Индия

Однажды настал день, когда Человек создал нового человека по образу и подобию своему, и дал Он своему созданию то, чем сам не обладал, и убрал все, что счел непристойным для самого себя. 
Однажды настал день, когда увидел Человек кого создал.



Не то чтобы Легостаев был слишком дружен с шефом Специального 18-го отдела Управления службы безопасности, просто Роман Евгеньевич был женат на его старшей сестре, и какого бы он мнения не был о своем шефе, мужа сестры Миша был обязан терпеть. К тому же он был хорошим мужем (лучшим из предыдущих трех) и добрым отцом Даниле и Лизоньки. Семья воздействовала на Романа Евгеньевича крайне положительно, и вне работы с ним можно было общаться вполне нормально.

Была пятница к тому же тринадцатое и, хотя Легостаев не был суеверным, в это утро его беспокоило дурное предчувствие. Взять хотя бы этот срочный вызов к шефу; может передать привет от Маши хочет, может лишний раз покричать, доказывая другим подчиненным, что у Романа Евгеньевича нет любимчиков, и он относится ко всем одинаково, то есть сугубо профессионально.

В кабинете Миша простоял больше пяти минут в полной тишине. В начале хотел присесть, но, судя по настроению шефа, не рискнул напроситься на неприятность.

Роман Евгеньевич мужчина сорока с лишним лет. В профессиональной своей ипостаси добился отличного послужного списка и заслужил безупречный авторитет у коллег, а в личной жизни после женитьбы на Марии Легостаевой заметно оттаял характером и обзавелся выдающимся брюшком. Не поднимая головы на уныло переминающегося с ноги на ногу Мишу, он изучал чье-то досье, изредка поглаживая пушистые усы.

Каждый раз, когда он приглаживал усы, Миша думал, что его шеф с этими усами похож на Тараса Бульбу, и всячески старался сдерживать улыбку, поскольку сестра просила пощадить ее мужа решившего компенсировать усами появившийся второй подбородок. Ради сестры Миша прилагал просто нечеловечески усилия, чтобы сейчас с серьезным видом терпеливо дожидаться пока, шеф закончит чтиво.
- Как дело Костолома? – наконец-то спросил Роман Евгеньевич.
- Продвигается, – пробубнил он.

А что он еще мог сказать? То, что нет ни улик, ни предположений, а маньяк регулярно своих жертв превращает в груду фарша, это знают уже все и давно. В какой-то степени даже у СМИ пропал интерес сообщать горожанам о том, что кто-то вновь стал очередной жертвой Костолома, что тело найдено в собственном доме, и при этом и дом и тело изуродовано до неузнаваемости. Два месяца Костолом не сходил с первых полос всех газет. О нем говорили в каждом выпуске новостей. Людям снились кошмары в лице надвигающегося на них несокрушимого ожесточенного убийцы, который начисто лишен человечности. Два месяца постоянного страха и люди привыкли. Журналисты подхватили новые сенсации, и город продолжил жить дальше, задвинув Костолома в череду повседневности.

Но Роман Евгеньевич отличался тем, что помнил и был в курсе всех дел раскрытых и не раскрытых, которые проходили через его Специальный 18 отдел, и каждый раз он интересовался у сотрудника как продвигается его расследование. Вся проблема была в том, что Легостаева он видел чаще, а Костолом до сих пор разгуливал по городу.
- Продвигается, - повторил шеф, шевеля пышными усами. Потом поверх очков взглянул на то, что ему досталось в нагрузку с Машей.

Не брит, не причесан, неопрятен, не проспавшийся. Одет черте как. Хоть говори ему, хоть не говори, хоть что делай, все равно не приведет ни себя, ни свою жизнь в порядок. Дураку тридцать лет, а в его голове ни проблеска ответственности и целеустремленности. Случайные связи, случайные привычки, он и живет-то словно случайно. Но сказать, что Миша полный неудачник, значит не признать, что у парня отлично соображает голова, когда он не заливает свои бесстыжие глаза алкоголем. Сказать что молодец, тоже значит позволить окончательно распуститься.

Глядя на это чудо, Роман вздохнул и, думая только о своей замечательной любимой жене, сказал:
- Ты просил напарника.
- Да, - Миша приободрился, - собаку. У Дорогова пес – овчарка – отлично работает.
- Я бы тебе не доверил собаку.
- Но…
- Ты испортишь животное.
- Мы поладим. Я отлично понимаю животных.
- Ты дыхнул на хомяка Лизы, и он умер, - тут же припомнил Роман Евгеньевич.

Был грешок. Миша не стал возражать. Благо, что Лизонька была на выходных у бабушки, и хомяка удалось подменить. Правда, пришлось объехать все зоомагазины и рынки, чтобы найти хомячка подходящего по размеру и по цвету. Когда Лиза удивленно заметила, почему хомяк престал кусаться, мама заверила, что дядя Миша не только хороший полицейский, но еще умеет воспитывать хомяков, и дело вроде бы замяли.

Роман Евгеньевич протянул ему досье, которое так тщательно изучал.
- Это твой напарник.
Бегло пробежав по досье, Миша пришел в ужас. Ноги подкосились, и он опустился на стул. Это не собака, и даже не человек…
- Это… это… - от мыслей с кем придется общаться, он и слова-то забыл.

Вообще Миша не любил работать с напарниками, и был вынужден написать заявление с просьбой закрепить за ним собаку лишь потому, что прошел слух, будто грядет проверка и тому, кто работал без напарника, будет назначен напарник из другого отдела либо студент из академии. Связываться с мальчишкой, когда сам еще не повзрослел или выслушивать наставления от другого умника, для Миши приравнивалось к пытке. А собака его вполне устроила. Они бы после работы ходили в бар, пили пиво, знакомились с девушками, не страдая от соперничества.

Романа Евгеньевича скривившееся лицо Миши вполне порадовало.
- Гомункул 4 класса, – со знанием дела, начал он пестрить только что заученными терминами. - Высокоразвитый генетически модифицированный организм с привитыми способностями в области телепатии и телекинеза. Женская особь.

Легостаев от такого ужаса совсем растерялся.
- Я просил собаку, а вы мне навязываете искусственную тетку. За что?
- Ты единственный кто работает без напарника.
- Дайте мне собаку.
- Не могу. Собака в отделе уже есть, гомункула нет, а начальство… мое начальство требует от меня строгого соответствия новому уставу. А в новом уставе, с которым ты был ознакомлен под расписку, говорится, что у нас должен быть гомункул. 
- Отдайте его Дорогову, а мне его собаку.
- Нет.
- Я не умею обращаться с этими… гумукуками тем более что это тетка.
- Это не тетка. Ей двадцать три года и она очень симпатичная. Семь лет работала с напарником, но четыре месяца назад он погиб. Гомункул проходил реабилитацию, и теперь его вернули в работу.
- Она еще и сумасшедшая. Нет, нет, уволь меня, но с ней я работать не стану.

Роман Евгеньевич положил перед ним на стол чистый лист бумаги и ручку.
- Пиши, что увольняешься по собственному желанию, и в течение часа освобождай стол.
Это был жестокий расчет. Роман понимал, что уволиться он не сможет, поскольку не приспособлен больше ни к какой другой работе. Но и потерять голову Легостаева было бы большим упущением для его отдела.

Миша решительно взялся за ручку.
- Писать на твое имя или на твоего шефа? – уточнил он, проверяя шефа на блеф.
- На мое, - сухо ответил он.

Легостаев принялся старательно выводить буквы. За последнее время ему не часто доводилось писать, поэтому он сильно волновался, потели ладони, и он то и дело вытирал их о джинсы. Что будет делать без работы, он еще не знал. Скорее всего, пропьянствует несколько месяцев, сестра проведет воспитательные работы, и он попросится обратно в Управление, но только в другой отдел. Только бы избавиться от напарника-гомункула! Хватит с него того, что семь лет работает в отделе, специализировавшимся на ведении дел связанных с гомункулами, которые по воли счастливого случая или злобного рока обрели свободу и стали изгоями не только среди людей, но и среди собратьев.

Роман достал из ящика стола фото и положил рядом с листком, на котором Миша писал заявление. Тот отвлекся. Как же не отвлечься, когда с фото на тебя смотрит молоденькая светловолосая девушка с ангельским взором и легонечко так улыбается, точно хочет на ужин пригласить, но стесняется показаться невоспитанной.

Легостаев в немом вопросе поднял глаза на шефа.
- Милая, правда? – любуясь фото, проговорил Роман.
- Ты женат на моей сестре, а пялишься на хорошеньких девочек? Я ведь и в морду могу тебе заехать.
- Я люблю твою сестру. А это просто новый сотрудник.
- Да? – Миша взял фото и внимательнее всмотрелся. –  Студентка? Отличница? Желает проявить себя? Знает, что чертовски хороша и знает, как это влияет на окружающих мужиков. Кто она?
- Какая тебе разница? – он знал, на каких сторонах Миши можно было выгодно сыграть. Одна из этих сторон женщины. Не просто женщины и даже не всегда красивые женщины, а те женщины, которые были полны загадок, которых требовалось завоевывать и разгадывать. Судя по тому как заблестели его глаза эффект был достигнут. Незнакомка произвела на него впечатление, и теперь Миша пойдет на любые уловки, чтобы разгадать. -  Ты все равно уволен.
- Я не дописал…

Роман проворно взял заявление.
- Дописал.
- Но ты же все равно не подпишешь.
Роман демонстративно взял ручку и поставил свою размашистую подпись.
- Это не честно.
- Все честно. Она будет работать на твоем месте, и с ней у меня будет меньше проблем, чем с тобой. Молода, умна, перспективна и не станет канючить из-за гомункула. Она считает, что применение новейших достижений в любой области сильно облегчит работу обычных людей. Ты с Костоломом целый месяц мне ни одного разумного слова сказать не можешь, а гомункул быстро отыщет убийцу, потому что гомункулы способны восстанавливать ход произошедших событий по остаточной энергии маньяка и жертвы.
- Ты уже обо всем с ней договорился, - понял Миша. – За моей спиной.

Роман Евгеньевич лишь развел руками.   
- Если я соглашусь работать с гумукуком, ты возьмешь ее в отдел?
- Гомункул, - поправил он. - В средневековье алхимики так называли искусственного человека. В наши времена Корпус БИО из-за Шестой конвенции больше не занимается создание искусственного человека, но занимается улучшением генов уже существующих. Благодаря Корпусу человечество получило множество одаренных детей.
- Благодаря Корпусу человечество получило монстров.
- Ну, в семье не без урода. Вот хоть взять тебя.

Довольный собой Роман Евгеньевич аккуратно положил листок с заявлением об увольнении в ящик стола.
- Все Михаил Легостаев свободен, - сказал он, и забрал из рук его фото девушки.
- Хорошо, - простонал Миша, разрываясь на части.
- Что? – намеренно паясничал Роман.
- Хорошо, я согласен на напарника.
- Ты уже уволен.

Миша наклонился вперед, уперся руками в стол шефа и заговорил с ним не как с шефом, а как с тем, кто последние пять лет жил с его обожаемой сестрой.
- Мы оба любим одну женщину, но оба знаем, что меня она любит больше чем тебя. И хотя по странной ошибке Лизонька твоя дочь, оба ребенка этой женщины тоже больше любят меня, чем тебя. Меня они будут любить все равно, а вот ты под вопросом.
- Я ее муж.
- У нее уже были мужья. И не один.
- Лиза моя дочь, и Данилу я люблю как родного сына.
- У них может быть папа гораздо лучше, - Миша взял досье напарника, и, не сводя уничтожающего взгляда с шефа, поднес к его глазам фото девушки. – Кто она?
- Ты согласен на работу?
- Согласен, - прошипел Миша. – Кто она?
- Индия. Твоя новая напарница.

От нахлынувшей злости и чувства что его разыграли как по нотам, Мише захотелось очень, очень сильно врезать в глаз мужу его сестры, но в кабинет без стука вошла секретарша.
- Простите, - пролепетала она, понимая, насколько она не вовремя.
Миша сдержался. У него все равно будет шанс встретить этого типа без свидетелей.
- И еще, - заговорил Роман, когда Миша уже открывал дверь. – На этих выходных Маша просила тебя зайти. Я буду рад видеть тебя с новой напарницей.
В ответ Миша лишь проскрежетал зубами. Вот тебе и пятница тринадцатое!


* * *

Плюхнувшись на стул за своим столом, Миша немного разгреб от бумаг и прочего хлама местечко, положил увесистое досье. Долго не решался открыть, уже и коллеги поздравили, и кофе Светик принесла, и Дорогов с псом приходил… поизмываться над несчастным. Все… все радовались, что теперь у него на шее будет сидеть гомункул! Все так рады, что это чудовище досталось именно ему, а не кому-нибудь другому! Миша, подперев голову кулаком, просидел над досье больше двух часов, но так и не решился открыть его и прочесть хоть строку о своем новом напарнике, правилах его эксплуатации и методах общения с ним. Корпус БИО очень четко и жестко прописывал все нюансы в обращении обоих сторон, и все это требовалось выучить наизусть, чтобы потом не пойти по миру, возмещая ущерб за испорченную собственность Корпуса.

Через два часа мучительного принуждения, Миша сломался. Взял досье и решил, что на трезвую голову у него храбрости не хватит. К тому же пятница! До понедельника у него два дня, чтобы подготовиться. Надо только сделать вид, что очень занят, и не показываться шефу на глаза.

С этими согревающими мыслями он вышел из отдела, спустился в гараж. На капоте своей машины он заметил мальчишку. Негодник сидел, завалившись на ветровое стекло, отстукивал ногой в такт музыки, которая вырывалась из его наушников, и разбрасывал фантики от конфет.
- Эй! Ты что тут делаешь?! – Миша за шиворот стащил хама с машины. – Ты не понял? Как ты посмел положить свою задницу на мою машину!

Он сдернул с него бейсболку и наушники, чтобы наглец наконец-то услышал, как дядя агент Специального 18 отдела злиться на него. Лицо показалось очень знакомым, а когда Миша сообразил, где раньше видел это лицо, брезгливо убрал от него руки.
Это был не мальчик.

У них у всех одинаковые глаза!

На него смотрели бледно голубые с темным ободком глаза гомункула. В подтверждение его предположений Миша заметил на ее шее отливающее сталью устройство блокирующие генетически развитые способности искусственных людей. С ошейником это были просто люди, только существующие по строжайшим законам Корпуса БИО, а без ошейника безобидные на вид милашки могли становиться настоящими монстрами.
- Здравствуй, - сказала Индия и улыбнулась, хотя почувствовала, как Легостаев относится к таким как она. – Вижу, в курс дела тебя поставили. Можешь сделать лицо попроще, я не настолько заразна.
- Что ты здесь делаешь? – едва совладав с собой, выдавил Миша.
- Подумала, что тебе будет неприятно, если сегодня твои друзья увидят, как я подойду к тебе в отделе. Решила, что лучше познакомиться без свидетелей.

Она была права! Ему было бы чертовски неприятно слышать, как за его спиной гогочут довольные коллеги.
- Ты подумала… - он неожиданно заткнулся, не зная, как с ней разговаривать.
До этого момента его взаимоотношения с гомункулами разделялись на две категории, первых он ловил или убивал как преступников, вторых он виден на улице. Но так чтобы говорить с гомункулом или находиться с ним все рабочее время… определенно Миша был не готов к встречи с напарником.
Она отвела взгляд и голосом лишенным всяческих эмоций произнесла:
- Да, я умею самостоятельно думать, и мне дозволено принимать некоторые решения.

Но все же Мише принять это существо как напарника никак не позволяли мысли о том, что этот ребенок, будучи еще клеткой, претерпел такие генетические изменения, что уже не мог быть просто человеком.
- Ты все время читаешь мысли? – внезапно для самого себя спросил Миша.
Она указала на ошейник, с виду похожий на серебряное украшение.
- Это блокирует мои возможности. Ты не читал мое досье?

Легостаев болезненно скривился.
- Я… я рассчитывал, что мы начнем с понедельника.
- Понятно, - она надела бейсболку, прикрывая козырьком глаза.
- Что тебе понятно?
- Я приду в понедельник.
Сказав, она улыбнулась, воткнула в уши наушники и направилась к выходу из гаража. Вышло как-то погано, глядя ей в след, он понимал насколько он в ее глазах выглядит ужасно со своей неприязнью и нежеланием относиться к гомункулам как к людям.
Миша ее окликнул. Она обернулась.
- Есть хочешь?
Она задумалась.
- Я вегетарианка.
- Это заразно?
- Не очень.

* * *

Пятнадцать минут напряженного молчания по дороге в кафе и вот Легостаев сидел за одним столом с гомункулом, активно жующим салат с обезжиренным майонезом.
- Что? – спросила она, когда его пристальный взгляд стал ее смущать.
- Человек это есть не может.

Она засмеялась. Ему понравилось, как она смеется. Миша на секунду забыл, кто перед ним, но в следующую секунду ему стало омерзительно.
- С гомункулом можно разговаривать обо всем, о чем говоришь с человеком. Попробуй с простого. Это не очень противно.
- Я просил собаку, - признался Миша, обиженно отвернувшись в окно. Быстро проглотив свою еду с поганым кофе он не испытал ни наслаждения, ни сытости, но ему больше ничего не хотелось. Утро пятницы тринадцатого июня стало для него тяжелейшим испытанием и некой карой за его прегрешения. Он всячески старался перебороть себя.

Гомункулы уже с десяток лет повсеместно используются как помощь человечеству в совершенно разных сферах деятельности. По началу были проблемы и с ними, и с людьми – такими упрямцами как Легостаев – которые, чувствуя ущербность простых смертных, категорически отказывались от возрастающей популярности нового искусственно выведенного вида человекообразных существ, наделенных сверхвозможностями. Особенно бунтовала церковь, якобы Корпус БИО взял на себя обязанности Бога в сотворении людей, но множество скандальных судебных процессов и мирных соглашений сгладили практически все острые углы. Заточив гомункулов в жесткие рамки, унижающие любые человеческие достоинства, было признано, что этот вид не является человеком и не имеет право быть кем-то еще кроме помощника человеку. Что-то вроде умного говорящего пса или робота. С этим положением, как и с их правом на жизнь Легостаев тоже не мог спокойно мириться. Он был сторонник тех – почти вымерших динозавров, – которые в принципе были против экспериментов над человеческими генами и предпочитали создавать людей старым дедовским способом, предоставляя матушке Природе и Господу Богу самим определять умственные задатки деток.

Он так погрузился в размышления, что Индия заговорила сама:
- У меня была собачка. Мерлин. Но когда я проходила реабилитацию, его усыпили.
- Не люблю животных. Я вообще никого не люблю, так что ты не обижайся.
- Я не обижаюсь. Я привыкла.
- Привыкла к тому, что люди тебя используют?
- Люди всегда кого-то используют. Когда рядом гомункул им проще найти себе объект для обвинения во всех своих неудачах. Ничего.
- Твой напарник… он… - Миша заметил, что она переменилась в лице. Ей было больно и неприятно говорить о гибели напарника. Где-то он даже слышал, что гомункулы эмоционально очень привязываются к тем людям, с которыми работают. - Он мыслил широко?
- Да. Он разумно подошел к работе с гомункулом.
- Ты могла бы не произносить это название… мне как-то гадко… я только начинаю видеть в тебе человека, а тут…
- Ты не должен пытаться разглядеть во мне человека. Я не на что не претендую, я всего лишь как программа помощи при расследовании дел.
- Ты говоришь о себе как о вещи.

В ответ она ему лишь улыбнулась и допила сок.
- Где ты живешь? – спросил не из любопытства, просто испугался, что и жить теперь ОНО будет в его квартире, а она совершенно не предназначена для проживания женщин, тем более искусственно выведенных. Это исключительно его холостяцкая квартира!
- У меня есть свой дом. Гомункулам моего класса позволяется жить отдельно, если соседи согласны. У меня хорошие соседи им нет никакого дела до того, кто живет рядом с ними.

Миша вспомнил свою соседку – бабушку Дусю, которая живет целую вечность и всю эту вечность портит окружающим людям жизнь, и если бы Миша не работал в Управлении службы безопасности, то из-за кипы жалоб бабушки Дуси его бы давно посадили за решетку. Этот забытый Богом одуванчик подозревал его во всех смертных грехах от наркотиков и растления малолетних, до пыток и каннибализма.
- У меня давно не было напарников, - заговорил Миша, - тем более, таких как ты. Так что если я перегну палку, то просто скажи. Я часто срываюсь.
- Я не имею права корректировать действия людей ради личной выгоды, только при явной угрозе жизни, я могу попросить о помощи или уклониться от опасности, но только в том случае если мои действия не причинят вреда человеку.
- А ты можешь говорить как нормальный человек, а не как робот?
- Я не человек, и ты не должен…
- Черт! Ну, что за день сегодня!? – вспыхнул Миша. Достал сигареты и нетерпеливо закурил. Только бы дождаться вечера! Дождаться вечера! А там в бар, напиться… кажется, сегодня Дикси работает, так что ночь может выдаться приятной.

Спас затруднительное положение, звонок телефона Легостаева. Он слушал не долго, нахмурился, замял сигарету в пепельнице. Сказал: «сейчас буду», сунул телефон обратно в карман и достал бумажник.
- Что-то случилось? – встревожилась Индия.
- Нашли труп. Возможно, по нашей части. Поехали.
- Ты возьмешь меня с собой? – нерешительно переспросила она.
- Не хочешь не надо.
- Хочу, - ее глаза заблестели.
- Только спрячь ошейник, и постарайся не кричать о том кто ты.
Индия подтянула выше воротничок, пряча специфическое украшение и стараясь сдержать свое возбуждение от предвкушения, поспешила за Легостаевым. 

* * *

Тело было найдено за городской чертой в лесопарковой зоне. Легостаев оставил машину на дороге, прошел за отцепление, продемонстрировав свое удостоверение полицейскому. Миша заметил коллег из первого отдела убийств. Отлично! Ребята как стервятники быстро налетают на мертвецов. Узнал гавканье Рекса. Значит и 18 отдел тут. Зачем тогда ему звонили? Можно подумать, у него своих дел нет!
- Мохов. Ну что тут у вас? – спросил Миша, подойдя к старшему офицеру из отдела убийств. От рукопожатия обошлись. Мохов был в перчатках, и что-то разглядывал в пластиковом пакетике. Кажется грязная пуговица. Может, принадлежала убийцы. Может, со времен войны валялась тут.

Они оба посмотрели на обнаженное тело, которое еще час назад, завернутое в целлофан, было закопано под кустами.
- Белая женщина тридцати лет, - заговорил Мохов. - Семь ножевых ранений в область сердца. Голова жертвы отсутствует. Пальцы рук отсутствуют. Личность не установлена. Документов нет. Убита пару суток назад, подробнее о состоянии трупа Корев ничего не скажет без вскрытия. Закопали глубоко и уехали, а голову и пальцы выбросили. Тут дальше по дороге река, парни уже прочесывают дно.

Легостаев присел над телом и задумчиво присмотрелся к местности.
- Ваш коллега кинолог ищет следы, - сказал Мохов.
- Следы, - Миша поднялся, нашел взглядом напарницу, которая, не принимая участия, сидела на капоте машины. Слушала музыку, ела конфеты, и приветливо улыбалась на все взгляды в ее сторону. Совсем как бесшабашная девчонка двадцати трех лет. Вновь взглянув на труп, заговорил: – Их было двое. Легкий и тяжелый. Местность знают плохо.
- Ты можешь сказать, кто так постарался?
- Люди.
- Люди?  - с издевкой переспросил Мохов, явно не понимая причины вызова второго сотрудника из 18 отдела. – Мне сказали ты теперь спец по изгоям.
- Изгои, как правило, не боятся, что их жертвы будут опознаны. Ты же не будешь отрезать голову кошки, которую задавил на дороге. Тебе наплевать, что ее опознает хозяин. Вот и изгоям наплевать.

К ним подошел Дорогов.
- Рекс довел до дороги. Убийца был на машине, - сообщил он.
- Ваш коллега предположил, что людей было несколько, - сказал Мохов.
- Это предположил он или она? – съязвил Дорогов, кивнув на Индию. – Как она?
Миша погладил Рекса.
- Друг смени напарника, - посоветовал он собаке.
Дорогов всегда недолюбливал его, считая, что все заслуги Легостаева исключительно из-за родства с шефом.
- Ты у нас умный, да? Ты бы лучше инструкцию к ней почитал, а то нажмешь не в том месте, а она тебя до смерти затрахает.
- Следи за словами, - начинал заводиться Легостаев.
- Я тут узнал, что с бывшим напарником у нее была любовь, и когда его грохнули из-за нее, она прострелила себе голову. К несчастью ее способности отклонили пулю…

Миша схватил его за куртку, намереваясь подраться с ним прямо здесь на месте преступления на глазах у всех присутствующих. Ему было не впервой, так что репутацию он себе ничем не подпортит. Но Мохов, будучи хозяином положения, быстро разогнал их по сторонам.

Подойдя к машине, Легостаев со злости пнул колесо. Индия развернула конфету, запустила ее в рот и еще одну предложила Мише.
- Сладкое помогает расслабиться, - улыбнулась она.
- Я спокоен. Я абсолютно спокоен, просто некоторые тупые козлы меня напрягают.

К ним подошел Мохов и по тому, как долго и дико он смотрел на Индию стало понятно, что Дорогов не остался в долгу разболтав всем, что эта милашка вовсе не новая подружка ловеласа и дебошира Легостаева, которую может перехватить любой, кто заплатит ей больше. А новый сотрудник Специального 18 отдела – гомункул, доставленный этим утром прямиком из лаборатории Корпуса БИО.
- Вы допущены до расследований? – спросил Мохов.
- Нет, - прорычал Миша.
- Да, - ответила Индия.
- Можете посмотреть здесь?
- Вы должны будете занести все в отчет.
- Я знаком с правилами. Несколько убийств мне помогали раскрыть гомункулы.

Индия взглянула на Мишу. По договору сотрудничества за напарником в данном случае за Легостаевым закреплялось право выбора мест и времени эксплуатации возможностей гомункула. С договором он тоже не успел ознакомиться, поэтому предоставил ей выбор, а Индия не имела права отказывать в помощи людям.
- Мне нужно к телу, - покорно сказала она, слезая с капота.

Легостаев остался сидеть в машине. Мохов сопроводил Индию к телу и попросил всех отойти. Немного стесняясь, она расстегнула ошейник и подала офицеру. Присела на корточки над телом, раскрыла целлофан, обнажая зверски изуродованное тело женщины. Не касаясь, провела рукой над трупом, закрыла глаза. Вскоре на ее лице отразилась боль и страх, которые остались на жертве. Превозмогая захлестнувшие эмоции жертвы и убийц, Индия заговорила:
- Тело привезли ночью. Машина грузовичок. В кузове остался пакет с головой и пальцы… - ее голос дрожал, - Двое. Один несет тело. Другой несет лопаты. Они смеются. Ругаются. Не боятся. С лопатами худой высокий. Несет тело коренастый. Худой выбрал место, выкопали яму, бросили тело, худой мочится на тело… закопали… уехали… был день, ночь, день. Школьники идут…

Дальше она могла рассказать лишь то, что уже знали остальные. Шли школьники, и их собака начала рыть и обнаружила тело. Столь поверхностные отговорки нисколько не устраивали, Мохову нужны были конкретные факты, которые еще не известны. Он работал с гомункулом второго класса, и тот сразу предоставил чуть ли не полный отчет о жертве и убийцах.
- Вернись назад. Где убита? – потребовал он.
- Нужна голова, - ответила Индия, не открывая глаз, чтобы не нарушить связь с жертвой. После реабилитации это было ее первым сканированием, и она была еще не полностью уверена в своих силах. Она хотела закончить все прямо сейчас. – Глаза жертвы содержат полную информацию. Я выхожу.
- Нет. Попытайся, - требовательно настаивал Мохов.

Колеблясь, Индия коснулась руки убитой. Начала проникать глубже… перед глазами стали формироваться полутени, звучать обрывки ругательств, криков, страх, ужас, злоба и ненависть.
Легостаев не усидел на месте и подошел. Не нравилось ему это, но любопытства ради не вмешивался. Пока Индия не сказала ничего нового.
Ее четвертый класс из шести существующих предусматривал колоссальные возможности гомункула, и каждый из присутствующих ожидал от нее просто-таки чудо.
Индия болезненно дрогнула, застонала. Она вошла в жизнь жертвы, став с ней единым целым. Из-за отсутствия глаз и головы женщины все было в тусклом свете и искаженных звуках. А потом она увидела нож, и почувствовала удар в грудь.

… кухонный нож без разбора вонзался в живую плоть…

Закричав, Индия упала на землю. Забилась, заорала, отбиваясь от нападений несуществующих убийц.
- Черт что это? – побледнел Миша. Если она сломалась, то все же спишут на него и за все только ему придется расплачиваться. – Как ее отключить? Это не нормально…
- Она чувствует убитую, - спокойно объяснил Легостаеву Мохов, не торопясь прервать процесс. Он спокойно стоял и смотрел, как по земле катается, бьется и орет гомункул, переживая последние моменты жизни убитой.

Миша попытался удержать ее, но Индия стала еще ожесточенней отбиваться, извиваться и хрипеть. Изо рта потекла кровь. Она изгибалась, выворачивалась, разрывая на нем одежду, царапаясь и колотя по груди и плечам с такой силой, что Миша был вынужден отпустить ее.
- Она что спятила? – он сбросил порванную куртку.
- Не трогай это ее работа, – спокойно посоветовал Мохов. - Они часто язык присушивают. Дашь ей шоколадку и все.
- Да, пошли вы все на хрен!

Легостаев вырвал у него ошейник. С трудом, зажав одержимую Индию в коленках, надел ей ошейник. Она тут же затихла. Тяжело задышала.
- Эй, - он легонько потрепал ее по щеке, - эй…
Индия открыла безумные остекленевшие глаза, узнавая обстановку глаза стали оживать. Миша слез с нее. От увиденного ужаса у него трусились не только руки, но и все внутренности. Он нервно достал сигареты и, отойдя в сторону, закурил. Ему требовалось время, чтобы успокоиться. Миша не отличался особой сострадательностью к гомункулам или людям, но увиденное пришлось ему не по душе.
- Кто ее убил? – тут же продолжил дознание Мохов.

Вместо слов вырвался хрип, руки ее все еще судорожно подергивались. Дышала глубоко и жадно, постепенно приходя в собственное сознание. Связь с жертвой ускользала и точно отголоски эха растворялась в паутине ее нервов. Индия ненавидела глубокие проникновения в убитых. Ненавидела это гадкое чувство, будто умираешь сама, а потом душа несчастной жертвы умирает в тебе.

Сколько их уже умерло в ней? Десятки? Сотни? Однажды ее пригласили проверить контрабандные контейнеры, обнаруженные на рыболовном судне. Команда разбежалась, а резать металл без проверки не решились. Ей первой пришлось увидеть содержимое. В них были люди по пятьдесят человек в каждом, семьи, дети, женщины… Четыре контейнера в нелегальных эмигрантов бегущих от нищеты в большие города. Груз не успели доставить в срок, и все люди погибли… Индия ощутила, как двести душ прошли через ее, оставляя свои страдания и отчаяние. Она умирала с каждым из них, и каждый умер в ней.

Вообще гомункулов телепатов обучают пропускать чужую энергию, не смешивая со своими чувствами. Посмотрел фильм, выключил телевизор и пошел дальше; это устоявшееся мнение, и никто из людей почему-то не связывал короткий срок существования телепатов с их профессиональной деятельностью.

И вот сейчас Индия лежала на сырой земле, рядом с убитой женщиной, смотрела на клочки неба сквозь кроны деревьев, пытаясь продубить в себе свою собственную жизнь.
- Что ты видела? – навис над ней Мохов.
- Они были в ее доме… они знакомы. Звук поезда в доме, район восточных бедных кварталов. Мотива нет. Убийцы люди.
- Подробнее!
- Нет головы… - по ней дрожью прокатились воспоминания; нож упорно режет шею, утыкается в позвоночник… и грубые руки, выкручивая голову, ломают с хрустом кости.

Легостаев за локоть поднял ее с земли.
- Нам пора.
- Подожди. Она должна все рассказать.
- Она же говорит, что нет головы, нет данных, - жестко выговаривал ему в лицо Миша.
- Я должен составить отчет. Показания гомункула необходимо записать.
- Это мой напарник. Мой гомункул. Хочешь себе такого, позвони в Корпус.

Легостаев был не намерен продолжать подобных омерзительных экспериментов и за руку увел Индию с места преступления. Ох, как он зол на всех этих ублюдков, которые могут стоять и спокойно смотреть на предсмертные мучения жертвы. А потом еще подробно расспрашивать и записывать!
Бросив на Дорогова уничтожающий взгляд, он пообещал, что отплатит таким же зверским образом.
- Мне нельзя… - тихо заупрямилась Индия, когда Миша стал сажать ее в машину. – Прекрати, мне нельзя так…
- Что нельзя?! – не понял он.
- Мне нельзя ездить на переднем сиденье.
- А Рексу разрешается, - съязвил Дорогов, вызвав у коллег довольный гогот.
- Сиди, - приказал Миша, захлопнув дверцу.

Обходя машину, он подошел к Дорогову и с ходу врезал ему по морде. Тот мешком грохнулся на землю. Коллеги смолкли, только Рекс жалобно заскулив, отбежал от хозяина. Он давно знал, что с дядей Мишей лучше не шутить он очень непредсказуемый, вспыльчивый человек. Никто вмешиваться не стал. Он сел в машину, завел и, выруливая на дорогу, не потрудился быть более осмотрительным среди припаркованных коллегами машин. Одному смял бампер, а другом разбил фару.
Они ехали молча. Индия достала из карманчика зеркальце, посмотрелась и оттерла с лица кровь.
- Опять язык прикусила, - прошептала она. Заметив, как Легостаева передернуло от этого, убрала зеркальце и стала смотреть только вперед на дорогу.
Она уже успела отругать себя за то, что не дождалась понедельника. Зачем надо было начинать работу в пятницу? И Легостаеву настроение испортила перед выходными, и сама… второго первого впечатления ей уже не произвести. Да… скверно как-то…

Проезжая мимо третьего магазинчика, Индия не вытерпела:
- Останови, пожалуйста.
- Зачем? – за всю дорогу он впервые на нее взглянул. Вид был весьма изможденный и обеспокоенный, точно как у наркомана накануне ломки. – Ты в порядке? Тошнит?
- Нет. Да… мне нужно…
- В туалет? Сейчас я где-нибудь остановлюсь. Ты не стесняйся меня… ну... если что надо, так и говори.
- Нет… - слова ей стали даваться сложнее, сводило челюсть, - …сладкого…
- Сладкого? – не понял Миша.

Индия жалобным видом проводила оставшийся позади магазинчик. Она старалась дышать глубоко и ровно. Все хорошо. Все хорошо. Я могу себя контролировать. Я могу. Все хорошо. Ритм сердца немного замедлился, чуть отпустило.
- Мне нужно сладкого. Гомункулы сидят на сладком как диабетики на инсулине. Понимаешь? Сканирование отбирает много сил, а конфеты у меня закончились.
Она вновь вытерла испарину на лбу. Ее бросало то в жару, то в озноб.
- Что? Тебе нужны конфеты?
- Или хотя бы батончик «Марс» или крошечную шоколадочку, - она зажала руки подмышки, чтобы скрыть их дрожь. Меньше всего ей хотелось в первый день знакомства с напарником шокировать его дважды. К тому же она сама очень стыдилась этих приступов.

Миша встревожился. Потрогал ее воспаленный вспотевший лоб. Ледяные руки. Ее начинало лихорадить.
- Что с тобой? У тебя приступ? Так и должно быть? Я же ничего не знаю о содержании гомункулов!
- Купи мне сладкого, - простонала она сквозь сведенные челюсти.
Миша резко развернулся к магазину.


Глядя на него, продавщица подумала в своем ли уме парень и не собирается ли их грабить. Чокнутый без разбора набросал с полок целый пакет конфет и шоколада, взял газировки, бросил деньги и, не дождавшись сдачи, выскочил вон из магазина. 
Индия вылезла из машины, чтобы перебраться на заднее сиденье. Завалившись на машину, она старалась скрюченными судорогой пальцами, открыть дверь. В глазах плясали разноцветное конфетти, шум в ушах нарастал, а боль становилась такой сильной, что желать быстрой смерти совсем не грех.

Она не смогла дольше удерживаться на ногах и, стала оседать, не в состоянии удержаться за металл. Миша едва успел подхватить ее за талию.
- Зачем ты…
- Мне… запрещено… - сквозь боль и отдышку хрипела она – запрещено… сидеть…
- Все, все успокойся. Я не возражаю, только успокойся. 
Миша открыл дверь и посадил ее назад.
- Прости… - просипела она.
- Вот тебе сладости, - он положил ей на колени пакет, - вот тебе вода…

Индия внезапно изогнулась, голова запрокинулась, глаза закатились, забилась в судорогах. Миша, глядя на этот зверский приступ, настолько растерялся, что не сразу сообразил, что надо делать. Она билась несколько секунд, потом мышцы тела натянулись, выгибая ее в какую-то нечеловеческую позу. Захрустели суставы, кровь хлынула носом.

Легостаева в сторону оттолкнул какой-то подросток. Паренек, проворно юркнул в машину, и сделал укол Индии в шею у основания черепа. Еще секунду и напряжение в мышцах спало, тело обмякло, дыхание выровнялось. 
- Ты тупой кретин! – обрушился на шокированного Мишу подросток. – Если не умеешь с ними обращаться, какого черта тогда берешь! Денег много?

Индия застонала, приходя в себя.
- Сосредоточься. Сосредоточься, - нашептывал ей парнишка.
Он стал гладить ее по лбу. Это действие заметно влияло на Индию, выражение ее лица становилось более спокойным, но Мишу передернуло от отвращения. По его мнению, так гладят маленьких напуганных щенят. Допустим она не совсем человек, но она же не собака!
- Ты кто такой? – обретя наконец-то дар речи, выговорил Миша.
- Не твое дело, кусок дерьма. Ты ее чуть не угробил. Она тебе что игрушка?
Тон пацана Легостаеву совсем не понравился. Он за шиворот вытащил его из своей машины, завалил на капот, заломил руки, и уткнул ему в лицо удостоверение сотрудника Специального 18 отдела Управления безопасности.
- Повторяю, ты кто такой?!
- То, что ты легавый не дает тебе права издеваться над другими!

Легостаев стукнул его лбом о машину.
- Что ты ей ввел?
Парень немного стих.
- Что за укол?!
Снова ударил мальчишку головой о капот.
- Да ты полный псих!
- Что?!!
- Сладкую воду! У нее был приступ. Ты что не знаешь, что их мозги разлагаются в считанные секунды после энергетического дисбаланса! 
Он отпустил мальчишку.
- Нет, не знал, – ему было стыдно, но он спросил: - а из-за чего это происходит?
- Ты тупой. Все равно не поймешь.

Смачно сплюнув, паренек ушел обратно в магазин. Легостаев только сейчас заметил, что посетители и персонал кто прилип к окну, кто вышел на улицу, и все… все смотрят сейчас в его сторону.
- Чего вылупились! – прикрикнул на них Миша, те как-то разом охнули и засуетились.

***

Они ехали молча. Он курил, и старался не смотреть на то, что происходило с Индией. Но еще ни разу Миша не видел, чтобы с такой жадность поедались конфеты. Она пихала их в рот обеими руками и глотала почти не разжеванными. Давилась, запивала газировкой и продолжала набивать рот. Когда волна приступа стала отходить, и Индия начала здраво соображать, ей стало очень стыдно за свое поведение, и она прекратила есть. На ее испачканных шоколадом щеках выступил румянец.
- Прости, - извинилась она. – Мне самой противно. Но если не подпитывать мозг гомункула сладким, то минут через пять возникнет необратимый распад органической ткани.
- Ты умрешь, если не съешь во время конфету?
- Да, - слезливым голосом выдавила она. Ей стало так омерзительно, что она прикрыла ладонью глаза. – Химические процессы у гомункулов совсем иные, и необходимо постоянно поддерживать уровень сахара в крови. Он у нас в несколько раз выше, чем у людей. Снижение сахара приводит к омертвлению участков мозга гомункула. Не то чтобы мы от этого умирали, просто становимся овощами, а таких по непригодности сдают в утиль.
- И надолго тебе хватает… ну… э-э… сладкого…
- В спокойной стадии килограмма на сутки хватает. А если сканировать, то надо больше… зависит от расхода моей энергии. Можно делать уколы внутривенно, но от препарата постоянная сонливость и частые головные боли. Мой врач не против, если я буду есть сладкое.   
- А у тебя ничего не слипается? – вполне серьезно спросил Миша.

Она на него взглянула и улыбнулась.
- Нет. Не слипается.
- Вытри лицо.
Индия достала из рюкзачка зеркальце и платочек и быстренько стерла с лица шоколад.
- Прости, - вновь извинилась она.
- Да ладно, ты еще не видела, до какой степени я напиваюсь.

Она улыбнулась, и Мише стало легче. Угробить гомункула в первый день работы с ним было бы просто упоительно для ребят с отдела. По всему управлению службы безопасности ходили бы легенды, а ему бы пожимали руки, как самому великому неудачнику тысячелетия.
- Ты никогда раньше не видел сканирования? – спросила она.
- Нет, и тебе не стоило это делать. Парни Мохова и без посторонней помощи справляются. 
- Почитай, пожалуйста, мое досье и Договор Сотрудничества. Вторым пунктом сказано, что распоряжаться гомункулом может лицо, заключившее договор. В случае отсутствия этого лица или невозможности этим лицом принять объективного решения, гомункул обязан совершать или не совершать какие-либо действия во благо человека, подчиняя свои действия согласно руководству старшего по званию человека. Там все написано. Если ты не подпишешь Договор в течение суток, то я вернусь в Корпус. Управление и Специальный 18 отдел подписали, но без твоей подписи Договор не вступает в полную силу.

То, что в течение суток у него появился шанс избавиться от гомункула, стало первой радостной новостью за последнее время. На душе посветлело. Достаточно потерпеть эти сутки, не подписать Договор и в понедельник – да здравствует свобода!!!
- И много там пунктов? – спросил он, стараясь скрыть от нее свою радость.
- Сто двенадцать.
- Я такие большие тексты со школы не читал. Ты мне вкратце объясни, что в первом пункте, а что в последнем.
- В первом пункте сказано, что в случае намеренной порчи собственности Корпуса БИО, а так же порчи по незнанию, ответственность и возмещение стоимости испорченного и не пригодного для восстановления гомункула полностью несет сторона допустившее порчу гомункула. А в последнем сказано, что обе стороны должны строго соблюдать Договор, так как сторона, получившая в распоряжение гомункула несет уголовную, административную, а так же все виды ответственности для данного конкретного региона. Сторона, предоставившая гомункула, имеет полное право подать в суд.
- И как ты с этим живешь?
- По разному. Смотря, какие люди меня окружают. Иногда бывает хорошо, иногда плохо. Джонатан придумал мне День Рождения и всегда дарил подарки… - она заткнула себе рот конфетой, чтобы больше не будоражить рану.
- Он скоро?
- Что?
- Твой День Рождения?
- Двадцать восьмого июля. В этот день Джонатан подписал со мной договор.
- Смотрю, вы были хорошими друзьями.

Она отвернулась к окну.
- Мы были любовниками. Если тебя это интересует, - она постаралась, чтобы ее голос не выглядел грубым по отношению к человеку.
- Я не это имел в виду, - извиняясь, произнес Миша.

Некоторое время они ехали молча. Отчего-то почувствовал себя подлецом. Миша изредка поглядывал на гомункула, и казалось, что она покинула свое тело, оставив на сиденье каменное человекообразное изваяние. За видимым холодным безразличием шла ожесточенная эмоциональная борьба, в этом он не сомневался.

Индии было неловко за проявление недовольства к человеку. Ее программа повиновения все еще давала сбой из-за нестабильных эмоций. Глупо! Глупо! Упрекала она себя, загоняя в рамки дозволенного поведения. Сейчас было бы так глупо потерять все из-за пустяка!

Справившись с собой, Индия повернулась к Мише, принимая приветливый вид.
- В досье этот день указан, но ты можешь его убрать или изменить. День Рождения не оговаривается Договором… его у гомункулов нет.
- Я ничего не хочу менять в твоей жизни.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
Легостаеву позвонил шеф. Ну что за беда, видеть его рожу два раза за день!


* * *

В дверях в отдел Миша столкнулся с Моховым и сразу догадался, в чем причина. Этот добродетель не мог спокойно жить, если что-то было не по уставу. Положен при использовании гомункула его последующий допрос и заполнение протокола, извольте соблюсти процедуру. Увел он Индию, так Мохов тут же примчался и потребовал продолжения работы. При помощи Индии уже к концу дня он и голову и убийц найдет и отчет о проведенной работе на стол свого шефа положит, и похвалят его за оперативность в раскрытии дел, а своими-то мозгами сложнее…

Роман Евгеньевич бы в плохом настроении и от присутствия Легостаева оно еще ухудшилось.
- Где она? – первым делом спросил он.
- В машине.
- Что она там делает?
- Сидит, - ответил Миша.
- Она должна…
- Ничего она не должна Мохову, - забывшись, перебил его Миша. – Если бы ты видел, что с ней творилось. Сказано же было, что без головы не получиться, но этому же надо отличиться! Она там чуть не сдохла. Или вы ее от меня забирайте или я сам буду ей распоряжаться. Согласно Договору, я имею права распоряжаться гомункулом на свое усмотрение. Либо мой напарник – мой напарник! Либо забирайте ее! У меня и без нее проблем хватает!

Роман молча выслушал выступление Миши, и ему понравилось, как ревностно Легостаев отстаивал гомункула. Он вообще был эгоистом и собственником, и такое бурное проявление заботы о другом было очень большим достижением.
- Ты завтра к обеду приезжай. Маша что-то грандиозное затевает.
- Что? – он никак не мог быстро сообразить. Разве на него не злятся? Разве не заставят писать объяснительную?
- Она звонила, а я сказал, что ты с новым напарником. Она хочет устроить обед. Ты же не расстроишь свою сестру?
- Мне бы сегодня до вечера дожить.
- Доживешь. Индия хороший специалист.

Роману Евгеньевичу позвонили, и очевидно звонок был важным, поскольку он махнул Легостаеву на дверь, чтобы тот скрылся и занялся работой. Дважды не требовалось просить Мишу покинуть кабинет шефа.

В отделе он не задержался, хотя у ребят уже чесались языки. Они уже были в курсе всего случившегося, но с нетерпением ждали лично его подробностей о физиологии и психологии гомункула. От шефа Миша в отдел не свернул, а направился прямиком к выходу. Для него даже придержали створки лифта. Видя тех, с кем ему придется спускаться, Легостаев предпочел лестницу. Подумаешь шестнадцатый этаж, зато полезней для формы и спокойней для психики.

Толкнув ногой дверь в гараж, он сразу заметил Индию в обществе худощавого лысеющего типа в дорогом костюме. Такие типы только в Корпусе работали. Он ей что-то говорил, словно нотации читал, а она послушно кивала головой.
- Какие-то проблемы? – еще издали громко спросил Миша.
Мужчина поспешно попрощался с Индией и засеменил прочь.
- Ты куда это побежал? Я с тобой еще не договорил? Эй!
- Пожалуйста, не надо кричать, - попросила она. - Это профессор Спивва. Он мой друг.
- Друг? Чего же он сбежал?
- Он не должен был встречаться со мной, но профессор очень волнуется за меня. Сегодня мой первый день в мире после реабилитации.

Спивва скрылся из видимости и Легостаев взглянул на Индию.
- Ты в порядке?
- Да.
- Точно?
- Да, спасибо, что спросил.
- Кого еще из твоих тайных ухажеров мне предстоит увидеть?
- Я могу доверять только профессору Спивве, – она протянула ему визитку профессора. - Если со мной что-то произойдет, или потребуются консультации, сразу позвони ему. Только, пожалуйста, ему, а не в Корпус.
- Хорошо, хорошо, я понял, - он взял визитку.
- Зачем тебя вызывали?
- Ничего серьезного. Садись, поехали.

Он проследил, как она послушно обошла машину и села на заднее сиденье. Нет, она определенно начинала раздражать его своей покорностью и привычками робота! А ведь когда она сидит и молчит, то вполне похожа на человека. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится ее фигура… пусть хоть и генетически улучшенная от обычной женской фигуры… Жаль, что в жизни таких не бывает – в сердцах горестно подумал он.
Миша постучал по крыше, требуя ее внимания. Индия вылезла и посмотрела на него.
- Ты всегда такая, или от тебя этого требует Корпус?
- Всегда, - не моргнув, ответила она.
- Я слышал, вы не можете лгать.
- Я не лгу.

Он расхохотался.
- Детка, я знаю, когда девушки мне врут.
Индия осторожно посмотрела по сторонам. В гараже не было людей и кроме видеокамер за ними никто не подсматривает и не сможет подслушать.
- Две недели после реабилитации даются как испытательный срок, - тихо шептала она, - если мои действия не будут соответствовать Договору и Кодексу гомункулов, то меня вернут в Корпус БИО на обработку.
- Черт, это хреново. За тобой следят?
- Нет.
«Следят» - понял Миша.

* * *

Они приехали в бедные кварталы. Индия была приятно удивлена тем, что здесь даже маленький ребенок узнавал форд Легостаева и при этом никто не кидался камнями или бутылками, никто не стрелял по колесам, как поступали с другими машинами легавых. А оружия у местных хватило бы на маленькую революцию. В бедных кварталах жили люди, которым не было места в городе среди тех, у кого судьба сложилась более удачно или кому просто повезло родиться не в бедном квартале. Этим и объяснялась их стойкая неприязнь к городским жителям, и лютая ненависть к полицейским, но по большей степени люди здесь жили вполне нормальные. У них был свой закон, свои нарушители закона и свои хранители этого закона. А Легостаева знали все, поскольку он еще ни разу никого не подводил, и если что-то пообещал, то непременно выполнит. Обещал мальчишкам новый мяч, достал, какой просили. Ухватив мяч, они загалдели и убежали на площадку. Не осталось без внимания Индии и то, что женщины от совсем юных до зрелых мадам встречали Легостаева многозначными улыбочками.
- Ты популярен. Обычно полицейских в этих местах пристреливают сразу.
- Я бы тоже из Управления многих перестрелял. Придурков хватает по обе стороны закона.

Легостаев посигналил, проезжая мимо домика. Выглянула симпатичная темнокожая девушка, и он ей подмигнул. Она просияла улыбкой и помахала рукой.
Он затормозил у трехэтажного многоквартирного дома. У подъезда на лавочке сидели трое парней. Миша поздоровался с ними и пока разговаривал, Индия держалась чуть позади, и осматривалась. На другой стороне улицы остановился крепкий темнокожий мужчина.
- Медведь, - окликнул он полицейского.

Миша повернулся.
- Привет Сэм.
- Мне нравится твоя новая девочка, - нисколько не стесняясь присутствия Индии, высказался Сэм, разглядывая ее складное тело.
- Это не девочка! Это мой напарник!
- А-а-а, понятно. Держи руки в карманах, брат! – он захохотал, поскольку отлично знал слабости Медведя. – Не вынимай рук брат. Иначе горе тебе.
- Стараюсь, - Миша невольно взглянул на стоящую к нему спиной Индию, точнее на ее зад туго обтянутый джинсами… - Стараюсь, - проворчал он.

Сэм, продолжая заливаться хохотом, пошел своей дорогой, а Миша и Индия вошли в подъезд.
- Сэм содержит проституток? – спросила Индия.
- У него хорошие девочки. Сэм бережет каждую как родную дочь. И нет ничего плохого в том, что он дает им шанс заработать деньги.
Индия промолчала. Было очевидно, что сам Медведь порой прибегал к услугам девочек Сэма, и обе стороны остались вполне довольные.
Они поднимались по лестнице грязного обшарпанного подъезда, разукрашенного граффити и символикой местной шпаны.
- Медведь? Почему тебя так зовут? – и тут по его легкому смущению она заподозрила, что прозвище это он получил от девочек Сэма, - Хотя можешь и не говорить.

Легостаев промолчал.
Они подошли к двери, которую многократно латали из-за дырок от выстрелов. Миша отстранил Индию за угол, постучал, и сам отошел от двери, ожидая обычного приветствия из винтовки. Бежать хозяину квартиры было не куда, да и незачем, еще из окна было видно, как подъехал Легостаев, так что… странно, но в квартире было тихо.
- Это Медведь! Я войду!
Никто не ответил.
- Я вхожу!

Легостаев толкнул дверь. Открыта. Достал пистолет. И приказав Индии оставаться на лестничной площадке, зашел внутрь. Держа оружие на изготовке, и осторожно держась стены, он проверил ванную комнату, кухню, зал…

За спиной послышался сдавленный стон Индии. Она не осталась и тоже вошла в квартиру, а сейчас вместе с ним видела творившийся кошмар. Вся убогая, давно пришедшая в негодность обстановка, была разломана и разбита. Все стены потолок, и пол были забрызганы кровью, так словно жертву швыряли и таскали по стенам и потолку. То, что осталось от человека лежало на полу и походило на бесформенную кучу мяса с торчащими из нее мелкими осколками скрученных и раздробленных костей.

Индия быстро прошла в кухню и открыла окно. Глубоко вдохнула, стараясь совладать с внезапным приступом тошноты, и вернувшимися воспоминаниями, которые она так долго и старательно пыталась пережить. 
- Тебе лучше посидеть в машине, - Мише не нравилось ее состояние.
- Я в порядке.
- Смотри сама, начнешь биться на глазах местных…
- Я в порядке, - твердо заявила Индия.

Легостаев выглянул в окно.
- Смут! – позвал он старшего паренька из тех, кто сидел на лавочке. – Смут зайди.
Он оставил друзей и побежал в подъезд.
- Ты знаешь, кто это сделал? – спросила Индия.
- Костолом. Он ничего не оставляет после себя кроме зверства.
- Я могу посмотреть.
- Нет.
Вбежал Смут, и его едва не вырвало. Побелел, задрожал.
- Ты давно его видел? – спросил Миша, уводя паренька на лестничную площадку.
- Вчера вечером во дворе сидели. Ушли вместе. Я к себе, он к себе.

Индия подошла к телу. Посмотрела вокруг, присела над убитым. Кровь убитого загустела, подсохла, в нос бил неприятных запах мяса. Она заметила блеснувшую цепочку с пластинкой, на которой были пробиты личные данные убитого. Поддела щепкой и положила ее в пакетик. Потом заметила еще что-то. Ковырнула – человеческий глаз.
- Что ты делаешь? – спросил вернувшийся Миша. – Я, кажется, просил тебя.
- Я просто изучаю место убийства, – она подала ему цепочку и показала глаз, который она ловко держала щепками, точно китайскими палочками. – Я нашла глаз. Он очень поможет.
Индия положила глаз в пакетик.
- Ты находил раньше глаза?
- Нет.
- Значит, он торопился. Все знают, что глаза лучше не оставлять. Ты давно знаешь парня?
- Это Лихач. Хороший парень. На мопеде почту развозил. Он мне вчера звонил, сказал, что информация есть интересная. Предложил исповедаться мне за два новых колеса к его мопеду. До двух ночи он со Смутом сидел, хвалился новыми колесами. По ночам с перепоя Лихач часто громил свою квартиру, поэтому на шум никто не отреагировал. Так постучали по трубам с просьбами угомониться, но это никогда не приносила результатов.
- О чем информация?
- О Костоломе. Лихач сам сказал, что это стоит двух колес, значит, что-то важное узнал. За это важное и поплатился. Обычно он просил более скромные вознаграждения.
- Я могу посмотреть его глаз. Узнаю информацию и убийцу.
- Нет, - он даже испугался, что вновь увидит сканирование.
- Я могу это сделать в более спокойной обстановке, не углубляясь в жертву. С глазом будет легко и быстро.
- Не стоит. Я знаю убийцу. Это изгой. Из тех гомункулов, которые создавались Корпусом в самом начале, и которые вышли из-под их контроля. Обладает жуткой силой, хорошей регенерацией тканей, хамелеон. Начинал убивать непреднамеренно, сейчас действует согласно плану. Жертвы кроме Лихача были богатыми людьми. Он забирал все ценности. По одной из версий он работает на кого-то, но краденное не всплыло, значит, сам любит богатство.
- Ты его видел?
- Да, в самом начале еще. Я в него стрелял. Выпустил половину обоймы, а он даже дыхание не сбил. Долбанул меня и скрылся, а я месяц весь в гипсе лежал.
- Гомункулы знают, насколько ценны глаза. Если он оставил глаз, значит, он либо спешил, либо оставил послание. Возможно послание для тебя. Любопытно? – спросила она у Миши.
К дому уже подъехали машины Управления службы безопасности, на лестнице послышался топот, донеслись громогласные приказы Мохова.
- Любопытно, - согласился Миша и спрятал пакетик с глазом в кармане куртки.


* * *

Вернувшись из магазина, Миша подал Индии пакет. Там был увесистый кусок развесного шоколада.
- Мой любимый, - пролепетала она, незамедлительно отковырнув кусочек. - Хочешь?
- Нет. Не люблю сладкое.

Они приехали в отель. Обычно он привозил сюда подружек на ночь, поэтому, подав ключ, служащий не придал особого значения очередной девушке. Отель был из дешевых, но уровень обслуживания и качество номеров были выше выложенной суммы.  К тому же посетителям гарантировалась полная конфиденциальность.
- Почему у тебя нет любимой девушки? – спросила Индия, когда они поднимались в лифте.
- У меня много любимых девушек.
- Я о другом.
- Когда вокруг столько девушек сложно выбрать одну.
- Ты никого не любил?
- Зачем?
Индия тяжело вздохнула о несчастной участи своего напарника.

Войдя, она скинула ботинки, тут же на пол плюхнулась джинсовая куртка, кофта. Осталась в футболке и даже не взглянула на шокированного Мишу, который как-то нерешительно поднял ее одежду и повесил на вешалку.

«Неужели в этом мире есть еще один человек, который разбрасывает свои вещи»? – ему было приятно осознать, что он не одинок. Глядя ей в след, он подумал, что она вообще-то очень даже ничего, и спереди и сзади…

Индия обошла номер, освоилась. Уселась на кровать. Аккуратно положила рядом ошейник. Сразу мир вокруг для нее стал более содержательным, эмоциональным, похожим на постоянно меняющийся калейдоскоп. То одни краски и чувства, то другие. Вошел Легостаев, и точно ветер с его стороны потекли эмоции Миши. Она улыбнулась. Это были очень приятные ощущения и желания, но она старалась противостоять силе его эмоций.
- Давай? – попросила она, протягивая руку.
- Что?
- Глаз давай.
Миша подал ей пакетик с глазом.
- Ты ни о чем не хочешь меня предупредить?
- Все будет нормально.

Нормально? Он еще за свою жизнь не разу так не волновался!
Индия устроилась поудобнее, закрыла глаза, спрятав пакетик с глазом в ладонях. С минуту Миша напряженно сидел напротив, и ждал, сам не зная, чего ему ждать. То ли припадка, то ли еще чего пострашнее.

Лицо ее дрогнуло. Выражения быстро менялись от удивления до ужаса.
Индия видела жизнь такой, какой видели ее глаза Лихача. Как развозил почту, как звонил Мише и просил колеса для своего мопеда в обмен на информацию. Какую информацию? Она пролистала немного назад. Лихач подъехал к дому, достал конверт, прошелся по тропинке и позвонил в дверь. Открыла женщина. Мило ему улыбнулась, расписалась в получении заказного письма. Лихач, улыбаясь красотке и своим похабным мыслям, развернулся и пошел обратно. А потом он обернулся, потому что почувствовал чей-то взгляд, скользнул взглядом по окнам в надежде увидеть женщину, но заметил среди кустов жасмина высокого двухметрового мужчину. От его взгляда Лихач испугался. Незнакомец тут же исчез, словно растворяясь в воздухе, а Лихач, едва не обмочив со страху штаны, добежал до мопеда и дал деру. Он долго колесил по городу, стараясь затеряться, позвонил Мише. Долго не расставался со Смутом, потому что боялся заходить в дом один. Когда он переступил порог, убийца уже был внутри. Хамелеон отделился от стены и набросился на несчастного. Индия видела как Костолом, держа за ноги случайного свидетеля бил его о стены, мебель и потолок, как все громил и крушил в припадке ярости. 

Индия завалилась на спину, и Миша тут же подскочил.
- Очнись? Ты слышишь меня? Эй? Эй? Открой глаза, открой, хватит…
Он стал ее тормошить.
Индия слышала его голос, пыталась последовать ему, отгородить себя от сканирования. Требовалось много усилий, чтобы перебороть себя, но от его прикосновений ощущения становились сильнее. Перед глазами плыли уже другие картинки, кровь и насилие сменились безудержной страстью. Она видела его и себя… в звериной похоти срывающих друг с друга одежду…
- Ты слышишь? Черт! Хватит! – тряска и пощечины не имели никакого эффекта. - Открой глаза, ты куда-то не туда попала.

Миша даже пытался разомкнуть ей веки, чтобы она наконец-то вернулась к нормальному состоянию. Но все было бесполезно, его действия только сильнее распаляли гомункула, полностью отдавшегося в эмоциональный поток.
Индия сладостно застонала, ее руки потянулись к нему… ласково и откровенно…
- Иди ко мне…
В ужасе Миша соскочил с кровати. Теперь он понял, чьи мысли она слышит. Его собственные мысли и желания. «Но я же не думал о ней так, - он схватился за голову, - Нет думал. Думал! Ты всегда думаешь об этом! Проклятие!»
Ошейник! Только он куда-то отлетел. Запаниковав, Миша стал шарить по полу, заглядывая под мебель и кровать. Пожалуй, впервые в обществе девушки он чувствовал себя таким идиотом. Обычно он щедро платил за то, чтобы женщины вели себя подобным образом, но в этот раз он был готов провалиться сквозь землю со стыда за свои распутные мысли.
- А ты добрый, - улыбалась она, потягиваясь на кровати, лаская свой живот и грудь.

«Сейчас ты увидишь, какой я добрый», - злобно подумал он, достав из-под столика ошейник.

Едва он приблизился к кровати, как Индия ловко вывернулась, обхватив его ногами, завалила на кровать и оказалась сверху. В нетерпении стала срывать с него одежду, целуя и прижимаясь к нему. В комнате все задрожало от исходившей от нее энергии. В начале Миша пытался застегнуть ошейник, но его сознание не смогло противостоять силе гомункула. Индия сломала его эмоциональную защиту, и в его сознание хлынул мощный поток яростной сексуальной энергии. Миша стал отвечать на ее ласки с тем же нетерпением и страстью. Он завалил ее на спину, целуя ее шею, грудь, живот, пьянея от ее бархатной кожи. Ногти Индии впивались в его спину, до крови царапая плоть, и внезапная боль приносила ему наслаждение. Он жаждал еще больше наслаждения, еще больше! Мир вокруг померк, для Миши остался существовать лишь дикий полыхающий огонь, который нещадно жег его тело. Разум горел охваченный блаженством. Сердце неистово колотилось в груди, дыхание срывалось на звериный хрип.

Кобура, свитер, рубашка, ремень улетели прочь. Он рванул на ней футболку…
Индия полностью утратила над собой контроль. Она выгибалась и трепетала под его руками. Всем ее телом и сверхчеловеческими способностями завладела бешеная энергия страсти. Волну этой энергии ощутили все живые существа, находившиеся в отеле. Внезапное возбуждение охватило их настолько сильно, что не многие смогли удержать желание наброситься на кого-нибудь и немедля утолить нечеловеческую жажду наслаждения.

Кровать приподнялась от пола. Мебель в номере ходила ходуном. На оконных стеклах стали расползаться трещины. Давление нарастало и становилось смертельным для человека.
Но Миша еще не ощущал неминуемое уничтожение своего организма. Не замечал, как вздувались вены с закипающей кровью, как энергия телепата разрушала его собственную энергию.

Это было настоящим безумием, которое вырвалось из их подсознания и завладело ими точно варвар, громила все бастионы разума. Это было слишком неуправляемым и безумным… слишком желанным… чтобы быть настоящим. В какой-то момент Миша это понял. Нашел в себе силы сопротивляться, дотянулся до ошейника, и застегнул его на шее Индии.
И словно повернули тумблер. Индия замерла и обмякла.
Кровать с грохотом упала на пол, окончательно отрезвляя Мишу.
- Никогда! Никогда больше ты не снимешь эту дрянь! – задыхаясь от возбуждения, прокричал он. – Никогда!

Индия от его крика вздрогнула и открыла глаза.
- Никогда! – он пригрозил ей пальцем.
Она смотрела на него с невинным изумлением и даже испугом, не совсем понимая причину его внезапной злости. Но багровые следы от ее ногтей, их полуголые тела, бешеное сердцебиение… и его тело… такое… сильное… Индия вспомнила свое сканирование.
- Прости, - прошептала она. – Мне тяжело контролировать…

Не став слушать ее оправдания, Миша ушел в ванную. Умылся холодной водой, сел на унитаз и закурил. Выкурил одну сигарету. И как только он мог целовать эту искусственную куклу! Как мог желать ее?!! Выкурил другую. Он ее чуть не трахнул!!! Она же собственность Корпуса БИО… многомиллионная собственность! Они бы ему яйца оторвали за порчу имущества! Живьем! И не только яйца! Докуривая вторую, его руки перестали дрожать. Потом опять умылся и посмотрел на свое отражение в зеркале. На него смотрел очень испуганный и уязвленный, в чем-то униженный человек.
- Теперь она знает, что я хочу ее трахнуть, - убито прошептал Легостаев. – Теперь только два выхода трахнуть ее и покончить с собой, или они покончат со мной сразу… – честно глядя себе в глаза, он произнес окончательный вердикт, - при любом раскладе мне не жить…

Когда он вернулся, Индия сидела на кровати и грызла кусок шоколада. Он должен был что-то сказать, но слова предательски застряли в горле. Миша понял, что не знает как ему теперь себя вести с этим существом, прочитавшим его до мозга костей.
- Лихач видел Костолома, - первой заговорила она, не взглянув на Мишу. – Он принес посылку одной дамочке, а в кустах ее дома сидел Костолом. Лихач думал, что оторвался от него и спрятался, но хамелеон его выследил и убил. Глаз оставил для тебя. Ты ему нравишься.

Она была в его свитере, клочки футболки торчали из-под подушки. Вероятно, она сама не желала заострять внимания на случившемся недоразумении. Свитер ей был велик, и вырез демонстративно оголял плечо. Взгляд Миши невольно остановился на гладкой, бархатной коже… ее тело было слишком женственным и соблазнительным. Индия смущенно прикрыла плечо. Миша молча подобрал свои вещи и ушел обратно в ванную, привести себя в порядок. Еще немного посидел на унитазе, сосредоточенно покурил.

Но прятаться вечно он не мог, а до конца рабочего дня еще оставалось много времени. Вспомнилось заявление об увольнении. Может уйти с работы прямо сейчас? Выйти и сказать этой девице baste, а потом отправиться в бар к Дикси. Хоть она и знает все его желания, с ней Миша чувствовал себя гораздо уверенней и свободней.

Она все еще сидела на помятой кровати, и чуть откинувшись на подушки, увлеченно восполняла свои затраченные силы.
- Ты найдешь тот дом? – спросил Миша.
- Найду, - промямлила она с набитым ртом.
- Поехали? Или отдохнешь?
- Не-е, - она замотала головой, облизывая пальцы, - я в порядке. Еще бы черный кофе. Люблю кофе. Если бы можно было жить, питаясь шоколадом и кофе, а бы жила очень счастливо.
- Кофе куплю по дороге.
- Ты добрый.
- Что? – прорычал он багровея.
- Обычно люди меня так не балуют, а ты самого дорогого шоколада купил, на кофе согласился. Ты добрый человек, – она слезла с кровати и прошмыгнула в коридор, пока Миша скрежетал зубами.

* * *

Быстро сориентировавшись по карте города, она указала место, где Лихач встретил хамелеона. Это было на окраине спального района. По дороге Легостаев купил ей кофе, но всю дорогу молчал. Старался контролировать свои мысли и желания, хотя после того как его вывернули наизнанку, он был уверен, что желания не появятся еще очень, очень долго.
- Мне приходилось сталкиваться с изгоями, - а ей как назло совсем не хотелось молчать. – Некоторые из них вполне нормальные, но у большинства сильный сбой. Каждому гомункулу вот сюда – Индия указала пальцем за левое ухо, - под череп вживляется маячок для отслеживания местоположения. С самого начала изгои считали себя людьми и хотели жить как люди. Чтобы получить свободу и избавиться от правил и контроля Корпуса они без наркоза просверливали себе черепа и доставали маячки. От этого у них и произошел сбой. До Шестой конвенции бегство происходило часто и людей это пугало, потому что на свободе оказывались гомункулы, превосходящие возможности обычного человека. Знаешь, но не все изгои плохие.

От комментариев Легостаев воздержался.
- Люди тоже бывают плохими. Вот, например ту женщину, найденную утром убили двое обычных людей. Они часто выпивали все вместе, а она спала то с одним, то с другим. В тот вечер они так напились, что потеряли над собой контроль, а худой взял нож и пырнул ее. Ему понравилось и он бил ее ножом, она кричала, умоляла, но он продолжал бить ножом, коренастый держал. – Индия говорила медленно, глядя на дорогу вперед, от ее слов у Легостаева волосы на голове шевелились, и кожа покрывалась мурашками, а она все говорила и говорила. - Это их очень развлекало. Потом они еще выпили. Положили ее в ванную и отрезали голову, чтобы никто не опознал, а коренастый отрезал еще и пальцы. Они смыли с тела кровь. Завернули в целлофан, и пошли спать. С утра они опять пили, только уже у другой соседки. Как стемнело, вывезли тело за город и закопали, в пакет с головой и пальцами наложили камней, завязали и бросили в реку. Когда вернулись, коренастый пошел спать, а худой пошел к соседке. У женщины, которую убили, остался сын лет четырех, она о нем думала в последнюю минуту.
- Ты… - он с трудом совладал с собой после жуткого изложения,  - ты все это видела?
- И видела и чувствовала. При глубоком сканировании я почти полностью растворяюсь в объекте и… - она запнулась, но отважилась продолжить, - раньше я могла выйти в любой момент. Обычно так и должно происходить. Гомункул телепат должен полностью контролирует процесс, но у меня не получается. Когда я поверхностно считываю информацию, еще ничего, но в других случаях я либо выхожу в момент смерти объекта либо спасает ошейник. И еще мне не удается контролировать движение множественных целей. Профессор Спивва говорит, что нужно время, и я опять вернусь в форму, но мне кажется, что он просто меня любит и не хочет, чтобы меня сдали в утиль.

- С чего ты взяла, что тебя сдадут в утиль? Ты способная, - уж в этом он убедился сам!
- Я долго находилась в реабилитационном центре без видимых улучшений. После последнего моего сбоя Корпус принял решение о моей утилизации. У списанного гомункула вынимают мозг и глаза, кладут их в специальную банку с номером и отправляют в архив, а остальное тело помещают в криогенную капсулу и потом распродают органы по больницам, чтобы пересадить их людям. Обычно разбирают все. Спивва не должен был говорить об этом со мной как с человеком, но он меня создал и он испытывает отеческие привязанности ко мне, хотя это строго запрещено. Он заставил меня бороться за свое существование, и я симулировала свое выздоровление.

Они едва не столкнулись со встречной машиной. В последнюю секунду Миша резко вывернул руль, форд ушел на обочину и застыл. Легостаев так и остался сидеть точно парализованный, сжимая онемевшими пальцами руль, и тупо глядя перед собой. Она была не просто гомункулом, повешенным на его шею, она была настоящим чокнутым гомункулом, которого забраковали! Только бы пережить этот день!
- Прости, наверное, я не должна была тебе этого говорить. Но теперь ты знаешь насколько для меня важно быть твоим напарником. Я не хочу в утиль.

Он не отреагировал.
- Миша, - она хотела коснуться его плеча, но тот отдернулся точно от прокаженной.
- Не трогай меня! – нервно огрызнулся он.
Завел мотор, и они вернулись в поток машин.

* * *

Поднявшись на крыльцо, Легостаев позвонил в дверь. Никто не открыл и он долго не принимал палец с кнопки звонка.
- Сегодня пятница. Она, вероятно, работает, – объяснила Индия.
- Все может быть, - протянул Миша, но уходить не собирался.

Он прошелся вдоль дома, оставив Индию у двери. Подошел к окну и заглянул. В щелочке между штор он разглядел перевернутый стол. Было очевидно, что в доме не так давно была борьба. Достав оружие, Миша осмотрелся по сторонам, никого не заметил и принял (как ему казалось) единственно правильное решение в данной ситуации.

Услышав звон разбитого окна, Индия догадалась, что Легостаев пробрался в дом, не желая вызывать подкрепление, и не рассчитывая на специфическую помощь гомункула. Естественно оказавшись в доме, он не соизволил впустить напарника, поскольку, во-первых, не считал ее напарником, а во-вторых, напрочь забыл о ней, занявшись осмотром разгромленных комнат. Не было сомнений, что в доме побывал Костолом.

В гостиной все было перевернуто, но никого не было. Так же пустовали кухня, ванная комната и через выбитые двери он никого не заметил в двух других комнатах. Миша стал подниматься по ступенькам на второй этаж.

Индия сняла ошейник, посмотрела на замок, и тот послушно щелкнул, отворяя дверь.
На втором этаже уже была кровь. На стенах остались следы от пуль. Значит хозяйка дома (Норкина Светлана) оказала сопротивление. Оружие, скорее всего, хранилось в кабинете первого этажа. Взяв пистолет, она потеряла хамелеона из вида и побежала наверх. А он любил охотиться. Подкрался следом за ней. Ударил. На стене осталась размазанной человеческая кровь. Света его не видела и палила наугад во все стороны. Он то исчезал, то появлялся, нанося женщине удары исподтишка. Он всю ее изранил, она упала. Легостаев перешагнул большое кровавое пятно. У нее закончились патроны. Ноги либо сломаны обе, либо ранены, потому что дальше Света пыталась отползти в комнату. Скорее всего, ей удалось попасть внутрь и закрыть за собой дверь. Миша, держа наготове пистолет, остановился у проема. Выбитая дверь валялась тут же. 

Это была библиотека. Значит, у Норкиной здесь хранилось еще оружие. Храбрая женщина! Внутри разбросаны книги, перевернуты некоторые стеллажи. Костолом вошел в буйство. Миша, прикрываясь за стеллажами, двигался к дальней стене. Там виднелся письменный стол, компьютер… все разбито. Всюду кровь, но тела Светланы не было. Он остановился, выглянул из-за стеллажа – открытое пространство (где когда-то Норкина проводила все свободное время) пустовало. Он прошелся, осматривая кровавые следы.
На пороге библиотеки остановилась Индия.
- Он здесь! - тут же громко крикнула она, ощутив притаившегося изгоя.
- Что? – Миша повернулся к ней, вскидывая оружие, но увидел, как у его лица застыл пущенный хамелеоном нож.

Индия успела остановить нож всего лишь в сантиметре от его лба.
Легостаев взглянул чуть дальше ножа. У стены он заметил, как капля человеческой крови возникала точно из воздуха и упала в натекшую лужицу. Костолом! От стены отделилась прозрачная масса и быстро приобрела свой вид. Это был похожий на великана гомункул. Меж седых спутанных волос и клочковатой бороды поблескивали два злобных желтовато-красных глаза. Одна его огромная рука держала голову Светланы, а другая удерживала то, что осталось от тела несчастной женщины, после того как Костолом вырвал обе руки и оторвал в коленях ноги.

Индия тоже увидела и почувствовала совершенное зверство, утратила контроль над ножом. Громко звякнув об паркет, он вывел всех из оцепенения. Легостаев выстрелил. Пули попали в область сердца изгоя, но тот лишь отшатнулся к стене. Издав разъяренный вопль, Костолом швырнул в Мишу голову, а потом и тело Светланы. Увернуться не было возможности, и Легостаев спиной грохнулся на разломанный письменный стол, придавленный человеческими останками.

Костолом ринулся к двери, у которой все еще стояла Индия. Со всех сторон на изгоя полетели книги, он от них отмахивался как от докучливых мух. Сделался невидимым, но иным зрением Индия не потеряла его из видимости. Его сдавили два стеллажа, великан кулачищами разбил их, расшвырял, успел отбить щепки, летевшие ему в лицо, в два прыжка перекрыл расстояние комнаты и оказался перед Индией. Тогда она вероломно ворвалась в его сознание. В его голове вспыхнула такая сильная боль, что Костолом зарычал. Согнулся. Боль становилась сильнее, сваливая его с ног. Догадавшись, что эту боль причиняет ему она, Костолом ударил Индию наотмашь и, освободив путь, побежал прочь.

Выбрившись из-под тела, Миша побежал следом за изгоем, но, увидев на полу в коридоре Индию, оставил Костолома для другого раза. Все равно его уже не найти. Нащупал на ее шее пульс - жива.


Вскоре дом уже был полон сотрудниками управления, а Индия и Легостаев сидели на капоте машины. Врачи налепили Индии пластырь на ссадину на лбу, а ему сделали какой-то укол, от которого стало совсем тоскливо. Миша сворачивал самолетики из фантиков от конфет (от килограмма уже оставалась самая малость) и пускал их по сторонам. Один из самолетиков врезался в подошедшего Романа Евгеньевича. Вид у шефа Специального 18 отдела надо сказать был весьма и весьма сердитым, не обещавшим ничего хорошего.

Роман наступил на самолетик и смачно его раздавил. Посмотрел на парочку и, ничего не сказав, ушел.
- Он сердится на тебя, - выдала его настроение Индия.
- Переживу, - отмахнулся Миша. Он заметил, что на шее под воротничком у нее не было ошейника. – Ты его потеряла?
- Нет, - произнесла она, положив в рот очередную конфетку, и хитро улыбнулась.

Опасаясь повторения сцены в отеле, Миша предусмотрительно отодвинулся от гомункула и посоветовал:
- Ты бы лучше его надела.
- Так я буду знать, когда хамелеон приблизиться.
- Думаешь, мы его заинтересовали?
- Он любит выслеживать и охотиться. Раньше он охотился ради еды, потом ради блестящих камней, теперь ради самой охоты. И ему нравится то, что мы тоже охотники. Он нападет, и мы должны его ждать.
- Он хочет поиграть с нами?
- Можно сказать, ты его заинтересовал.

Он с нескрываемым любопытством взглянул на Индию. Ему определенно нравилось то, как она рассуждала, как нейтрально держалась с начальством, к тому же она ему спасла жизнь, и после даже не заикнулась об этом, хотя гомункулы обязаны фиксировать каждый свой поступок. А этот ошейник! Она его тайком сняла и сидит, как ни в чем не бывало лопает конфеты, втихаря прощупывая окружение.

Она не любит следовать правилам! – сделал он вывод, и от ликования его сердце забилось чаще.
Индия повернулась к нему.
- Ты что-то увидел? – встревожено спросила она.
- Нет, - сейчас он смотрел только на нее. А она не дурна! – А что?
- Твое сердцебиение участилось.
Легостаев поперхнулся и поспешно соскочил с машины.
- Кончай прохлаждаться, пора за дело.
Не заметив ни Легостаева ни гомункула ни машины, Роман заподозрил очередную самодеятельность.
- Рагозин, - подозвал он одного из своих ребят, - проследи за Леготаевым. Докладывай о каждом их шаге.
- Ясно, - тот побежал к своей машине.
- О каждом! – еще раз предупредил Роман Евгеньевич. Чуяла его душа, что задумал Миша в одиночку поймать изгоя. Никак с гомункулом спелся! За каким чертом мне понадобился еще один геморрой в отделе?

* * *

Раз Костолом предпочитал слежку и охоту, то решено было помотать его по городу, и когда Индия сообщила, что изгой потерял их, они заехали в управление. Проникли в оружейную, и Легостаев пополнил свое вооружение. Индия отказалась прикасаться к оружию, сославшись на один из пунктов своих занудных законов. Бросив полную спортивную сумку на заднее сиденье, они вновь выехали в город.
- За нами едет машина. Офицер из твоего отдела, – предупредила Индия, назвав даже номер машины.

Присмотревшись. Легостаев заметил «хвост». Рагозин отличался своим редким умением незаметно следовать по пятам. Он мог за объектом зайти в туалет и тот бы даже не заметил, что кто-то подсматривает за тем, как он писает.
- У него не соскочишь, - проворчал Миша.
- Шеф за тебя волнуется.
- Шеф волнуется за свой… - он запнулся, все-таки рядом с ним девушка. О-о!!! Он думает о ней как о девушке?!! Дальше пояснил уклончиво. – Моя сестра меня очень любит.
- Любимчик семьи…
- Скорее неудачник, которого она опекает и защищает. Ты знаешь, как она лупила в школе мальчишек. Ее боялись больше чем меня. Надо мной все издевались… дразнили из-за Маши.
- А полицейским стал, чтобы научиться других колотить?
- Чтобы охранять людей от Корпуса.
- Ты ненавидишь гомункулов?
- Я ненавижу то, что Корпус делает с людьми. Посмотри вокруг, когда-то этот мир принадлежал только людям. А сейчас всюду эти существа… с виду вроде люди, но это не люди, а обращаться с ними принято как с животными…

Миша вдруг понял, что увлекся и забылся. Ведь рядом с ним сидела не девушка, не напарник, и не старая знакомая, а одна из произведений Корпуса. Взглянул на Индию. Она молча смотрела вперед.
- Прости.
- Человек не обязан извиняться перед гомункулом.
Она украдкой взглянула на наручные часы.
– Ты куда-то торопишься?
- Что? Нет.
- Брось, ты стала часто поглядывать на часы. В чем дело?
- Ни в чем, - она просто не имела права говорить с ним об окончании срока Договора, иначе это могло рассматриваться как давление на человека для получения личной выгоды. В этом случае подпись будет признана недействительной. Она даже не имела права лишний раз напомнить, а Легостаев, похоже, напрочь забыл о Договоре. К тому же он ненавидел Корпус, и у него еще были мысли избавиться от гомункула-напарника. Значит, она должна была отыскать в себе силы достойно принять окончание своего существования.

Пока они просто катались по городу в надежде попасться на глаза хамелеону, представился шанс поболтать. Индия на разговор не напрашивалась. У нее было занятие - конфеты и два стаканчика с черным кофе. Но Миша, спасенный гомункулом, впервые пожелал узнать немного больше об этих существах… людях. Раньше предрассудки и неприязнь к гомункулам вызывали в нем только ненависть, а сейчас любопытство его просто раздирало.
- Ты не похожа на фото в досье, - он не знал о чем говорить и сказал первое, что пришло в голову.
- Установлено, что гомункулы не склонны к суициду, но я выстрелила себе между глаз. Сейчас нет шрамов, мне сделали пластику. Достичь сходства с прежним лицом не очень старались. Я сама все еще не узнаю себя в зеркалах.

Она вполне спокойно ответила, но Мише стало неприятно, и он предпочел отложить беседу. Решил, что для начала он почитает досье Индии и какую-нибудь умную книжку про гомункулов.
Индия взглянула на него. Так долго без сдерживающего ошейника она была впервые и вопреки предупреждениям Корпуса и профессора Спиввы, состояние ее не ухудшилось, а наоборот прошел страх, что она невольно сканирует случайного человека или увлечется чьими-то посторонними мыслями. Вот, например, сейчас с Легостаевым она ощущала себя почти человеком, и, не прибегая к своим способностям, ей удавалось понимать истинное значение слов или банального молчания Миши. И еще ей понравились его мысли…
- У меня произошел сбой после гибели напарника, – пояснила Индия.
- Да, я в курсе, - кивнул он, продолжая следить за дорогой.

Индия помолчала, жуя конфету. Она могла бы и не говорить. Легостаев сам прочтет досье, где подробно изложена вся ее жизнь с того момента, как в возрасте трех лет она появилась на свет, как проходила обучение в Корпусе, как, достигнув полного развития взрослой человеческой особи, с шестнадцати лет проходила службу в отделе по борьбе с организованной преступностью. Сам узнает, что случилось после, но она предпочла сказать ему об этом сама, как сказал бы любой человек.
- Ты, наверное, слышал про Адский Котел. Так назвали то место, где в перестрелке с изгоями погибло сорок семь полицейских. Джонатан меня не взял, потому что не любил когда мне приходилось бороться с себе подобными. Для гомункулов это очень тяжелый психологический стресс. Я так доверяла Джонатану, что не заметила, как он подсыпал мне снотворного, во сне я видела, что там происходило, но не смогла его спасти. А потом… потом… часть меня умерла вместе с ним… часть хотела убить я сама.

Что ж понятное дело!  Легостаев ее прекрасно понимал. Отчасти он работал один потому, что напарника всегда могут убить, а в напарника-женщину можно влюбиться.
- Поэтому тебя забраковал Корпус? – спросил он.
- Да. Гомункул самоубийца это скандал и позор для Корпуса. К тому же простреленная голова не слишком способствует улучшению способностей гомункула. Даже не представляю, какими правдами и неправдами профессору Спивве удалось изменить их решение и заставить меня жить дальше.
- Похоже, что профессор толковый мужик.
- Ты можешь ему доверять, – она прислушалась к себе. – Хамелеон за нами следит.
- Отлично. Охота началась.
Они остановились под светофором. Индия увидела Костолома на тротуаре, он стоял среди прочих людей, возвышаясь над ними грозной горой. Сейчас он был доступен лишь ей.  Люди по команде зеленого света шагнули на дорогу.
- Ты видишь его? – догадался Миша. Сам он всматривался в людей, но не мог различить замаскировавшегося изгоя.
- Да, - прошептала Индия, не отрывая глаз от убийцы.

Он отделился от людского потока и шел прямиком к ним. Легостаев заметил, как машина качнулась, и на капоте появились вмятины. Ветровое стекло перед ним запотело от дыхания. Индия видела, как изгой навалился на машину и припал к стеклу, разглядывая их точно диковинных птичек за прутьями клетки.
Красный сменился на желтый. Впереди машины все еще стояли.
- Что он делает? – спросил Миша. Он включил дворники, тот, который был с его стороны, наткнулся на невидимое препятствие и остановился. Его накрыла ладонь костолома.
- Приготовься…
Машины двинулись. Индия резким движением прижала ладони к ветровому стеклу, и изгой отлетел на впереди стоявшую машину. Грохнулся на крышу и промял ее своим весом. Миша вдавил педаль газа в пол и рванулся вперед.
- Где он?!

Индия обернулась назад, но она не успела ответить, поскольку машина внезапно остановилась, и задние колеса приподнялись над асфальтом.
Никто кроме Индии не видел, как изгой приподнимал машину. Прохожие в ужасе останавливались и, разинув рты, смотрели на диво дивное, а водители, натыкаясь друг на друга пытались объехать, но только больше создавали затор.
- Сделай хоть что-то! Я не могу стрелять! Кругом люди!
- Я пытаюсь! Он держится за нас!
- Сбрось его!!!

Индия в очередной раз толкнула изгоя. Удар получился сильный. Машину резко дернуло назад, и она задними колесами грохнулась на джип. Изгой перелетел через джип и упал на другую машину, пробив собой ветровое стекло. Оставаться невидимым было бесполезно, и люди в ужасе бросились по сторонам при виде появившегося из воздуха великана, распластанного на ветровом стекле.

Миша газанул, соскочив с джипа, вырулил из толчеи и рванулся проч. Следом за ним пихая машины и прыгая по крышам, побежал Костолом. Не разбирая светофоров, и сигналя зазевавшимся прохожим, Легостаев на предельных скоростях гнал машину из города к свалке. Это место называли кладбищем машин, туда свозили весь металлолом на переработку. 

* * *

На ходу Индия открыла ворота на территорию, и машина влетела на свалку, ворота следом захлопнулись. Они выбежали из машины, Легостаев прихватил сумку с оружием и канистру с бензином, побежали к высоким горкам из разбитых машин и лома.
- У тебя есть план? – спросила Индия.
- Да, я собираюсь его убить.
- Хороший план. А как ты его убьешь?

Они присели у груды машин. Пока Индия прислушивалась к осторожному продвижению хамелеона, Миша распихивал по карманам обоймы и пистолеты, автомат повесил на шею.
- Чем тебе мой план не нравится?!
- Ну, он тоже собирается тебя убить.
- Вот видишь, как популярен мой план.

Внезапно гору, за которой они прятались, перелетела брошенная Костоломом машина. Легостаев инстинктивно прикрыл собой Индию. Машина грохнулась рядом, следом на нее сиганул великан, в его руке было крыло от грузовика. Он со злобным ревом занес его над головой, но прикончить людей помешала сила Индии. Она держала его в неподвижной позе, медленно отодвигая машину в сторону и освобождая проход для отступления.

Едва Миша прицелился, как Костолом слился с окружением. Он все же выстрелил. Индия утратила контроль, и крыло грузовика полетело в их сторону.
Легостаев схватил девушку и побежал прочь, отстреливаясь наугад.
- Ты в порядке? – спросил он.
- Я не могу контролировать больше двух объектов. Я не могу…
- Ты все можешь. Поняла.

Они еще некоторое время убегали и прятались, заманивая Костолома в центр свалки. Здесь было небольшое открытое пространство, и Легостаев тут же вылил канистру по периметру. Несомненно, гомункулы превосходили человека, но огня они боялись так же сильно, как и животные. Насколько было известно Мише, еще ни одна искусственная особь Корпуса не преодолела этот страх.

Почуяв бензин, Костолом остановился.
- Я жду! Иди сюда животное! Поговорим по-мужски!
Костолом поднял ближайшую разбитую машину и швырнул в человека. Откатившись в сторону, Миша расстрелял обойму, ориентируясь только по следам в пыли. Несколько пуль зацепили его, но ранения для великана были не серьезными. Он лишь стал видимым, чтобы сэкономить силы. Рыча от злости, он одну за другой швырял машины в Легостаева. Несколько из них Индии удалось отшвырнуть в сторону.
- Ты предала свой род! – прокричал ей Костолом. – Ты защищаешь этих тварей!
- Они создали нас.

Костолом в ярости метался вдоль бензиновой линии, не решаясь переступить и оказаться в ловушке. Замыслы человека для него были очевидны как проказы ребенка в глазах взрослых.
- Они создавали себе игрушки! А мы люди! Мы лучшие из людей! Ты пресмыкаешься перед этими ничтожествами! Они абсолютно беспомощны! 
- Ты не прав.
- Они решают, как тебе жить! Как говорить! Они решают, когда ты умрешь! Тебе нравится так жить? Что? Молчишь! Ты не можешь мне ответить, потому что твои слова контролируют, и за каждое ты ответишь перед ними. Ты не свободна!
- Свобода это иллюзия!
- Пойдем со мной, я покажу тебе тех, кто умеет жить свободно. Мы люди и у нас тоже есть право выбора! Мы можем выбирать, как нам жить!

Костолом поманил Индию. Он не собирался ее убивать, и он вполне серьезно намеревался укрыть ее на Пустоши в кругу изгоев, создавших свой мир свободный от людей.
- Ты знаешь, что это единственный для тебя шанс Индия.
Она испугалась. Это заметил даже Легостаев.
- Тебе известно мое имя?
- Мы знаем о тебе сестра.
- Что происходит? – вмешался Миша.
- Эй! Убери от нее свои грязные руки! Она тебе не кукла! 

Индия выглядела очень растерянной. Она пыталась принять какое-то очень важное для себя решение, но никак не могла и это промедление ее пугало еще сильнее. Миша вновь встряхнул ее.
- Поговори со мной.
- Я хочу жить, - срывающимся голосом прошептала она. – Понимаешь? Жить… не хорошо когда кто-то решает, когда умереть другому.
- Ты будешь жить. Я обещаю.

Она печально улыбнулась. Как же он был самонадеян! Даже сейчас Миша был не в состоянии понять ее страх. Он слишком верил в добро и справедливость, чтобы принять правду о том, что все вокруг всего лишь полигон для экспериментов Корпуса.
- Они не отпустят меня. Я их ошибка.
- Ты мой напарник. Ясно?
- Если она тебе дорога, то отпусти ее со мной, – сказал Костолом. – Мы тоже люди.

Индия умоляюще смотрела на Мишу. Она знала о своей дальнейшей участи, но чтобы изменить все, надо было сделать выбор самой. Эти правила! Эти чертовы правила Корпуса слишком прочно сидели в ее головке. Гомункулам не дано принимать решений относительно своего существования. Ей оставалось только доверится Легостаеву.
- Ты мой напарник, – твердо повторил Миша.
- Она уйдет со мной! – прорычал Костолом, понимая, что Индия не будет бороться за свою жизнь.

Гомункул ринулся на человека. Миша успел оттолкнуть в сторону Индию и выстрелил. Великан, резко меняя направления, ускользал от пуль, оказавшись рядом, вырвал у человека оружие и ударил его. Легостаев улетел далеко назад, сильно ударившись о машину. Костолом сразу навалился на него, беспощадно нанося удары. Чувствуя, как лицо заливает кровь, и хрустят его кости, Миша понял, что долго так не протянет. Все его попытки причинить хоть какой-то вред изгою не приносили никакого результата. Даже нож, воткнувшийся ему в грудь по самую рукоять, только сильнее злил Костолома. Он дотянулся до металлического прута и ударил им по косматой голове великана, тот зарычал, перехватил прут и принялся им душить человека.

Едва спичка коснулась бензина, как вспыхнул огонь и резко побежал по дорожке, отрезая пути отхода для гомункула. Их борьба шла вблизи, и когда огонь подступил, Костолом в ужасе отскочил в сторону. Жар пламени обжигал Легостаева, и он с трудом перевалился на бок.
- Зачем ты это сделала?! – орал Костолом на Индию. – Зачем ты предаешь себя? Разве ты не хочешь жить?!
- Из-за таких как ты, страдают все! И люди и гомункулы! Ты убил много людей!
- Они слабые ничтожества!

Индия сдавила великана двумя машинами.
- Они же все равно убьют тебя!
- Зато ты больше не причинишь зла.
- Я свободен! Я могу выбирать!
- Я тоже могу. Я хочу быть человеком.

Костолом взял горсть пыли и швырнул Индии в глаза. Пыль ослепила ее. Воспользовавшись заминкой, Костолом высвободился из ловушки и подобрал пистолет. Подошел к человеку, который с трудом поднялся на ноги, и сейчас жалкий и беспомощный стоял перед ним, покачиваясь на слабых ногах. Держал обеими руками злосчастный прут, надеясь вновь применить его.
- Я освобожу ее от Корпуса, но ты уже этого не увидишь.

Изгой выстрелил. Он стрелял пока боек не щелкнул в холостую. Все пули смертельной стайкой застыли в области сердца человека. Он в изумлении оглянулся на Индию. Ее силы была сейчас настолько велика, что даже пламя огня застыло.
Он почувствовал толчок в груди, а потом прорвало что-то горячее, боли он не чувствовал, только трудно было вздохнуть. Костолом опустил взгляд. Человек… тот самый едва живой человек вогнал в его грудь прут. Навалился сильнее и проткнул насквозь. Ноги подогнулись, и великан опустился на колени. Захрипел, захлебываясь кровью. Очень стремительно померкло солнце…
Костолом завалился на бок, и умер, так и не поняв, как человек мог одержать над ним победу.

Огонь был недвижим.
- Индия, - осторожно позвал Миша. Подошел. Он еще не видел дротика со снотворным, вонзившимся в ее плечо, содержимое которого удерживала ее сила.  – Индия.
Она перевела на него взгляд. Вот и все, - смирилась она. Ей хотелось пожить еще немного, но Корпус все рассчитал правильно. Выбрал тот самый единственный момент, когда она не сможет помешать им.
- Прощай, - тихо выговорила она.
Индия отпустила силу, дротик сделал свое дело, гомункул упал как подкошенный, и тогда все ожило. Огонь, ветер, полицейские и люди Корпуса, прятавшиеся за металлоломом. Над свалкой пролетел вертолет Корпуса.

К Легостаеву сразу подбежали коллеги, и повели куда-то в сторону.
- Что происходит? – забормотал Миша.
То, что Индию усыпили как собаку, и сейчас упаковывали в пластиковый мешок, его крайне возмутило. Он отпихнул коллег и вернулся назад.
- Что вы делаете!
К нему подошел высокий ухоженный мужчина в идеальном дорогом костюме, остальные, не отвлекаясь, продолжали упаковывать гомункулов и уносить их к вертолету.
- Что вы делаете!? Она мой напарник! Она же живая. Оставьте ее немедленно! Это мой напарник! Вы слышите?!
- Вы заблуждаетесь, - заговорил мужчина в костюме, демонстративно взглянув на часы, - Срок предварительного соглашения истек, Договор не подписан, так что собственность Корпуса будет доставлена по назначению.
- Это мой напарник! Эй вы, ублюдки – крикнул он двоим поднявшим мешок с Индией - положите ее на место! Сейчас же!!!

Его никто не послушал.
- Вы эмоционально не стабильны. Выбор вашей кандидатуры на работу с гомункулом был не согласован со мной. Это непозволительная ошибка. Таким как вы нельзя контактировать с условно освобожденный гомункулом. 
Попытку ударить мерзавца, предугадал Рогозин и, перехватив руку Легостаева, оттащил его подальше от сотрудников Корпуса.
- Успокойся! Так ты ей не поможешь.
- Ты не понимаешь, они ее утилизируют.
- Это всего лишь гомункул. Тебе дадут нового.

Миша врезал Рогозина по морде и тот рухнул на землю. Легостаева тут же скрутили коллеги и уволокли в скорую помощь.

***

Индия лежала на металлическом столе. Она так не любила эту лабораторию! И эта нелюбовь была для нее новым чувством. Ведь когда-то она появилась здесь на свет. Открыла глаза и увидела улыбающееся лицо профессора Спиввы. Как-то она спросила: относится ли он так же трепетно к другим гомункулам, которых пробудил к жизни на этом столе. А он поцеловал ее в лоб и ответил, что только к тем, которые смогли стать людьми. Она до сих пор не смогла понять, что это значит, но работу, затраченную на нее, Индия вполне бы могла сравнить с отеческой любовью.

Вот и сейчас он стоял рядом и сжимал ее руку. Его глаза были влажными. Ошейник не позволял ей прикоснуться к его чувствам, но в этот раз ей не нужны были ее способности, чтобы понять душевную боль профессора.
- Все хорошо, - успокоила она его. – Эти сутки были достойным завершением.
- Индия я…
- Не надо. Мне не страшно. Я так много испытала сегодня. Мне бы хотелось вам рассказать.

По щеке Спиввы покатилась слеза. Он крепче сжал руку Индии. В отличие от нее у него не было столько мужества, покорно принимать решение Корпуса.
- Все хорошо, – она глубоко вздохнула. - Пусть все произойдет скорее. Я готова.
В лабораторию вошли вооруженные охранники. Можно подумать она могла бы куда-то убежать, когда ее тело было уже практически обездвижено, а силы сковывал мощный ошейник, соединенный с гудящей рядом аппаратурой. С ними старший консультант Мейсон. Скверный бездушный тип.
- Приступайте профессор, - скомандовал он сухим ровным голосом. – Ваши сантименты уже испортили продукт Корпуса Био, и вас не уволили только благодаря вашему таланту, – он выдержал надменную паузу. – К счастью незаменимых людей не бывает.
- Спивва… - встревожилась Индия.
- Не волнуйся милая. Я давно собирался на пенсию. Заявление уже подал. Думаю, завтра же уеду в провинцию. Подальше от этой суеты.

Индия улыбнулась, представив Спивву в коротких штанишках, панаме и удочками на берегу какой-нибудь тихой речушке. У него наверняка обгорит орлиный нос и его обязательно полюбит местная детвора, с которой Спивва будет проводить все свое время.
Да, у него все будет замечательно. 
- Приступайте же, – повторил Мейсон.
Спивва взял шприц. Его руки дрогнули.
- Все хорошо, - Индия закрыла глаза, чтобы облегчить ему работу. – Я была сегодня счастлива. Я жила.

Холодная игла вошла в вену, и сон стал быстро погружать Индию в темноту. Прежде чем инъекция сделала свое дело, она услышала тихий шепот на ухо: «Я люблю тебя дочка». 
Вот и все. В лаборатории было так тихо, что Спивва спиной чувствовал ликование Мейсона.

Неожиданно за дверью послышались крики, ворвался Легостаев и почти половина отдела во главе с Романом Евгеньевичем. Охранники быстро их окружили, но никто не лез на конфликт. Только Легостаеву при виде Индии на столе, тяжело было выжидать выяснения формальностей. Но они на чужой территории и действовать надо было только законными методами.
- Пятое дополнение Договора гласит, что подпись стороны может быть действительна, если она поставлена не дольше часа оговоренного срока, – громогласно заявил Роман Евгеньевич, демонстративно тыкая издание дополнений Договора, которое существовало в Корпусе только в одном экземпляре и черт знает, как оно попало в их руки.

Немного поразмыслив над ситуацией, Роман Евгеньевич нашел-таки законную лазейку, чтобы вызволить Индию и избавить себя от затяжного домашнего конфликта.
На лице Мейсона ничего не дрогнуло.
- Индия, – позвал Миша. - Индия! Что вы с ней сделали?
Мейсон взглянул на ручные часы и на дату договора. Скривился в ухмылке.
- Вам следовало поставить Корпус в известность сразу после подписания Договора. Я признаю, что подпись действительна, но решение Корпуса приведено в исполнение. Можете уходить господа. 
- Что?
- Вы опоздали, - тихо проговорил Спивва.
- Что значит опоздали? – спросил Роман Евгеньевич.
- Индия мертва. Чтобы уберечь генетический материал гомункула в течение двадцати минут будет извлечен головной мозг и глазные яблоки.
- Черта с два! – взорвался Легостаев. - Договор подписан! И я ее забираю! Она мой напарник и я пристрелю любого, кто мне помешает. Ясно?!

Едва Миша достал оружие, как охранник прицелился ему в голову. Ситуация возникла неоднозначная. С одной стороны представители закона целились в негодяев, посмевших убить их сотрудника. С другой стороны охранники Корпуса целились в посягнувших на собственность Корпуса. Еще секунда и они все могли перестрелять друг друга.
- Опустите оружие, – приказал Мейсон. – Договор в силе, пусть забирают. Материал все равно бракованный и просуществует недолго.
- Бракованный?

Охранники медленно опустили оружие, и отошли в сторону. Легостаев подбежал к Индии. Она лежала холодной, вялой и безжизненной.
- Она жива? Жива?! Почему она не дышит!? Приведите ее в чувства!
- Уже поздно, - повторил Спивва. – Она погружена в сон.
- Она сказала, что я могу доверять вам, - теряя терпение, выговорил Миша. – Она доверяла вам. А вы позволили им убить ее? – и тут до него дошел смысл ужасных слов Индии. -  Вы же извлекаете мозг из усыпленного гомункула.
- Она не проснется, – подсказал Мейсон.

Спивва вздрогнул отойдя от кошмара и стал расстегивать ошейник.
- Индия телепат. Если ее мозг получит сильный эмоциональный толчок, то она может вернуться к жизни.
- Сознание гомункула ушло очень глубоко. Осталось секунд тридцать…
- Двадцать, - вновь поправил Мейсон.
Миша помог справится с ошейником.
- Что за толчок?
- Нужен сильный поток эмоций, который вывел бы сознание телепата
- Я могу…
- Нет, нет, не подходите, я не знаю, что в вашей голове это может ей навредить.

Миша оттолкнул Спивву, сгреб со стола Индию в охапку. Прижал ее.
- Давай же милая, услышь меня.
- Я такого еще не видел…
- Да заткнись ты! - перебил Мейсона Роман Евгеньевич.
- Покиньте помещение! – потребовал Спивва. – Все немедленно! Вон!
Толкаясь в дверях народ вышел в соседнее помещение и наблюдал за происходящим через стекло.
Миша закрыл глаза. Он так хотел, чтобы она почувствовала его мысли, его чувства. Сейчас он совершенно не боялся обнажить свою душу перед Индией.
- Я же тебе так и не сказал… - он положил ей на лоб ладонь. – Давай девочка, ты же слышишь меня. Вернись ко мне.

Не сразу он ощутил легкую внутреннюю дрожь. Не сообразил, что это не страх и не паника из-за потери, а дар телепатии слабо хватался за его эмоции.
Он уже почти отчаялся, когда ее реснички дрогнули, и Индия сделала слабый вдох.
- Она жива!? Док она жива!?
Спивва взял ее из его рук и, положив на стол стал осматривать. 
- Он пригласил меня на свидание, - улыбнувшись, произнесла она Спивве и открыла глаза.
- Не свидание, - тут же поправил он. – На ужин.

***

- Только не отнимай у детей конфеты, - предупредил Миша.
- Постараюсь, - смутившись, улыбнулась она.
Он ласково взглянув на стоявшую рядом Индию. Она принарядилась, накрасилась для знакомства с семьей Миши. Вместо ошейника на ее шее красовалась подвесочка, которую он ей недавно подарил. Она больше ничего не носила на шее, но сегодня был особенный для нее день. Миша позвонил в дверь, и Маша открыла тут же, выдав то, что нетерпеливо ждала их под дверью.
- Привет, - улыбнулась Маша, впуская гостей в дом. У нее было доброе лицо и от нее веяло домашним уютом и семейным теплом.
- Это Иди, – тут же представил ее Миша. - Она вегетарианка и я надеюсь, ты не готовила ничего того, что бы ранее могло  жить и гадить на этой земле.
Не успев ответить, Маша пропустила кинувшихся на шею дяди детей. Перевалив через плечо парня и подхватив девчушку подмышку, он потащил их на диван.
- Проходи, - сказала Маша гостье.
Индия нерешительно переступила порог и ее тут же окутали эмоции тепла и любви, царившие в этом доме. И теперь она была частью их мира.


18.12.2005 - 04.01.2011


Рецензии
Вот и еще одно произведение с хорошим определенным окончанием.
Посмеялась над зомячком, который усер от перегара.
Порадовалась за Мишу, что он стал дорожить тем, что не совсем человек, можно сказать он влюбился. Интересный и сам экземпляр искуственный человек, осоьенно подитка конфетами.
Помню у.моего ребенка был период, когда он и дня не мог поожить без сладкого.

Все гармонично, удачно, интересно, необычно и как всегда на высоте и достойно.похвалы.

Удачи

Чиж Анастасия Владимировна   25.09.2012 15:36     Заявить о нарушении
Спасибо)))

Шахова Татьяна   25.09.2012 18:32   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.