Сказочные приключения Златы и её друзей

автор: Ила Опалова http://www.proza.ru/avtor/opalova
опубликовано с согласия автора

Глава первая
Злата, родители и кот Обжоркин

Девочку назвали Златой, потому что ее волосы были ярко рыжими, как золото. Она жила с мамой и папой в маленьком городке  недалеко от Москвы. У них был большой красивый дом, в котором у Златы было две комнаты: ее спальня и игровая с игрушками и красивыми книжками.
        В игровой комнате жил кот Обжоркин. У него был синий хорошенький, мягкий внутри, домик на высокой подставке, к которому вели ступеньки. В домике, на подушечке, лежала любимая игрушка кота – бархатная мышка с длинным хвостиком. Наигравшись с игрушкой, Обжоркин сладко засыпал в своем уютном домике. На стене игровой комнаты висел красивый портрет кота.
        Злата нашла Обжоркина на улице, он был несчастным, мокрым, голодным котенком с разорванным ушком. Когда девочка взяла его в руки, он жалобно замяукал, а мама всполошилась: вдруг котенок больной? А может у него блохи? Но потом согласилась приютить малыша. Первое время котенок никак не мог наесться, потому его и назвали Обжоркиным. Но и потом он не изменял своему имени: его любимым уголком в доме было место перед холодильником, на который он смотрел преданными глазами. А в зажившем ушке так и осталась небольшая дырочка - память об опасной  жизни на улице.
       Мама Златы была художницей. Ее звали Майей Полонской. А папа был летчиком. Его звали Иваном Ивановичем, и его часто не было дома. Однажды папа улетел в далекую страну Бразилию, и по телевизору вдруг прозвучало то, что девочка не сразу поняла: потерпел аварию «Боинг», летевший по маршруту «Москва-Рио-де-Жанейро». Мама охнула и заплакала.
        Через год мама Златы вышла замуж за дядю Михаила. Он был очень красивым и богатым человеком, но Злате он не понравился, хотя говорил с ней ласковым голосом. Его глаза не были добрыми. Они были темными и блестящими, как кофе в чашках, и притягивающими, как магниты. Когда дядя Михаил смотрел на Злату, девочка делала не то, что хотела. На маминой свадьбе Злата спела и станцевала, и громко сказала, что любит дядю Михаила, как папу, но это была неправда. И танцевать ей не хотелось, и петь тоже. А мама, прекрасная, как добрая волшебница из сказки о Золушке, была такой грустной, что можно было  заплакать, глядя на нее.
        Вместе с дядей Михаилом в дом  приехала его мама – толстая дама в шикарной широкополой шляпе с синими розами. Злате велели называть ее бабушкой Властой.
        После маминой свадьбы, вечером, Злата так хотела спать, что почти заснула на ковре в обнимку с Обжоркиным. Но мама взяла дочку на руки и отнесла в кроватку. Злата с трудом поднимала руки и ноги, чтобы маме легче было ее раздеть. Потом закрыла глаза, думая, что мама сейчас споет ей любимую колыбельную. Но мама поцеловала дочку и тихо сказала:
       - Я уезжаю... Это очень надо. А ты жди меня. Ты же умница. И слушайся бабушку Власту.

Глава вторая
Новые порядки бабы Власты

       Утром Злату разбудил резкий голос:
       - Вставай, вставай! Ишь, засоня какая! Ну-ка, марш чистить зубы и умываться! Девчонке восемь лет, а она валяется в постели, как лялька в люльке!
        Злата подумала, что это страшный сон, но когда баба Власта сдернула с нее одеяло и больно ухватила цепкими пальцами за плечо,  девочка поняла, что не спит.  Мама не пошутила: она, в самом деле, уехала! Злата одна! В этом большом доме ее любит только серый кот Обжоркин.
       И сейчас Злата стояла босиком на холодном полу в ванной комнате, а кот терся об ее ноги и ласково мурлыкал. Потом он лег ей на ноги, почти как тапочки, и девочке стало тепло.
После завтрака баба Власта сказала Злате:
      - Сейчас лето, каникулы, в школу ходить не надо. Да и вообще школа ни к чему. Читать, писать, считать можешь – и хватит! Будешь работать. Что ты умеешь?
      - Не знаю, - сказала растерянная девочка. – Ничего не умею. Только кота кормить.
      - Не говори глупости. Я знаю, что каждый ребенок талантлив. Так ученые говорят. Каждый  ребенок что-то умеет. И все дети пробуждают сострадание.
      - Что? – не поняла Злата.
      - Неважно. Что тебе нравится делать?
      - Гулять, играть, смотреть мультики, есть мороженое... - стала перечислять Злата.
      - Ты еще скажи, что спать любишь! – раздраженно сказала баба Власта. – Так я и знала: совершенно бездарный ребенок! Ну-ка, принеси мне школьный дневник!
Взяв дневник со словами «какая гадость! какие противные каракули!», она стала листать страницы своими толстыми пальцами с накрашенными ногтями.
       - Ага! Пятерки по рисованию... Но на твоих рисунках ничего сейчас не заработаешь... Хореография... Давай, станцуй! – скомандовала она Злате.
       - Без музыки я не могу, - заартачилась девочка.
       - Будет тебе музыка. Потом.
       Баба Власта крикнула в дверь:
       - Фаина, быстро, сюда!
       Вошла девушка, одетая в джинсы и футболку. В ее  ушах были сверкающие сережки.  Баба Власта кивнула на Злату и сказала:
       - Вот тебе объект для работы. Отведи ее в костюмерную и одень так, чтоб даже камень захотел отдать ей деньги. Девчонка будет танцевать.  А это что за отвратительный хитрый кот?
       Она увидела, как Обжоркин трется  около ног Златы, схватила его за шкирку и  с размаху выбросила за дверь.
       Злата охнула, кот взвизгнул и, ошалев, опять влетел в комнату.
       – Да, что это такое! Здесь даже кошки бестолковые! Я сейчас тебе голову размозжу! – воскликнула баба Власта, схватила тяжелую горящую электрическую лампу и швырнула ее в кота.
Лампа обрушилась на Обжоркина, и осколки разлетелись в стороны. Кот несколько раз дернулся, посинел, побелел, опять посинел и затих.
       Злата подлетела к коту:
       – Обжорочкин мой, миленький! – заплакала она.
       Но кот не дышал.
       – Хватит сопли пускать! – крикнула баба Власта. – А то и тебе достанется!
       – Мама приедет, я ей все расскажу! – рыдая крикнула Злата.
       – Не приедет твоя мама! Она умерла в дороге, и этот дом сейчас наш! Нашему театру давно нужен был хороший дом.
       – Театру? – опешила девочка. – Какому театру?
       – Уличному театру! Каких артистов у нас только нет! И поют, и танцуют, фокусы показывают, небылицы рассказывают. Вот дрессировщиков котов у нас нет.
      И тут до Златы дошли первые сказанные бабой Властой слова: мама умерла! И она еще горше заплакала.
      – Вот истеричка какая! – недовольно сказала баба Власта. – Из-за кота плачет! Из-за мамы плачет! Фаина, уведи ее с глаз моих долой. Хотя...пусть плачет: так ей больше денег дадут! Выбросите этого кота на помойку и уберите здесь все. Ох, и устала я с вами!

Глава третья
Злату переодевают в лохмотья и учат жить

Фаина схватила девочку за руку и потащила за собой. Она затащила Злату в мамину комнату и поставила ее перед зеркалом. Перебирая одежду девочки, она извлекла короткую пышную юбочку в яркую поперечную полоску, затем нашла зеленую маечку, у которой  оторвала рукав, достала полосатые колготки, похожие на забавные пружинки, и ножницами аккуратно вырезала на них дырки.
Злата всхлипывала, повторяя:
– Мама!  Обжоркин! Мама! Обжоркин!
А Фаина, надевая на девочку испорченную одежду, говорила:
– Больше всего жалости вызывает красивый, но бедный ребенок. И тут особенно трогают людей порванные колготки. Ты будешь танцевать, а люди будут кидать тебе деньги... Я думаю, тебе будут давать много денег: вон ты какая миленькая!
– Я не буду танцевать и выпрашивать деньги! – закричала Злата и затопала ногами.
– Будешь! Послушай меня: я тебе плохого не пожелаю. Если ты не будешь танцевать, не будешь приносить деньги бабе Власте, тогда тебе отрежут ногу или руку, и люди будут тебе давать деньги не за танцы, а из-за жалости... «Девочка-инвалид! Бедняжка!» - будут вздыхать прохожие и кидать тебе монетки. Лучше танцевать на двух ногах, чем стоять с костылем! –  рассудительно сказала Фаина и стала заплетать Злате  косички.
Представленная картина была настолько страшной, что девочка даже перестала плакать. Чтобы прийти в себя, Злата решила начать думать, а чтобы начать думать, надо успокоиться. А как можно успокоиться, когда произошли такие страшные события? Надо сказать себе, что это все неправда! И Злата сказала себе: «Мама жива! Меня хотят обмануть. Я ее найду!» Потом подумала и мысленно добавила: «И Обжоркин может быть жив. Надо его найти». И девочка перестала плакать.
Завязав банты на косичках, Фаина удовлетворенно посмотрела на Злату:
– Неплохо... Ты такая хорошенькая! Прямо золотая! Пойдем теперь к бабе Власте, пусть она посмотрит.
– Фаиночка, какие красивые у тебя сережки! – сказала Злата, чтобы, раздобрив Фаину, узнать побольше.
– Еще бы! – воскликнула довольная девушка. – Это бриллианты!
– Ого! – искренне воскликнула девочка. – Они же дорогущие! Ты так много работаешь?
– Конечно! – лицо Фаины стало приветливым и добрым. – Я работаю стилистом у бабы Власты. И все артисты на мне: их надо так одеть и загримировать, чтобы им давали деньги. У нас их, знаешь, сколько по всему городу! Человек сто будет...
– Ничего себе! – искренне удивилась Злата. – Это ж как в настоящем театре!
– Вот именно! – гордо согласилась Фаина. – Теперь, слава Богу, появился этот дом, и у нас будут нормальные условия для работы.
– Вообще-то это мой дом, – тихо поправила ее Злата.
– Было ваше – стало наше! – строго произнесла девушка в бриллиантах.
– Фаина, миленькая, – взмолилась девочка, боясь, что у девушки изменится настроение, - можно мне увидеть Обжоркина? Своего котика? Серенького? Куда его дели?
– Так он сдох! – с удивлением сказала Фаина. – Зачем он тебе?
- Мне его жалко... А вдруг он жив? Фаина, ты же добрая...
– Смешная, ты: тут людей не жалеют, а ты кота пожалела! – пожав плечами, сказала Фаина. – И совсем я не добрая. Будешь доброй – останешься без денег. Будешь без денег – останешься голодной. Ладно, уговорила: узнаю, куда выбросили твоего кота.
И она посмотрела в окно.
– Так, вон, мусорная машина подъехала! Она сейчас увезет твоего кота вместе с мусором на городскую свалку. Не реви! – заметив, как мигом наполнились слезами зеленые глаза девочки, она больно дернула Злату за косичку. – Ничего не изменить. Подумаешь, кот...
– Это не кот, - всхлипнула девочка. – Это друг!
– Что бы ты понимала в дружбе! Вот у меня друг – богатый человек, у него денег много, машина дорогая. Я езжу на его машине, и он мне покупает разные подарки. А тут: кот – друг! Уморила! Ладно, я никому не скажу, какая ты глупая...


Глава четвёртая
Злата становится уличной танцовщицей

Они зашли в библиотеку, где за письменным столом, как хозяйка,  сидела баба Власта. Пред ней лежал открытый ноутбук, которым всегда пользовалась мама Златы. Баба Власта придирчиво оглядела девочку.
- Сойдет... - наконец, одобрительно вымолвила она. – Посмотрим, посмотрим, сколько денег мы получим с этой девчонки. Перестала плакать? Поумнела? Вот и хорошо. От этих слез толку никакого: мать не вернешь, кота не оживишь. Фаина, веди ее в автобус, предупреди Федора, что сегодня он будет работать в паре с девчонкой. И пусть не сводит с нее глаз: для нас каждый человек ценен.
Во дворе и впрямь стоял автобус с табличкой «Служебный». Там было полно всякого народу: в рваной обуви, потертой одежде, с воспаленными больными глазами и впалыми щеками, с костылями и безрукие – кого только не увидела Злата. Были и дети, которые с интересом оглядывали новенькую.
Злата призналась себе, что Фаина искусно работает: лица детей были бледными с голубоватым оттенком, а глаза выглядели впавшими, голодными. А может быть их и вправду плохо кормили.
У Федора была кудрявая борода, седые волосы под выцветшей кепкой и костыли. Через плечо висела яркая гармошка. Их автобус остановился на привокзальной площади, и из него вместе с Федором и Златой вышли  неплохо одетый парень и нарядная девушка. Автобус поехал дальше.
- А эти люди тоже будут танцевать? – шепотом спросила девочка, мотнув головой в сторону  парня с девушкой.
- Нет, - ответил Федор, - это фокусник с ассистенткой. Он будет двигать стаканчики, а людям надо будет угадать, в каком из этих стаканчиков лежит наперсток. Если человек угадает, то вместо отданных ста рублей, получит тысячу. Только никто не угадает.
- Почему? – спросила Злата.
- Потому что наперстка в стакане не будет: его незаметно фокусник кладет в карман.
- Но это нечестно! – воскликнула Злата. – Нельзя брать деньги за обман.
- Эти деньги за искусство, - наставительно сказал Федор.
Он остановился перед скамейкой.
- Вот  наше рабочее место, - улыбнулся он Злате, погладив ее по голове.
 Кинул на асфальт свою перевернутую кепку, сел на скамью и развернул гармошку.
- Танцуй! – подмигнул он девочке. - Тебе что сыграть для разогрева?
И, не дожидаясь ответа, тоскливо запел:
-  Вы знали ласки матерей родных, а я не знал...
Музыка для танца была неудобная. Злата медленно кружилась под песню, простирая в мольбе руки. Она старалась движениями передать чувства, заключенные в словах и мелодии. А это так перекликалось с тем, что чувствовала она сама! Злата даже не заметила, как у нее полились слезы.
Вокруг столпились люди, они бросали деньги в кепку, но не уходили. Злата слышала, как люди шептались:
- Бедный ребенок! Ну, какие деньги получает ее отец за свою инвалидность! На них же не прожить! Колготки, и то купить не на что! А как они зимой будут жить?
- Да, - сказал кто-то, - в валенках не потанцуешь. Будет воровать...
Девочка не успела глазом моргнуть, как кепка доверху наполнилась деньгами, а потом опустела, зато в руках у Федора был пакет с горячими пирожками.
- Садись, покушай, - сказал он Злате. – Отдохни. Это баба Власта привезла. Кушай, кушай! Пирожки отличные, для нас их в столовой пекут.
- А деньги где? – спросила девочка, уплетая за обе щеки пышный расстегай. Только сейчас она поняла, как голодна.
- Баба Власта забрала. Она очень тобой довольна. Сказала, что купит тебе мороженое. Баба Власта добрая. Она обо всех заботится: чтобы все были сыты, одеты, чтоб крыша была над головой, и милиция чтоб не донимала...
Девочке сразу расхотелось есть.
- Баба Власта злая, - хмуро сказала Злата. – Она убила моего кота.
- Ну и что? – весело спросил Федор. – Зачем он, кот? У тебя мыши?
- Нет, - растерялась девочка.
- А раз нет мышей, значит и кот не нужен! – уверенно заявил Федор.
- Но он мой друг, - попыталась возразить девочка.
- Дурочка, ты! – сказал Федор. – Разве можно с котом дружить? Ну, с собакой, куда ни шло: она хоть охранять умеет. А кот? Только мяукает и есть просит! Бесполезное существо! Друг должен быть полезен. Поняла? Вот зачем мне друг? Деньги взять в долг. А зачем тебе кот?
- Не знаю, - растерялась девочка.
- Вот именно: «не знаю», - передразнил Злату Федор. -  Глупая ты! Запомни: лучшие друзья человека – это деньги. Понимаешь, деньги! За деньги ты купишь все: и конфеты, и мороженое, и игрушки, и самые красивые платья. А ты: кот – друг... Обхохотаться можно! Он даже мышей не ловит!
- А маму? – тихо спросила Злата.
- Что, маму? – не понял Федор.
- Маму можно купить?
- Маму? – удивился Федор вопросу и, помолчав, согласился: – Маму, оно, конечно, не купишь...
- А папу? А друзей? – продолжала перечислять девочка.
Федор задумался и, молча, поедал пирожки, потом встрепенулся: к ним, покачивая бедрами, шли цыганки.

Глава пятая
Злату уводят цыганки

– Ах, сокол мой, хочешь, всю судьбу тебе расскажу? – нараспев обратилась к Федору старшая цыганка. На ней была пестрая юбка, а плечи закрывал яркий платок с кистями и монетками. В руках она держала завернутого в белый платок гуся. На смуглых запястьях звенели браслеты. Гусь тянул длинную шею к Федору.
- Уходите, уходите отсюда! – замахал на цыганок  руками Федор.
- Да, не гони нас, сокол ясный, - ввязалась в разговор другая молоденькая  цыганочка, – скажи нам, добрый человек, как в центр проехать...
Вокруг Златы обвилась пестрая юбка, на голову спустился платок, и чей-то голос мелодично прошептал:
- Пойдем, пойдем быстрее! – и цепко ухватившая ее рука в звенящих браслетах повела  прочь от места, которое Федор назвал «рабочим».
Злата оглянулась и увидела позади себя хоровод цыганских юбок. Откуда-то доносился испуганный голос Федора:
- Эй, ты где? Девочка, куда ты спряталась?
- Не оглядывайся, - услышала Злата певучий голос цыганки. – Он же не твой отец?
- Нет, - замотала головой девочка.
- Ну, вот, будешь жить с нами. Мы тебя красиво танцевать научим, - быстро говорила молоденькая цыганочка, крепко держа девочку за руку.
Гусь в руках старшей цыганки смотрел печальными глазами и тянул шею то в одну, то в другую сторону.
- А почему гусь такой грустный? – спросила Злата.
- Гусь? – непонимающе переспросила цыганочка и засмеялась. – Так из него суп сегодня сварим! Тут кто угодно загрустит!
«Из живого гуся – суп! Разве это смешно?» - подумала Злата, и ей захотелось уйти, но ее крепко держала чужая рука.
С цыганами Злата села в электричку, но ехали недолго. Оказалось, что они живут в поселке, за городом.
- Ты не бойся нас, не бойся. Зови меня тетей Кариной, - певуче говорила старшая цыганка, заводя ее в просторный дом. – Сейчас пообедаем. У нас суп вкусный...
- Я не буду есть! – запаниковала Злата. - Я не буду есть этого гуся. Пожалуйста, не варите его! – взмолилась девочка. – Ведь он живой. И ему страшно...
Тетя Карина посмотрела внимательно на девочку, чуть улыбнулась и сказала:
– Я дарю его тебе. Возьми. Я купила его не для супа. Он редкой ценной породы.
Она опустила его на пол и развязала платок, в который гусь был завернут.  Гусь радостно загоготал.
– Вы купили, а не у?.. – удивленная девочка споткнулась на слове.
– Не украли, - спокойно подтвердила цыганка. -  Ты ведь это слово хотела сказать?
Злата пристыжено промолчала.
– Считается, что если цыгане, то непременно воры. А это не так. Конечно, среди нас встречаются воришки, но они есть и среди французов, англичан, русских... У всех народов... Ты лучше о себе расскажи: что тебя заставило танцевать на площади? Где твои родители?
Злата горько заплакала и стала рассказывать про папу, про дядю Михаила, про бабу Власту, про Обжоркина, а цыганка слушала и гладила ее по голове. Гусь тоже слушал и тянул к девочке свою гладкую серую голову. Наконец, когда девочка выговорилась, тетя Карина печально сказала:
– Страшная история. Я так и поняла, что ты в большой беде, когда увидела, как ты танцуешь и прямо-таки заливаешься слезами. Ты правильно сказала себе, что твоя мама жива. Она, в самом деле, жива, но она очень далеко. Очень. И ей нужна помощь. А я не представляю, как такая маленькая девочка, как ты, сможет помочь взрослому человеку... Это очень-очень опасно... – тетя Карина говорила, прикрыв темные веки, и узорчатые тени лежали на ее лице.
Цыганка открыла глаза, и все как-то  посветлело.
– Ты можешь остаться жить у нас, - сказала она. – У нас тут несколько домов с цыганскими семьями, ты можешь выбрать любой дом. В каждом тебе будут рады. Оставайся. Нельзя маленькой девочке отправляться в опасный путь, даже для того, чтобы найти свою маму. Взрослые люди сами должны решать свои проблемы. Тем более, если они сами их создают.
Злата подумала, нахмурив лоб: никогда она не принимала такого важного решения. И никогда ей не приходилось так задумываться.
–  Нет, – сказала она, наконец, покачав головой, – все люди иногда ошибаются: и большие, и маленькие. Может, они и создают всякие там проблемы. Но каждый имеет право на помощь. Никому нельзя отказывать в помощи. Тем более, если это мама. Я пойду искать свою маму.
Никогда так сложно и правильно Злата не говорила.
– Девочка, пойми, – тихо сказала тетя Карина, – ты тоже в большой опасности: после исчезновения родителей, ты становишься хозяйкой своего дома и всего того, что есть в доме: и картин твоей мамы, и мебели, и каждой чашки. Ты, а не баба Власта.  Так принц после смерти короля становится королем... Чтобы стать хозяйкой твоего королевства, бабе Власте необходимо твое исчезновение. Любой ценой. Поэтому она сейчас тебя ищет. Здесь мы можем тебя защитить. Если ты уйдешь от нас, ты останешься без защиты.


Глава шестая
Возвращение кота Обжоркина

Неожиданно раздалось длинное мурлыканье. Злата вздрогнула. Она завертела головой.
- Тетя Карина, у вас есть кошка? – растеряно спросила она, зная, что, если бы кошка была в доме, она бы давно себя обнаружила. Ведь они, как и собаки, всегда встречают своих хозяев.
У цыганки на лице было удивление.
- Мрр-я мрр-помогу мрр-хозяйке, - тихо раздалось где-то в углу.
- Обжорочкин! – радостно взвизгнула Злата и кинулась в угол.
- Мяу!!! Какой ужас, эти девчонки! мрр! Мяу!!!
На середину комнаты выскочил серый взъерошенный кот в каком-то немыслимом алом кимоно и в полосатой ало-белой повязке на голове. Кимоно было перехвачено, таким же полосатым, как и повязка, поясом. Сбоку топорщился  небольшой кармашек  на липучке.
- Мяу! Она помнет мой замечательный костюм, мяу! – капризно запричитал он мяукающим голосом. – Я знаю ее: она начнет меня тискать, словно я кукла какая-то...
Злата опешила: после того, как в ее Обжоркина попала электрическая лампа, его характер явно изменился. И все-таки это был он! Но настоящие коты и кошки не разговаривают! Злата себя ущипнула. Нет, она не спит: вот он, ее Обжоркин, сидит посредине комнаты в алом кимоно и языком приглаживает шерсть на лапах.
У тети Карины от удивления глаза стали большими, как диковинные шмели.
- Давно живу на этом свете, а говорящего кота вижу впервые! – пробормотала она.
- Котик, миленький, как ты научился разговаривать? – осторожно спросила девочка, не решаясь подойти к этому капризному недотроге.
- Я сейчас умею все! Мяу! – высокомерно произнес Обжоркин, потрогав лапкой свою повязку.
- А мне сказали, что ты умер... – жалобно произнесла девочка. – Я хотела тебя искать...
- Конечно, умер! – важно подтвердил кот. – Тут любой умрет, когда в него швырнут такой тяжелой лампой, – и он жалобно мяукнул, видимо,  вспомнив пережитый ужас.
- Бедненький! – воскликнула Злата, решительно подошла к коту, взяла его на руки и бережно прижала к себе. – Дружочек мой, и как же ты ожил? – ласково спросила она, почесывая кота за ушком.
- Мрр-мрр... Не сбей мою повязку! – проворчал кот и опять замурлыкал: - Мрр-мрр... Когда в меня попала лампа, мне показалось, что все во мне разорвалось на кусочки и сгорело, и меня, как сожженную бумажку, закружило быстро-быстро и понесло вверх, хотя моя серая шкурка осталась внизу. А там, наверху, я увидел Фею всего кошачьего народа, - кот восхищенно закатил глаза. – Как она прекрасна! Мрр-мрр... Белая и холодная, как свежий снег, а глаза... глаза, как синие лампы. Я упал прямо к ее чудесным мягким лапкам с алмазными коготками! Она мне сказала: «Мяяяу! Добро пожаловать, Обжоркин, в кошачью страну!» - «Навсегда?» - спросил я. – «Конечно, - сказала прекрасная Фея, - у нас все остаются навсегда.» - «Но я не могу!» - воскликнул я. - « Мне надо вниз: моя хозяйка в беде!» - и  рассказал о тебе, моя маленькая хозяйка, и об этой мерзкой злодейке, убившей меня. Мрр-мрр... Фея подумала и сказала: «Я понимаю тебя, доблестный Обжоркин! Ты храбрый воин, и у тебя верное, отважное сердце! Я отпускаю тебя. Но знай, вся наша страна будет ждать тебя, и любой из моих подданных, если понадобится, поможет тебе. И мы встретим тебя как героя!» - Она протянула мне свою божественную лапку, сказав: «Вот тебе первая награда – дар говорить и понимать все существа и предметы!» Я лизнул ее алмазный коготок... даже поранил свой язык, - кот с гордостью высунул в доказательство своих слов узкий розовый язычок, - и полетел вниз быстрее, чем наверх... Я плюхнулся прямо в свою брошенную шкурку, вскочил на лапы и бросился искать тебя, хозяйка!
И кот спрыгнул с рук девочки на пол, потрогав лапой полосатую повязку.
– А как ты меня нашел? – спросила пораженная удивительным рассказом Злата.
– Очень даже просто! Мяу! Я тихо пробрался в наш дом и услышал, как мужчина с гармошкой – его баба Власта называла Федором – объяснял, что рыжую девочку у него украли цыганки с вокзала... А найти цыганские дома – дело техники!
– Мы не крали! – возмущенно отозвалась тетя Карина. – Мы спасали горько плачущего, несчастного ребенка! Так всегда: если цыгане, то обязательно воры...
– А почему ты так смешно одет? – спросила Злата.
Она просто умирала от любопытства: столько чудесного произошло! Главное: мама – какой счастье! – жива! А тут еще и Обжоркин вернулся! Но кот почему-то оскорбился и, волнуясь,  заговорил:
– Мяу! То есть как это смешно? Без вкуса что ли?
– Да, нет же! – поспешила успокоить его девочка. - Просто ярко...
– Кимоно носят все уважающие себя бойцы! Нам ведь предстоит сирашная битва, - важно сказал кот.
– Но почему оно такое красное?
– Посмотрел бы я, как бы ты оделась, проходи всю жизнь в сером! Сама-то вон какая яркая! – с завистью сказал кот. – А что это у тебя дырок столько? Это что, мода такая? – подозрительно спросил он и, не удержавшись, потрогал лапкой дырку на полосатых колготках Златы. – Может и мне дырок наделать, а? Нет, у меня ткань не подходящая: такого эффекта не будет, - с сожалением пробормотал кот, оглядывая свое кимоно.
Пораженная такой невиданной у котов тягой к моде, девочка молчала, а кот, затеребив ухо, озабоченно продолжал:
- Ты лучше скажи, что мне делать с этой дырочкой?  Некрасиво как-то: дырка в ухе.
– Не знаю, – сочувствующе  сказала Злата. – А кто тебе разорвал ухо? Ты никогда не рассказывал...
- Конечно, не рассказывал! Я ж не умел говорить, ты что, не понимаешь? Тому, кто мне разорвал одно ушко, я разодрал оба! - гордо сказал кот, - Да, что скромничать: я их просто откусил...  Совсем!
– Кому? – спросила пораженная девочка.
– О! – упоенно произнес кот. – Это была огро-о-омная собака. Да, да...Она была больше... тебя!
– А из-за чего вы подрались? – Злата и не подозревала, что ее кот такой врунишка.
- Это безобразное, дикое чудовище хотело слопать мой маленький кусочек мяса. Я отстоял!
Злата вдруг представила, каким опасностям подвергался ее маленький Обжоркин на улице, и простила ему его смешное хвастовство.
– А что это за кармашек? – спросила она, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. – Разве у кимоно бывают карманы?
– Может, и не бывают, но мне так удобно.
– А что у тебя в кармашке? - продолжала допытываться девочка.
– Секрет, – ответил кот.
Злата хотела обидеться, но подумала, что смешно обижаться на собственного кота, и спросила:  – А где ты взял эту одежду?
– О, это долго объяснять! – отмахнулся было Обжоркин.
Но в разговор вмешалась тетя Карина:
– А ты объясни, объясни!
– Ну... это... – замялся Обжоркин.
– Скажи уж сразу: украл! – осуждающе произнесла тетя Карина. – А то: цыгане воруют, а все остальные – святые!
– Да не украл я вовсе, - стал оправдываться кот. – Просто... взял на время...
– Еще и врун! – с презрением посмотрела на него цыганка.
– А что мне делать? – стал оправдываться кот. – Я в безвыходном положении: даже если я заработаю деньги, кто мне продаст? Мне только скажут «кыш!». Вообще, это в чистом виде дис-кри-ми-на-ция, - кот с запинками произнес сложное слово.
– Что-что? – удивилась Злата, услышав незнакомое слово.
– Дис-кри-минация котов! - с гордостью произнес Обжоркин, решив про себя, что он здесь самый старший, потому что самый умный.
– А что это «дис...нация»?
– Отбирание прав, - подумав, пояснил  Обжоркин, – У котов отняли права зарабатывать и покупать.
– Ага, а у цыган отняли право считаться честными людьми, - сказала тетя Карина.
– Мы ушли от главного вопроса, - нервно заговорил кот. – Что делать с дыркой в ухе? Кот с продырявленным ухом не будет вызывать страх: он будет смешным! И в грядущей освободительной борьбе мы из-за этого можем проиграть!
Злата, вздохнув, развела руками.
– Могу посоветовать только клей... Ну, заклеить ее...
– Шшшшто? – оскорблено прошипел кот, сразу потеряв голос, и исчез.
Злата растерянно смотрела на то место, где только что, стоя на задних лапах, рассуждал Обжоркин. Ее глаза наполнились слезами.
– Не плачь, – сказала тетя Карина. – Этот болтливый хвастун, помешанный на моде, ничем тебе не поможет. Тут надо искать помощи у людей, взрослых людей. Тебе надо ехать в Москву. Там на телевидении есть передача «Жди меня». Они расскажут всему миру твою историю, и твоя мама найдется, ведь телевизоры есть везде. Послезавтра мой племянник едет в Москву – он артист театра «Ромэн»  – и возьмет тебя с собой. Из Москвы он с театром полетит на гастроли в Бразилию. Но у него обязательно найдется время, чтобы отвести тебя на телестудию. У тебя есть фотография твоей мамы? С фотографией мама найдется точно. Ведь ее, наверняка, многие люди видели, они позвонят на студию и сообщат, где и когда встречали твою маму.
– Нет,  – покачала головой Злата. – У меня нет фотографии. Все фотографии дома.
И слезинки, не умещаясь в переполненных глазах, покатились по ее щекам.
– Но  плакать-то зачем? – жалостливо прозвучал откуда-то мяукающий голос.
– Я маму хочу найти! – во весь голос заревела Злата.
Она разом вспомнила, какой это был ужасный день: она осталась без мамы, без дома, на ее глазах убили ее любимого кота, саму ее заставили выпрашивать у прохожих деньги. Девочка почувствовала, что умирает от свалившихся на нее несчастий.
– Мрр! Найдем мы маму, не плачь... мрр-мрр, - у ног Златы словно из воздуха появился кот.
Он терся об ее ноги, не обращая внимания на то, что мнет свою модную одежду, и сварливо обратился к цыганке:
– Ребенку-то пора спать! Сейчас вон упадет от усталости, а мы тут лясы точим... Вон Гагасик и то молчит.
– Кто? - не поняла цыганка.
– Кто-кто... Гусь!  – удивляясь ее непонятливости, сказал кот.
– А почему Гагасик?
– Потому что его так зовут. Не понятно, что ли? Его так назвала его собственная мама. Он сам мне сказал.
– Странное имя, - удивилась цыганка.
– Ну, конечно, люди думают, что их имена самые звучные! Мне вообще дали дурацкое имя, но я привык... Вот если б меня назвали Цезарь, – пробормотал кот. – Давай, укладывай ребенка спать.


Глава седьмая
Возвращение домой

Было раннее-раннее серое утро. Солнце еще не поднялось, на траве лежала холодно сверкающая роса.
– Просыпайся, красавица!- услышала сквозь сон Злата и открыла глаза.
На одеяле у нее сидел Обжоркин в своей смешной одежде, и девочка поняла, что весь вчерашний кошмар ей не приснился.
– Будил-будил – толку никакого, а как сказал «красавица»  – сразу проснулась, – пробубнил кот. – Одно слово – девчонка! Шучу-шучу! – поспешно сказал он, видя, как у девочки позеленели глаза, и добавил: – Вот сейчас ты точно проснулась! Пора идти. Лучше пробраться в дом, пока все спят,  – прошептал, присвистывая Обжоркин.
- В какой дом? – не поняла девочка.
- В наш, конечно! Или у тебя еще есть дом? – язвительно спросил кот. – У меня – нет!
- А как мы туда попадем? Там же баба Власта.
- Да хоть десять баб Власт! – заявил героический кот. – Надо попасть! Фотография твоей мамы нужна? Нужна. Тетя Карина в этом права. Вставай тихонько, а то мы ее разбудим. Она поздно легла спать: с племянником договаривалась, чтобы он тебя с собой в Москву взял.
Девочка вскочила на ноги и быстро стала одеваться.
- Ты предлагаешь идти, не предупредив тетю Карину? – удивилась она.
- Конечно! Какой от нее толк? Дорогу она не найдет, в темноте не видит, бесшумно ходить не умеет, на случай драки у нее даже когтей нет и на лапы с высоты падать не может...
- Какие лапы? – не поняла девочка. – У тети Карины нет лап...
- Вот и я говорю, что людям не повезло: ничего не могут... А тебя я с собой беру, потому что ты знаешь, где фотографии лежат, а то бы один пошел...
- Тетя Карина могла бы милицию вызвать...
- Какая милиция поверит цыганке! – кот насмешливо посмотрел на девочку.  –  Кому тетя Карина весь вечер говорила, что цыган считают ворами? Тебе, кстати, милиция тоже не поверит: ты ребенок, а баба Власта теперь твоя законная бабушка.
Они тихо выскользнули из дома, и за ними вперевалку отправился проснувшийся гусь.
- Постой, - остановился кот. – Гагасик правду говорит, что он твой гусь?
- Ну, да, - подтвердила Злата, – мне его тетя Карина подарила...
- Хорошо, от него может быть больше пользы, чем от человека. Если, конечно, из него суп не сварят... Пойдем-пойдем! Надо успеть...
Через заднюю калитку троица благополучно пробралась во двор. У крыльца, валялся сломанный домик Обжоркина, перепачканная любимая кукла Златы, испорченные картины. С полотна одной из них круглым желтым глазом смотрел голубой кот. Это был портрет Обжоркина, который прежде украшал игровую комнату.
Кот подскочил к своему драгоценному домику.
– Где моя любимая бархатная мышка с чудным хвостиком? – сокрушенно шептал он, исследуя домик.
От горя у него дрожали усы, а глаза заблестели, словно от слез.
– Мой домик! Мой такой хорошенький, такой уютный домик! А мой портрет! Такой дивный портрет, где я в голубом! Вот злодеи!
Злата даже не расстроилась из-за своей куклы и маминых картин, так ее поразило горе кота. Она стала гладить его, стараясь не сбить повязку:
- Не плачь, дружочек, мы тебе новый домик купим, лучше этого. И мышку новую...
- Мне не надо новое! – в отчаянии воскликнул он. – Мне надо свое!
Вдруг дверь отворилась, и в плечо девочки вцепилась крепкая рука Федора.
- Ага! Вернулась! – злорадно прошипел он. - Дрянная девчонка! Вот хорошо... А то баба Власта приказала мне найти дом воровки-цыганки и сжечь его! Счастье-то, какое, что ты сама явилась! Пойдем к бабе Власте. Она выпорет тебя скользкой плеткой и бросит в подвал к крысам и паукам!
Девочка страшно перепугалась, но тут кот высоко подпрыгнул и когтями вцепился в нос Федору.
- Тишшше! – прошипел он. – Здесь шшшипеть имею право только я! Тишшшше! – и, поклацав перед носом противника острыми зубами, сказал: - А то глаза выцарапаю! И съем!
Гагасик же взлетел на голову Федора и стал бить его крыльями, и клевать в лоб. Федор тут же отпустил плечо Златы, закрутил головой, чтобы прогнать гуся, и руками пытался отцепить кота.
- Ты откуда взялся? – послушавшись требования кота говорить тихо, пробормотал он. – Ты же сдох! Я сам выбросил тебя на помойку! И чего это ты вырядился так?
Про се6я Федор подумал: «Я сошел с ума! Свихнулся»
- А я пришшел с того света, потому шшшто друзей не бросают!
Злата, открыв рот, наблюдала, как бьются ее друзья.
Вдруг кот внезапно исчез, но Федор чувствовал, что кошачьи когти продолжают цепко держать его нос, а в ушах раздавалось:
- Шшш... Уходи отсюда вон, иначе я тебе глаза выцарапаю. Шшштобы я тебя здесь большшше не видел!
На голове у Федора, где продолжал вовсю воевать гусь, встали дыбом волосы.
- Призрак! Кот-призрак! – прошептал он побелевшими губами и, размахивая руками, бросился бежать прочь со двора.
Гусь слетел вниз и стал спокойно приглаживать взъерошенные перья.
– Молодец, Гагасик! – удовлетворенно проговорил появившийся из воздуха кот и, морща нос, стал  недовольно разглядывать свои когти.
– Мне жалко Федора, - расстроено прошептала Злата. – Все-таки он не был злым...
– Да, я тоже против рукоприкладства, - сокрушенно согласился кот, - точнее, лапоприкладства... нет, когтеприкладства.... в общем, против драки. Но... но у меня сломали домик, выбросили мою любимую мышку, испортили мой портрет... Тут кто угодно разозлится.... А если бы этот злодей тебя в подвал бросил, тоже было бы жалко?  Ведь ясно, что он не пожалел бы ни тебя, ни дом тети Карины... Все, заходим! – тихо скомандовал он.
Троица осторожно проскользнула в оставшуюся приоткрытой после Федора дверь.

Глава восьмая
Битва за дом

В доме был полумрак и тишина.  На всех окнах были закрыты жалюзи. В холле прямо на ковре спали незнакомые одетые люди. Кот неслышно подпрыгнул к Злате и зубами ухватился за ее уцелевший рукавчик майки. И девочка, к своему крайнему удивлению, легко поднялась в воздух вместе с котом. Тут она наглядно поняла разницу между весом и массой: масса у нее была прежняя, а веса не стало. В юбку ей вцепился сложивший крылья гусь, и они, как связка забавных воздушных шаров, бесшумно заскользили в воздухе над ступеньками лестницы.
Так они поднялись на второй этаж.
- Нам нужна библиотека, - шепнула Злата.
И вся троица приземлилась у широких, с узорчатым стеклом, дверей крайней комнаты. Злата осторожно толкнула дверь.
В библиотеке, к счастью, никого не было. На письменном столе лежала широкополая шляпа бабы Власты с синими шелковыми цветами  и открытый ноутбук. Девочка, открывая ящик письменного стола, задела ноутбук. Экран голубовато засветился. В углу монитора выскочило окошко: «Вам пришло новое сообщение». Девочка нажала на клавишу, и на экране появилось письмо.
«Дорогая мама, спешу тебя обрадовать тем, что я возвращаюсь. Хитрость моя удалась на славу. И теперь большой дом и деньги Майи Полонской – наши! Ее я бросил в глубине бразильских джунглей - на речном острове Маражо, и ей оттуда, точно, не выбраться, ведь там водятся анаконды, удавы, речные акулы, крокодилы-кайманы, ядовитые змеи, насекомые и даже растут цветы-убийцы! А живущие там рыбки пираньи от большого животного оставляют один скелет буквально за минуты, такие у них острые зубы. Сам я улетел оттуда на вертолете. Видишь, как удачно я убедил наивную Майю, что поиски ее пропавшего мужа возможны, и что я могу помочь, только для этого надо заключить официальный брак. А ты говорила, что она не поверит! Честные люди – глупые люди, тем более, влюбленные: они верят любым сказкам, лишь бы эти сказки давали надежду. Пусть сейчас ищет кости своего любимого мужа Ивана. Да, я прошу тебя: ее картины не выбрасывай, оказывается, они дорого стоят. Одна ее картина была продана на аукционе за огромные деньги! А после того, как станет известно об  исчезновении Майи Полонской, они еще поднимутся в цене. Так что мы будем еще богаче! Твой любящий сын Михаил».
Злата смотрела на экран, и буквы расплывались у нее перед глазами. Ее мама не  забыла папу! Она решила его найти, а эти злые люди ее коварно обманули.
Обжоркин уселся на шляпу бабы Власты и, глядя на монитор, молчал, потом вздохнул не по-кошачьи и сказал:
– Зато теперь мы знаем, где нужно искать нашу маму! На острове Маражо в Бразилии...
– А, вот здесь кто! – раздался неожиданный возглас.
От громкого восклицания Злата вздрогнула и похолодела: в дверях стояла баба Власта.
На ней был широкий полосатый халат. На ногах - теплые тапочки в виде собачек. А волосы были намотаны  на длинные бигуди, потешно торчащие в стороны, отчего голова стала похожа на большую подушечку для булавок. Девочка, хоть ей было и страшно,  фыркнула: так смешно выглядела баба Власта.
Та от злости мгновенно стала малиново-красной:
– Что!? Ты, похоже, смеешься!? – закричала она - А тебе говорили, противный ребенок, что читать чужие письма очень дурно? Тебе говорили, что за это могут отправить в тюрьму? Только из любви к твоей бедной покойной матери я не отправлю тебя туда, а просто посажу в грязный, темный подвал, где и должны сидеть такие мерзкие девчонки, как ты!
- Мама жива! – возразила Злата, и губы ее задрожали.
- Ага! Твою маму сейчас объедают ма-аленькие такие, с хорошенькими острыми зубками, рыбки пираньи... – злорадно проговорила баба Власта.
- Какая вы злая! – крикнула со слезами в голосе девочка и, вспомнив слова тети Карины о принце  и короле, смело сказала: - Вообще-то, если мамы сейчас здесь нет, то все это мое, и этот ноутбук тоже!
– Т-твое? – удивившись неожиданному нахальству мелкой девчонки, безголосо прошептала баба Власта и потом громыхнула откуда-то взявшимся трубным басом: - Твое!?
Подперев руками бока, она, как полосатая гора, двинулась к письменному столу, за которым, съежившись от страха, стояла Злата.
– Мя-а-ау! – протяжно вмешался в беседу Обжоркин.
Гора остановилась, как вкопанная.
– Это что за мерзкое чучело!? – вглядываясь в замершего кота, произнесла баба Власта. – Ты его притащила с помойки!? Вырядила-то его как! Какая-то повязка, халат... Потешное чучело! Прямо как живой... Это ты его на что посадила!? – опять загремела гора. – На мою парижскую шляпу!? На мою шляпу от Кардена!? – ее голосу, поднявшемуся под потолок, было тесно, и он бился в закрытые окна, эхом откатываясь назад.
Злата зажала было ладонями уши, чтобы не оглохнуть, и подумала, что бабе Власте надо было стать оперной певицей.
Вдруг нарядный кот исчез, а шляпа стала медленно, словно раздумывая, подниматься над столом, укоризненно покачивая широкими полями. Баба Власта замолчала, будто подавилась звуком собственного голоса. Шляпа поднялась под потолок и назидательно сказала:
– Фи! Как невоспитанно ты себя ведешь! Мне, твоей шляпе, и то за тебя стыдно! Ты же в гостях, а как с хозяйкой разговариваешь?
– Я в гостях? Я! – в гостях?! – захлебнулась от возмущения баба Власта.
– Конечно! – важно кивнула шляпа. – И не стыдно такой большой толстой тете, совсем немолодой, так кричать на ребенка? Мяу! Это не-пе-да-го-гично!
– Ч-что? – заикаясь, произнесла совсем растерявшаяся баба Власта. – Это я толстая? Это я немолодая? Ты, дрянная самозванка! Видите ли, она - шляпа от Кардена, шляпа из Парижа! – передразнила она кого-то. – Вот и катись к своему Кардену! Шляпа из подвала – вот ты кто! Фальшивка несчастная! Ты еще будешь меня учить!?
Но парижская шляпа, все так же покачивая полями, не унималась:
- Конечно, буду, если некому. Учиться ведь никогда не поздно, и лучше поздно, чем никогда. Век живи – век учись, два века живешь – два века учишься! Ученье – это свет, а не ученье – беспросветная тьма... – с наслаждением продолжала она поучать, показывая удивительно хорошее для француженки знание русских пословиц.
Баба Власта взвизгнула:
– Негодяйка! – и запустила в шляпу тапочкой.
Тапочка взлетела вверх и замерла в воздухе. Баба Власта задрала голову, рассматривая свою тапочку с собачьей мордочкой и не понимая, за что она могла зацепиться. Вроде лампа далеко... Тапочка висела, как вторая люстра, только без подвеса.
– Черт ее что ли держит? – пробормотала баба Власта. – Надо за очками сходить... А ведь пол-то какой холодный... Прямо, как лед...
Женщина поджала мигом замерзшую ногу. Сзади раздался нечеловеческий гогот, и что-то толкнуло ее в спину. От неожиданности баба Власта качнулась вперед и, не удержавшись, упала на четвереньки. На спину ей кто-то прыгнул и, весело гогоча, ухватился за торчащую бигудину, больно потянув волосы. Баба Власта услышала шум крыльев над собой, а сзади ее кто-то стал подпинывать. «Точно, черт», - решила она и скосила вбок глаза. С удивлением она увидела, что над ней поднимаются и опускаются настоящие серые крылья. «Это ангел», - светло мелькнуло у нее в голове. Неловко потоптавшись на четвереньках, холодея от ужаса, она изогнулась так, что смогла увидеть, как сзади ее подпинывает ее собственная любимая тапочка! Женщина подняла глаза кверху: над ее головой бешено кружилась французская шляпа, которая мяукала и шипела:
- Шшшш! Если не хочешшшшь в преисподнюю к чертям-мя-а-у  или к ангелам-ммя-а-у на небо, немедленно убирайся из этого дома! Шштобы через десять минут ни единой подлой душшши  здесь не было! Кышшш!
Похоже, шляпа еще и умела слышать мысли. Баба Власта на четвереньках выскочила за дверь.
В доме уже никто не спал. У дверей, не решаясь войти, стояла Фаина. И лестница, и холл внизу были полны людей, которые пытались понять, что за вопли раздаются из дальней комнаты. Неожиданно дверь распахнулась и появилась ловко бегущая на четвереньках баба Власта. На спине у нее бил крыльями большой серый гусь, а позади, как сумасшедшая, равномерно пинала по толстому заду тапочка в форме собачки. И над этой безумной картиной кружила всем знакомая шляпа, которая громко вещала:
- Нельзя жить обманом! Нельзя обижать других! Запомните и повторяйте: «Я не буду обманывать и обижать людей, зверей, птиц... Я никому никогда не причиню вреда, ни единой живой душе!» Шшшш! Повторяйте! - недовольно прошипела шляпа и для убедительности добавила: – А то выцарапаю глаза!
Она подлетела к Фаине, которая стояла, как вкопанная, и молчала, и на щеке у девушки вдруг появились следы кошачьих когтей. Фаина взвизгнула, но какая-то сила потянула ее за левое ухо вверх и подняла под потолок на глазах у ошарашенных людей.
Фаина висела под потолком со скошенной набок головой, дрыгала ногами и кричала:
- Пустите меня! Пустите! Я больше не буду...
Та сила, которая утянула девушку вверх, так же вдруг бросила ее вниз. Все люди, заполнившие накануне дом, бросились вон, сбивая друг друга. Некоторые кричали «Полтергейст! Полтергейст!» Фаина не помнила, как выскочила из дома следом за бабой Властой. У нее ныл бок, и очень болело ухо, девушка потрогала его пальцами, и слезы брызнули из ее глаз: бриллиантовой сережки не было!

Глава девятая
Злата снова хозяйка своего дома

Кот со всех лап несся на крышу, за ним, хлопая крыльями, вперевалку бежал гусь, замыкала шествие Злата. Троица выскочила на крышу и наблюдала сверху, как улепетывают последние из незваных гостей: фокусник и ассистентка. Ветер уносил вдаль шляпу с синими розами, которая была особой гордостью бабы Власты, а сейчас стала ненужным хламом, но некоторые из бегущих людей, увидев ее, падали на колени, повторяя:
– Я не буду жить обманом...
– Ну, вот, мы и выгнали этих оккупантов, - удовлетворенно сказал Обжоркин, лапой, зацепив пояс, распахнул кимоно и стал слизывать с живота пот. В ушке над повязкой у него сверкнула звездочка.
– Ой, это что у тебя такое? – воскликнула девочка, беря кота на руки.
Кот фыркнул:
– Не мешай! Что-что... Эта симпатичная штучка подходит к моему уху.. Согласись, что это лучше, чем замазывать дырку клеем, - в голосе Обжоркина все еще была обида на шутку девочки.
– Ну, не дуйся на меня, - ласково попросила Злата и удивленно воскликнула: - Это же сережка Фаины!
– Не говори, что я украл! – торопливо оборвал ее кот. – Это называется «награда нашла своего героя». Дурные люди не должны ходить в бриллиантах. Пусть их носят верные коты!
С этим невозможно было спорить, и Злата с большой нежностью стала гладить своего кота – модника, потом осторожно потрогала сережку, которая действительно скрыла дырочку в ушке. Рядом с ними тяжело улегся гусь, спрятав голову под крыло. Злата ласково провела ладошкой по его жестким перьям.
– Спасибо тебе, Гагасинька. Спасибо тебе, миленький. А... а почему ты мне помогаешь?
Гусь вытянул шею и гоготнул,  кот мяукнул и пояснил:
– Потому что ты не захотела, чтобы из него сварили суп. Доброму человеку, знаешь ли,  и камень не откажется помочь.
Злата уткнулась носом в мягкий животик кота.
– Эй! - встрепенулся  кот. – Не надо плакать! Не надо мочить мой идеально вылизанный живот...
– Мама! Моя мамочка! – всхлипывала девочка.
– Ну, вот: слезы, сопли...  Найдем мы нашу маму! – и кот всхлипнул.
Застыдившись, он спрыгнул с колен девочки, зацепил лапой топырящийся кармашек и, как фокусник, достал оттуда маленький красно-белый телефон. Открыл крышечку и поднес к ушку. Вот о каком секрете он говорил - о телефоне!
– Мяу!  – сказал кот в трубку. – Привет! Да, это Обжоркин у телефона...  Не надо было волноваться! Мяу! Обжоркину можно доверить любого ребенка. Тетя Карина, не плачь, ведь сейчас у нас все отлично. И мы готовы лететь... Нет, не в Москву... Нам надо через Москву... Куда?  В Бразилию, конечно!
Захлопнув крышечку, кот ворчливо пояснил удивленной девочке:
– Тетя Карина плачет, говорит, переволновалась... Никто не верит в Обжоркина... Не дам! Не проси, это не игрушка, это мое средство связи, - пресек он попытки Златы рассмотреть телефон.
Высоко в небе появилась маленькая, как пылинка, светлая точка. Она понемногу увеличивалась и увеличивалась, и перед Обжоркиным упала белая свежая роза в каплях росы, а среди облаков особой синевой сверкнули огромные кошачьи глаза.
Кот схватил в охапку чудесную розу и несколько раз, ликуя,  подпрыгнул штопором высоко вверх, как заправский акробат. Над городом пронеслось протяжное и торжествующее кошачье «ммяаау!», к которому присоединились все городские кошки. Потом в газетах писали об удивительном звуковом феномене – общегородском кошачьем концерте.
А еще в газетах была опубликована странная фотография, которую сделал какой-то горожанин со своего балкона.  В воздухе, вытянув голову, летел серый гусь, на нем верхом сидела девочка, на плече которой стоял вниз головой, на передних лапах, смешно одетый кот, отклоняющийся от встречного ветра назад, как флажок. В редакции решили, что фотошутка получилась забавной. Ведь невозможно было поверить, что это может  оказаться правдой. Времена Нильса давно прошли, и верхом на гусях никто не путешествует.


Рецензии