Девяносто первый сон

В девяносто первом сне я был останкинской телебашней.
Гордость переполняла все мои пятьсот сорок метров распространяясь вокруг с радиоволнами. На самом деле, зачем  сдерживаться  если есть  чем гордиться.
Для начала, самым очевидным моим достоинством конечно были размеры,  пол-километра фаличества, достаточно чтобы заставить Эфелевую башню застесняться до поржавения.
Однако размеры не главное, милостиво могла бы повторить я, за всякими недомерками. Главное, это то, что внутри, суть, душа так сказать.
Тут я тоже могла скромничать, только кривя тросами, пятнадцать миллионов телезрителей для которых по десяткам каналов я разливала духовные блага, на любой вкус, первое, второе и нтв. Душа моя пела и плясала вместе с Бабкиной,  смеялась, плакала, гневалась и верещала в миллионах зеркал не в силах поместиться в одном бетоне. Душа моя была истинно русского размера. 
И слава моя заслуженно гремела по всему миру, очарованные странники со всех концов света, ежедневно приходили навестить и поклониться мне, приобретя священные майки и фигурки. Фотографии со мной хранились у сердца.  И даже колбаса, продукт всеми любимый была названа в мою честь, неизвестными мне фанатами.
Люди любили меня, а я любила их всех, сразу и жестко. До полного пробуждения.