Слезинка из Майами. Часть 3. Главы 1-5

; Часть третья. Главное - пережить


Глава первая. Виновник, но не торжества

Я гнал вперед, то и дело бросая взгляд в зеркало заднего вида на Кола. Он был бледен и каждый мой взгляд в зеркало все больше нажимал на педаль газа. Держись, брат, держись. Вот и больница. Я резко затормозил прямо у входа, за что удостоился косых взглядов. Ко мне тут же подлетел охранник.

 - Э! Парень! Здесь нельзя парковаться! – начал возмущаться он, но мне было все равно. Я выскочил из машины и аккуратно вытащил брата с заднего сидения авто.
 - Врач, мне нужен врач! – кричал я охраннику и всем, кто был на улице. Я быстро пошел в приемный покой. Кол открыл глаза и посмотрел на меня затуманенным взором, а потом прошептал лишь одну фразу, лишь два слова: «Василиса… Прости…» и опять потерял сознание. К нам навстречу бежал какой-то мужчина в белом халате, врач, надеюсь.
 - Что с ним? – спросил он, подлетев ко мне, и профессионально начал осматривать брата.
 - Я не знаю, какая-то девушка, которая помогла мне на улице, когда я его увидел, сказала, что вроде как у него сильное алкогольное отравление. Она права? - протараторил я.
 - Пока не знаю. Иди за мной, - бросил доктор и быстро пошел куда-то вглубь больницы, а я за ним. Мы шли минуты полторы, пока не оказались перед дверью с надписей «Реанимация». И нам было туда…

Прошло две недели…

Вот опять я сижу перед кроватью брата, который в коме с того злополучного дня. Оказалось, что у него была не алкогольная кома, а обычная, и выпитое им спиртное только усугубило ситуацию. Две недели я живу по одному сценарию: дом, школа, больница, дом. И виноват в этом я сам. Только я и никто другой. Как же глупо все получилось. Ничего нельзя поменять, нельзя вернуться в прошлое и изменить лишь одно: не говорить всего того, что я сказал. Я хочу плакать, но у меня нет слез, хочу умереть, но не желаю причинять боль потери родителям, которые и так почти потеряли Кола. Каждый день я сижу в этой палате, которую уже досконально изучил и разговариваю с братом, который мне не отвечает… Мама, моя любимая Сидни… Она перестала быть похожей сама на себя. Осунулась, похудела, ее всегда немного смуглая кожа теперь бледней стен этой больничной палаты. Отец, всегда тактичный, серьезный, педантичный, любимый… Он пытается держаться, пытается верить в лучшее, отвлекает нас от грустных мыслей, но он не может вернуть все назад, как и я не могу.

Родители не обвиняют меня, они наоборот уверяют, что я тут вообще не при чем, но я не верю им. Впервые в жизни мнение Сидни и Алекса ошибочно. Главный виновник этого всего я… Чувство вины гложет меня с каждым днем все сильнее и сильнее, я просто сгораю изнутри, и ничто не может помочь мне. Мой брат, мой единственный, всегда веселый и оптимистичный брат, всегда подвижный, всегда энергичный, бесстрашный, так легко увлекающийся лежит в коме. И все это из-за меня…

 - Эш, время, - сказал вот уже который раз тот самый доктор, который принял брата.
 - Да, конечно, - пробормотал я и вышел из реанимации. Находиться в ней разрешалось только пять минут. Раз в час я по пять минут сидел рядом с кроватью брата, а остальное время – в холле перед дверью.

Сев на стул на свое место, которое мне уже стало вторым домом, перед столом дежурной медсестры, я прислонился к стене головой и закрыл глаза. Я думал. А что если Кол не придет в себя? Что если не поправится? Алекс дома отвлекал от таких мыслей, говоря, что все будет хорошо, но здесь, в больнице, я мог думать об этом. Это пугало меня больше всего на свете. Страх потерять брата и рядом не стоял рядом со страхом за себя. А боль, тогда, в Майами, от предательства, - рядом с болью сердца от вины за произошедшее. Вдруг кто-то подергал меня за плечо.

  - Молодой человек, молодой человек, вам плохо? – участливо поинтересовался некто. Открыв глаза, я увидел женщину лет сорока в белом халате, скорее всего медсестру, которая смотрела на меня, готовая в любую минуту кинуться на помощь.
 - Нет, все в порядке, по крайней мере, со мной, - практически одними губами прошептал я.
 - Вы уверены? – глаза женщины были очень сострадательными, от чего стало только хуже.
 - Да, - еле выдавил я, - Просто немного устал. Вот и все.
 - Парень, иди домой. Прости, но ты выглядишь, как привидение, - ласково сказала она.
 - Спасибо за участие, но я останусь, - твердо сказал я, собрав все силы и всю волю в кулак.
 - Ну что ж… - Пожала плечами женщина и пошла прочь, а я вновь вернулся в тоже самое положение.

Просидев так минут двадцать, я снова услышал отклик. С трудом открыв глаза, я заметил Василису, стоявшую напротив меня с букетом разноцветных гербер. Девушка тоже переживала. Она, как и Сидни, побледнела, ссутулилась, похудела за последние две недели, но пыталась держаться. Она, как и я, каждый день приходила в больницу и просиживала у кровати Кола часа по два, точнее по пять минут в час, а остальное время сидела в холле перед закрытыми дверьми.

 - Привет, Эш, - поздоровалась она и слабо улыбнулась. – Как ты? Как родители? – это она спрашивала каждый день и получала один и тот же ответ.
 - Привет, все нормально.
 - Как он? – с напускной надеждой спросила девушка.
 - Без изменений, - вздохнул я.

Вдруг послышался противный и очень громкий писк прямо из-за дверей реанимации. Туда сразу же побежала медсестра, через пару секунд прибежал доктор, все суетились, только мы с Василисой не могли ничего сделать. Мы даже не знали, что происходит! Огромное чувство страха свалилось на меня, когда я понял, что Кол может сейчас лежать там, за дверями реанимации, и умирать из-за меня. Боже! Пожалуйста, умоляю тебя, не забирай у меня брата! Он этого не заслужил! Писк прекратился также резко, как и начался. Из реанимации вышел доктор и облегченно вздохнул. Мы с девушкой кинулись к нему.

 - Что случилось? – кричали мы. – Что произошло? Все в порядке?
 - Молодые люди, успокойтесь, – слегка повысил голос врач. – Повысилось внутричерепное давление. Мы его понизили. Кол вернулся в прежние состояние, - устало сказал доктор.
 - Значит, он не умер? – облегченно спросил я.
 - Нет, - успокоил меня доктор, и тут Василиса упала.
 - Девушка, что с вами? – бросился к ней врач, а я облокотился о стену и сполз по ней, крутя лишь одну мысль: «Он жив, он не умер»…

Часов в десять врач, как обычно почти пинками, выгнал меня из больницы. Я, еле передвигая ноги, подошел к своему Лексусу, который отец мне вернул сразу же после того, как брат попал сюда, но радости это у меня не вызвало. Теперь моя некогда ласточка была просто средством передвижения и ничем больше.

Плюхнувшись на кожаное сидение, я завел двигатель и газанул с места. Ехать домой совершенно не хотелось, и я направил машину куда-то вперед. Я, как и в Майами, пытался убежать, уехать от проблем, но тогда все закончилось плачевно. Вот и сейчас я гнал вперед, почти ничего не слыша и не видя перед собой. Только скорость, только наблюдение и сосредоточенность на дороге не давали думать, не давали погружаться в рутину отчаяния и грусти. Вдруг зазвонил телефон. Посмотрев на дисплей, я сразу же отключился. Настя… Как же эта девушка мне надоела. Она, наверное, единственная во всей школе, кто ничего не понимает, а может, делает вид, что не понимает. Макс пытается хоть как-то отвлечь меня, Ириша поговорила со всеми учителями и никто ко мне особо не пристает и не требует сосредоточенности. Только Настя постоянно звонит и напоминает о том страшном дне лишь одной фразой: «Тогда ты помчался к брату, а теперь моя очередь». И я все время повторял ей лишь одно: «Мне не до секса». Но сегодня самый сложный день для меня. Сегодня Кол чуть не умер, но я не хочу, чтобы мама с папой узнали об этом, по крайней мере, от меня, от виновника, но не торжества.


Глава вторая. Кровь брата

Я все гнал вперед, а куда – и не знал. Только освещенная дорога и жилые дома вокруг меня говорили, что я еще в городе. Да, Санкт-Петербург я знаю не так хорошо, как Майами, но он красив. Если в Майами красота в основном хай-тек, небоскребы, техника везде, то в Питере наоборот все такое старообразное. В городе, кажется, даже ветер пропитан стариной. Он невероятно красив, даже нет, он прекрасен, жаль только, что на скорости 150 км/ч, это сложно рассмотреть.

Вдруг мои размышления прервал телефон. Молясь, чтобы это была не Настя, я взглянул на дисплей. Сидни.

 - Эш, ты где? – кричала мама. По ее интонации я с точностью мог сказать, что она просто в панике. С того страшного дня она звонила мне чуть ли не каждый час, а когда чувствовала что-то, то могла звонить каждые десять минут, но я не возражал. – Что с тобой?
 - Мам, все хорошо, я собирался тебе позвонить. Я переночую у Макса, прости, что заставил волноваться! – лгал я.
 - Почему ты не предупредил? – все никак не сдавалась Сидни.
 - Мам! Успокойся, все нормально! – вспылил я, - Я хотел позвонить от Макса, чтобы не разговаривать на ходу в машине.
 - Ладно, доедешь – перезвони! – бросила мама перед тем, как отключиться, а я сразу же стал набирать номер друга.

 - Макс! – заорал я в трубку, как только он ответил, - Если что, я ночевал у тебя! – крикнул я и сразу же отключился, услышав удивленное «Но…». Да, ночка обещает быть спокойной. Наконец-то я смогу подумать в одиночестве.

Завернув на какую-то улочку, я остановился. Мне было необходимо успокоиться и позвонить Сидни. Набрав номер, я стал ждать ответа, нетерпеливо постукивая по рулю. Странно, я нервничаю. Никогда не замечал за собой такого, и тут мама ответила.

 - Еще раз привет, мам. Я уже у Макса. Все в порядке. Не волнуйтесь! Я только перед школой завтра заеду и переоденусь, - выпалил я скороговоркой.
 - Ладно, - устало сказала она. – Хорошо.
 - Спокойной ночи, мам, - и я отключился.

Заведя машину, я решил поехать на Васильевский остров. Не знаю почему, но это место манило меня к себе с того самого момента, как Макс показал мне его. Вспомнив эту историю, я было усмехнулся, но вспомнив нашу компанию, сразу же помрачнел…

…В тот день друг приехал к нам домой с самого утра, часов в девять, и, разумеется, поднял всех с кровати своим приездом. Родители уже встали, но мы с Колом, было воскресенье, мирно спали, наслаждаясь выходным. Макс влетел в мою комнату и заявил, что сегодня он устраивает нам прогулку по Питеру. Под нами он имел в виду меня и Кола. Узнав о себе много хорошего от меня, парень вылетел из комнаты и прямиком отправился к Сидни, а та целиком и полностью его поддержала. Поэтому пришлось молча плестись в душ и не только мне! Колу тоже не удалось отвертеться.

Через час недовольные, сонные и готовые к «экскурсии» мы с братом еле стояли на месте, чтобы не кинуться на Макса и не послать его вместе с его идеей куда подальше. Но все-таки, совладав с собой, мы поехали на «прогулку». Машину мне тогда еще не вернули, но Максу как раз родители преподнесли  тот самый Infinity G 35 Sport. Надо сказать, что летал он безупречно! По крайней мере, не пришлось ходить пешком и изображать восторг. Вот тогда-то друг и привез нас с Колом на Васильевский остров…

Не знаю почему, но остров задел меня за живое. Да, там людно, да, не уединиться, но я прикипел к нему всей душой. Любимым местом во всем Санкт-Петербурге теперь была Биржевая площадь. Я мог часами сидеть и смотреть на воду, но ночью я ни разу здесь не был. Тогда, с Максом и Колом, мы просто проезжали ее, но потом я не раз возвращался сюда снова и снова. Тогда мы дурачились, как дети, весь день, и никто и не мог подумать, что буквально через неделю произойдет весь ужас, пережитый нашей семьей, но еще не до конца. Кол, мой неугомонный братишка, почему это случилось с тобой?! Тут я заметил, что уже на автомате остановился на площади...

Выйдя из машины, я дошел до края площади и сел на перила моста, уставившись на воду.

Кол… Почему это произошло именно с тобой?! Почему не я сейчас лежу в коме в этой чертовой реанимации? Я заслужил это! Но ты! Эх… Господи, скажи мне, почему ты так не справедлив? Почему ты почти оборвал его жизнь, такую светлую, добрую жизнь, вместо того, чтобы оборвать мою никчемную, черную от пороков и ошибок?!

 - Господи! За что! – закричал я на весь спящий остров, а может, и на весь Питер, и сполз с перил на мостовую. Облокотившись спиной о железные прутья решетки, я закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. Вдруг мое лицо осветил свет фар какой-то машины. Странно, что тут может делать кто-то в столь поздний час? Я отнял руки и, сощурившись от яркого света, так нагло бившего в глаза, снова опустил голову и уткнулся в ладони.

В голове пустота - ни единой мысли, ни раскаяния, ставшего мне вечным спутником на протяжении последних недель, ни боли, ни холода, ни жажды… Ничего не мучило мой мозг и не одолевало меня. Потребности отошли на второй план, как и моя личность, мое существо. Я сейчас был не важен, был важен мой брат. Только он способен вернуть то, что было. Вернуть нашу семью на круги своя. Только он.

Сердце прожгла стрела отчаяния от воспоминания о нем, душа загорелась тысячью костров от одной-единственной мысли, жизнь… Моя жизнь преломилась в ту самую ночь, когда я шел с Колом на руках к двери с надписью «Реанимация». Но чуть раньше она только забила ключом. Моя жизнь только начала развиваться, дала мне толчок к счастливому существованию, дала мне воспоминание, лишь воспоминание об омуте изумрудов, об алеющей коже, о скромной улыбке… Она дала мне лишь одно слово, ради которого я сейчас пытаюсь не унывать, лишь одно имя – Алина. Девушка, которая перевернула мой мир с ног на голову, которая зарядила меня запасом счастья на целый век вперед, но только так жаль, что такие обстоятельства расходуют его быстрее в сотню раз. Мне не хватит этого запаса, и тогда я погибну, погибну, как цветок без воды… Я высохну там, где есть все, что только нужно. Я умру от жажды рядом с графином жидкости, которой будет кровь – кровь моего брата, кровь моего сердца, моя кровь, как тяжкое бремя от ответственности за последствия.


Глава третья. Я бы обрадовался, если б не хотел плакать

Через несколько часов, сколько именно я не знал, но наступала заря, я вернулся в реальность, покинув мир самобичеваний и дум. Аккуратно встав, я покачнулся и, если бы не перила, попавшиеся под руку, точно упал бы обратно на мостовую. Лучи утреннего солнца уже пытались завоевать небо, но их было так мало, что бой они пока что не могли выиграть, но проигрыш их тоже не устраивал. Рассвет. Расцветает мир, просыпается жизнь, и только я стою и смотрю вдаль, направляя свой взор к горизонту. Туда, где «армия» лучей солнца начала увеличиваться и выигрывать сражение с темнотой божественной звездной ночи Санкт-Петербурга. Туда, где надеялся что-то увидеть, а что – и не знал…

Я медленно отпустил перила и уверенно сделал шаг вперед, по направлению к машине. Шел не спеша, так как ноги отказывались повиноваться в отместку мне за то, что так мучил их сегодня. Они затекли, и я не мог идти в нормальном темпе, поэтому еле плелся, смотря под ноги и отгоняя желание упасть и раствориться в камнях мостовой.

Пройдя сто метров за десять минут, я, наконец, сел в машину и сразу же включил мобильный. Взглянув на дисплей, я сразу пожалел о сделанном. Зачем только я втянул Макса в свой побег? Двенадцать пропущенных вызовов от друга! Ни в какие рамки не входит! Он, наверное, волнуется!

 - Эш! – заверещал друг в трубку, как только я прошептал тихое «это я». – Где ты? Почему ничего не объяснил? У меня такие новости! – кричал Макс, не давая мне вставить ни слова.
 - Ну и что за новости? – вклинился я, когда друг остановился перевести дыхание.
 - Кол пришел в себя! – орал парень, но я его не слушал. Брат, мой брат пришел в себя! Он не умрет! Боже, спасибо тебе, Боже!

Сразу же выключившись, я завел машину и помчался в больницу. Раннее утро, пробок нет, и, благодаря этому, я доехал довольно быстро. Минут через двадцать я резко, прям как тогда, припарковался около больницы и выскочил из машины раньше, чем выхватил ключ из замка зажигания.

На предельной скорости вбежав в здание, я кинулся в сторону реанимации, где лежал Кол. Я бежал с идиотской улыбкой на лице, почти сбивая с ног редких больных и врачей, попадающихся мне на пути, но то, что я увидел, заставило меня остановиться.

 Из палаты прямо передо мной вывозили каталку, а на ней кто-то лежал. Само по себе это не привлекло моего внимания, но когда я проходил мимо, пытаясь не помешать, я бросил взгляд на того, кто это был. Это была девушка лет шестнадцати, темные волосы были раскиданы по каталке и по плечам, бледность ее кожи была сверхъестественна, глаза были закрыты, а грудь поднималась очень медленно и тут же резко опускалась вниз, будто под тяжестью вселенной. Я не врач и никогда не увлекался медициной, но даже так понял, что девушке очень плохо и больно. Вдруг она открыла глаза. Заглянув в них, я чуть не умер от страха прямо на месте. Это была Алина, но ее глаза, пленившие меня своим зеленым омутом красоты, были наполнены болью. Она так широко их открыла, что в них я мог видеть отражение всего помещения вокруг себя. Девушка выгнула спину и беззвучно закричала. Я тут же нагнулся к ней и погладил по голове, крикнув при этом:

 - Сестра! – черт бы ее побрал! Зачем она отошла от девушки. – Сестра! – кричал я уже почти на всю больницу, злясь и боясь за Алину. К нам с недовольным выражением на лице подбежала та самая медсестра и сразу сделала девушке какой-то укол, от которого Алина легла обратно на каталку и закрыла глаза.

Я убрал свою руку с головы девушки и посмотрел на медсестру. Она стояла с совершенно безразличным выражением на лице. Ну конечно! Наверняка, Алина была не из V.I.P. – клиентов, как Кол. Чувства жалости, ненависти, страха, боли, нежности и обиды прокатились по мне, и я начал скатываться по стене холла.

 - Эш! – услышал я оклик. Открыв глаза, которые даже не помнил, когда успел закрыть, я увидел Василису.
 - Вася? – слабо удивился я. – А что ты здесь делаешь? – воскликнули мы одновременно. Девушка была очень напугана и еле стояла на ногах от стресса и испуга. – Ты первая, - сказал я, вставая.
 - У меня подруга в больницу попала…  - сказала она и заплакала.

 - Вася! – закричал кто-то. Я машинально обернулся и увидел бежавшую к нам девушку. Это была Катя. Девушка из клуба. Девушка Макса. В ее голубых глазах читалась паника и страх. Она подбежала к Васе и обняла ее.

Я стоял и глупо наблюдал за девушками. Минуты через две Вася успокоилась и повернулась ко мне.

 - Прости, что тебе пришлось увидеть все это, - смущенно сказала она. – А зачем ты в больнице в столь раннее время?- удивилась она. – Что-то с Колом? – и девушка еще больше побледнела.
 - С Колом все в порядке. Он очнулся, - посмешил я ее успокоить.
 - Это хорошо, - вздохнула она и снова уткнулась в плечо подруги.
 - Девушки, простите, что спрашиваю, но кто ваша подруга? – спросил я, боясь услышать ответ.
 - Ну… Алина Харитонова… - протянула Катя, и только когда она закрыла рот, я заметил, что в ее глазах стоят слезы. Она еле сдерживалась. Тут вышел врач и спросил на весь холл:

 - Кто с Харитоновой?
 - Мы! – закричали мы все втроем. Не знаю почему, но я чувствовал, что Алина Харитонова и моя Алина – это одна и та же девушка.
 - Ваша подруга, - доктор бросил на меня многозначительный взгляд, - Изнасилована. Она бормочет во сне под обезболивающими, и, как выяснилось из ее монологов, сделали с ней это два каких-то парня. По всему телу гематомы, множественные ушибы, растяжение связок правой ноги, трещина локтевой кости левой руки. Самое удивительное, что на лице почти ни царапины, только ссадина на подбородке и гематома на шее! Но…
 - Доктор, простите, можно ее увидеть? – перебил я врача.
 - Не больше пяти минут!  - предупредил меня тот и проводил к палате. Девушки со мной не пошли. Вася была слишком возбуждена, чтобы вести себя спокойно, а Катя не могла без Васи. Казалось, они были единым целым.

Зайдя в палату, я сразу же кинулся к кровати Алины. Да, я был прав. Харитонова и моя Алина – это одна девушка. Я уткнулся лбом в ледяную ладонь моего ангела и почувствовал дрожь внутри себя. Вдруг девушка забормотала, наверное, доктор говорил именно об этом. Я прислушался. Речь Алины была не связной, но фразы были понятными: «Пожалуйста, не надо…»; «Отпустите меня…»; «Мне больно…»… и мой ангел закричал:

 - А! – это был крик боли, страдания, мучений. Сразу же в палату вбежала медсестра, за ней доктор. Они вкололи девушке еще обезболивающего, а меня выгнали в коридор.

Я вышел и сел на стул напротив дверей палаты. За что мне столько испытаний? За что? Я был так рад видеть Алину, но когда узнал, что с ней сделали эти подонки, я подумал, что лучше бы мы никогда не встречались, и тогда, возможно, с ней бы ничего такого не произошло.


Глава четвертая. Договор

 - Эш! – крикнул кто-то, и, повернувшись, я увидел Сидни. – Что ты тут сидишь? – возмущалась она. – Твой брат пришел в себя! -  сказав это, она схватила меня за руку и потащила почти волоком к палате Кола. Казалось, что мама от счастья сейчас взлетит. Она вся светилась настолько ярко, что было больно глазам. Я автоматически передвигал ноги и смотрел на нее. Вдруг она остановилась и начала возмущаться.  - Эш! Ну неужели ты не хочешь увидеть брата? – прикрикнула она, но увидев мой взгляд, пристально изучающий ее, спросила. – Что такое?
 - Мам, как же я по тебе скучал! – почти прошептал я и бросился ей на шею. Она автоматически меня обняла, но ничего не ответила. Постояв так минуты две, мы отстранились друг от друга, и Сидни сказала:
 - Пойдем, пора…

Дойдя до совсем недавно устрашающей меня двери, мы смело толкнули ее и вошли внутрь. Почти ничего не изменилось, только с кровати на нас смотрел Кол. Он даже пытался улыбнуться, но ничего не получалось. Забыв про Алину, я бросился к кровати брата.

 - Кол! Господи, никогда не думал, что буду так скучать по тебе! - что я несу? Дурак!
 - Эээ... На сегодня хватит, нельзя долго. Колу надо отдыхать, - сказал доктор, заглянув в дверь.
 - Да, конечно! – ответил помолодевший лет на десять отец.
 - Кол, сынок, поправляйся! Мы обязательно зайдем! – сказала мама и поцеловала сына в лоб.
 - Пока, брат! – весело улыбнулся я и вышел из палаты вслед за родителями.

Ну вот, кажется, жизнь налаживается! Кол пришел в себя, значит, он выкарабкается. А Алина? А что Алина? Вдруг она даже не захочет меня знать? Что ж. Если она так решит, то я покину ее. Но сам, по своей воле, я не брошу этого ангела никогда. Осталось решить маленькую проблему!.. И я пошел в ординаторскую. Заглянув внутрь, я увидел врача Кола.

 - Эээ… Эш? Тебе что-то надо? - спросил он, откладывая какие-то бумаги.
 - Да, у меня к вам личный вопрос, а может просьба. Не знаю, как правильно это назвать.
 - Да, я слушаю тебя.
 - Сегодня рано утром привезли девушку. Ее зовут Харитонова Алина. Не могли бы вы быть ее лечащим врачом? Ее привезли на скорой. Она была изнасилована.
 - Эш, я работаю в платном отделении, и ты это знаешь. Если эту девушку привезла скорая, то она будет лежать в бесплатном крыле и…
 - Я заплачу. Все будет как с братом. Просто возьмитесь за нее и сделайте так, чтобы она поправилась, как можно быстрее, - прервал я доктора.
 - Зачем тебе это, парень? – удивился он.
 - Просто надо. Так вы согласны? – ушел я от ответа и задал вопрос.
 - Ладно. Я согласен, – устало улыбнулся врач и спросил. – Фамилия, имя.
 - Харитонова Алина.
 - Ладно, сегодня зайди часов в семь, - сказал доктор, записав данные девушки.
 - Ок! – радостно крикнул я. – Спасибо! – и выскочил из кабинета.

Выбежав из ординаторской, я направился к родителям, все еще сидевшим напротив реанимации.

 - Мам, пап, - крикнул я им, подойдя, - Все, я в школу! Если что, буду поздно! – опять крикнул я и скрылся за поворотом.


Глава пятая. Сделал все, что мог.

Настроение было замечательное! Нет, я переживал за Алину, но она ангел, а эти существа просто не могут умереть! Тем более тот ужасный врач в бесплатном крыле сказал, что ничего страшного нет. Теперь девушкой будет заниматься наш врач со всей заботой, вниманием и чуть ли не любовью, на которую он только способен. Тем более ему за это платят!

Улыбаясь, как идиот, я выбежал на парковку и замер: машины не было. Я просто не мог поверить в это! Как можно угнать Лексус с совершенной системой безопасности? Это просто невозможно! Огляделся по сторонам – ничего. Блин! Ну это надо же так! Не завидую тому, кто его угнал! Достав свой смартфон, я включил программу блокировки и отслеживания авто. Ну вот! Две минуты и вор пойман! Усмехнувшись про себя,  я попытался понять, где это. Так, если я вот здесь, то машина, прямо передо мной, надо только сделать несколько шагов… ЧТО?! Оторвав глаза от телефона, я уставился прямо перед собой, и там стоял он! Мой милый Лексус! Браво, Эш! Уже с ума потихоньку сходить начал!

 - Хм… - послышалось за спиной. Я обернулся и увидел Катю и Васю.  - Эээ… И снова привет, - устало и грустно улыбнулась Вася. – Ты нас не подвезешь? – смутилась она.
 - Привет, да девушки, конечно, - улыбнулся я и направился к машине.
 - Спасибо, - сказала Катя, и девушки пошли за мной.

 - Куда Вас, леди? – спросил я, когда все устроились на кожаных сиденьях и пристегнулись.
 - Недалеко от вашей с Максом школы наш дом, - улыбнулась Кэт, поглаживая подругу по голове, когда та прилегла ей на плечо.
 - Ок! – улыбнулся я и завел машину.

Мы ехали в тишине. Время восемь утра, на улице уже появляется народ, но машин не очень много. Я умело лавировал в редком потоке машин и иногда бросал взгляд в зеркало заднего вида на девушек. Вася, казалось, задремала на плече подруги, и только часто скатывающиеся по нежным щекам бесшумные слезинки говорили, что это не так. Кэт сидела с закрытыми глазами и гладила Васю по голове. Жаль девушек, но Алине еще хуже, чем им. Она испытала и моральную и физическую боль. Надеюсь, что я смогу сделать для нее все, чтобы моему ангелу стало легче. Я не выдержу, если она будет страдать, не вытерплю, если ей будет больно. Я так хочу забрать себе часть ее боли, хотя нет, почему часть? Всю ее боль. Всю до последней капли. Я не позволю ей больше плакать, не позволю, чтобы ее трепетное сердечко обливалось кровью и тонуло в муках. Нет! Это как костер для меня сидеть и ждать, пока ей станет легче, но что я могу? Я сделал все, что мог, а может даже и больше, но это не конец: я добьюсь, чтобы те, кто издевался над моим ангелом,  поплатились за это! И никто меня не остановит – никто!