Герцогиня

Впервые, я увидела ее в коридоре моего университета: она говорила с секретарем нашего деканата, активно жестикулируя и громко разговаривая сразу на трех языках. Этим, наверное, она и привлекла мое внимание. В те времена не часто можно было увидеть человека мешающего русский, азербайджанский и английский языки. Азербайджанский у нее был идеальный, а вот на двух других языках она говорила с сильным акцентом. В случае с русским вообще с трудом подбирая слова. В душе, посмеявшись над ее «многоязыкастью» я выбросила ее из головы и, наверное, не вспомнила бы о ней, если бы на следующий день, зайдя в аудиторию, где должно было проходить занятие иностранного языка, не увидела бы ее. Она сидела за учительским столом, сильно выпрямив спину. В этот раз я смогла ее рассмотреть и первая же ассоциация: Безобразная Герцогиня Маульташ. В ее внешности было что-то своеобразное. Большой нос, большие глаза, большой рот, большие уши – все эти большие части с трудом умещались на ее не слишком большом лице.  Разглядывая ее, я попыталась определить ее возраст. Лет сорок не больше. Боже, но до чего же некрасива. Для меня она навсегда стала и осталась Герцогиней.

Она представилась аудитории. Ее имя в переводе с азербайджанского означало «красавица». Иногда слепота родительской любви играет жестокие шутки с детьми. Трудно было представить, что она была красивым младенцем… 

Занятие катилось своим чередом. Я хорошо знала английский язык. Мои родители вовремя осознали, что будущее за теми, кто им владеет. И потому на протяжении нескольких лет я изучала этот язык у лучших педагогов города.

Герцогиня вела занятие нервно. Было очевидно, что опыта преподавания у нее нет. Как и тогда когда я увидела ее в первый раз, разговаривая, она мешала три языка, отчего ее нервность была еще более очевидна.  Позже я выяснила некоторые подробности ее биографии. Была она сиротой, которую вырастил дядя, живший в селе, и оттуда она приехала покорять большой город. Сумела выучиться и выучить английский язык.  И теперь, с удивительной деревенской цепкость, она не только смогла пробиться в преподаватели в самый престижный вуз страны, но и устроиться на работу в иностранную компанию. Вот этот вот заработок, который она получала от своего иностранного работодателя, позволял ей снимать квартиру на окраине Баку и одеваться в не самых дешевых магазинах города.

Она стеснялась своего происхождения, а вернее его отсутствия. Когда у нее появилась возможность ездить заграницу (эти поездки она «выбивала» для себя в ущерб другим) она стала привозить себе дорогие шейные платочки. Ей казалось, что если купить и повязать себе на шею кусок материи от кутюр, то автоматически попадешь в категорию элиты.

Я продолжала разглядывать ее. Она была высокая, что достаточно необычно для азербайджанской женщины. Фигура могла бы быть неплохой, однако ее сильно портили ноги, форму которых обычно описывают как « ножки от рояля»: толстоватые и короткие.

Она стала выделать меня из массы студентов. В отличие от большинства моих сокурсников, я никогда не показывала, что ее попытки стать «городской» смешны и нелепы.  Она мне казалось трогательной и наивной, хотя эти слова меньше всего подходили к ней – такой неженственной и некрасивой.

В конце того учебного года она предложила мне прийти на интервью в ее компанию. Заманчивое предложение. В то время в Баку было немного иностранных компаний, и устроиться туда на работу было сложно.  О боссе этой компании, я уже была наслышана. Молод, ему всего тридцать пять, не женат и обаятелен.  Придя в офис, я увидела то, о чем мне никто не рассказывал: Герцогиня была в него безумно влюблена. Безумно. Так как любят в сорок пять понимая, что это последний шанс устроить жизнь.

«Любить» она неумела. Выходило это у нее беспомощно и как-то заискивающе.  Она постоянно заходила к нему в кабинет с какими-то просьбами и проблемами, набивалась ему в сотрапезники во время ланча и всячески демонстрировала ему свои надуманные добродетели.  Было видно, что объект ее любви получает удовольствие от ее страданий. Как и ему, мне тоже нравились ее мучения. 

Я бы так и оставалась сторонним наблюдателем этой офисной драмы, если бы не одно обстоятельство, которое все изменило.

Он снимал квартиру в моем доме. В соседнем от моего подъезде. Каждое утро по дороге на работу я встречала его. Поначалу, мы шагали к офису в абсолютном молчании. Я находила эту тишину несколько неуютной, однако, она, казалось, его совсем не тяготила. Позже, когда наши прогулки к офису стали чем-то обычным, мы разговорились. Он оказался очень интересным человеком. Или это мне так казалось тогда. 

Все это не осталось незамеченным Герцогиней. Ее отношение ко мне стало меняться. Больше она не приглашала меня к себе в кабинет на чашку чая и не вела со мной задушевные разговоры. Я знала, что она шпионила за нами. Я находила это забавным…-до определенного момента.  До момента, когда я нашла в кармане своего пальто фигурку чем-то отдаленно напоминающую меня. Место, где должно было быть сердце, было проколото мелкими швейным булавками.  Платочки от Диора не помогли. Ее нахрапистая сущность и интеллектуальная узость взяли верх над попыткой стать леди. Моя забава пересеклась с ее наисильнейшем желанием.

Я ждала от нее дальнейших действий, и она не разочаровала меня. Не прошло и месяца, как я оказалась в полнейшей изоляции в офисе. Люди старались не общаться со мной, опасаясь ее гнева. Она награждала меня неприятными эпитетами – вот уж где ей пригодились все ее языки. Это было неприятно, однако всего чего она этим добилась, было мое большее сближение с ним. Если ему не надо было допоздна работать в офисе, то мы договаривались вместе выйти из офиса в конце рабочего дня. Мы нашли пару уютных  ресторанчиков, где можно было спокойно посидеть. Я не посвящала его в перипетии моей войны с Герцогиней. Мне казалось, что это раздует его иго. Отношения у нас с ним складывались странно. Тех отношений, которых так боялась Герцогиня, у нас не было. И хотя нам было приятно проводить время в обществе друг друга, где-то в глубине души мне казалось, что мы оба делаем это, лишь для того, чтобы позлить ее.

А потом он уехал. Сперва, он уехал в отпуск на месяц, а, вернувшись, объявил, что его переводят работать в другую страну. Никогда не забуду ее глаза в тот момент... Наверное, ей хотелось забиться в какой-нибудь угол и плакать. Но Герцогиня не стала плакать. Она натянула на лицо свою лучшую улыбку и развила бурную деятельность по организации его проводов. Прощальная вечеринка для сотрудников, официальный прием для клиентов компании – она работала, не покладая рук.

А потом она предложила себя ему. Именно предложила. Пошла ва-банк. А сверху приложила свою невинность как приз.  Только Герцогиня могла не понимать, что в ее возрасте это уже не приз, а груз. Она и не подозревала, что он окажется негодяем. Он прислал мне письмо по электронной почте, в деталях расписав ее предложение и…его отказ!  Боже, она недооценила меня. Я ей отомстила. Больно отомстила! Уже через полчаса все, все в нашей компании знали о ее попытке. А она знала об электронном письме. Плачущая Герцогиня! Но меня, ее слезы не растрогали. Я прошла длинный путь с того момента, когда увидела ее в университетском коридоре.

За день до его окончательного отъезда я встретилась с ним в нашем любимом ресторане. Он торопился на какую-то важную встречу, и поэтому это наше свидание оказалось не только последним, но и совсем коротким. Я сидела лицом к двери. Сейчас я уже плохо помню, о чем он говорил. Что-то о разнице в возрасте, несовместимости культур, о любви, о расставании. Он говорил очень быстро, будто оправдываясь. Мне это было не очень интересно. А потом вытащил из кармана длинную коробочку и положил ее на стол. Я приподняла ее и открыла. В коробке оказались золотые браслет и цепочка. Красивые. Я смотрела на них и не знала, что сказать. А когда я подняла глаза, то встретилась не с его мягким взглядом, а с до боли знакомым, тяжелым взглядом Герцогини  Она стояла у витрины ресторана и смотрела на нас. Пожирала нас глазами. Сквозь какую-то пелену я слышала его голос, что-то объясняющий. Но я не могла оторвать взгляда от ее лица, от ее глаз смотревших на меня с такой ненавистью.

Я ушла из компании вскоре после его отъезда. Эта игра потеряла для меня интерес. Пора было подумать об устройстве своей жизни. Чтобы не стать Герцогиней.

Через некоторое время цепочка порвалась и, упав, как будто растворилась в уличной пыли. А браслет я носила еще долго. Но и он соскользнул с моей руки в какой-то момент моей жизни. Вещи уходят.

Последний раз я видела ее, когда толкала коляску с моим малышом по главной улице города. Она постарела. Сразу было видно, что ее уже как следует за пятьдесят. Она отяжелела и слегка ссутулилась. В первый момент она не узнала меня, однако уже в следующую секунду взгляд ее вспыхнул все той же ненавистью, как и в былые времена. Ненависть интересное чувство. Ее причины забываются – ощущение остается.