Первый столбовой

               

     Вовка Самоделкин (в миру Самонин Владимир Владимирович) был инвалидом по жизни  и механиком от Бога. Сколько  себя помню, всю технику,  от велика  «Орлёнок», мопедов  марки «ЗИФ» и до  миллионников-иномарок, Вовка чинил, перебирал и даже переделывал без намёков на постороннюю помощь. Уже лет с десяти мы катили к нему на «лечение» наших железных лошадок.  А в тринадцать батя торжественно вручил Самоделкину в день рождения ключи от гаража и дал полную свободу действий  на этом «оперативном просторе» с набором инструментов, верстаком и смотровой ямой…
     Так что Володька первым из всей местной детворы начал «ковать» трудовую деньгу. Нет, мы конечно тоже не барствовали, но сбором стеклотары, вторсырья и разгрузкой арбузов даже близко не стояли от заработков Самоделкина. По-товарищески, бесплатно чиня нашу небогатую технику, с чужаков он брал достойную по тем временам плату и по местным меркам был богат как Крез. Кто-то пытался прилепить ему прозвище Рокфеллер, но не прижилось, так как Володька деньгу не копил и не «сорил» ею, а отдавал матери на содержание семьи – двух младших сестёр и отца, который часто болел после трудовой вахты на «северах».
Единственные безоговорочные траты были на запчасти и одежду, которая «горела» на Самоделкине, как на шахтёре. Он так и не научился надевать рабочий халат, что, впрочем, было его единственным «пофигизмом».
Наш школьный трудовик Пал Палыч звал Вовку «Эдисон» и закрывал глаза на его отсутствие, потому как сам частенько обращался по  вопросам «неухоженности» техники своих друзей и родственников. Другие учителя также не обходили «вниманием» Володькино хобби, и годы школьные прошли для него практически заочно.
     И вот, как-то по ранней осени в девятом классе,  в качестве оплаты за восстановление неподлежащих ремонту Жигулей,  Самоделкину  пожаловали совершенно убитую одноцилиндровую «Яву».  За месяц с небольшим он умудрился её полностью реанимировать, и мы всей дворовой кодлой  , не помня себя от дарованного Вовкой счастья, осваивали азы вождения «иномарки» на ближайшем пустыре и произвольных грунтовых «полигонах» местного ландшафта… Но лучше бы тогда с ним деньгами расплатились…
     Гениальные механики редко бывают хорошими водилами…
Через год, в своё семнадцатилетие, не вписавшись в хитрый поворот, Самоделкин так раздробил правую ногу о заборный столбик, что её ампутировали по колено. Тогда ещё не применялись «инновации» доктора Елизарова, изыски микрохирургии и апофеозом  отзвучал «дуэт» пилы и скальпеля…
    Всем двором мы ходили к нему в больницу. Медсёстры называли нас «дворяне» и больше трёх к Вовке не пропускали. Но мы решали этот вопрос в свою пользу через окна первого этажа и пожарную лестницу.
 Самоделкин смущённо улыбался от всеобщего сочувствия и героически снисходительно махал рукой – «Да ладно, пацаны, просто мне попался мой столб. Главное, вы теперь со своими столбами не повстречайтесь».
 Так Вовка стал из наших «дворян» первым «столбовым»…
     А в тот день его рождения мы вытряхнули свои заначки, подзаняли у родичей и купили имениннику дорогущий фотоаппарат «Зенит М», увеличитель и всё что полагается, дабы отвлечь Володьку от его теперь очень проблемного призвания. И фиг мы угадали…
     Первое, что он сделал, встав на костыли, - заставил нас идти в свой гараж делать «ревизию». Хорошо ещё отец за это время гараж не продал, хотя и озвучивал это решение на весь двор. По Вовкиной указке мы кое-что переложили, кое-что протёрли, кое-что смазали, а кое-что совсем вынесли. Потом купили пару килограммов пирога «Пионерский», конфет «Дунькина радость», пол-ящика «Буратишек» и отметили его (с его слов) «выход из отпуска»…
     Наш подарок Самоделкин освоил быстро и в совершенстве, как и всё, за что брался. А через пару недель подарил классные фотографии с нашими неухоженными чёрно-белыми физиономиями…
      Сколько же прошло… Тридцать пять лет в этом году…
     Случилось много того, чего совсем не ожидали. И, конечно, не случилось того, на что надеялись…Что теперь об этом…
     Вот только все эти годы мы в неполном составе (с погрешностью на Судьбу и Перестройку) в середине сентября всё также собираемся во вновь отстроенном гараже Вовки Самоделкина  и, несмотря на упрёки жён, в «ребячестве» вспоминаем и поминаем…
     В этот день он, всё также лучший автомеханик в районе (а для нас во всём мире), никого, кроме нас, не «принимает». Не принимает также и подарки от нас (к недоумению своей прагматичной жены), а только «вороток» со спиртным и хорошей закуской, который мы и приговариваем за недолгий вечер.
     После «законной» первой, за его день рождения, Володька вынимает из самодельного сейфа здоровущий старый фотоальбом синего бархата, и мы в который раз вспоминаем, смеёмся и грустим над нехитрыми снимками своей вчерашней юности. Мы – последние «дворяне» шестидесятых.
 Да - да, это написано на первой странице фотоальбома: «Дворяне».
 Вот только двое стали «столбовыми» навечно – Лёшка Михеев и Сашка Горин. Двадцать и шестнадцать лет назад…
     Вовка опять станет переживать, что тогда в больнице «закодировал» их на столбы, а мы опять доказывать, что они всё равно их не миновали бы (характер  был такой). Убеждаем, что от таких «столбовых» каждый день на дороге уворачиваемся. Вовка успокаивается. Потом весь вечер говорим «за жизнь» и расходимся, к радости своих жён, гора-а-аздо раньше, чем в молодости…
      Недалеко теперь живут только двое из нас. Остальные четверо «фрахтуют» такси и ещё с полчаса кружат по городу, перекидываясь о старом «обо всём», новом «ни о чём», считая встречных и попутных «столбовых»…
     Просто день такой… День рождения Вовки Самоделкина…