, - наверняка, эта тварюга мне всю дверь раскурочила. А она, между прочем, новехонькая, ведун ее лишь месяц, как заговорил. 
За пререканиями мы не сразу заметили, как сопение смолкло, и образовавшуюся тишину нарушают только наши спорящие голоса, да горластый хор цикад, распевающих свои стрекочущие арии на улице и слышимых даже в бане. 
- Может, оно ушло? – Прокравшись на цыпочках, я осторожно прижалась покрасневшим ухом к пострадавшей за правое дело двери. 
Все, как по команде, прислушались. Не спеша поверить своему счастью, мы, в полной тишине, чутко реагируя на каждый померещившийся шорох, просидели не менее получаса, по истечении которого Фьёрди, вслед за мной, шепотом предположила:
- Может, оно и вправду ушло?
- Во-во, идите и проверьте, - уставший от нашего присутствия, посоветовал «человеколюбивый» банник.
Как не хотелось нам высовывать свой нос, пусть из не надежного, но все-таки лучше, чем никакого, укрытия наружу, а просидеть в бане, вплоть до прилета обещанных чертей, не хотелось еще больше. В таких ситуациях, как известно, из двух зол выбирают меньшее. Вот только не понятно, какая из маячивших перспектив была для нас менее опасной.
Пока, с оголенным оружием на перевес, по тропинке, густо заросшей кудрявыми кустами сирени, мы с Фьёрди пробирались к дому ведуна, я так разозлилась на вечно пропадающего незнамо где демона, которому, вроде как, положено нутром ощущать грозящие моему туловищу неприятности, что даже не вздрогнула, когда ушлая зверюга, ничуть не благодарная мне за внеплановую помывку, эффектно выскочила нам наперерез. Неделикатно рыгнув, нечисть запрокинула голову и выдала мне навстречу столп бело-голубого марева. Чудовищный холод гигантскими клещами сковал все тело. Казалось, кровь заледенела в жилах. Воздух снежным комом распер легкие. Я изо всех сил силилась вдохнуть или выдохнуть, но мое пораженное тело, казалось, напрочь забыло, как это делается.
- Вот и все, конец мой настал, - удрученно подумала я, при этом краем глаза наблюдая, как Фьёрди отчаянно что-то крича, уворачивается от смертоносных выпадов хвостатой твари.
Перед взором поплыли разноцветные круги, захрустели, выворачиваемые неумолимой силой, в суставах кости, от стремительно нарастающей боли я практически утратила  связь с происходящим и, скорее догадалась, нежили почувствовала, как неподконтрольное, все еще удивительно ясному разуму, тело завалилось на бок.
Коварный выпад, точный взмах, и обезглавленное чудище, пару раз вздрогнув, шлепнулось к ногам бледной Фьёрди. Ее искаженное отчаяньем лицо было последним, что я увидела, прежде чем нестерпимый жар, разрывая и испепеляя, сотряс все мое существо.
 

Глава девятая
Знаки Силы

…Вечный стук в ворота: выходи!
Голубая дымка за плечами,
Неизвестность, гибель впереди!...
Александр Блок

Итак, свершилось! Первая ступень инициации хоть и досталась мне со значительным спотыком,  но все-таки была одолена, и теперь я являлась гордой обладательницей, так называемой, Ары, отчего могла смело причислять себя к привилегированным рядам колдовской братии. С того момента, как рыгающая гадина обдала меня своим «ароматным» дыханием, в результате чего я чуть было не отправилась на затянувшийся в вечности пикник к праотцам, на моем теле появился судьбоносный знак. Правда, не вполне понятно, как, казалось, неизбежная, безвременная кончина меня, молодой и зловредной, могла обернуться сим загадочным жизнеутверждающим событием, но факт, как говорится, оставался налицо, ну или почти налицо (если учитывать его истинное месторасположение)… По всему выходило, что отныне я несла в себе частицу покровительствующей Стихии, таким довольно болезненным образом признавшей свою непутевую протеже. Но и тут, как уж повелось, не все было ясно. По проведенной в 934 году магом-аналитиком Огапопом Зудящим переписи и, составленной в результате сего титанического труда, ныне общепринятой в колдовской среде, классификации, Ары делились на пять объемных групп, в каждой из которых насчитывалось две подгруппы и, с небольшой вариативностью в деталях, повторяли изображения друг друга. Разумеется, случались и, причем, весьма часто, исключения.  Вот и со мной в очередной раз творилась какая-то чертовщина, так как возникший ни где-нибудь, а на самом причинном месте, знак, из-за своей оригинальной конструкции, не поддавался решительно никакому опознанию. Шар, в ореоле лучевидных отростков, один из которых причудливой спиралью разбегающихся колец опоясывал сею таинственную сферу, игриво указуя своим стрелоподобным наконечником куда-то вверх, коварно хранил тайну.
Когда, повиснув на заботливо подставленное плечо Фьерди, хромая (саднящая боль в районе левой ягодицы  неумолимо растеклась по всей ноге), мы ввалились в притихший домик ведуна и, собирая в потемках все углы и пороги, добрались-таки до его сердцевины, нам открылась идиллическая картина: сладко посапывающие мужики, так и не дождавшиеся своей очереди на купание.

А наутро, наши «защитнички» с вытянутыми лицами, нависнув над еще не до конца проснувшимися «воительницами-по-принуждению», то бишь, мной и Фьерди, встревожено заверещали.
  - Девчата, это, случаем, не вы там, – Маркиан махнул рукой куда-то в сторону, - в кустах сирени свежеразделанную тушку припасли?!
  - Случайно, МЫ, – зло буркнула Фьерди и демонстративно зарылась в подушку.
  - А где, если не секрет, - голос демона звенел от напряжения, - вы ее раздобыли?
  - Сама пришла, – не менее зло буркнула я и натянула на голову стеганое одеяло.
  - А зачем? – то ли по слабоумию, то ли от нервного потрясения, с пристрастием продолжал допытываться змей.
  - Жить надоело, – флегматично, сонным голосом ответила дочь некроманта.
  - Это вам, похоже, жить надоело, - наконец-то перестав сдерживаться, заорал Югорио, - почему не позвали на помощь?!! Вы хоть знаете, какая опасность нам всем угрожала?!
  - На помощь?! – тут же растеряв весь сон, взвилась Фьерди. - От вас двоих помощи - не больше, чем от козла молока! – не уступая набычившемуся властелину срединного мира ни темпераментном, ни силой легких, девушка ткнула в него пальцем. - Да мы, пока вы слюни на подушку пускали, едва с жизнями не распрощались и, причем, замечу, очень при этом шумели. Но вы, разумеется, ничего не слышали! Тоже мне, воители! Да вы, по-моему, если хотите знать, опасность за версту чуять должны, а на деле только воздух сотрясать и горазды.
  - Да! -  ни находя в себе силы даже лишний раз пошевелиться, возмущенно поддакнула я. Однако, в порыве гнева Фьерди так резво покинула наше общее ложе, что невольно потревожила мое, по-прежнему весьма чувствительное к перемене мест, бедро.
  - Что с тобой? Ты ранена? – заметив, как я болезненно поморщилась, участливо поинтересовался Маркиан.
  - Ара… что б ее.  – вяло пояснила я.
  - Как это случилось? – сделавшись до крайности угрюмым, обычно такой бесшабашно-ехидный демон, потребовал ответа.
  - Вот так и случилось, - не дав мне и рта раскрыть, отчеканила будущая некромантка. – Я так напугалась, когда эта тварь напала на Айру, выпустив в лицо странное марево! Боги, как ее корежило… я думала помрет. А потом началась Инициация.
Заметно побледнев, демон совсем не деликатно присел на кровать, от чего я протяжно взвыла.
  - Прости, - рассеянно сказал он и, столь же неуклюже, стал устраиваться поудобней. Я сильнее стиснула зубы.
  - Инициация ее и спасла, – пояснил он. – Та туша, что сейчас на радость мухам валяется в саду старика, всего несколько часов назад была морраром – полубесом-полузверем, короче, нежитью, крайне ушлой и опасной. Сам по себе, моррар, к нашему счастью, не слишком проворен, но зато о хвосте его этого не скажешь. А  упомянутое тобой, - Югорио покосился на Фьерди, - странное марево - есть его ядовитое дыхание, и, вдохнувшему эти пары, спасения нет.
Позабыв про ноющий «подарочек» стихии, испуганная запоздалым сообщением, я, постанывая, поднялась.
  - Как это, спасения нет?! Я же жива! …?!
  - Каким-то чудом, - пристально разглядывая меня, и Фьерди заодно (кстати, полураздетых), видимо проверяя степень наше «живости», подтвердил Маркиан.
  - Покажи мне ее, – ни в меньше степени, чем пройдоха змей, оценив живописный вид своих спутниц, со знакомым блеском хитрющих глаз скомандовал демон.
  - Кого, ее? – угадав ход мужских мыслей, хором «не поняли» мы с Фьерди.
  - Ару. – Югорио напустил на себя деловой вид.
  - Вот вам, а не Ара. – Фига у меня вышла замечательная, еще бы, учитывая, как часто я ее крутила, будучи самой завидной невестой Ларца в, теперь уже казалось, прошлой жизни. – Максимум, на что вы оба можете рассчитывать, так это на ее словесное описание.
  - И то, бестолку, - вмешалась дочь некроманта, успевшая налюбоваться болючей отметиной еще перед сном, - сомневаюсь, что кто-нибудь из нас сможет разгадать знак. Тут нужен особенный человек, толкователь Ар . Что само по себе сложно, учитывая, что их не так уж и много, а времени, разыскать хотя бы одного из них, у нас и вовсе нет.
  - То есть, - воспроизводя смысл только что услышанного, повторил Маркиан, - признавшая Айру стихия не поддается определению, и решение данной задачи откладывается на неопределенно долгий срок?
  - Именно, – подтвердила Фьерди.

Общеизвестно, что ни один вампир, каким бы древним и могущественным он не был, не может нарушить один незыблемый закон, а именно, войти без приглашения в дом, освященный защищающим от всяких напастей огнем, что пылает на кончике фитиля божественной свечи, которую зажигают представители всех разумных рас двадцать второго числа всходня  месяца, в день единого для всех славящих жизнь праздника Живого Огня .  Так было всегда, и верилось, что так всегда и будет. Но несколько десятилетий назад живой огонь перестал освещать стены прославленного храма, и, хотя, неприкосновенность в иные времена освященных жилищ по-прежнему, хоть и не с той силой, сохранилась, новые города и деревни, что из года в год строились и разрастались в Нагрии все больше и больше, оказывались лишенными столь чудесного оберега. В какой-то мере, жителям новостроек удавалось защитить себя с помощью заунывных служб первослужителей, охранной магией многочисленных амулетов, колдовскими травами и хитроумными заклинаниями профессиональных волшебников, но, как оказалось, все было не то…
Однако, сам праздник, так прочно укоренившийся в душах и сознании всех разумных рас, как день всеобщей радости и милосердия, не утратил свой первоначальной значимости и по-прежнему отмечался с обязательным размахом всегда и повсеместно.
 
Три дня, отведенных на подготовку, почти истекли, приближалась Ночь Охоты. Чем ближе к горизонту опускалось солнце, тем больший ужас начинал охватывать меня. Холодный и липкий, он выползал из каждой, доселе невинной, тени, и, чем сумрачней становилось над Светлым сиротливое небо, тем зловещей казался каждый темный угол, каждая затененная тропинка. Отведенный предсказанием последний день оказался самым благодатным по установившейся погоде и самым нервным по витающим в воздухе настроениям. Накануне, ведун велел нам собрать у старой лиственницы, что произрастала на небольшом пустыре в центре села, сплошь покрытом упругим травянистым ковром и повсеместно именуемым «выгоном», всех жителей Светлого. Сие важное задание, порученное, кстати сказать, нашей шайке в полном составе, отчего-то пришлось выполнять мне одной. Ушлые друзья-приятели, как-то очень споро нашли себе неотложные дела и я, в полном одиночестве, не зная с какого конца взяться за дело, пошагала сзывать люд честной на собрание. Не особо долго размышляя над тем, какой из многочисленных дворов осчастливить своим своеобразным дебютом, я постучалась в дверь первого приглянувшегося мне домишки, с кружевными изразцами и россыпью голубых цветочков под окном. Дверь отворил румяный, дубоподобного телосложения мужик и, протерев маслянистые глазки, привычно и радостно облапил мою персону взглядом.
  - Ты ко мне? – многозначительно пробасил он.
  - Дом твой? – не поддавшись на провокацию, серьезно поинтересовалась я.
  - Ага, – признался мужик и гордо расправил плечи.
  - Ну, тогда к тебе.
  - А зачем? – облокотившись правой рукой об косяк и, как бы подавшись немного вперед, отчего-то шепотом задал «дуб» очередной глупый вопрос.
  - Потолковать надо по-быстрому, – ответила я, напустив таинственности.
  Мужик воровато оглянулся.
 - Потолковать… По-быстрому… Тогда пошли в сарай.
Я даже не успела опешить от столь откровенной наглости, как из темного провала дверного проема стремительно, точно жалящая гадюка, появилась маленькая жилистая бабенка и, не жалея сил, огрела наглого мужика по хребтине то ли скалкой, то ли дубинкой - я, признаться, так и не разобрала.
- Я те покажу «сарай»! - зло прошипела она. – И вновь приложилась своим «оружием» по спине.
- Ой, - ойкнул мужик и, скорчив плаксивую мину, заныл, - Агафьюшка, душечка, ты опять неправильно меня поняла. Я как раз шел в сарай, там одна из стенок заваливаться начала, вот я и собирался ее поправить. Открываю дверь, а тут эта ведьма стоит, глазищами своими вращает и говорит, что ей со мной потолковать о чем-то надобно. А о чем? – С видом судьи, выводящего на чистую воду зарвавшегося воришку, он патетически закатил маслянистые глазки и вопросил дверную притолку. – Не говорит! Сама посуди. Не приглашать же в дом незнакомую ведьму. Мало ли что!
Выслушав придуманное на ходу сказание, я и возмутилась и восхитилась одновременно. Это какая же бездна фантазии пропадает зря! Однако, оставалось загадкой, отчего все здешние местные жители, не сговариваясь, именуют меня не иначе, как Ведьмой. Такого раньше сроду не бывало. Что, это слово внезапно крупными буквами проступило у меня на лбу?
- Стенка, значит, завалилась? – зло прищурившись, покуда я дивилась происходящему, ехидно вопрошала ревнивая жена у нерадивого мужа. – Вот, как щас звездану по маковке, чтобы сам на что ни попадя не заваливался!
Испуганно прикрыв голову руками, мужик выпрыгнул ко мне на крыльцо.
– Агафьюшка, душечка, это не я! Честное слово, не я! Это все она, и козни ее бесовские. Ведьма!!! Приворожить меня хотела.
Я не удержалась и заехала брехуну локтем под ребра.
  - Во, видишь! – радостно вскричал он. – Это она свои бесовские происки скрыть пытается.
- ПРИВОРОЖИТЬ?!?! Мужика моего приворожить?!?! – впившись в меня недобрым взглядом, завопила дурная баба. – Я те покажу, как на чужих мужей зариться, ведьма патлатая. - Обратив гнев своей гибридной скалки против невинно оболганной меня, баба пошла в наступление.
 
В общем, через час изматывающих гонок с препятствиями по деревенским кочкам и ухабам, услышав в свой адрес массу «комплиментов», кое-как отвязавшись от преследовательницы, я смело могла считать себя прошедшей боевое крещение. Теперь, ежели у кого из сего живописного селения и имелись сомнения относительно моей профессиональной принадлежности, то, после громогласных заявлений несущейся по пятам «душеньки» Агафьюшки, они наверняка испарились. Укрывшись в чьем-то раскидистом саду от полоумной ревнивицы, я присела на поваленное дерево и, пытаясь отдышаться, призадумалась, как сзывать народ дальше.
- А она в правду ведьма? Всамделишная? – тоненький детский голосок прервал мои размышления.
- А я почем знаю. Вот у нее и спроси, – вторил ему столь же юный,  но более басистый голос.
Я подняла голову и огляделась. Совсем неподалеку от моего местоположения, точнее будет сказать шагах в пяти, стаяла преумильная парочка. Худющий мальчуган лет семи держал за руку курносую девчушку, года на два его младше, и, если судить по схожести внешних черт и одинаково поношенной одежде, они приходились друг другу самой, что ни на есть ближайшей, родней.
- Тетя ведьма, а вы Ведьма?
Услышав вопрос, я по инерции нахмурилась. Видимо, сделала это столь свирепо, что девчушка приглушенно пискнула и спряталась за брата.
- Значит, ведьма, – авторитетно заметил он.
- А вам-то что? – не слишком дружелюбно буркнула я.
- Ой, как здорово! – Решив, что отсутствие опровержения и есть признак согласия, девчушка, так и не выходя из-за брата, резво подпрыгнув радостно захлопала в ладоши.
- Тетенька ведьма, тетенька ведьма, миленькая, помогите!!! – как по команде, отрепетировано заголосили детишки.
Мое жалостливое сердце дрогнуло.
- Ладно уж, - пытаясь перекричать их завывания, я похлопала по служившему скамейкой стволу, и проворчала: - садитесь, да рассказывайте, что вам надобно от тетеньки ведьмы.
А надобно было вот что… Олешка и Тася (сокращенно от Таисия), так звали нечаянных просителей, происходили из семьи местного кузнеца. Как известно, человека необходимого и оттого уважаемого в любой деревне. А тятька их, Данила Растиславович, и вовсе слыл человеком превеликого благородства, силы, да мастерства. Чуть более семи лет назад посватался он за первую на селе красавицу, Варвару. Сыграли они по осени шумную свадьбу, да зажили в любви и согласии, народив попутно двух шаловливых детишек. Но не долго длилось их семейное благолепие. Едва Олешке пошел пятый годок, померла Варвара. Ветреная оспа той зимой посетила множество хат в Светлом, но осиротила только одну. Кузнец погоревал, поубивался, да делать нечего, как следует рассудив, в тот же год, опять-таки к зиме, взял он из соседней деревеньки новую жену. Мачеха, молодая вдова, также, как и первая супруга, не обделенная ни красотой, ни статью, в душе оказалась бабой расчетливой да жестокой, уже к весне что-то неладное стало творится в семье кузница. Точно черная тоска накрыла некогда приветливый хлебосольный дом, радость, будто выпитая до самого донышка колдовскими ветрами, навсегда ушла из него. Кузнец стал мрачен и зол. Злость эта, точно суховей, скрутила его, день ото дня все больше и больше иссушая дух и тело, покуда неизвестный недуг не подкосил Данилу, до того не проболевшего за всю свою жизнь ни одного дня.
- Тетя ведьма, помогите, - заливаясь горючими слезами и живописно размазывая их по чумазому лицу, канючила Тася. Олешка, низко наклонив голову так, что сильно отросшая темно-русая челка закрывала все лицо, сидел молча, и лишь костлявые ссутуленные плечи изредка бесшумно вздрагивали. – Папка наш совсем плох, уже и за первослужителем посылали.
- Ежели батьки не станет, - неожиданно сухим безжизненным голосом сказал мальчик, - она за нас примется.
По спине побежали мурашки.
Обняв уже рыдающую в голос девчушку и не зная, чем бы помочь бедным детям, я предложила единственное, что в сложившихся обстоятельствах могло прийти мне в голову.
- Сходили бы к ведуну, он старик добрый, мудрый, наверняка знающий, как горю вашему помочь. Я-то ведь в болезнях не более вашего разбираюсь.
- Да приходил он к нам, когда про хворь папкину прознал. Только мачеха в дом его не пустила. Сказала, чтобы убирался подобру, поздорову, а то она и на него управу найдет.
- Неужто, за вас и заступиться боле некому? – Я по собственному опыту знала, что в деревнях трудно бывает остаться самому по себе еще и оттого, что на кого ни глянь, всяк окажется, если и не родными дядькой с теткой, так уж двоюродными или троюродными точно.
Олешка покачал головой.
- Все, еще до нашего с Тасей рождения, померли.
  - А друзья? – не желала я сдаваться. – Наверняка, у отца вашего много друзей осталось.
  - Осталось, – с еще большей горечью подтвердил парнишка. – Токма, почти все мачехи  боятся, а тем что посмелее, она глаза отводит, они то забывают за чем шли, то дороги к нашему дому найти не могут.
Меня кольнуло нехорошее предчувствие. А не доморощенную ли ведьму пригрел на своей груди кузнец?
- А нынче ночью Тасе приснился сон. Расскажи – велел брат сестре.
Размазав очередную партию слез, девочка начала пересказ.
- Снится мне батька, будто лежит он, как сейчас, на лавке, болеет. А вокруг шеи его веревка черная, как змея кольцами тугими обвита. А рядом мамка сидит, плачет… Веревку сорвать силится, а у нее ни как не выходит. Тут она поворачивается, меня видит и говорит: «Не болен наш папенька, дочка, это мачеха порчу страшную, могильную на весь род наш наложила, под корень извести хочет. Найди дочка старый глиняный горшок, в нем костяная зола, да обрывок веревки хранятся. Золу на освещенном кладбище над моей могилкой развей. Веревку сожги. Горшок расколоти, а черепки опусти в речку, на том месте, где мельник по пьяни чуть не утоп, там ключи подземные бьют, они всю злобу с черепков омоют». «Где же матушка мне искать его?» – спрашиваю я у нее, а сама вижу, будто от двери пятно темное отделилось и к нам тянется. Подбежала я к матушке, за подол ее ухватилась, а она меня к себе прижимает, по волосам гладит и смотреть в ту сторону не велит. «Слушай меня внимательно, Тасенька, коли все получится, больше мы с тобой так не свидимся. Где искать, я точно не знаю, но догадываюсь, она меня словно к печи не подпускает. Вот еще что, одним вам не справиться. Смотрите и слушайте в оба, я вам кого-нибудь в подмогу пошлю. Да поспешайте, времени у вас день. А теперь, - закричала она, - просыпайся скорее!!!» - Тут мне страшно стало, аж жуть, и я проснулась, – закончила свой рассказ Вира.
- А на ране, гоним мы с Вирой корову, - значительно повеселев, поясняет Олешка, - смотрим, вы, как оглашенная, по кочкам скачите, а за вами тетка Агафья со скалкой несется и кричит, будто вы ведьма. Вот мы и подумали, что это мамка нам знак подает.
Две пары золотисто-карих глаз с немой мольбой уставились на меня. Я шумно вздохнула. С недавних пор, когда в мою, доселе ничем не примечательную жизнь, пришли времена больших перемен, все случайности и нелепые совпадения я стала воспринимать, как Знаки, своего рода путевые указатели, как Ары, но не просто на теле человека, а на карте всей его жизни. Случилось так, что у этих детишек в целом свете не осталось никого, кто бы мог их защитить. У меня же, хотелось в это верить, были друзья, не побоявшиеся за компанию ввязаться в смертельно опасную авантюру, а значит, стоило попытать разобраться и с этой, не столь уж замысловатой, историей.
- Что уставились-то, ступайте за мной. Неужто думаете, откажу. Я как погляжу, ваша мачеха совсем борзая стала, ни совести, ни стыда не ведает. Детей малых изводит... Это не она на нас, мы на нее управу найдем.
В мгновение на детских лицах проступило такое непередаваемое облегчение, что я лишний раз укрепилась в принятом решении. Окрыленные нечаянной надеждой, они с такой силой вцепились в подол моей юбки, что к дому ведуна я практически притащила их на себе. Но отцеплять не решилась, оттого, что понимала - они цеплялись за мой подол так, как цепляется за пучок сухой травы человек, неотвратимо сползающий в непроглядную бездну.

Дом ведуна встретил нас веселым оживлением. Мои, якобы занятые важными приготовлениями к сражению с кровососами спутники, в лице Югорио, Маркиана и Фьерди (и она туда же) приятно проводили время, предаваясь интригующей игре в полюбившиеся беркасы, на этот раз на раздевание. Причем, больше всех веселилась Фьерди, так как оказалось, что обыграть ее практически невозможно, о чем свидетельствовала растущая горка мужской одежды. Где же находился сам ведун, никто не знал.
- Как там обстоят дела с сегодняшним собранием, – не отрываясь от разномастных картинок, ни в коей мере ни тушуясь, полюбопытствовала некромантка. Она с довольным видом разложила очередную комбинацию на столе и голосом, не терпящим возражений, велела демону. – Снимай штаны!
Демон заметно напрягся. Подозреваю, что в других обстоятельствах его бы об этом даже просить не пришлось. Однако, здесь совсем другое дело. Речь шла о пресловутом самолюбии, которое, как знали все присутствующие, у Югорио было весьма чувствительно, от того новоиспеченный глава прославленного клана Шефаро пристыжено попросил:
- Может еще один кон…?
- Еще один кон, - передразнивая его, протянула неумолимая Фьерди. - Мы играли уже трижды! Надоело! Снимай штаны, я тебе сказала. Снимай штаны или показывай крылья.
Последним я заинтересовалась. Без штанов я демона уже видела, а вот о том, что у него имеются крылья, я слышала впервые.
- Тетенька ведьма, - втесался в мои размышления голосок Таси, - а зачем другой тетеньке столько штанов, у нее ведь свои есть?
Не успела я ничего ответить, как, видимо, привычный к вечным вопросам своей сестры, Олешка одернул ее за руку и с важным видом сказал:
  - Вырастешь, узнаешь. – Отчего вся ситуация приняла выраженный двусмысленный оттенок.
Благовоспитанная девица Фьерди стыдливо зарделась, а матерый соблазнитель Югорио похабно заулыбался.
- Дети?! Зачем они здесь? – отбросив неблагосклонные к мужской половине карты, наконец-то соизволил полюбопытствовать Маркиан.
Выдержав, как полагается в таких случаях, небольшую паузу и дождавшись, пока интерес собравшихся разгорится до нужной кондиции, я вкратце поведала историю ребятни.
- Я согласна с Айрой, - первой поддержав мои начинания, заявила Фьерди, - бабу нужно призвать к ответу.
- Ну хорошо, - радостные, что под шумок внезапных обстоятельств их не заставили по полной отдуваться за многократный проигрыш, протянули парни, - а мы-то вам на что?
- Маркиан, как наиболее сильный из нас, будет на подстраховке. А ты, - кивнула я демону, - займешься отвлекающими маневрами. Ведьму необходимо выманить из хаты.
- Я бы сказал, - натягивая на себя одежду, пробасил демон, - затеваемая компания обещает быть приятной.
- Ты только тем и занят, что поиском удовольствий, - обдала его презрением дочь некроманта.
- Душечка, что мне остается, раз ты мне в них отказываешь?
- Поговорите об этом потом, - прервала я назревающую перебранку. Что-что, а переругиваться это двое могли бесконечно. – У нас осталось очень мало времени. А мне еще народ созывать.
- Интересно, а чем ты занималась с утра? – возмутился змей.
Думаю, что никого не удивит, если я скажу, что чуть не зашвырнула, при этом раскрутив нахального змеюку за его великолепный хвост, обратно, прямехонько в так опостылевшие ему за триста лет безвылазного сидения Тайные Озера.
- Лучше бы ты в  своих волшебных лужах захлебнулся, - зло буркнула я и, взяв детей за руки, вышла из дома.
- А что я такого сказал, - безмерно веселясь, прикинулся змей идиотом.

Вскоре стало ясно, что мы чуть было не опоздали. Уже издали, темные клубы дыма, стремительно вырывающиеся из печной трубы дома кузнеца, наводили на нехорошие мысли. Югорио, как и было условлено, значительно опережая нас, усвистал вперед. Чтобы дать ему необходимое для обольщения время, мы вынужденно медлили, ожидая сигнала в условленном месте, то есть засев в беседке у живописной церквушки, из которой хорошо просматривалась большая часть округи, в том числе нужный нам дом.
- Ты только посмотри, - завидев выпорхнувшую из дома парочку, удивилась Фьерди, - и что он такого особенного говорит или делает, что ни одна не может перед ним устоять?
- Почему ни одна, а как же ты? – с лукавой искоркой в глазах заметил змей.
- Я не в счет, - нарочито равнодушно отмахнулась Фьерди.
Мы скопом наблюдали, как красивая, на вид еще совсем молодая, не многим старше нас самих девушка, прижавшись к мускулистой руке демона пышной грудью, миновала калитку, уводимая Югорио в неизвестном направлении.
- Интересно, куда он ее повел? – Вновь подала голос Фьерди.
- На сеновал, - сообщил Маркиан, - куда же еще! В этом смысле, Юго обычно проявляет завидное постоянство.
- Да какая разница, - я выскочила из укрытия, - теряем время!
Не сговариваясь, мы организованно рванули к дому. Со стороны, спасители, должно быть, являли весьма странную картину. Впереди колонны всей я, с растрепавшимися волосами и мечем на перевес. На полшага позади разодетая, точно на прием, высокородная Фьерди. В центре, заботливо подгоняемые Маркианом, Олешка с Тасей. Замыкал парад, как уже было обозначено, змей, бегущий, если так можно назвать тот быстрый шаг, которым он продвигался из-за семенящих детских ножек, то и дело здороваясь со встречным людом. Покуда мы дошли до заветной калитки, его бесконечные «Здрасьте» порядком вывели меня из себя.
В дом вошли вчетвером. Маркиан на непредвиденный случай спрятался в зарослях ракитника, что рос у самого крыльца. В углу, под образами новоявленных святых, на традиционных в крестьянских избах полатях, лежал кузнец. В заросшем, морщинистом, иссохшем теле невозможно было даже угадать некогда пышущего здоровьем силача. Он недвижно лежал на спине, пугая посетителей жуткой трупной синевой. Лишь изредка его впалая грудь с невероятным трудом вздымалась, порождая слабый мучительный вдох.
- Тятя! – Кинулись к нему дети, - потерпи маленечко, тетя ведьма нам поможет!
Таисия с проворством таракана вскарабкалась на высокую лавку и в отчаянии прижалась к умирающему отцу.
- Отпусти, - утерев нос грязным рука, велел ей Олешка, - ты ему дышать мешаешь. Девчушка заметно ослабила хватку, но с лавки не слезла.
Время таяло.
- Так-так-так… Что-то не по сезону она жара нагнала, - приговаривая, дочь некроманта взяла стоящее в сенях ведро с колодезной водой и, распахнув печную створку, щедро плеснула ее внутрь. Печка зашипела, точно ощетинившаяся кошка, огонь взревел, как утративший человеческий облик оборотень, и запылал с новой силой.
И вправду, жар стоял такой, как иной раз не во всякой бане нагнать получается.
  - Ах вот оно что! Огонь-то заговоренный, – сообщила Фьерди очевидную вещь.
  - И что делать?
  - Стой здесь, я мигом, - выкрикнула она и выскочила в сени. Не прошло и минуты, как девушка вернулась со знакомой фляжкой в руках. Последнюю, змей всегда держал при себе, неизменно отвечая отказом на все наши неоднократные уговоры дать напиться, когда иссякали дорожные запасы воды. Не слишком охотно Маркиан пояснил, что плещущаяся в неприкосновенной емкости жидкость - вода из питающего озера магического источника, и что он бережет ее на особый случай. И вот теперь, похоже, заветная жидкость должна была сыграть отведенную ей роль. Фьерди с важным видом матерого алхимика, наполнила жестяную крышечку содержимым фляжки и осторожно вылила ее в печное жерло. Тут же, свирепствующий огонь, как попавшая в мышеловку мышь, пискнул и затих.
Понимая, что бесконечно радоваться сей маленькой победе - дело преждевременное, я подумала вслух:
  - Что дальше?
  - Понятия не имею. Наверное надо ее обыскать, – предположила Фьерди.
  -  Она же горячая.
  - У тебя есть предложения получше? – возмутилась моей привередливости некромантка. Конечно, ни ей же предполагалось лезть в этот «котел» для не в меру сердобольных девиц. Любое предприятие, связанное с возможностью замараться, отчего-то автоматически перекладывалось на мои плечи. Оно и понятно, пачкать такие наряды…
  - У меня нет, а вот у него, похоже, ДА! – Я подняла меч, пробудившись, он тускло мерцал, как внезапно появившийся на развилке дорог указатель, красноречиво намекающий, что мы движемся в правильном направлении. 
- В самом деле, что нам терять? – ни к кому особо не адресуя вопрос, я крест-накрест рубанула по печи, отчего-то ни мгновения не сомневаясь, что мой меч сокрушал и не такие преграды. Колдовской клинок прошел сквозь беленый речной известью кирпич легко, не отдавшись тянущей болью в недоразвитых мышцах. Печь, превосходя все ожидания, в ответ на кромсающие движения с диким грохотом развалилась на такое немыслимое количество осколков, будто это ни я пару раз взмахнула рукой, а обормот-великан за каким-то кхеком с пристрастием тряс ее ни один час. Но самое интересное ожидало нас дальше. В самом центре образовавшегося нагромождения камней, на половину засыпанный золой, возвышался старый глиняный горшок. Только подумать, самый обыкновенный глиняный горшок, материальное свидетельство того, на что способно изъеденное старухой Мгой человеческое сердце. Я как завороженная потянулась к нему, но получила увесистый шлепок по рукам.
- Ты чего? – обиженно взвыла я.
- Не знаешь что ли, как это опасно - за моровое  колдовство руками хвататься, – назидательно пояснила Фьерди.
Я испуганно отпрянула.
- Ладно, давай сюда руки.
Дочь некроманта, воспользовавшись тем тряпьем, что попалось на глаза (надеюсь, там не оказалось чужого исподнего), обмотала мне руки и для пущей надежности, как поп ладаном, обдала водицей из Маркиановой фляжки. Я в очередной раз потянулась к горшку…
С внезапным грохотом на нас с Фьерди полетела сорванная с петель дверь.
- Айра, пригнись!!! – не своим голосом заорал Маркиан.
Прижав к груди, как самое драгоценно сокровище, злополучный сосуд, я упала на спину и, споро отталкиваясь ногами от пола, отползла к стене.
- КТО ПОСМЕЛ?!?!?! – вещая утробным, зычным гласом в проеме появилась мачеха.
Уже с первого взгляда на нее, становилось понятно, как здорово мы просчитались, поспешно решив, что имеем дело с доморощенной ведьмой. Оказалось, наша дамочка занималась черным ремеслом куда как дольше и куда как с большим рвением, чем ожидалось, «девушке» исполнилось не одно столетие, и, видимо, на счету у нее был не один десяток испитых жертв. К слову, их набралось достаточное количество, чтобы напитать прожорливую вдову такой силой, что с ней нелегко было справится даже Маркиану, не прибегнув при этом к смене своей личины, что при данных обстоятельствах сделать он не мог.
- Она почти обратилась! – видимо ожидая, что это мне это о чем-то скажет, стараясь перекрыть поднявшийся с появлением ведьмы вой, прокричала Фьерди.
- Почти, это плохо или хорошо? – стараясь, как можно незаметнее, пока мачеха, бешено вращая выкатившимися из глазниц белками, пытается разобраться в обстановке, ногой подтягивая упавший неподалеку меч, уточнила я.
- Почти хорошо…
Я непонимающе нахмурилась, и это было последнее, что мне удалось сделать прежде, чем невидимая гигантская клешня сомкнулась на моей шее, и безжалостно рванула под потолок. Я скорее инстинктивно, нежели по какой иной причине (как известно, нет большего стимула, чем желание жить), наотмашь рубанула вовремя оказавшимся в руке мечом воздух и со свистом полетела вниз. Приземление вышибло из меня весь дух. До сознания долетали звуки какой-то возни, как потом выяснилось Фьерди с Маркианом, объединив усилия, попытались усмирить разбушевавшуюся бабу, но та, предчувствуя свою скорую победу (кузнец начинал содрогаться в предсмертных конвульсиях) обрела такую мощь, что расшвыряла их, как новорожденных щенят.
Немного придя в себя, я тут же захотела уйти обратно. Надо мной, скаля звериные клыки, по которым стекала грязно-желтая слюна, склонилось человекоподобное существо, по отдельным половым признакам лишь относительно похожее на молодую жену кузнеца. Из расширенных до невероятных размеров глазниц на меня выкатились крепящиеся, точно у рака-поддонника, глазки, не хватала только кокетливо хлопающих ресниц. Некогда красивые, золотисто-рыжие волосы, пламенея бесовским цветом, самовольно извивались над ее головой, как щупальца морского гада. 
- Ты! – прорычала мачеха. – Будешь первой, из чьих внутренностей я смастерю себе чулки.
- Говорят, шелковые приятней к телу, - «удачно» пошутила я, хотя это было не просто, учитывая, что передавленное ранее горло плохо меня слушалось, рождая лишь дерзновенные хрипы.
- Горшок! Отдай его мне, и твоя смерть может быть будет легкой.
- Вот уж спасибо, милейшая, - лихорадочно шаря глазами по доступному обозрению пространству, в надежде углядеть спешащую мне на помощь хоть какую-нибудь знакомую рожу, в очередной раз сострила я, - но условия предлагаемой сделки меня не устраивают. – И, поняв, что скорой помощи, по всей видимости, ждать неоткуда, я перекатилась на живот и всем своим весом надавила на злополучный сосуд. Горшок треснул. За спиной раздался оглушающий рев (удивительно, подумала я, как это сюда еще не сбежалась вся деревня). С ужасом, который я испытывала лишь однажды, когда отец всерьез пригрозил отдать меня в монастырь, я ощутила на плечах ледяные, как сосульки на зимних крышах, и такие же, как они, смертоносные, по весне, когти. С раздирающей болью, они все глубже и глубже вонзались в мою плоть… Однако, я даже не успела толком «насладится» ролью великомученицы, как все мои терзания внезапно окончились. Не веря до конца собственному везению, я осторожно поднялась и медленно, по-прежнему ожидая подвоха, повернулась. Пребывая в блаженном отрубе, на удивление симметрично возлежали мои героические защитники. На полатях, забравшись к отцу под одеяло, который, кстати, заметно порозовел и стал нормально дышать, сидели перепуганные дети (на кой черт я их с собой потащила?!). В центре, под съехавшей на бок крышей, громоздилась куча камней, а у подножия сей живописной горки, свернувшись клубочком, тихо выла тщедушная старушка.   


- Одно хорошо, - отплевываясь от понабившейся в рот пыли, сказал Маркиан, - надобность созывать народ на собрание отпала сама собой.
Растолкав застрявших на крыльце помощников, я прищурившись вывалилась из кузнецовой хаты. Перед домом, глазея на покосившуюся крышу, стояли обитатели Светлого.
- Эй, пришлые, вы чего это тут учудили? – вопросил кто-то из толпы.
- Не учудили, а избавили вас от проклятой напасти. Али не знали, что молодая жена кузнеца - моровка ? – с вызовом ответствовала я.
По толпе прокатился взволнованный ропот.
- От одной ведьмы избавились, другая на постой просится! -  встряла та самая баба, что добрую четверть часа гоняла меня по извилистым тропинкам Светлого.
- Никак уважаемая вы о себе толкуете? – вступилась за мою поруганную честь Фьерди.
Агафья презрительно хмыкнула, окинув новую потенциальную соперницу высокомерным взглядом. Однако, не подрассчитала весовые категории, в ответ получив такую гримасу,  кои имеются лишь в арсенале коронованных особ, да Драмогаровой дочурки. 
- Да?! А откуда нам знать, что вы говорите правду, а не пытаетесь таким образом прикрыть свои злодеяния? – не желая признавать поражение, цеплялась вредоносная селянка.
 - А вот как - только кузнец поправится, так сама у него и порасспросишь, – посоветовала  ей Фьерди.
  - Так развешь, он не помер? – явно вожделея кровавых подробностей, допытывалась ревнивиц.
- Нет, и ежели я верно сужу, то и не собирается. – Пришлось мне ее разочаровать. -  А вот всем вам должно быть стыдно. – Я окинула собравшихся грозным взглядом. - Это надо же, под самым вашем носом двух малолетних ребятишек чуть было не загубили, а вы даже почесаться не соблаговолили.
- Дык, мы пытались… - виновато потупившись, пробасил конопатый рослый парень. – И, словно в наглядное подтверждение своих гипотетических попыток, почесался.
- Видать, плохо пытались. Неужто и теперь, перед лицом гораздо большей опасности, вы предпочтете отсидеться в кустах?! – воспользовалась я подходящим моментом, дабы сообщить очередную тревожную новость.
- Что-то я никак не уразумею, это о какой такой опасности ты, девка, нам тут толкуешь? – выступил вперед осанистый толстобрюхий мужик. По непререкаемому тону, коим был задан вопрос, я без труда признала сельского главу.
- О том, - одернув меня предостерегающе за подол, вмешался Маркиан, - вам лучше всего расскажет ведун. Позаботьтесь, уважаемый, чтобы сегодня, перед закатом все собрались на пустыре у старой лиственницы.
- Ведун? – пренебрежительно усмехнулся староста.
Вот уже не первый год, этот старикашка был ему все равно, что бельмо на глазу, своей помощью, да советами то и дело шныряющих к нему селянам, и, что самое противное, правотой, он то и дело, сам того не желая, изрядно подтачивал авторитет местного главы.
- Что дельного может сообщить выживший из ума старик? – мужик даже не попытался скрыть своей неприязни.   
- Что? – Змей недобро усмехнулся, - да хотя бы то, сколько времени понадобится озверевшим от жажды кровососам чтобы выкосить ваше село подчистую…
В воздухе повисла гнетущая тишина. Даже любивший во всем оставить за собой последнее слово глава не нашелся чем крыть столь весомый аргумент.
 После Маркиановых слов вся моя разбушевавшаяся бравада, ставшая следствием недавнего приключения, внезапно испарилась, сменившись гнетущим предчувствием надвигающейся беды. Более не проронив ни слова, наша троица, принесшая столь худую весть, под нарастающий ропот собравшихся поспешила удалиться восвояси.
  - А крышу кто чинить будет? – донесся нам в след визгливый голос неугомонной бабы.

Примечание:

1. Цирковые маги(просторечное)  – в широком смысле, цирковые актеры, обладающие небольшими  задатками магического дара, и использующие его в своих представлениях. В основном, это магия стихий. Все члены данной касты входят в Цирковую магическую гильдию.

2. Мга - старуха-прародительница всех богомерзких существ, по преданию рождаемых ее мертвыми и   оживленными великим Зовом тьмы.
 
3. Кимиры – основная ветвь вампиров, лояльно настроенная к людям. Владыка Кимиров вхож в состав Верховного Магического Совета. Кимирийские земли считаются в Нагрийи самыми спокойными, так как нежить предпочитает обходить их стороной.

4. Преступившие -  побочная ветвь Кимиров, ответившая на Зов, утратившая часть разума, но обретшая невероятную силу. Вампиры,  в худшей своей ипостаси.

5. Толкователь Ар - блаженный старец, наделенный даром провидения, маг-толкователь.
 
6. Всходень - июнь.

7. Праздник Живого Огня – день, когда в храме светлых богов, что стоит на границе  восточных земель, в янтарной купели вспыхивает Живой Огонь, от которого верховным жрецом возжигаются освященные свечи, и многочисленные гонцы развозят немеркнущее чудо по городам большим и маленьким, по каждому селу, деревушке, хутору, по каждой самой захудалой хате или землянке. А затем, зажав в потеющей от радостного волнения руке восковой стан, обходит глава каждой семьи свой дом, дабы надежно защитить всех домочадцев от тех, кто несет с собой смерть.

8. Моровое колдовство – причиняющие смерть.

9.  Моровка – некогда женщина занимающаяся черным ведомством, одержимая жаждой вечной красоты и молодости, при помощи своего колдовства забирающая жизненные силы у своих жертв. Чем больше таких испитых не ее счету, тем она опасней и неуязвимие. Однако разделаться с ней довольно просто, стоит лишь нейтрализовать сделанный ею заговор на смерть. Нарушенная связь с испиваемой жертвой лишает ведьму жизненного источника, и та почти мгновенно слабеет.